Ночное дежурство подходило к концу. Илья сидел за своим столом в ординаторской, пытаясь усвоить то, что читал. Перед ним была раскрыта толстая папка с историей болезни нового пациента, поступившего в больницу сегодня ночью. Он постоянно переворачивал страницы назад, снова перечитывая их содержимое. Сонный мозг отказывался воспринимать информацию. Даже четвертая чашка кофе, выпитая за последний час, слабо помогала. Глаза просто слипались от усталости и бессонной ночи.

Он запустил пальцы в темную волнистую шевелюру и подумал, что волосы сильно отросли, и надо бы пойти постричься, но как выкроить время, которого катастрофически не хватало? «Ушиб мозга в месте травмы, признаки очагового поражения с хронически нарастающим скоплением крови над мозгом. Коммоциозно-контузионный синдром третьей степени тяжести» - он постоянно перечитывал эти слова, пока они не начали терять всякий смысл, превращаясь в кашу из букв и слогов. «Все хватит, - решил он, - ничего не могу сейчас усвоить. Денис Матвеевич лучше меня утром со всем этим разберется». Он тряхнул головой и потер воспаленные и покрасневшие от недосыпания глаза. Выдвинув стул из-за стола, Илья встал и потянулся, разминая затекшие суставы. Это был красивый парень чуть выше среднего роста. Больничный халат не скрывал его спортивного телосложения, натягиваясь на широких плечах. На смуглом лице выделялись глаза – серо-голубые с причудливо изогнутым верхним веком, от чего выглядели слегка раскосыми. Рот широкий с мягкими полными губами. Большой нос с горбинкой, слегка заостренный к низу и широкие скулы придавали его лицу немного хищное и суровое выражение. Это впечатление усиливала глубокая двойная складка между бровей.

Он прошелся по кабинету, выполняя нехитрые упражнения из наклонов и взмахов руками. Дверь тихонько отворилась, и показалось круглое хорошенькое личико медсестры.

- Илья Сергеевич! – позвала она, - пациент из четвертой палаты все время просит Вас зайти. Я пыталась уговорить его подождать до утра, но он ни в какую.

- У него какие-то проблемы? – нахмурился Илья, - появились боли?

- Да, нет, - ответила медсестра, - говорит, что чувствует себя хорошо, вроде, ничего не болит, - она немного замялась, - но, честно говоря, мне не нравится, как он выглядит, как-то, уж, очень взволнованно. Подойдете? Или велеть ему спать до утра?

В голову Ильи стали закрадываться смутные предчувствия, как только он услышал номер палаты. Число четыре в его жизни играло особенную роль. Все, что было связано с ним, так или иначе оборачивалось не очень хорошо. В четыре года он заболел сильнейшим воспалением легких, от которого еле спасли. В четвертом классе его оставили на второй год, из-за того, что, в связи с переездом, он пропустил большой промежуток учебного года и сильно отстал. Один раз он стал свидетелем, как мужчина вывалился из окна четвертого этажа и разбился на смерть. На четвертом курсе института его бросила девушка, только потому, что как ей казалось, он слишком занят научной работой на кафедре, и не уделяет ей достаточно внимания. И еще было много мелких неприятностей, связанных с числом четыре. Пытаясь отвлечься от негативных мыслей, молодой врач вышел за дверь ординаторской и направился вдоль обшарпанного коридора в сторону четвертой палаты. Хорошенькая медсестра бежала впереди, удивляя своей энергией, без каких-либо признаков усталости.

Зайдя в палату, Илья увидел на больничной койке пожилого мужчину с перевязанной головой. Палата была платная или сервисная, как их еще называют, и мужчина находился в ней один. Он не был пациентом Ильи, его вел другой хирург, но он помнил, как его привезли после автокатастрофы с переломом основания черепа. Тогда ему срочно была сделана трепанация, но сейчас он шел на поправку, и ничто не угрожало его здоровью.

- Доброе утро, - как мог более бодро, произнес Илья, - только оно еще очень раннее. Чего же Вам не спится?

- Илья Сергеевич, Гончаров? – ответил вопросам на вопрос мужчина. Весь его вид выражал крайнее напряжение.

- Да, он самый, - пошутил Илья, хотя нехорошее предчувствие опять кольнуло его, - Вас что-то беспокоит?

- Можно мне поговорить с Вами наедине? – спросил мужчина, кивая в сторону медсестры, которая застыла рядом с Ильей, сгорая от любопытства.

- Конечно. Любаш, оставь нас, пожалуйста, ненадолго, - попросил Илья. Девушка поспешно выскочила из палаты с недовольным и обиженным лицом.

- Присядьте, пожалуйста, рядом со мной. Мне так легче будет говорить. Голова болит, когда приходится смотреть вверх, - попросил мужчина. Молодой врач взял стул, поставил возле кровати больного и тяжело опустился на него. На какое-то время в палате повисла тишина. Больной внимательно разглядывал Илью, пытаясь вспомнить, где мог его видеть. Он ему кого-то очень сильно напоминал, хоть и был совершенно незнаком. Илья сидел и терпеливо ждал, когда тот заговорит. Неосознанно, ему хотелось немного оттянуть этот момент.

- Вы, наверное, удивлены, что я позвал Вас? – наконец произнес больной, - ведь, Любаша, наверное, уже доложила, что чувствую я себя хорошо.

- Признаться, да, немного удивлен, - ответил ему Илья, - но я готов Вас выслушать. Это моя работа.

- Речь пойдет не о Вашей работе, скорее, она не будет иметь вообще никакого отношения к работе, - задумчиво произнес мужчина. Илье этот разговор нравился все меньше и меньше. «Уж, не помутился ли его рассудок?» - подумал он.

- Не думайте, я не сумасшедший, - как будто прочитав его мысли, произнес мужчина, - меня зовут Синицын Кирилл Алексеевич. Я работаю на кафедре археологии в Университете и вполне отдаю себе отчет в своих действиях, - Илья только молча кивнул, - то, о чем пойдет сейчас речь, мне тоже непонятно, как и Вам.

- Я еще даже не знаю, о чем Вы собираетесь говорить, - ответил врач, - как мне может быть понятно или нет?

- Сейчас все поймете, - он немного помолчал, а потом продолжил, - позапрошлой ночью мне приснился странный сон, который был больше похож на явь. Очень, я бы даже сказал, неестественно красивая девушка предсказала, что я умру сегодня в девять часов утра, - он жестом остановил готовые сорваться с губ Ильи возражения, - и что я должен отдать Вам одну вещь. Эта вещь давно хранится у меня, она очень старинная и ценная. Вы даже представить не можете, какая она дорогая по современным меркам. Не буду рассказывать, как она попала ко мне, воспоминания причиняют боль. Скажу только, что завладел я ей незаконным, скорее даже подлым путем. Всю жизнь я стыжусь того своего поступка, но и расстаться с этой вещью не могу.

Тут Илья не выдержал. Разговор все больше становился похож на откровения сумасшедшего:

- Давайте прекратим все это, - строго произнес он тоном профессионального врача, - это был всего лишь сон. Причин думать о смерти у Вас нет. Вы поправляетесь хорошо. Через неделю, максимум, Вас выпишут из больницы. Так что, просто постарайтесь успокоиться.

- Я все время думаю, почему именно Вам должен отдать ее, - он даже не услышал того, что говорил врач, продолжая развивать тему. Больной, как будто говорил с самим собой, - я, ведь, даже, не знаю Вас. Эта вещь может принадлежать только одному человеку, с которым я не виделся уже много лет. А уж точно не Вам, - он перевел на Илью свой затуманенный взгляд. Мысли его были где-то очень далеко, - я уже размышляю над этим почти два дня. Теперь мне кажется, что авария была не случайна, и то, что после нее я попал в Вашу больницу тоже подстроено.

- Да что Вы такое говорите!? - изумился Илья. Это уже детектив какой-то получается, причем, с манией преследования, - наша больница была ближе всех к месту аварии, вот Вас и доставили сюда.

- Понимаю, - медленно произнес мужчина, - вчера я попросил жену принести мне эту вещь, чтобы отдать ее Вам.

- Да, не нужно мне ничего чужого! - против воли вспылил Илья, - Оставьте ее у себя. Сейчас я попрошу Любашу сделать вам укол с успокоительным, и Вы немного поспите. А потом забудете этот дурацкий сон.

- Нет, нет, - поспешно прервал врача больной, - не надо мне никакого укола, - откройте, пожалуйста, дверцу тумбочки и достаньте оттуда коробочку, - попросил он. Илья выполнил его просьбу. Он достал из тумбочки небольшой ящичек, сколоченный из фанеры, и протянул его больному, но тот не взял его, - теперь это принадлежит Вам. Откройте, посмотрите, что там, - открыв ящичек, Илья увидел маленький кувшинчик с ручкой, похожий на турку или, как его еще называют французы джезва – сосуд для приготовления кофе по-турецки. Это был толстостенный сосуд, изготовленный из кованой меди, с длинной ручкой. Он достал его из ящичка и повертел в руках. Сразу было видно, что сосуд очень старинный, хоть и натертый до блеска. Если он предназначался для кофе, то от силы на две персоны – такой был маленький. Переведя взгляд на мужчину, Илья заметил, что тот наблюдает за ним с лихорадочным любопытством во взгляде.

- Вот, возьмите, - с этими словами, врач протянул ему сосуд, - вещь, на самом деле, очень красивая.

- Она теперь Ваша, забирайте ее, - мужчина даже спрятал руки под одеяло для пущей убедительности.

- Не говорите глупостей, - возмутился Илья, - мне она все равно ни к чему. Почему Вы настаиваете, чтобы я взял ее?

- Дело в том, что та девушка пригрозила мне вечными муками после смерти, если я не отдам вам сосуд, - спокойно ответил мужчина, - я вел не очень праведную жизнь, в глубине души опасаясь божеской кары. А она сказала, что, отдав Вам сосуд добровольно, я искуплю все свои грехи. Спрячьте его и забирайте. Я хочу побыть один, мне еще о многом нужно подумать.

Первый раз за все свои двадцать четыре года жизни Илья оказался в таком дурацком положении, когда ему силой навязывали вещь, которая могла стоить кучу денег и явно представляла историческую ценность. «Если я возьму ее, меня могут обвинить в воровстве, - размышлял он, - не возьму, у больного может случиться припадок. Что же делать? Придется взять и вернуть ее послезавтра, когда заступлю на дневное дежурство».

- Хорошо, я беру ее, - произнес он как можно более спокойно, хотя такое положение вещей просто выводило его из себя, - а теперь, Вам нужно немного поспать. Тем более, что мое дежурство уже заканчивается, мне пора отправляться домой. До свидания, - с этими словами, он встал и вышел из палаты.

Хотя на улице уже полностью рассвело, коридор был погружен в полумрак. Стояла неестественная тишина, хорошенькая медсестра Любаша задремала на своем посту, как будто это вовсе не она всего пол часа назад лихо бежала впереди Ильи. Из палат не доносилось ни звука. Такая тишина даже глубокой ночью редко наблюдается в отделении нейрохирургии сороковой городской больницы города Екатеринбурга. Обычно всегда слышны чьи-то стоны или вскрики во сне. Здесь много больных после операции, которые постоянно жалуются на боли, что, в общем-то, совершенно логично. Илья устало потер лоб, будто решая, в какую сторону ему идти, и посмотрел на часы. Время было ровно семь утра. Скоро начнет прибывать дневная смена, пересменка ровно в восемь, и больница наполнится утренней суетой и гамом. А сейчас все словно замерло. «Мертвая петля» мелькнуло в голове Ильи, хотя, при чем тут петля и почему мертвая, он и сам не знал.

Тихонько, чтобы не разбудить дремавшую медсестру, он двинулся в сторону ординаторской. Зайдя в кабинет, повертел в руках ящичек, решая, что с ним делать. Может оставить здесь? Он огляделся в поисках подходящего места. Ему в глаза бросился большой сейф. Ординаторская служила кабинетом сразу для шести хирургов, проходящих ординатуру в этой больнице, и все они пользовались этим сейфом. Кабинет, вообще, никогда не закрывался. Сюда мог зайти кто угодно, начиная с заведующего отделением Карякина Дениса Матвеевича и заканчивая уборщицей бабой Машей. Не то, чтобы Илья не доверял людям. Просто, всякое может случиться. Кто-то куда-то засунет ценную вещь, и она затеряется, хотя никакого злого умысла и не будет. Тем более, что истинных ценителей старины среди них не было. Любому из окружения Ильи этот сосуд покажется обыкновенной туркой для приготовления кофе. «Значит нужно забирать домой», - устало подумал Илья, - «так будет белее сохранно».

Как же сильно он устал за сегодняшнюю смену. Ночью была сделана срочная операция по удалению опухоли, которая сдавливала жизненно важный участок головного мозга больного. Пациент резко начал терять зрение, создалась непосредственная угроза его жизни. Решение пришлось принимать незамедлительно, но дежурный анестезиолог был пьян. Накануне он гулял на дне рождения и сразу после застолья заступил на ночное дежурство. Сначала, Илья долго не мог разбудить его, а потом, еще какое-то время приводил в чувство. В общем, все обошлось, и операция прошла успешно, но нервов было потрачено не мало. Молодой врач опять посмотрел на часы. Еще пол часа и его смена закончится. В коридоре баба Маша уже гремела ведрами, она приходила раньше всех.

Перед тем, как отправляться домой, Илья решил зайти к заведующему отделением, занести ему историю болезни нового пациента и рассказать о ночном разговоре с больным из четвертой палаты. Этот разговор не давал ему покоя, наталкивая на нехорошие мысли.

- А, Илюха, заходи, заходи, - с улыбкой пригласил Карякин, когда парень заглянул в его кабинет, - я только сейчас переоденусь и буду в твоем распоряжении.

Илья положил толстую папку на стол заведующего и опустился на маленький диванчик, стоящий у стены. Кабинет был немного тесноват, и долговязая фигура главного врача, натягивающего белый халат, смотрелась как-то нелепо. Усиливала впечатление неуклюжесть и то, что мужчина слегка косолапил. В свои сорок пять лет Карякин был уже полностью седой, за счет этого выглядел старше своего возраста. Его волосы всегда были растрепаны, на лице заметно проглядывала щетина, как-то он признался Илье, что терпеть не может бриться.

- Ну вот, я готов, - сказал главный, усаживаясь напротив Ильи, - как прошло дежурство? Выглядишь усталым.

- Я, что-то, правда, устал больше обычного, - сказал Илья, глядя в светлые и сильно близорукие глаза Карякина, которые тот сильно щурил, приглядываясь к чему-нибудь, но упорно отказывался носить очки. Несмотря на видимость рассеянности, заведующий все очень точно подмечал и хорошо разбирался в людях, за что многие его недолюбливали, считая, что он к ним несправедлив. Он был очень внимателен к больным и всегда интересовался их самочувствием и настроением. Поэтому, Илья и решил поделиться с ним ночным происшествием.

Внимательно выслушав молодого врача, Денис Матвеевич не спешил делать выводы. Какое-то время он сидел, обдумывал услышанное.

- Знаешь, все может оказаться намного серьезнее, - наконец произнес он, - сила самовнушения играет огромную роль в нашей жизни. Вести, которые мы постоянно где-нибудь слышим, очень часто мы принимаем за чистую монету, по большому счету не проверив их достоверность. Так же функционируют и наши послания «самому себе». Чаще всего люди программируют себя неосознанно и, к сожалению, не всегда на что-то позитивное. Мы можем влиять на все, что с нами происходит. Наше поведение или отношение к чему-либо берет начало в нашем подсознании, - Карякин был очень серьезен, - нужно будет внимательно проследить за ним сегодня. Я приставлю к нему постоянную сиделку. Что-то подсказывает мне, что не все так просто. А про подарок советую тебе никому ничего не рассказывать. Люди любят злословить и перемалывать косточки. Просто, отнеси его домой, а послезавтра вернешь хозяину. А теперь иди, тебе нужно как следует выспаться.

Уже находясь в салоне своей старенькой пятерки, Илья опять вспомнил лицо того пациента. Синицын Кирилл Алексеевич. Почему-то это имя казалось смутно знакомым, где-то он его слышал, но не мог вспомнить где.