– Возлюби ближнего своего. – На скамейку напротив уселся какой-то мужик.

Пидор, сектант или псих? Одно, впрочем, не мешает ни другому, ни третьему. Почему в пустом вагоне почти пустой – ночной – электрички ему понадобилось сесть именно здесь? Я поднял глаза.

– Тебя что ли?

Хрен его знает. Одет прилично. Кажется, трезвый. На «голубого» вроде не похож, хотя, кто на них похож? Это только по телеку они все такие манерные, с размалеванной рожей и непременной горжеткой на шее. Фанатичного блеска в глазах, правда, тоже нет. Выходит, точно…

– Не принципиально. Хотя, если вы сторонник однополой любви, то, боюсь, я не совсем подходящий объект для такого рода отношений.

– Я женат. – Боже мой, я вступил в диалог с сумасшедшим! – я люблю свою жену…

– Регулярно. – Незнакомец грустно усмехнулся. – Беда, когда язык велик и могуч. За его словами так легко спрятаться так, что даже сам себе будешь верить.

Для психа больно связно говорит. Стало быть, сейчас будет обращать.

– Я православный. – Предупрежу-ка сразу.

– Да ради Бога, – собеседник опешил, после расплылся в улыбке. – Вы что же, решили, что я сектант какой-нибудь? Да будьте православным, раз вам так удобно. Хотя… Вы в храме-то давно не были?

– Какая…

– Вот-вот, уже больше года.

– Вы что, следите за мной? Кто вы вообще такой?

– Что бы последовать совету полюбить ближнего, вам непременно нужно знать, кто его дает? – Улыбка стала еще шире. – Давайте-ка, я лучше расскажу, кто вы такой.

На запотевшем вагонном стекле мой визави пальцем поставил несколько точек.

– Это люди.

– Вид сверху? – попытался пошутить я.

– Скорее, упрощенная астральная проекция. Люди любят друг друга. – Точки соединились паутиной стрелочек. – Эта сеть удерживает человеческие души в материальном мире.

Все ясно. Шизофрения. Мужик вроде не буйный. Главное – не раздражать. Внимательно слушать. На своей остановке извиниться и спокойно уйти.

– Человек же, вроде вас, который не любит никого, вносит в сеть хаос. Сеть слабеет и рвется, понимаете? – Сказанное было тут же продемонстрировано на стекле. – Ваше бытие ставит под угрозу существование всего человечества. Вы должны, слышите, должны полюбить кого-нибудь! У вас есть месяц. Дальше процесс примет необратимый характер.

– А если я не смогу?

– Боюсь, тогда мне придется вас убить… Ваша остановка. Прощайте! Надеюсь, больше мы не увидимся…

…А уж я-то как надеюсь. За спиной с шипением закрылись двери вагона. Везет же мне на психов! Домой, скорей домой. Подумать только, я никого не люблю!.. Люблю я! Или… Перед глазами возникла грустная улыбка незнакомца. Да бред! Все у нас с женой нормально. Поцелуи, цветы в годовщину, постель… Да, регулярно! Чего тут смешного? Или… Или я просто не представляю себе, что такое любовь?..

 

…Когда через месяц в ночной электричке мы снова повстречались, я даже не удивился. Я ждал его.

Жена, не выдержав моих попыток доказать ей, а главное, себе свою любовь, ушла. Решила, что у меня появилась другая. Другая, впрочем, действительно, появилась. Потом. Но вряд ли наши отношения можно было назвать любовью. Души наши, вспомнил я рисунки на стекле, не соединялись. Если только не пребывали в тот момент в районе гениталий.

Ладно, решил я, в конце концов, я же люблю своих родителей. Услышав спустя много лет мой голос по телефону, мать вообразила, что со мной что-то случилось. Тщетно пытался я уверить ее, что со мной все в порядке, что звоню я лишь, чтобы сказать, что люблю ее. На следующий день мать слегла с сердцем. Изображая любящего сына, я приехал ее навестить. И едва увидев, понял, что передо мной совсем чужой человек.

Цепляясь за последнюю соломинку, я вспомнил о работе. Я же уважаю и люблю своих коллег! Директора Розалию Петровну, которая ни черта не смыслит ни в том, чем руководит, ни в том, как надо руководить. Позволяет себе отчитывать подчиненных при посторонних, особенно любит это делать, когда напортачила сама. Главбуха Наташу, похотливую козу, девчонок из отдела, которые все время «из отдела», когда надо быть «в отделе». Своего зама Синицкого, который спит и видит себя в кресле Розалии Петровны. Естественно, на мое место охотников нет...

Да, с коллегами тоже вышла лажа...

 

…– Друг мой! – бросился ко мне давешний шизик, – друг мой!

Убьет! Точно, убьет! Я рванулся из вагона прочь, но дверь тамбура ни с того, ни с сего захлопнулась прямо перед носом и застыла, будто приклеенная.

– Постойте же…

Я зажмурился, молясь, чтобы псих воспользовался бы каким-нибудь не очень болезненным способом умерщвления.

– Успокойтесь. Все отлично устроилось... Устроится, если вы согласитесь...

– Что устроилось? На что соглашусь? – Открыл я глаза.

– Понимаете, – извиняющимся тоном начал он. – Я был практически уверен, что вы обречены на неудачу. Дело в том, что вы принадлежите к редкому типу людей, лишенному дара любить. Теперь я в этом уверен. Пытаясь заставить себя совершить невозможное, вы вместо этого избавились от нитей любви, протянутых вашими близкими. Теперь вы – вне сети. Вы свободны, вас теперь ничто не держит в материальном мире. Еще немного – и вы развоплотитесь. Если только…

– Что если только? – Я не очень понимал, что он там говорил.

– Видите ли, я очень стар. Давным-давно я оказался в вашем положении и… Людям постоянно нужно напоминать, что любовь – это условие выживания. Человеческая сеть нуждается в регулярном ремонте. Естественно, заниматься этим можно лишь, будучи свободным от всяческих привязанностей. Я делал свою работу неплохо, но я устал. Избавьте меня от этой обязанности, примите ее на себя. Взамен вы получите, я не шучу, бессмертие и практически абсолютное всемогущество. Соглашайтесь, прошу вас.

Я кивнул. В ту же секунду незнакомец растаял в воздухе, будто его и не бывало. Дверь тамбура, ручку которой я до сих пор сжимал, подалась. Я чуть не упал.

По вагону шли два милиционера. От них и к ним, переплетаясь, тянулись полупрозрачные нити, и, ого, толстенный канат связывал их между собой…

– Пьяный что ли?

Я покачал головой, заговорщицки подмигнув им, и спрыгнул на перрон.

Так началась моя новая долгая-долгая жизнь.

 

…Знаете, я пока еще не очень разобрался со всей этой паутиной, но по-моему, с вашими нитями что-то не так. Я очень вас прошу, на всякий случай:

– Возлюбите ближнего своего!..