Глава I

- Городишко этот находится на пути в Амбос, так что выбор транспорта у тебя широчайший – включая этот бесовский железный агрегат. Говорят что на нем даже быстрее чем лошадями. – Ординатор говорил, не поднимая взгляда от бумаги. – Все подробности тебе конечно уже должны были изложить. Есть вопросы?

Вопросов как всегда не было, и быть не могло, так как любой вопрос говорил о непонимании, а непонимание непозволительно. Фэйн продолжил стоять молча.

- Вот и отлично. И, Фэйн, мы будем непротив, если слетит несколько голов лиранианцев. Пускай платят, раз заварили эту кашу. В городе уже должны начать действовать несколько фанатиков из других регионов, ты принимаешь командование ими по прибытии. Времени у тебя месяц, но хотелось бы получить доклад об успешном выполнении раньше. Можешь идти.

Фэйн поклонился и молча вышел. За дверью он на секунду остановился, раздумывая каким путем выйти из храма, но потом вспомнил, что поезд уходит только после второго удара колоколов и решил пройти через молитвенник.

В молитвеннике было людно. Приближалась отправка рекрутов на фронт и храм каждый день заполняли матери, которые постоянно рыдали и возносили молитвы и обильные жертвы Коргу, чтобы тот вернул их детей, мужей и братьев домой живыми. Фэйн не понимал этого глупого поведения. «Корг справедлив, - думал он. – Он не будет слушать этих баб. Вернется тот, кто лучше всех сражается, а если уж их мужчины сражаться не умеют, то молиться надо о том, чтобы их постигла достойная смерть. Сколько им клирики не объясняют – все зря…». Он встал на колени и начал молиться о том, чтобы Корг послал ему хорошую битву в новом задании. Молился он как всегда горячо и вслух, благодаря Корга за всех тех, кого он смог убить и проклиная всех врагов.

Когда он закончил и открыл глаза, на него смотрели не меньше десяти пар заплаканных женских глаз. Они смотрели на него стеклянными, непонимающими, полными страха глазами. Ни одна не могла вымолвить ни слова, не могла даже сдвинуться с места, – в такой сильный шок их привели молитвы фанатика. Фэйн не первый раз видел подобную реакцию и уже перестал обращать на подобное особого внимания – просто встал и пошел к боковому выходу из залы. За спиной у него женщины обрели дар речи и начали шептаться. «О боги, и вот такие люди водят наших детей в бой…», «Какие ужасы он говорил…», «Такой ни себя не жалеет и солдат не будет…», «Боги, помогите моим детям не попасть под такое начало…» и еще много-много всего, Фэйн уже не слушал и не думал об этом.

По узкому коридору он дошел до ступенек, спустился в свою келью и стал собираться. Сухари и фляга в мешок, хотя он был уверен, что они не пригодятся. Проверил заточку лезвий и зачехлил оружие. Следуя инструкциям, в которых говорилось, что он должен прибыть в город инкогнито, Фэйн снял свою обычную робу и оделся в грубую льняную рубаху, штаны и кожаную куртку, уделив особое внимание тому, чтобы не было видно стигмат на предплечьях. Робу он так же сложил в мешок, так как не имел права с ней расставаться. На этом сборы были закончены.

Он вышел через центральные двери храма на площадь столба. Здесь как всегда сновали сотни людей: туристы, экскурсоводы, члены гильдий, продавцы билетов на верхушку столба, военные, городская стража, были даже уличные воришки, хотя им в центр города пробраться было почти невозможно. Фэйн пошел вдоль окружности столба, мимо храма Феррара. Храм бога смерти выгодно отличался от других тем, что в дверях у него никто не толпился. Служители этого храма приходили сами, их редко надо было звать, а уж молиться смерти и вовсе никто не собирался, кроме, пожалуй, некоторых магов, гильдия которых располагалась как раз позади. Пройдя храм, Фэйн свернул к воротам.

В воротах его остановили стражники для проверки документов. Фэйн бросил на обоих грозный взгляд. Документы у него были, но он никогда не забирал их у ординатора.

- Сделаю скидку на то, что вы, видимо, новички. – Фэйн развязал мешок с вещами и показал, что там лежит черно-синяя роба фанатика Корга и чтобы стражники совсем не сомневались – задрал рукав.

- Просим прощения, проходите! – Охранники козырнули и перешли к проверке документов других прохожих.

Фэйн мысленно выругался на себя за то, что снял робу сразу, а не перед приездом в город и быстрым шагом двинулся по улицам к внешним воротам. На переправе за воротами он нашел знакомого паромщика, чтобы не вытаскивать больше робу и не закатывать рукава. Паромщик, распевая какую-то песню на гномьем, оттолкнулся от причала и направил в сторону вокзала.

Громадину вокзала, в которую приезжала чуть меньшая железная громадина, звавшаяся поездом, было видно издалека. Вокзал строили гномы, а их гигантомания общеизвестна. К счастью здесь гигантомания была хотя бы оправдана, так как страшилище, которое создали дворфы, было около двенадцати метров в высоту от земли до конца трубы, да еще и страшно дымило. Когда паром подплыл к вокзальной пристани, поезд как раз начинал разогреваться, выплевывая вместе с огнем клубы черного дыма. Ходили слухи, что это маленький волшебный вулкан, который просто обили железом. Впрочем, слухи ходили еще и не такие и Фэйна они мало интересовали. Его интересовали только билеты, которые нужно было получить. Пришлось опять показывать робу…

В вагоне было тихо, и, когда, наконец, поезд тронулся, можно было обдумать выполнение задания. Город Инсберг был очень удобной промышленной базой на пути от столицы до Амбоса, где добывалось металлов больше, чем можно было переработать. И вот в Инсберге как раз занимались тем, что делали из металлов все, что было необходимо: от ножей до стальных балок. Рабочей силы в городе требовалось много, и сюда стекались мастера и разнорабочие со всей страны – именно это и стало проблемой. Город начал представлять собой чудовищное общежитие, в котором сошлись все расы, но если в столице, например, все селились отдельными кварталами, то здесь в одном доме могли существовать дворф, человек и орк. Почти все дома принадлежали цехам, частным производителям или крупным компаниям, так что селили всех вновь прибывших просто на свободные места, не разбираясь в возможных конфликтах. Когда полыхнули первые беспорядки, селить стали разборчиво, но было поздно. Слишком многие успели нажить себе как друзей, так и врагов в самых разных сочетаниях, в любой таверне за одним столом спокойно можно было увидеть спокойно выпивающих, к примеру, эльфа и гнома, которые если надо могли драться друг за друга с себе подобными. Доходило до таких нелепостей, что человек мог влезть в драку с гномом за то, что тот назвал его друга дворфа коротышкой. На волне этой расовой толерантности в город въехала организованная преступность из Кейстона. Закаленные во всяческого рода стычках, головорезы были крайне удивлены, что за представителя какой-либо расы не впрягались остальные – раньше такое было только у людей. Бандиты быстро поняли, что серьезные дела здесь проворачивать легче чем где бы то ни было, и быстро прибрали город к рукам. Фундаментом цитадели преступности стала исключительная здешняя толерантность, основным материалом – спровоцированные склоки промышленников, а цементом – сложная, разветвленная и обширная система мелкого криминала, которая крепко держала рабочих.

Когда начали падать поставки из города и в столице опомнились – было решено ввести в город войска и, как было сказано в приказе, «стальной метлой вымести преступный элемент». Не тут-то было. Часть главарей, конечно, повесили и даже снова наладили поставки в полном объеме, но город уже настолько пропитался свободными нравами, что присутствие «стальной метлы» терпеть долго не мог. В столичные канцелярии полетели тысячи протестных писем от различных слоев населения Инсберга, включая даже представителей тайной и явной властей. Регулярную армию под этим давлением вывели, оставив охранные полки, которые почти мгновенно по ряду причин слились с преступностью в одно целое. Поставки продолжились, но цены, из-за полной уверенности в своей безнаказанности новой преступно-охранной организации, на них взлетели до небес. Ситуация стала критической. И тут на авансцену вышли служители Лирана, бога мира.

Их план состоял в следующем. Через обычные каналы поставки в город наркотиков нужно было запустить один особый, разработанный естественно совместными усилиями церкви Лирана и гильдии магов. Преимущества наркотика были в том, что он был дешев, вызывал быстрое и стойкое привыкание, и, самое главное, раз и навсегда уничтожал в принимающем его всякую агрессию. Метод понравился правительству, так как отсутствие агрессии уничтожило бы в городе преступность, а наркотик позволил бы дать дополнительную прибыль: зарабатывать можно было на его поставках, наркоманам надо было меньше платить, или вообще платить только порошком. Окончательно решение было принято после елейной речи представителя гильдии магов о том, что у них, дескать, есть средство, которое снимет зависимость от наркотика, когда ситуация в городе нормализуется и что наркотик не приносит никакого вреда. В течение месяца город наводнил «лираин».

Эффект получился сногсшибательным, но точно не таким как ожидалось. Преступность исчезла почти полностью и, как предсказуемое следствие, упали цены на продукцию города. Но еще через некоторое время цены пошли вверх пуще прежнего – начали останавливаться производства из-за постоянных забастовок. Забастовки носили исключительно мирный характер и проводились с целью улучшения условий труда и повышения заработной платы. Шокированные промышленники пытались по привычке обратиться к преступным структурам для решения проблем, но оказалось, что преступники и бывшие стражники в большинстве своем сидят чуть ли не в первых рядах бастующих. Тогда уступки были сделаны. На эти уступки бастующие ответили новыми требованиями. Промышленники потребовали ввода армии, и король отдал приказ. Но, когда армия подошла к городу, навстречу ей вышли поющие песни о добре, братстве, справедливости и солидарности трудящихся. Поющие отряды несли транспаранты и держались за руки. Парламентеры от них объявили, что «солдаты могут перебить их всех, но дух свободы они убить не смогут» и что «промышленники, эксплуатирующие рабочий класс, должны вернуть им долги за многие годы их непосильных трудов».

Полки окружили город и стали ждать приказа. Поставки наркотика в город были прекращены и все ожидали, что волнения вот-вот прекратятся, а потому тянули время переговорами с «представителями свободных рабочих дружин». Но через неделю стало ясно, что наркотик, по всей видимости, производится внутри города, так как переговоры шли все в том же ключе. На лице магов и лиранитов сияли улыбки, хотя и те и те полностью отрицали свою причастность, но в то же время не отрицали, что рады существованию такого поля для экспериментов.

На очередном заседании кризисного комитета, король, красный от ярости, стуча кулаками по столу, отдал приказ штурмовать город. Армия двинулась на демонстративно безоружных рабочих – рабочие не сдвинулись. Они умирали с песней о братстве на губах сотнями, но никто даже и не думал сойти с места и сдать город армии. За десять минут были убиты около двух тысяч рабочих, у армии потерь не было. После этого штурм прекратился – солдаты бросили мечи и отказались двигаться дальше по трупам безоружных. Король пережил в ту ночь сердечный приступ и был назван в народе «Кровавым».

На следующий день у постели короля кризисный комитет собрался снова. Решение было принято однозначное – предоставить свободу действий церкви Корга. Король решил, что только бог войны может устранить то, что натворили слуги бога мира. Церковь Корга послала в зону действий своих фанатиков для того чтобы те: во-первых, устранили точку производства наркотиков, во-вторых вернули нормальные расовые взаимоотношения в городе и в-третьих, что было естественной расплатой, раз и навсегда убрали следы слуг Лирана из города. Крови обещало пролиться немало, но все же меньше, чем от действий армии.

Первым местом, которое наметил себе Фэйн для посещения в городе – был храм Корга. Был уже вечер - надо было приступить к послушанию, да и к тому же в храме можно было с большой вероятностью найти остальных членов его группы. Выходя из поезда, он раскрепил свой двойной меч на два, на случай, если в городе есть знатоки, способные опознавать фанатиков по оружию. На перроне его встретили люди, которые широко и неестественно улыбались, как будто улыбки сделал хирург, а не природа.

- Добрый вечер, друг! Куда направляетесь? – спросил Фэйна один из улыбчивых людей. Судя по форме, он был стражником.

- Помогать трудящимся. – Ничуть не скрывая иронии, сказал Фэйн, ухмыляясь уголком рта.

- Добро пожаловать, мы рады новым друзьям. Вам нужна помощь, чтобы перенести вещи в гостиницу?

- Нет. – Коротко отрезал Фэйн и подумал – «Наркота сделала их всех идиотами. Какие интересно у них гостиницы, если никто не хочет работать».

Но все оказалось не совсем так. Заведения сферы услуг продолжали работать как ни в чем не бывало, вот только обслуживали клиентов бесплатно. Все это было похоже на бредовый сон. Те кто раньше варил сталь или ковал мечи, теперь мог спокойно разносить напитки таким же как он, а те, кому он разносил напитки, могли, например, работать цирюльниками и так же за бесплатно брить его, стричь и поливать дорогими духами. Только ни в одну башку, которые на каждом углу произносили речи о социальной справедливости не приходила мысль, что город живет на остатки того что было на складах. Опустеют склады, и крестьяне просто больше не привезут сюда еды, тогда-то праздник жизни и закончится. Правда, скорее всего, они изобретут себе новые развлечения.

«Кучка никчемных идиотов! И ведь никому не объяснить, что все их благие намерения – всего лишь наркотический бред. А еще им не объяснить, что справедливость – миф, и довольствоваться нужно тем, что имеешь. И все они улыбаются… Отвратительно! Однако придется узнать как дойти до храмового квартала. Дурной город…»

- Как мне пройти в храмовый квартал? – Фэйн обратился к первому попавшемуся. Первым попавшимся оказался эльф.

- С удовольствием помогу тебе, друг! – Эльф начал объяснять дорогу, обильно жестикулируя, вставляя словечки на родном языке, и все порывался пригласить Фэйна на какое-то собрание. Фэйн ответил категорическим отказом. Таким, что эльф, казалось, даже перестанет улыбаться.

«Нужно спокойно дойти до храма и никого не убить. – Подумал Фэйн на ходу, глубоко вдыхая. – Эльфы обычно такие спокойные, тянут слова… А этот трещал без умолку и постоянно улыбался. Еще ни разу не видел улыбающегося эльфа. И ни разу не видел, чтобы на них так действовали наркотики. Крепкую дурь изготовили маги».

Дойти до храма, не привлекая внимания, было невозможно, - лицо Фэйна в полной мере отражало презрение, которое он ощущал ко всему происходящему, - и на это выражение, как корабли на свет маяка, сходились люди, искренне желавшие помочь каждому, кто не радовался жизни, как они. «Друг, чем я могу помочь?», «Почему ты так невесел, друг?», «То, что сегодня нет солнца – не повод для грусти, друг!» - обращались к Фэйну прохожие. Некоторые не ограничивались высказанным ободрением и становились у него на пути, начиная расспрашивать о причинах его несчастья. Первые двое удостоились того, что фанатик просто обошел их, но их было гораздо больше на его пути. Ярость вскипала в нем все больше, и следующих он устранял с дороги кулаками, или толкал их с такой силой, что те врезались в других прохожих и сбивали их с ног. Ответ на грубость был всегда один, встав и отряхнувшись, они кричали ему вслед, что если у него есть проблемы – ему нужно посетить храм Лирана. «Уж посещу, не сомневайтесь», - говорил он про себя, отталкивая очередного доброжелателя.

Наконец, за поворотом, показался храм – это было печальное зрелище. На всем пути к храму были развешаны разноцветные полотна с надписями, призывавшими к миру и всеобщей любви, а около самого храма стояла сцена, на которой разыгрывались кукольные представления – храмовая площадь больше напоминала ярмарочную. Челюсти фанатика сжались так, что заскрипели зубы, началось исступление. Годы тренировок позволяли ему контролировать это состояние, но он не собирался контролировать себя после того, что увидел. Его глаза засветились синим и в руках уже было расчехленное оружие.

«Все эти люди – преступники. Они погрязли в наркотическом бреду и думают, что так и должно были. В своей дикой ереси они смеют оскорблять образ бога! Отвратительные лица, искореженные оскалом слепой искусственной радости, глупые бессмысленные слова о мире и дружбе, слетающие с губ. Дети, которые вырастут идиотами из-за своих одурманенных родителей. Все в этом месте усугубляет их страдания, которыми полны жизни всех, кто не видит реалии мира. Все здесь должно быть очищено, чтобы храм Корга смог снова сиять в своем великолепии! О Корг, прими эти жертвы и останови страдания этих безумцев. Дети, что стоят с ними, станут хорошими воинами в последней битве, если ты снизойдешь до них и позволишь им тренироваться в загробном мире. Маленькие существа просто не могли остановить безумства родителей – в этом нет их вины. Кончено».

Усилием воли он прекратил исступление, когда подошел вплотную к вывороченным дверям храма, и оглянулся. Теперь храмовая площадь более подходила для своего грозного бога.

Быстрыми движениями острых мечей Фэйн срубал древки транспарантов и все ближе подходил к толпе, которая даже не шелохнулась при виде надвигающейся беды. Они все улыбались, хотя должны были бояться. Один человек из толпы даже вышел на встречу фанатика и раскинул руки, желая обнять его. И лишь легкое удивление скользнуло по его лицу, когда туловище было разрублено наискось от плеча до пояса. Они смотрели на все, как на элемент кукольного спектакля, не прекращавшегося на сцене. Один из стоявших рядом дварфов даже рассмеялся, ухватившись руками за пояс. Меч фанатика рассек его голову точно по линии рта и верхняя часть со все еще смеющимися глазами упала в грязь, воткнувшись в нее зубами. Левой рукой Фэйн проткнул женщину и вытаскивая меч для нового удара, не позаботился задеть сердце чтобы принести ей скорую смерть. Женщина застонала, и Фэйн, даже через пелену исступления, понял, что предсмертные муки вырывают безумцев из лап лироина. Теперь его удары стали более выверенными и больше не несли мгновенную смерть. Он бил по животам, протыкал легкие и наносил раны, которые гарантировали до нескольких часов жуткой агонии. Только детей Фэйн убивал быстро, признавая этим их невиновность в происходящем. Площадь перед храмом теперь представляла себя алую движущуюся стонущую массу из прозревающих перед смертью наркоманов.

Фэйн стряхнул с мечей кровь и кусочки внутренностей, зачехлил их и вошел в храм.

Паладин упал бы на колени со слезами в глазах, клирик закатал бы рукава и принялся за работу, но фанатик только заскрипел зубами от гнева и кое-как удержался от второго исступления – так ужасно было зрелище оскверненного храма…

«… ребята, поднажми! – кричал один из дварфов, ворочавших ломом в петлях ворот храма. Огромные гвозди со скрежетом выходили из каменной стены…»

«… лови их! Лови! Эти вояки сейчас узнают что такое мир, дружба и братские чувства! Да потише! Не калечить!..»

«… товарищ, там один из клириков сгорел. Да сам сгорел – не трогал его никто! Сами посмотрите. Поднял руки вверх и сгорел, когда мы его вязать хотели. Вот и веревки паленые…»

«… Ха-ха! Ты ему рот держи, а ты наливай! Руки крепко замотали? Не хватало, чтобы еще и этот загорелся.… Ну что, не хочется больше воевать да убивать?.. Рот держите, а то сейчас блеванет!!!»

«… Ну и кто так вяжет?! И нож у него откуда? Почему не обыскали? Ну теперь пусть так и лежит облеванный со вспоротым пузом…»

«… Да! Да! Вы ему веревок на шею больше накидайте! Ребята, навались! Дружнее! Не надо в нашем городе Бога Войны! Еще! Еще!! Ура-а-а-а-а!!..»

В свое хаотичной борьбе за мир, толпа наркоманов разрушала все, что с миром у них не вызывало ассоциаций. Храм Корга, конечно, стал первым местом, которое разрушила мирная деятельность.

Фэйн шел от развороченных храмовых ворот и восстанавливал в голове картину случившегося. Особые детективные таланты тут нужны не были.

Когда стало ясно, что город охвачен лироиновым безумием, клирики забаррикадировались в храме и начали готовиться к бою. Их было всего пятеро, и все, кроме настоятеля, мало успели повидать на своем веку.

Когда ворота начали ломать ворота, один попытался укрепить их заклинанием – не успел, - вот его рука торчит из-под тяжеленной створки, упавшей прямо на него. Второй стоял недалеко, и на него хлынула толпа – видимо был просто затоптан. Третьего и четвертого поймали и хотели напоить своим зельем – перевоспитывают тут быстро и не разбираясь. Два самоубийства: один себя сжег каким-то заклинанием, прихватив парочку миролюбов, другого стошнило, и он для верности вскрыл себе живот – последний подвиг веры. Дальше интереснее… Куча обугленных трупов, лежат ровно, умерли на месте – это должно быть настоятель передал привет этим свиньям. Тела его самого не видно, надежда на то, что ему удалось скрыться того меньше. Ничего, брат, скоро это безумие кончится.

Зрелище обрушенной и обезглавленной статуи стало последней каплей – глаза Фэйна заволокло светящейся синей пеленой, стигматы засветились и он набросился на лежащий монумент. Да, силы его в исступлении многократно превзошли силы обычного человека, но и их было недостаточно, чтобы оторвать статую от пола. Фэйн уперся плечом и, яростно рыча, пытался приподнять хотя бы на дюйм несколько тонн. Жилы на его лице напряглись и готовы были лопнуть в любой момент, но статуя осталась неподвижна. Тогда Фэйн развернулся, с криком схватился за каменную голову и швырнул ее в сторону ворот храма – сквозь свою слепую ярость он все-таки заметил входящих.

Их было четверо и тот из них, в кого полетела голова бога, изящно увернулся от столкновения. Фэйн скрепил мечи и бросился на непрошенных гостей. Тот, изворотливый, был рад битве – он вытащил из-за спины два клинка и стал ждать, остальные разошлись в стороны.

Фэйн услышал странный скрипучий смех этого эльфа, лицо которого он увидел оказавшись близко, прежде чем почти так же скрипнула сталь от удара мечей. Он мало уважал ловкость в качестве альтернативы силы в бою и лишний раз убедился в своей правоте после первого удара – с эльфом будет несложно. Эльф отразил удар мечом, но, видимо не знал, что оружие фанатиков разделяется. Фэйн продолжая движение раскрепил мечи и направил острие в левой руке в шею будущего мертвеца.

Но тут случилось то, что заставило даже фанатика признать некоторую пользу ловкости – эльф успел совсем немного, хотя никто бы не успел вообще, отклонить голову в сторону и лезвие на вошло в шею, а только резануло ее сбоку. Эльф при этом издал жалкий писк и схватился за рану рукой. Это был его конец, и Фэйн направил удар в сердце, но его удар был снова парирован. Три скрещенных меча уносились от сердца эльфа, и это были абсолютно одинаковые мечи. Фэйн ослабил хват, закрыл глаза и остановил исступление.