Может быть это будет выглядеть пошлым, но в последнее время мне хочется написать историю, которая бы непременно называлась так. «Член моего мужа». И это ни про секс или эротику, а даже, ну не знаю, скорее, о соотношение частей в целом. Но тут-то я и спотыкаюсь. Обратите внимание, есть, например, дневник его жены. Сама фраза самодостаточна в том смысле, что уже сразу понятно, что все имеет значение, все наполнено смыслом: бытие его, его жены и существование дневника. Сама фраза выдает глубокие смысловые связи, выраженные родительным падежом. «Цветы ее мамы» или, например, «собачка ее сестры», «усы моего учителя», а еще лучше «усы ее учителя». Вот если добавить в конце «усы ее учителя были черного цвета», это значит фактически убить глубину и сделать фразу описательной. Она передает информацию и очень конкретную об усах конкретного человека. Пусть. А вот «усы ее учителя»... Здесь можно ставить точку. Это красиво и поэтично. Сразу понятно, что о самом главном. Иногда это удается: посредством таких вот, казалось бы, незначительных выражений говорить о существенном.

То есть получается, что добавить к фразе «член моего мужа» больше нечего, несмотря на то, что хочется сказать и про корабли, и про гавань, и про то, что есть...