– Раз, два, три, четыре… – старательно загибала тонкие со свежим маникюром пальцы Гелька, – пять, шесть, семь! Седьмое! Мое любимое число! Господи, он такой душка! – Она мечтательно вздохнула и, кокетничая, посмотрелась в зеркало. – Кошмар – прыщ!

Девушка с огорчением покрутила носом. На самом кончике нахально восседал, пыжился малиновый бугорок. Представив, как он может раздуться, она страдальчески сморщилась.

– Да брось ты. Замажем, запудрим. Ерунда!

Ангелина снова с пристрастием оглядела незваного гостя и примирительно кивнула. Хрупкая, с удивительно белой кожей, правильным овалом лица в обрамлении русых с позолотой волос, она напоминала подснежник. Наивный и трогательный… Светка невольно залюбовалась подругой. Сама Светка была крепка, что называется – кровь с молоком, и по-восточному смугла. Познакомились они еще в абитуре и при столь контрастной внешности жили дружно, как родные сестры.

Резкая в суждениях и порывистая в движениях Светлана рядом с женственной Ангелиной смягчалась, теряла привычный слегка насмешливый тон. Гелька училась у Светки напору и раскованности. Одним словом, подружки прекрасно ладили.

– Куда он тебя пригласил?

– В художку. Забавное совпадение: седьмое свидание – седьмого числа! Вот увидишь, этот день будет особенным!

– Учитывая экзамен, денек предстоит еще тот.

– И зачем нам эта дурацкая история КПСС! Такая муть!

– Стране нужны политически грамотные специалисты, – зажав нос, прогундосила Светка.

Подруга так удачно изобразила Зубра, что Гелька рассмеялась. Зубром студенты дразнили огромного сутулого, заросшего пегими от седины кудрями историка. Преподаватель был настоящим фанатиком своего дела. Студенты боялись его как огня.

– Ладно, на чем мы остановились?

– Номер тридцать девять: первый съезд ВКП(б).

– Что ж, приступим! Первый съезд ВКП(б) состоялся…

Несколько часов подружки усердно корпели над конспектами и учебниками. Ночь давно раскрыла звездные закрома; мерцая лимонным боком, луна застыла в дозоре.

– Так, левизну вычеркиваем, – Гелька смачно зевнула.

– Все, я больше не могу! Спать, спать!

– Да ты что, маленько осталось!

– Будь, что будет, на трояк, поди, наскребу.

Светка разделась и нырнула под одеяло. Вскоре послышалось ритмичное посапывание. Гелька сидела до четырех утра и, совершенно одурев, уснула прямо за столом. Вялые бледные, с синевой под глазами – краше в гроб кладут – девчонки шли на экзамен, как на эшафот. К счастью, Зубр был в настроении. Гелька получила заслуженную четверку. Светку спасло чудо: из трех вопросов билета она знала лишь «детскую болезнь левизны» – последнее, что она учила! Едва не прыгая от радости, студентки отправились домой отсыпаться.

Измученный холодной затяжной весной город нежился под жарким июньским солнцем. На газонах распускались первые цветы, о чем-то шумели, спорили, потряхивали молодой сочной листвой тополя, растворенные окна сияли. Тесные, стиснутые домами дворики ожили. В песочницах возилась малышня, асфальт пестрел классиками, пацаны азартно гоняли мяч. Детский гомон сплетался с чириканием воробьев, на лавочках у подъездов вели нескончаемые разговоры бабушки.

К вечеру зной сменился ровным ласковым теплом.

– Так, немного пудры – и порядок! Ничего не видать! Теперь подрумянимся, – высунув от усердия язык, Светка водила кисточкой по Гелькиным скулам. – Готово! Переодевайся!

Гелька послушно скинула халатик и осталась в шелковых трусиках. Угловатость тонконогой и по-мальчишечьи узкобедрой, с резко обозначенными лопатками фигуры сглаживалась неожиданно полной, налитой грудью. Светка помогла застегнуть бюстгальтер, подала платье. В глубоком вырезе пикантно вырисовывалась аппетитная ложбинка, юбка восьмиклинка подчеркивала талию. Ангелина раскинула руки и покружилась. Струящийся лазоревый крепдешин великолепно гармонировал с её фиалковыми глазами. В мочках маленьких ушек подрагивали серебряные звездочки.

– Небесная фея!

От удовольствия Гелька зарделась.

Изящная лакированная сумочка и узкие Светкины лодочки на каблучках завершили элегантный образ.

– Светик, ты прелесть! – Гелька благодарно чмокнула подругу в щеку. – Пожелай мне удачи!

– Ни пуха! И будь благоразумна, – совсем по-матерински наказала та.

Она знала, о чем говорила. Пережитый зимой роман вдребезги разбил её радужные мечты о красивой и чистой любви. Красота закончилась, едва она уступила требовательным ласкам настырного ухажера. В довершении ко всему, мерзавец оказался женат! Реалии взрослой жизни оказалась обманчивы, как нарядная шубка с засаленным драным подкладом. Бог знает, чем закончилась бы эта история, не будь рядом Гели. Ее молчаливое участие стоило тысяч утешительных слов. Оплеванная душа воспрянула, раны на сердце зарубцевались, вот только мечтать Светка перестала. Завязала. Резко, как потрясенный приступом белой горячки алкаш.

Теперь, наученная горьким опытом, Светлана искренне волновалась за подружку и всячески предостерегала её от роковой ошибки. Влюбчивая доверчивая девчонка могла стать легкой добычей опытного ловеласа. Анатолий, с которым Гелька познакомилась на первомайской демонстрации, производил впечатление серьезного человека. Основательный, слегка чопорный, он работал экономистом в железнодорожном управлении. На прощелыгу, вроде, не похож, да кто их знает. Все они мягко стелют, да жестко спать… Стоя у окна, Светка провожала Гелю взглядом. Та почувствовала – помахала рукой – счастливая. Может, хоть ей повезет?

В предвкушении свидания, Ангелина бойко стучала каблучками по асфальту. Пронизанный закатными лучами вечер выдался тихим, безветренным. Вились, плясали, сбиваясь в прозрачные кучки комары, с набережной плыли звуки вальса и лиловый аромат набирающей цвет сирени, прохожие светлели лицами, улыбались.

В небе протяжно и мерно загудело. Геля запрокинула голову. Далеко вверху, оставляя длинный распушенный к концу след, букашкой полз самолет. Девушка представила уютный салон: кукольно-хорошенькие стюардессы развозят на тележках подносы с едой; пассажиры с готовностью откидывают столики, кто-то приникает к иллюминатору, вглядываясь в выступающую из монотонности дымчатых полей мозаичную городскую панораму. И никто, никто не знает, что где-то там живет, думает о них она, Ангелина!

Поглощенный воздушной пустыней, гул постепенно стих. Навстречу Геле, с грохотом и чадом, прокатил грузовик. Гелька чихнула и посмотрела на часики. Чтобы не опоздать, она свернула в переулок, срезала путь и вышла к драматическому театру. Перед яркими афишами толпился народ; у скамеек ворковали, важничали пышногрудые сизари.

Проскочив площадь, она очутилась на густо засаженной деревьями, сбегающей к реке улице. Над рекой, отражая малиновые всполохи гаснущего солнца, высилась громада вокзала. Справа, через мост, начинался Кузнечный взвоз – один из самых старых и красивых бульваров города. По мосту сновали редкие автомобили, за чугунными фигурного литья перилами глухо шумела рыжеватая вода.

Сидевший на перилах черноволосый парень с интересом наблюдал за спешащей куда-то девчонкой и, озоруя, присвистнул. Смущенная таким вниманием, Гелька фыркнула и передернула плечиком. На животе что-то странно щелкнуло и разжалось. Еще не успев осознать, что произошло, она с пронзительной ясностью почувствовала неотвратимость надвигающейся катастрофы и рефлекторно остановилась. Легким, как крылья бабочки поцелуем шелк скользнул по бедрам и трусики парашютиком осели на асфальт.

Ничего не видя и не слыша от ужаса и стыда, Гелька деревянно переступила ногами через коварную тряпочку и, не оборачиваясь, двинулась дальше. Ноги не повиновались, спина коченела, сердце захлебывалось в жаркой судороге внезапного позора. Не помня себя, бедняжка спустилась с моста и в полной прострации – скорее от проклятого места – устремилась в сквер, где у бронзового оленя её давно поджидал Анатолий.

Экономист нервничал. Крутой подбородок и полные резкого рисунка губы выдавали волевую страстную натуру. Долговязый, худой, как дядя Степа, он в нетерпении смолил одну сигарету за другой. Заприметив его издали, Гелька остановилась и, глубоко дыша, попыталась успокоиться. В конце концов, что случилось, то случилось, но если взять себя в руки, никто ни о чем не узнает. «А без трусиков-то, оказывается, не так уж и плохо!» – с изумлением отметила она и, придав лицу радостное выражение, припустила к кавалеру.

Тот культурно кинул бычок в урну, чуть встряхнул букет хризантем и, любуясь ладной фигуркой девушки, пошел к ней. Брови его приподнялись, глаза возбужденно блестели, губы сложились в довольную улыбку.

Стройная, гибкая, в лазоревых переливах крепдешина и торжествующем обаянии юности Геля была исключительно хороша.

– Девушка, девушка! – раздался вдруг чей-то басок.

Гелька оглянулась и поперхнулась: размахивая газетным свертком, её догонял тот самый парень с моста!

– Господи! – мгновенно вспотев, она затравленно съежилась.

Спереди приближался Анатолий, сзади нагонял черноволосый приставала.

– Девушка, постойте! – взывал он. – Вы забыли!

– Отстаньте! Ничего я не забывала! – в отчаянии прошипела Ангелина и тут же, повернув голову, заулыбалась Анатолию – привет!

– Что за тип? – ревниво глядя за её спину, рыкнул тот.

– Ах, я не знаю его, не знаю!

– Тебе чего, паря!?

– Да так, она кое - что забыла, – кивнул на пакет «паря».

– Это не мое! Толя, пойдем!

– Подержи-ка…

Анатолий сунул ей цветы и резким движением выдернул сверток из рук оторопевшего от неожиданного наскока парня.

– Отдай! – взвилась Гелька.

– А, так это все же твое! Посмотрим… – Он разорвал газету и выудил на свет голубой лоскут. Растянув его пальцами, он брезгливо пялился на трусики. – Что за черт?!

Шея его побагровела, рот приоткрылся, лицо пошло пятнами и гадливо скривилось.

– Забыла, да? Забыла!!! Дрянь, шлюха подзаборная! – грязно припечатал он, яростно швырнул в неё трусиками и, скрипя зубами, кинулся прочь.

Ни за что оскорбленная, пунцовая от унижения, Гелька едва держалась на ногах.

– Да не расстраивайтесь вы так, – тронул её за плечо виновник скандала.

– Ах ты, гад! – фальцетом взвизгнула Ангелина и, откуда только силы взялись, с размаху огрела его сумочкой по голове. Замочек не выдержал, сумочка распахнулась, во все стороны брызнула разная дамская мелочь.

– Получай, получай! – в бешеном запале лупила Гелька.

Охнув, парень присел и прикрыл голову руками.

– На тебе, на!

В ход пошел букет…

 

– Все могут короли, все могут короли… – Светка вдохновенно тасовала карты. Колода протрещала в последний раз и глянцевые прямоугольнички веером легли на стол. Пузатый туз пик соседствовал с восьмеркой бубей, червовая дама прильнула к крестовому королю.

– Интересно, инте…

Дверь отворилась. Растрепанные волосы, шальные глаза, в одной руке истерзанная сумочка, в другой какой-то облезлый веник – на пороге возникла Ангелина. Небрежно сбросив туфли, откинув сумку, она молча прошлепала к кровати, села и замерла.

Светка подобрала с пола лысую цветочную головку.

– Кажется, это были хризантемы.

– Они самые, – меланхолично подтвердила Гелька и вдруг всхлипнула: ой, Света!

Пронзенная страшной догадкой, Светка покачнулась.

– Что? Что эта тварь с тобой сделала?! Подонок!

Её заколотило. Ноздри гневно раздулись, уши запылали. Дрожа всем телом, она встала перед подругой.

– Гелюшка, нужно вызвать милицию.

– Милицию? – удивленно протянула та. – Ты не понимаешь! Это я его чуть не убила!

– Анатолия?!

– Нет, того дурака!

– ?!

Представить грациозную Гелю убийцей было невозможно. Чумея, Светка беззвучно плямкала губами.

– Да ты о чем подумала?! Во дурная! Слушай, ты не поверишь!

 

– Ой, батюшки, умираю! – прослезившись, тряслась от хохота Светка. – Так прямо и треснула?

– Ага! Я просто озверела! Помаду жалко. Мне её мама с Москвы привезла. Да и тушь не плохая была. В кошельке – одни копейки, пудреница старая, бог с ней. Я его как хрястну – все и вылетело.

– Представляю! А Толя – хорош гусь!

– Чуть-чуть – и он бы меня придушил! А такой был всегда вежливый. Урод…

– Вот тебе и счастливое число! Так опозориться!

– Гелька, там к тебе пришли! – сунулась в комнату соседка.

– Господи, наверно Анатолий!

– Хочешь, я схожу?

– Нет, я сама!

Закипая гневом, она спустилась вниз. Вахтерша, грузная неопрятная старуха, удостоенная за сварливость и желчный нрав прозвища Пентагон, ужалила её поверх очков линялыми зрачками и снова уткнулась в спицы. Анатолия не было. Гелька хмыкнула, крутнулась обратно и тут заметила излупцованного ею парня. Не решаясь окликнуть её, он смущенно переминался с ноги на ногу.

«А он ничего, симпампуля», – растеряв воинственность, чувствуя, что заливается краской, она сдвинула брови:

– Чего тебе еще?

– Вот, – с покаянным видом опустил он карие в длиннющих ресницах глаза и протянул её студенческий билет, кошелек и тюбик с помадой. – Пудреница, увы, разбилась. Может, пора познакомиться? Вас Ангелиной зовут, а я Август.

– Очень приятно! – неожиданно для себя пролепетала Гелька.

 

В марте они расписались. На годовщину свадьбы он подарил ей цепочку с подвеской в виде букетика из семи хризантем и нарядные голубые трусики.