От автора Пока Сидящие над нами Друг другу пасти, в схватке, рвут, Жива Россия блат-словами, И злые опусы живут. Когда-то... Может быть, не скоро Крутнет История виток, И, возле склепа волчьей своры, Любви проклюнется росток. Я оптимист. И сердцем верю: Цвести России, а не гнить! Нельзя иначе... Даже зверю Присуще Родину любить!.. Совпадение фамилий главных героев и названий мест действий являются случайными. С уважением, Автор. ... Человек устроился в глубоком уютном кресле, полуприкрыв веками, совсем еще не старческие, глаза. Он наслаждался прекрасными звуками «Одинокой свирели», приглушенно льющимися из мощных колонок музыкального центра. Свет в комнате включен не был и отблеск индикаторов, смешиваясь с лунным сиянием, свободно, вкрадчиво и неторопливо мерцал в просторном помещении. В распахнутой форточке огромного, в полстены, окна нежно вздыхал предутренний майский ветерок, пропитывая легкие занавески волнующе-пьяным коктейлем, из запахов цветущих деревьев. Амбре, само совершенство! Однако, сидевшему в кресле мужчине, лет пятидесяти пяти, видимо, захотелось разбавить его. Щелкнула дорогая зажигалка, и голубые пласты ментолового дыма вальяжно заструились к открытой форточке. Мужчина чего-то ждал: мигнул огонек подсветки наручных часов, послышался досадливый вздох, и огонек сигареты, тремя яркими вспышками подряд, зафиксировал глубокие затяжки. После чего, мужчина легко высвободил свое тело из велюровых объятий кресла и подошел к форточке, выискивая глазами место по ту сторону стекла, куда бы запулить окурок. Можно было, конечно, раздавить его в стоящей на журнальном столике хрустальной пепельнице, но ему почему- то не хотелось этого делать. А может быть, так было угодно Судьбе... Как только его голова появилась над нижним обрезом форточки, в чердачном окне стоящей через улицу затемненной дачи вспыхнул безобидный на вид огонек — как от ручного фонарика. И через долю секунды верхней части головы у ночного курильщика как не бывало — ее срезало пулей огромной убойной силы. Нигде ничего не хлопнуло, не звякнуло потревоженное стекло… А человека отшвырнуло от окна, словно тряпичную куклу. И к ароматно-дурманящему майскому коктейлю, в комнате, примешался еще один запах — сырой, солоноватый и страшный.,. - Джонни, о-о-о, е-а! - выдали колонки следующую песню - стереоцентр был запрограммирован на одиннадцать мелодий… а безумная ночь... Часть первая ... Новенький, иссиня-черный «мерседес», мягко урча мощным двигателем и проблескивая подфарниками, крался вдоль тротуаров ночного городка. Грациозно, изящно - словно пантера, вышедшая на охоту. Предположение, впрочем, было не так уж далеко от истины - иномарка, действительно, выискивала добычу. И она ее, наконец, отыскала... Леньчик Золотко не сам вышел из ресторана - его вытолкнула в ночь «заботливая» рука швейцара-тяжеловеса, совмещавшего в «Золотом крабе» должность привратника с обязанностью вышибалы. Впрочем, Леньчика он вывел культурно, поскольку тот не буянил и никого не оскорблял. Просто, в этот вечер ему, ни в какую, не хотелось покидать это уютное заведение. Но... все на свете, кроме, пожалуй, Вселенной, имеет свои пределы. И, хоть в кармане Леньчика шевелились еще и баксы, и наши презренные «деревянные», в гостеприимстве, на последующие часы, ему было вежливо отказано. По причине закрытия кабака. Обслуживающий персонал ведь имеет право на отдых, так же, как и на труд, делание детей, получение нищенской зарплаты на предприятии и уплату хрен знает скольких видов налогов. Для поддержания жизненного статуса многочисленной группы нахлебников депутатского корпуса, с их родственниками в придачу. Так Леньчику объяснил швейцар, по пути к выходу из ресторана - громко, никого не стесняясь, так как Золотко был последним клиентом заведения. Остальные давно разъехались, разошлись и расползлись - кто как мог. - С-слышь, братишка! - Леньчик пытался выставить швейцару свои доводы несколько заплетающимся языком, - ну, не могу я сч-щас домой! И не хоч-ш-чу, понятно тебе? Там меня сожрут. Кто? Две мегеры — теща и жена. Они, меня, с-сучки, уже д-два года без соли доедают… Деньги, деньги и еще раз деньги им подавай, вишь ли! Ну, заработал я им деньги - в такую срань влез, о которой, в совковое время, и думать побоялся бы. Дак что? Думаешь, счастье появилось, уважение ко мне, хотя бы? Нет-с! Еще больших бабок требуют теперь. Ну, вроде как у той старухи с золотой рыбкой, помнишь? Достали, падлы! Я б-б…боялся лишний стопарь, в глотку, опрокинуть - зарабатывал этим вампиркам светлое будущее. Хорош, баста, шабаш — теперь хоть ночь, да моя! Мне разрядка требуется, браток, классная разрядка! А ты меня гонишь, - уныло закончил Леньчик, на улице, отряхиваясь от мощной длани швейцара. - Да не могу я тебя оставить - служба, понимать должен,- тот был полон мужского сочувствия и солидарности к этому подгулявшему парню. - Да и закрывается ресторан. Приходи завтра, вернее, сегодня уже, - взглянул он на часы. - С десяти утра открываемся. Ну и заваливай, по полной программе, на все оставшиеся бабки. Остались ведь?- спросил безо всякой задней мыли. - Да хватит еще и «капусты», и «дерева», - Леньчик беспечно махнул рукой. - Но дело-то не в этом. Завтра, или уже сегодня, все начнется по новой: скандалы и добыча денег. В общем, все то, что сейчас называют рыночной экономикой. Я, для себя, за всю жизнь выбил только эту ночь - на всю катушку. Другой такой, теперь, долго ждать. Покуда снова не решусь... А эту я, все-равно, догуляю по-своему. Не у вас, так где- нибудь еще! Слышь, друг, дай дельный совет - куда бы завалить на продолжение кайфа, а? Не боись, заплачу, - Леньчик выхватил из кармана горсть разноцветных бумажек и стал втискивать их в широкую ладонь вышибалы. - Оставь, пригодятся, - тот отвел его руку. - За советы денег не беру. Топай, сейчас, прямым ходом на приморский пляж. Там, под дамбой, кафешка неприметная есть, «У Сильвестра» называется. Круглосуточно пашет. Но цены, скажу я тебе! Зато и обслуга соответствует. Не бойся, все девочки там проверенные, у каждой медкарта на руках. Но не тряси зря мошной – можешь, вообще, не вернуться домой. Тебя там и так обчистят – расценками, за услуги. Да ты, по всей вероятно¬сти, и сам не прочь посорить деньгами. На всякий случай запомни - если начнут давить на глотку и станет совсем невмочь, скажешь гоп-стопникам «Привет от Рубана!» - А «спасибо» в оплату принимаешь? - От хорошего человека — почту за честь, - усмехнулся Рубан. - Но спасибо, как говорят, не булькает… Тогда вот что, окажи последнюю услугу: сделай, на вынос, два бренди. Одну бутылочку возьми себе, а другую мне - на дорожку. Сделаешь? - Заметано! Жди три минуты ... И вот теперь Леньчик Золотко, не спеша, брел по ночному городку, к пляжу. Изредка отхлебывая из горлышка бутылки и закусывая плиткой шоколада. На душе вновь потеплело. От мысли о предстоящей встрече с девочками из кафешки стало намного веселее. Услышав сзади мягкое урчание двигателя, он обернулся и, помахивая фигурной бутылкой с яркой нашлепкой, весело заорал приближающемуся автомобилю. - Эй, шеф, подваливай, прошвырнемся в одно хорошее место! Кричал он больше от полноты чувств, ибо знал, что ночью подвыпивших прохожих частники не подбирают - может выйти себе дороже. Но этот, видимо, был не из слабонервных. Мерседес классно притерся к бровке тротуара, и одна из задних дверок гостеприимно распахнулась. И вот тут-то, разглядев вблизи, что за транспорт послал ему Бог в помощь, Леньчик скакнул от края проезжей части на приличное расстояние, приго-товившись к отрыву на дальнюю дистанцию. Он тоже, время от времени, почитывал и просматривал «крутые» боевики. А в них популярно описывалось и наглядно демонстрировалось, кто ездит в таких вот дорогих иномарках: темных тонов, с наглухо затонированными стеклами. Мгновенно сориентировавшись в окружающей обстановке, Леньчик сделал неутешительный для себя вывод: ни вперед, ни назад от автомобиля не удерешь, а по бокам - непреодолимые заборы, из красочно оформленных листов железа. — Напоролся, бля, - уныло констатировал он, приготовившись выворачивать карманы, в обмен на свою несуразную жизнь. Однако, что удивительно - из салона автомобиля не спешили вываливать упакованные в кожу мальчики, с высоко подбритыми затылками. Более того, изнутри, с момента остановки, не донеслось ни звука. Кроме завораживающе-нежного голоска какой-то заморской певицы, из панельного магнитофона. И лишь распахнутая дверца указывала: «мерс» остановился специально для него - Леньчика Золотко. «Ну, раз до сих пор не били, может, просто остановились, по какой- нибудь своей нужде», - утешил он себя. И хватанул из бутылки молодецкий глоток - для храбрости. Затем, перебирая ослабевшими конечностями, сделал пару нерешительных шагов в обратном направлении - против хода машины. Потому что, метрах в пятидесяти, позади, в ряду частных домов, находился узкий проход. Леньчик, проходя мимо, усек его машинально, боковым зрением. И этой черной жабе в него ни за что не проскочить. А на свои ноги он пока надеялся железно, после любой дозы спиртного. Золотко зашвырнул полупустую бутылку с остатками бренди через забор - на опохмел хозяину двора. Туда же отправил фольгу, вместе с остатками шоколада, и набрал в грудь побольше воздуха, ища правой ногой опорную толчковую точку. - Стоять! — донеслось из глубины «мерседеса», и Леньчика словно паралич раздолбал. Приказ был отдан мелодичным женским голосом, с насмешливыми интонациями в нем. После такого ни один уважающий себя мужик, тем более, ищущий ночных приключений, не тронется с места, пока не узнает, от какого лица исходит приказ. И Леньчик, уже не владея своим телом и ногами, пошел в направлении, не подвластном разуму – назад, к машине. А навстречу ему из салона выпорхнуло создание, при виде которого он понял сразу - вот оно, началось, его приключение! То, к которому он стремился весь сегодняшний вечер там, в «Золотом крабе». Решительно отметая мелких шлюх. Для которого, полгода, копил заначку, тайком от жены и тещи… Девушке было от силы двадцать три. Но с таким же успехом ей можно быть дать и семнадцать. И тридцать - красота лица и фигуры позволяли делать любые предположения, в зависимости от вкуса и наклонностей. Одета она была в вечернее платье, явно не ширпотребовское. С таким декольте, что тугие, задорно торчащие груди грозили вырваться, из- под еле прикрывающей их, материи. Так и хотелось схватить их, подержать рукой и затолкать обратно, в чашечку корсет-бюстгальтера. Затем чем-нибудь прикрыть, и открывать лишь для себя. Чтобы чужие, нескромные взгляды, не лапали такую красоту и, не дай Бог, не сглазили! Облизнув губы, враз зашершавевшим языком, Леньчик отчаянно пожалел о заброшенной бутылке. Сейчас она, ох как помогла бы ему, вплотную, подкатиться к этой принцессе! Мысль о том, что такая красота не может существовать сама по себе, без определенного хозяина, наложившего на нее лапу, даже мельком не проскочила в его голове. Да что там - у многих из нас, где-то в глубине сознания, хранятся романтические воспоминания о Ромео и Джульетте, Ассоль из «Алых парусов», Золушке, наконец. И если «новые русские», напрочь отметая романтику, просто покупают такую вот красоту, то остальным прослойкам населения, к которым относился и Золотко, оставалось ее искать. Как Робинзону своего Пятницу, Ивану-дураку Елену Прекрасную, а солдату - принцессу. И вот теперь, встретив мечту своей жизни, которая сама его нашла, этой веселой ночкой, Леньчик Золотко стоял перед ней, болван-болваном, не в силах вымолвить и слова. Впрочем, принцесса сама пошла ему навстречу. Причем самым прозаическим способом: подошла вплотную, положила руки на его плечи и, привстав на цыпочки, потерлась щекой о его щеку. Затем заглянула в глаза, глубоко-глубоко, и облегченно вздохнула, расслабившись. - Тебя как зовут, случайный прохожий? — Леонид... Павлович, - непонятно почему, шепнул он, вдруг онемевшими губами. Одно дело, когда идешь с определенной целью в ночную забегаловку, к обыкновенным проституткам. И совсем другое - вот эта ночная «бабочка»... Что не из простых смертных - это точно! - А те... вас как величать позволите? — он уже выходил, понемногу, из шокового состояния - сразу же захотелось, хоть как-то, самоутвердиться. - Ирина, - не дав Леньчику опомниться, она решительно влепила ему такой взрывной поцелуй, что он сразу же потерял то, что пытался, до этого, восстановить. - Остальное - в машине. Ну?! - Ирина приглашающим жестом руки повела в сторону распахнутой дверцы «мерседеса». И Леньчик, как под наркозом или хорошей дозой «травки», покорно полез в эту любовную ловушку. Тут же его мягко подтолкнули сзади, для скорости, и он завалился в, пахнущий духами, мрак салона, на что-то нежное и приятное, на ощупь. А Ирина, словно кошка, скользнула следом. И, захлопнув дверцу, бросила в темноту. - Боб, газу! Громадина «шестисотого», плавно оторвавшись от тротуара, рванулась в ночь, унося в своей утробе ошалевшего искателя приключений. Леньчик завозился, устраиваясь поудобнее на широком, как тахта, сиденье, и вновь уперся рукой в это «что-то» податливое. Слева фыркнули, затем раздался еще один женский голос, на октаву ниже, чем у Ирины. — Ты знаешь, Иренок, если бы у меня грудь, не дай Бог, конечно, была силиконовой, этот твой новый дружок оторвал бы ее, напрочь! Только теперь Леньчик понял, за что ухватился, как за спасительную соломинку. Он, словно ожегшись, рванул руку кверху и в сторону. И... утонул ею в ворохе густых шелковистых волос. - Ну вот, теперь этот сексуальный маньяк, вдобавок, испортил мою прическу за сотню баксов, - иронично заключила соседка слева. - Как его хоть зовут, Ириш? - Кажется, Леонид Павлович… знакомься, Катюш,- даже в темноте салона можно было угадать, что Ирина улыбается. - Очень, скажу тебе, симпатичный молодой человек. - Да ты что? - тотчас же отозвалась Катя. - А что оэтот симпатичный умеет? - А вот это мы сейчас и выясним, - застежка Леньчиковой куртки скользнула вниз, и через мгновение он остался без верхней одежды. - Эй- эй! — попытался Золотко восстановить свое мужское достоинство, — вы у меня разрешение спросили? А руки его уже, помимо воли, нашарили в темноте горячие упругие груди Ирины и шустро высвободили их, из плена материи. - Да кому оно нужно, твое разрешение? - разкатился серебристым колокольчиком ее смех. И вдруг холодная полоска стали скользнула, плоскостью, по его руке. Леньчик враз похолодел: что-что, а нож он научился различать при малейшем прикосновении. - Режь! - рукоять ножа ткнулась в его ладонь. - К-кого резать? - опешил он. - Да не кого, дурень, а что,- Ирина досадливо фыркнула. - Корсет режь! Или ты так и будешь его до утра расшнуровывать? Леньчик нащупал на ее спине шнур и прислушался к ходу «мерседеса». Автомобиль шел ровно, без толчков. Или водитель классный, или вырвались, все же, из городка на трассу. И он решительно чиркнул лезвием по шелковой крестообразной змейке. - Дай сюда, - Ирина забрала нож, что-то сделала спереди, затем щелкнула кнопкой, убирая лезвие и, облегченно вздохнув полной грудью, принялась разоблачаться. Нож с глухим стуком брякнулся на пол, туда же полетели, вслед за корсетом, остальные принадлежности ее туалета. А Леньчику помогала избавиться от одежды Катюша. Она сама уже давненько была без ничего. Невольно касаясь руками ее обнаженного, по-молодому упругого тела, он собирал в порядок мысли, сумбурно толпящиеся, сейчас, в голове. По всему выходило – его готовили к недвусмысленному действу. «Говорят, такие вот бабцы - вроде Ирины, выбирают себе в подруги уродливых и некрасивых лицом девчат, чтобы выделяться на их фоне. Но по телу Кати этого не скажешь. Слишком все пропорционально на ощупь. А там хрен их разберет — кто кого выбрал в подруги. Ему-то, что за дело до их личных проблем - свою бы решить! А дело, по всей видимости, к тому и движется», - с удовлетворением отметил Леньчик. Он почувствовал, как чьи-то нежные пальчики обтирают благоухающим материалом, скорее всего, носовым платком, его восставшее, до каменной твердости, мужское достоинство. А в руки ему уже тыкалась бутылка, со свин¬ченной пробкой. - Ничего себе обслуга! - Золотко присосался к горлышку. Это был чистейший коньяк, безо всякой там подпольной запарки. По жилам Леньчика словно электроток пропустили. … Внезапно на боковой стойке затеплился красный индикатор подсветки. И в его призрачном свете Леньчик различил два прекрасных молодых тела – их губы жадно тянулись к вожделенному предмету. И, пошло-поехало... Через час этой сумасшедшей поездки он стонал еще от наслаждения. Через два - не знал уже, с кем, в данный момент, занимается любовью... А через три часа, насквозь пропитавшийся запахом пота, секса и алкоголя, Леньчик взмолился: - Все, баста! Вы, если желаете, можете насиловать меня дальше без моего участия. А я отключаюсь. - Бедненький! - Катюша ласково провела скользкой, неизвестно отчего, ладошкой по его щеке и полезла в сумку, валявшуюся на полу салона. - Сейчас мы тебя оботрем, и все будет о'кэй. Они с Ириной в четыре руки принялись тереть Золотко полотенцем. Начиная снизу живота, и постепенно подымаясь выше, выше... А вот к лицу его Ирина прижала не полотенце, а платок, смоченный какой-то, сногсшибательной, гадостью. И Леньчик отключился… но, на этот раз, не по своей воле... Пришел в себя он от режущего едкого запаха. Проникающего, казалось, в самые закоулки мозга. Отчаянно чихнув, продрал глаза, ожидая продолжения любовного кошмара и... наткнулся взглядом на деревянистую рожу мордоворота, с безучастным видом расположившегося подле дивана. На котором Леньчик находился, в полусидячем состоянии. Узрев, что он нормализовался, мордоворот несколько оживился и довольно гмыкнул, убирая из-под его носа вату с противным запахом. - Говорил же шефу, что нашатырь — величайшее лекарство мира, а он не верил! - Да уж, нашел микстуру! — Золотко ожесточенно затеребил нос, выгоняя оттуда остаточную вонь. - А чё? - верзила сел, видимо, на своего конька. - Жахнул, во время тусовки, пять капель на полстакана воды - и снова свеженький! А то еще вот бабе, в одно место... - Слушай, Цицерон,- Леньчику надоело воспринимать его разглагольствования, - скажи, будь добр, куда я попал и где мои вещи? Последние слова его были, как нельзя, кстати - из одежды на Золотко присутствовали одни лишь трусы. Да и те – женские, с ажурными рюшечками. Как видно — Ирина не пожалела из своих запасов. А может - Катюха… «кар¬даны» обеих подходили к данному размеру... И эта квартира - он обвел, взглядом, помещение, в котором находился. Так, мебель итальянская, «Патронелла», за четыре с половиной тысячи баксов - Леньчик такую, однажды, помогал расставлять на даче одного из друзей-«крутяков». И люстра «Металбрикс», копия тамошней - эти «новые русские» обстановку приобретают по образу и подобию... - Выпить хочешь? - неандерталец, вместо ответа, задал вопрос, и откуда-то из воздуха выкрутил точно такой же коньяк, какой пили в «мерсе». Заботливо наплескал Леньчику и себе в два пузатых бокала. Некоторое время они молча смаковали хорошее питье, приглядываясь друг к другу. - А вот и шеф! - жизнерадостно выдал громила. - Счас он тебе, по порядку, все и объяснит. Леньчик так и подскочил на месте - в дверях нарисовался… Рубан. Да- да, тот самый швейцар-вышибала из «Золотого краба», который так культурно выставил его из кабака два... пять... а черт его знает, сколько часов назад. Сейчас он был - само радушие. - Вижу, очнулся наш Дон-Жуан! Ну что ж, Леонид Золотко, добро пожаловать в нашу семью! - Какую-такую, семью? - Леньчик подозрительно уставился на него. - Я пока что в родственники к тебе не навязывался. И откуда ты знаешь мое имя? - Ну, это проще некуда: паспорт у тебя во внутреннем кармане куртки обретался. А туда, кроме фотографии, впечатывают еще фамилию с именем... - Где моя одежда? - перебил его Леньчик, жадно допивая коньяк. – Желательно, с паспортом, - он уже начал подозревать, что вляпался в какую-то гадость, из которой, теперь, так просто не выбраться. - Я к чему это, — добавил он, пытаясь несколько смягчить резкость вопроса и протянул пустой бокал мордовороту, за дополнительной порцией коньяка. - В сравнении с вами я нахожусь в незавидном положении – неглиже, перед одетыми. А это, знаете ли, несколько шокирует,- он брезгливо хлопнул резинкой женских трусиков. - Да принесут тебе одежду,- успокоил его Рубан, - по высшему классу - от Версаче. - Да мне и на фиг этот твой итальянец не приснился,- гнул дальше Леньчик. - Я не какой-нибудь там, богач-скороспелка, и хочу одеться в свою нормальную одежду среднестатического русского лоха, понял? - Ну нету ее, твоей одежды, - жизнерадостно развел руками Рубан. - Ни паспорта нет, ни одежды, ни твоего портмоне... Они у совсем другого находятся. Кстати, теперь, - взглянул он на часы, - по всей вероятности, трупа. - Это что у вас здесь, шутят так? - взвился Леньчик. - Объясни ему, Кош,- повернулся к мордовороту Рубан. - Да чего там объяснять! В твою одежду переодели подходящего, по комплекции и росту, бомжа. И переехали его машиной… только и всего, - обернулся тот к Леньчику. – Причем, переехали аккуратно - по голове. Чтобы опознание было произведено лишь по документам, обнаруженным при теле. Тебе это о чем-нибудь говорит? О многом! - хмуро кивнул Золотко, продолжая сосредоточенно досасывать коньяк. - Короче - вы из меня сделали жмурика... - Косвенного, - согласился с ним Рубан. - Ты же вчера так мечтал отделаться от жены с тещей! Ну вот, считай, твоя мечта сбылась, решительно и бесповоротно. Обронят они, по тебе, скупую слезу, и через время успокоятся. Жена найдет себе другого, как поется в песне... - Уже, - все так же хмуро перебил его Леньчик. - Уже, кажется, нашла. Последние три месяца к ней, на работу, заезжает какой-то хмырюга. На «опеле» с хромированными бамперами. И домой она возвращается на полтора часа позже. Срочный заказ... - скривился он. - Ну, тем более, тебе незачем жалеть о прошлой жизни, - повеселел Рубан. - У нас ты будешь иметь все новое: документы, иномарку… И, всегда новую, с иголочки, одежду. Кроме того - неограниченный кредит... - Постой, постой! - перебил его Леньчик, все более мрачнея. - Во- первых, у кого это - у нас? А во-вторых, насколько мне известно, ничего в этой сраной жизни не дается просто так, бесплатно. За все нужно платить. Причем цену, превышающую полученные льготы. Так вот, я хочу знать - кому и сколько я буду должен, за будущее безбедное существование? - Отвечаю по порядку. Мы - это общество отверженных, но вполне обеспеченных людей. Детали тебе объяснят чуть позже. А должен ты никому ничего не будешь - свою цену, и немалую, ты уже заплатил, сполна и на всю оставшуюся жизнь. - Когда это, что-то не припоминаю? - прищурился на него Золотко. - «Мерседеса» шестисотого, надеюсь, не забыл? И то, что в нем вытворял? - Это с Иркой и Катюхой, что ли? — враз повеселел Леньчик. - Так я, значит, хорошую службу сослужил? Ну, так передай им - Леонид мол, Павлович, всегда рад обслужить их и в дальнейшем. Безо всякой оплаты с их стороны. В порядке гуманитарной помощи, так сказать... - Это ты им сам скажешь, - прервал его словоизлияния Рубан. - Они, кстати, тоже являются полноправными членами нашего братства. - Да какого-такого, нахрен, братства, объяснишь ты мне, в конце концов, или нет? Как оно называется? — взорвался Леньчик. - БИЧ, - коротко проговорил Рубан, пристально и жестко уставясь, в него, взглядом, от которого, у Золотко, враз захолодел низ живота. - А если с расшифровкой? - Пожалуйста! - пожал плечами Рубан. - Братство Инфицированных Членов! Иными словами - ты теперь носитель ВИЧ-инфекции, как остальные наши сестры и братья. А если еще проще – СПИДа… «Бриллиантовый-2» Глава вторая Май-проказник Май! Ах, май!.. Бесспорно, лучший месяц весны, да, наверное — и всего года! Имеется в виду — на юге России. Особенно ценят его жители небольшого город¬ка Алиман, расположенного... да ладно, чего там, ска¬жем так — в пределах Краснодарского края. Но на гра¬нице с Абхазией, Адыгеей, Карачаево-Черкессией и чуть ли не Турцией… водным путем, разумеется. Да не рвитесь вы сразу к карте, все-равно не найдете этого мес¬та: масштабы не те — мелковаты. Однако насчет дел, которые там порой творятся, этого не скажешь — отголоски их частенько прорываются даже на страницы за¬рубежной прессы. А что ж вы хотели! При соседстве таких территорий, где всегда в цене оружие, наркота, антиквариат и дешевая женская плоть. А в остальном городок как городок, не хуже и не лучше всех остальных районных центров юга России типа «а-ля Нью-Васюки»: с универмагом, зданием администрации и ДК на центральной площади, местным РУВД, ОМОНом и ППС— на всякий случай. Место красивое во всех отношениях! Судите сами: близость пансионатов, невероятное количество дач местных и залетных бонз, горы — вот они, под рукой, море — опять же под боком. И трава, цветы, деревья, запахи! Все это оглушает, пья¬нит, будоражит кровь у приезжих любителей поразвлечь¬ся, и толкает их порой на самые непредсказуемые по¬ступки, как в деловой, так и в интимной жизни. Осо¬бенно опасен в этом отношении конец весны, когда адреналина в составе курортного воздуха больше все¬го. И влюбленных на неизгаженных еще пляжах — не меньше. Об этом периоде лучше всех, скорее всего, сказал бы поэт или композитор… и исполнитель типа В. Добрынина. Ну, хотя бы, примерно так: Дикий гомон веселых стай, Подвенечьем оделись клены, Солнце в душах. Все это— май! Май-проказник и май-влюбленный. Ты мне сердце не растравляй Своим омутным взглядом синим. Вдруг закончится этот май, И любовь за тобою сгинет! Все боюсь я: а вдруг уйдешь И промаюсь я век в отраве. Ведь другой такой не найдешь... Да зачем мне нужна другая? Что ж, ресницы не поднимай, Но скажи, не тая, словечко, Ведь свидетель один лишь май, Да луна в небе - желтой свечкой! Что молчишь ты? Ответь, молю! Губы шепчут твои чуть слышно... - Что? - Люблю... -Повтори! - Люблю... Ах, как сладостно пахнет вишня! Вот такие примерно эйфорические чувства должен был, по идее, вызывать весь этот натюрморт у жителей приморского… или предгорного — как вам больше по¬нравится, городка. Но каждое правило, как известно, не обходится без исключений. В это утро таковое пред¬ставлял мужчина средних лет, приятной наружности, взгромоздивший свои длинные тренированные ноги, в шор¬тах, на письменный стол — прямо на груду бумаг. Ос¬тальные части тела, вкупе, разместились на довольно потаскан¬ном стуле с обивкой. Стол и стул являлись дополнени¬ем к разномастному интерьеру просторной комнаты, квадратов на двадцать пять, с огромным окном, выхо¬дящим на оживленную улицу. Прямо на витражном стек¬ле черной краской довольно удачно была намалевана игральная карта. Крестовый туз, по диагонали которого шла нежно-бирюзовая надпись: Сыскное агентство «Кре¬стовый блюз». А ниже, помельче: «Если вы потеряли тещу, свекровь, или кого-то из близких родственников — мы найдем их быстро. Пропавшие драгоценности и деньги отыщем еще быстрее. По поводу убийств просьба не об¬ращаться». Что и говорить, — такая реклама агентства застав¬ляла некоторых клиентов призадуматься, прежде чем на¬жать кнопку звонка на входной двери. Но так как ни один уважающий себя заказной киллер не станет высве¬чиваться столь оригинальным способом, клиенты все-таки входили в этот особняк из красного кирпича. Находившийся на окраин¬ной улице Алимана, служивший четыре месяца назад помещением детской районной библиотеки. Каковая и была успешно продана властями, по причине ее полной непосещаемости местными акселератами - те предпочи¬тали зубодробительные отмашки звезд Голливуда, по видаку, «Детям капитана Гранта» или, допустим, тому же «Золотому ключику». Телефон между вольготно раскинувшихся на столе кроссовок надрывался уже около минуты. Хозяин им¬портной спортивной обуви с интересом поглядывал на трубку аппарата, как бы прикидывая, что легче: ско¬вырнуть ее с рычагов носком кроссовка или все же до- тянуться рукой. Победило последнее — с явной неохотой он принял нормальную позу занятого клерка и брезгли¬во, словно лягушку, потянул трубку с рычагов. — Алле, Крест!! — из нее, казалось, вот-вот поле¬тят брызги слюны вопящего - и хозяин кабинета на вся¬кий случай отнес мембрану подальше от уха… слыши¬мость, впрочем, была достаточной. — Валера, хрен мор¬жовый, ты что там, через секретаршу никак перелезть не можешь? Переждав, пока вопли в трубке утихнут, Крест быстро поднес мембрану к губам и резко дунул в нее. В трубке повисла недоуменная пауза. Воспользовав¬шись ею, Штроба завладел инициативой. — Ну что ты орешь, словно корова недоенная? Эх, Маугли, Маугли, учиться тебе надо хорошим манерам, как завещал когда-то один воинственный дедушка! Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени? Любой уважающей себя секретар¬ше в полпятого утра положено досматривать утренний сон, а не болтаться в кабинете шефа. Извини, у меня приемное время начинается с девяти утра, — он уже нацелился запулить трубку на надлежащее место, как она вновь взорвалась, на сей раз отборным матом по¬полам с «феней». «Ага, значит, что-то интересное наклевывается! — догадался Крест. Положил трубку на стол, выбрал из пепельницы окурок «пожирнее», без следов губной по¬мады, чиркнул зажигалкой, затянулся и вновь поднес ее к уху. Оказалось, вовремя. — ... ишак карабахский! Думаешь, я не знаю, во сколько очередная секретарша по найму сползает с тво¬его «испытательного срока»? Ты их за два месяца работы нашего агентства уже штук шесть «испытал». И все потом уходят... — Но согласись, без малейшего намека на жалобу. Наоборот, одухотворенные и окрыленные, — пере¬бил его Крест. — Ладно, ближе к делу… ты откуда зво¬нишь? — Твою мать, ты что, забыл — сам же с вечера направил меня на встречу с этим хмырем в район дач! Я честно дождался утра, пришел... — Не хмырем, а заказчиком, — вновь перебил его Крест. — Ну как, принес он бумаги? И вообще, на твой взгляд, у него мозги на месте? А то он мне вначале по¬казался... странным, скажем так — немного не в себе. — Вот что касается мозгов, то они у него точно не на месте! Все разляпаны по боковой стене... — К-как это? — опешил Штроба. — А вот так это! — злорадно сообщил ему Маугли. — И, знаешь, когда я открывал входную дверь, он, по-моему, еще живой был. Потом что-то загремело в комна¬те, а когда я в нее просочился, этот мужик уже валялся в углу без половинки черепа, а его прекрасные мозги, о которых ты так печешься, были развешаны по стенам, наподобие картин в галерее. — И ты... — подбодрил его Крест. — А я бросился сразу же звонить тебе, на вторую половину дома. И понял, что ты в кабинете уже полно¬чи знакомишь новую секретаршу с Уставом нашего агентства. А потом, естественно, переключился на ка¬бинет-приемную. Хорошо, тут аппарат кнопочный... — И ты до сих пор из этого коттеджа назвякиваешь? — всполошился вдруг Валера. — А что, мало я жмуров в своей жизни перевидал? — хмыкнул в трубку Маугли. — Идиот! — взревел Штроба в полный голос. — Не¬медленно делай ноги из этой конуры! Только сперва со¬три... а-а-а, из башки вылетело, не надо ничего стирать! Просто дуй оттуда изо всей мочи, на которую спосо¬бен, понял? Бумаги нашел? — А вот они, милые, в пластиковом пакете. — Спрячь их сейчас же, слышишь. Не бери с собой. И беги оттуда, я тебя умоляю! Только мне скажи, когда будешь выходить, я за тобой на машине выеду. — Да ладно, не напрягайся, — буркнул Маугли слег¬ка обеспокоенным голосом. — Погодь минутку на ли¬нии, я трубку не кладу. Не было его минут пять, за которые Валера черт-те что успел передумать. Наконец послышался шорох в мем¬бране. — Все в порядке, Крест, я их прямо на входе спря¬тал, — приглушенно сообщил напарник. — Теперь по¬следую твоему совету. — А почему шепчешь в трубку? — вновь забеспоко¬ился Валера. — Да так, мерещиться стало после твоих запугива¬ний. Я, пожалуй... — голос Маугли внезапно прервался, затем он странно хрюкнул и затих. — Алле, алле, алле, твою маму! — надрывался Крест, чувствуя, как холодная испарина выступает на лбу и спи¬не. Понял, что выкладывается напрасно лишь после того, как в трубке раздался резкий щелчок, а затем пошли короткие гудки. Посидел немного, с исказившимся в гримасе лицом, затем хлопнул по рычагу аппарата и решительно набрал «02». — Это дежурный? Срочно вышлите опергруппу в Юго-западный район, к дачным постройкам. Улица Са¬довая, номер шестнадцать. В доме два трупа… Кто гово¬рит? Хрен в кожаном пальто! — неожиданно вызверил¬ся Штроба на телефонную трубку, словно по ее вине вдруг в одночасье лишился и напарника по работе, и ценного свидетеля. Тут же брякнул ладонью по клавише отключения — чтобы не успели определить номер «доб¬рожелателя»... — Вот это дельце, Мэр... — предательски осевшим вдруг голосом вякнул он ввалившемуся в приемную Вите Щербаню. — Знаешь, у меня появилось нехорошее чув¬ство, что с этой вот самой минуты мы с тобой, напар¬ничек, будем петь дуэтом. Потому что арию Маугли прервали на самой интересной ноте. Но начиналось ведь все как прозаично, а? …Маугли с утра пораньше шлялся по местному ба¬зарчику — выбирал копченые «ножки Буша» поаппе¬титнее. Дополнение к ним, в виде литровой посудины с наклейкой «Хванчкара» побулькивало у него под мыш-кой, возбуждая приятное чувство предстоящего легкого завтрака в кругу компаньонов по агентству — Мэра и Креста. Готовить им было некому по двум простым при¬чинам: отсутствию жен у всех троих и некоторого раз¬брода в делах только набирающего обороты предприя¬тия. «Крестовый блюз» работал лишь второй месяц. Но и за этот сравнительно короткий срок три компаньона успели снискать себе в определенных слоях местного населения ну... если не славу, то уж известность — по крайней мере. Судите сами — три найденных легковуш¬ки, на которых милиция поставила жирный крест, про¬маявшись с розыском около месяца. А Штроба, благо¬даря многочисленным связям с криминальным миром, вернул их владельцам через полторы недели. Мэр и Ма¬угли, кстати, сыграли в этих делах тоже не второстепен¬ную роль. Конечно, заявители раскололись, на пару ты¬сяч баксов каждый… но что эта сумма значила по срав¬нению с той радостью, которую они испытали при виде своих «кормильцев», в целости и сохранности достав¬ленных к их подворьям (плохие автомобили, как извес¬тно, крадут редко). А чего стоит дело о пропавшей без вести мамочки, на которую в розыск подала одна симпатичная брюнет¬ка! Ее мужу, естественно, пропажа тещи была по бара¬бану. Даже, казалось, наоборот — он преспокойно ука¬тил по путевке к морю, оставив безутешную доченьку на попечение агентства «Крестовый блюз». Троица сыс-карей это дело раскрутила по минимуму, обнаружив сорокалетнюю «пропажу»... на пансионном пляже, в объятиях столь «нелюбимого» мамочкой зятька. С этого инцидента агентство получило двойную выгоду: гоно¬рар от дочки плюс вознаграждение от зятя с тещей (за конфиденциальность и неразглашение тайны слишком тесных родственных связей). А Валера Крест — допол¬нительное вознаграждение — он-таки смог «утешить» брюнетку. Да так, что та чуть было не переметнулась в его постель, с явным намерением не покидать ее на по¬следующие годы. Тут уж воспротивился Крест — его душажаждала полной свободы и разносторонности в связях (интимных, разумеется). Помог Мэр. Он устроил любве¬обильной брюнетке просмотр «инструктажа» очередной молоденькой секретарши шефом агентства — прямо в кабинете на диване для посетителей. Тем все и ограничилось: теща вернулась в семью, брюнетка — к мужу, секретарша Ксюша — к своим пря¬мым обязанностям. А Штроба сохранил свободу от се¬мейных уз в видах на дальнейшее существование. Популярность агентства росла. Может быть, благо¬даря многочисленным любовным похождениям ее тро¬их сотрудников. А может, тому, что они старались поре¬же «щипать» преступный мир, действуя с большой ог¬лядкой и предосторожностью. У каждого за спиной в прошлом была не одна «ходка» на зону (роман «Кресто¬вый блюз»). Это позволяло друзьям пока безболезненно лавировать между двух опасных жерновов — милицией и криминалом. Вплоть до этого самого случая... Маугли как раз подцепил огромной двузубой вил¬кой аппетитную копченую ляжку курицы, когда на его плечо опустилась чья-то ладонь. Реакция бывшего зека была молниеносной: резко пригнувшись, он рванулся в сторону, оглянувшись проверить, кто его «выпас» и од¬новременно настраиваясь на длинный марафон по ла¬биринту базарных рядов, с отрывом в один из боковых проходов. Смачный окорочок, конечно же, шлепнулся на пыльный асфальт, под прилавок… мимо подставлен¬ного продавцом пластикового пакета. «Хванчкара», жа¬лобно звякнув, залила его винным соусом, дополнив натюрморт. — Экий вы пугливый, молодой человек, — стояв¬шая сзади Маугли дородная тетка в офигенном, по ве¬сенней моде, «прикиде», ошарашенно распахнула рот. То же самое сделал и продавец куриных окорочков — тщедушный кореец в халате, на котором, казалось, запросто мож¬но было поджаривать его продукцию, без добавления масла. Эта сцена в сочетании с раскрытым пакетом в руках корейца выглядела настолько комичной, что Ма¬угли поневоле сконфуженно хихикнул. — В газетах, знаете, такие ужасы порой описывают! Криминогенная обстановка, как следствие - стрессы всякие... Менты опять же... — туманно начал было объяс¬нять он причину своей резвости. И вдруг увидел разби¬тую бутылку, за которую пятнадцать минут назад отва¬лил вполне конкретные рубли. Настроение Маугли мгновенно перевернулось на сто восемьдесят градусов. Он запсиховал, сжал кулаки и танком попер на опешив¬шую тетку. — Ах ты, фря болотная! Тебе что, больше делать нехрен, как ходить по рынку и пугать честных покупа¬телей? Нет, вы поглядите, — с жалобной миной он обер¬нулся к очереди, — стоит себе бегемот в бикини и све¬тит вставными фиксами! А из-за нее трое работяг, до¬бывающих себе пропитание в поте лица, теперь будут вынуждены целый день питаться на манер того же Бу-ратино — тремя корочками хлеба. Загнул, конечно, Маугли, про «пот лица» — уже вторую неделю сотрудники агентства «Крестовый блюз» бездельничали. А от безделья шлялись по бабам. И если самому Кресту, как шефу сыскного агентства, еще об¬ламывалось от прелестей секретарши Ксюши — она «от¬рабатывала» простой в фирме, дабы не послали в не¬оплачиваемый отпуск, а то и еще куда подальше, то Маугли с Мэром приходилось искать «невест» на сторо¬не. И насчет пропитания он тоже сочинил. После покуп¬ки солидного здания на побережье, приобретения об¬становки, двух шикарных автомобилей и кое-какого «дополнительного спецоборудования», спрятанного до поры до времени в загашнике, у приятелей еще остава¬лась энная сумма от тех долларов, которые им презен¬товал Айс за спасение жизни его ребенка (см. «Кресто¬вый блюз»). Короче — на еду, одежду, выпивку и жен¬щин пока что хватало по полному пансиону. Но очень уж жаль было бутылки прекрасного полусухого, за ко¬торым выстоял полчаса до открытия фирменного магазина! Да и не будешь же объяснять этой расфуфыренной мымре расклад финансов в такой нервной обстановке. Куда проще сорвать на ней злость, а затем благора¬зумно и вовремя отвалить. Что Маугли сейчас и соби¬рался сделать, с сознанием выполненного долга. Однако избавиться от настырной бабенции оказалось не так-то легко. Она просто-напросто ухватила его теперь уже за рукав легкой ветровки. Корейская ткань, пролежавшая на скла¬дах невостребованной продукции где-то со времен по¬следней войны с американцами, подозрительно затре¬щала у локтя. Вот тут уже Маугли взбеленился оконча¬тельно. Он повернулся к наглой дамочке, чтобы ото¬слать ее по одному из непечатных адресов, имевшихся у него в избытке и... опешил. Та смотрела на него умоляю¬щими глазами, в которых не было и тени наглости. — Вы ведь сыщик из этого... «Блюза», да? — «Крестового блюза», — машинально поправил ее Маугли, — и не сыщик, как вам, может быть, расска¬зывал ваш покойный дедушка, а сотрудник фирмы. Ну, допустим… и что с того? — У меня просьба к вам, — дамочка нервно комкала в руках сумку из выделанной кожи. — Очень большая и... очень личного характера. Только... — она выразительно повертела головой по сторонам. — Так что же вы с этого сразу не начали? — к клиен¬там в агентстве был особо галантный подход, Штроба в отношении них не допускал никаких вольностей. — Хва¬тать со спины сотрудников нашей фирмы чревато не¬предсказуемыми последствиями, — эту ходовую фразу Маугли в свое время под руководством того же Креста долго заучивал наизусть. Зато теперь отбарабанил ее без единого сбоя. — Надеюсь, вы это понимаете? — много¬значительно выдавил он после, пристально вглядыва¬ясь в растекшуюся винную лужицу. Затем переводя взгляд на пса, явно без определенного места жительства, который шустро уносил в зубах оброненный им кури¬ный окорок. - Я оплачу, все оплачу! — поспешно затараторила дама, вытаскивая из сумки косметичку… так нашпи¬гованную банкнотами, что Маугли испугался за ее проч¬ность. Все, теперь со спокойной совестью можно было торговаться! Ясно ведь, заказчик не последний... этот са¬мый без соли доедает. — Да ладно, — великодушно махнул рукой, —спрячьте эту приманку подальше, пока на нее не послетелись щипачи со всего базара. А эти расходы включим в будущую смету, — Маугли расплатился за завтрак для бездомной дворняги, прикупил три хороших окорочка, ранних помидоров, затем вернулся с дамой к грузинскому магазину и повторил операцию с приобретением «Хванчкары» — уже две бутылки... И только после этого отвел клиентку к шефу, посмотрев предварительно, на своем ли месте секретарша Ксюша. — Ребята! — после ухода дамы Крест собрал их в кабинете, отправив Ксюшу «погулять», что само по себе настораживало. Все мелкие дела решались в ее присут¬ствии. — Ребята, Вероника Аркадьевна принесла нам необычный заказ. — И необычные бабки, судя по твоему приподня¬тому настроению, — умудрился вставить Мэр. — Не перебивай, комментарии в конце, — обрезал его Валера и продолжил, — да, деньги для подобных дел тоже необычные. Они нашему похудевшему бюдже¬ту оч-чень не помешают! Но их нужно еще отработать. А дело, насколько я понял... Короче: пропал ее муж, Василий Емельянович, пятидесяти двух лет, преуспева¬ющий коммерсант средней руки, владелец фирмы по оптовой закупке и розничной продаже фармацевтиче¬ских препаратов нескольких ведущих зарубежных и рос¬сийских производителей. Имеет несколько филиалов на побережье. За территорию края предпочитает не высо¬вываться... — Да ему и здесь клиентов должно хватать с избыт¬ком, — вновь не выдержал Мэр. — Насколько я начитан СМИ: лекарства — штука дорогая! — Средства массовой информации тебе лапши ненавешали! — подтвердил Крест серьезно, на этот раз не обрывая его. — Лекарства во всем мире, в том числе и России, котируются на втором месте после наркотиков. Так что и Василий Емельянович, и его драгоценная половина одиннадцатым маршрутом передвигаются ред¬ко, все больше на «вольво» да «кадиллаке» разъезжают. А на рынок она выползла специально — чтобы выце¬дить одного из нас. Поэтому и оделась простенько. — Ничего себе, простенько! — изумился Маугли, — я такую тряпку, как на ней, видел недавно в витрине фирменного «Милана». Так у меня эти нолики потом еще два часа в глазах мельтешили! — Вот все это — из магазинов, мадам Чиркеева и называет обносками, — снисходительно объяснил ему Крест. — А настоящие вещи ей шьют, на заказ, в Париже и Милане. — Ни хрена себе! — возопил Маугли. — А я на нее за куриный окорок и бутылку вина отвязался. — Да, ей вполне по силам было подарить тебе тот грузинский магазин и впридачу — корейца с его око-рочками, чтобы он тебе их готовил прямо на дому, — подтвердил его догадку Крест. — А я на ее месте закупил бы всю ментовку на ме¬сяц, — задумчиво проговорил Мэр. — За десяток годо¬вых окладов они бы для нее весь край перекопали лопа¬тами, а потом просеяли бы эту землю через три сита. И нашли бы ее благоверного, как пить дать. Как он, кста¬ти, пропал? — повернулся он к Валере. — Первый дельный вопрос за все время нашего разго¬вора, — похвалил его тот. — Вся смехотворина заключа¬ется в том, что директор фирмы, как обычно, выходил из дома к поджидавшему его у ворот «кадиллаку». Но до машины не дошел. А сама она вдруг ни с того, ни с сего взлетела на воздух. Причем, заметьте, вместе с води¬телем. Сгорела в момент. — Вместе с водителем? — ехидно уточнил Мэр. — Так точно! — отрапортовал ему Крест. — Кроме его обгоревшего трупа в салоне не было найдено и намека на второе тело. Хозяин исчез, испарился, демате¬риализовался. Понимай как хочешь, но до машины он точно не дошел. - А с территории... — начал было Маугли. - Чугунные ворота были заперты на кодовый за¬мок, шифр которого менялся каждый день. Кирпичная ограда — трехметровой высоты. По территории усадьбы шляются, без привязи, шесть ротвеллеров- двухлеток, — одну за другой Крест методично отметал все догадки партнеров. — Машина с водителем сгорела перед за¬пертыми воротами, из которых не вышел хозяин... Гм-м, куда же он мог деться? — Похищение? — высказался Мэр. — Исключено, — отрезал Штроба. — Собаки, кодо¬вый замок... Разве что он сам перелез через стену в объя¬тия похитителей... Тоже маловероятно: для стодвадцатикилограммового «гимнаста» Василия Емельяновича это проблема немаловажная. Да и потом — Вероника Арка¬дьевна выскочила к воротам буквально через пару ми¬нут после взрыва. Ни возле машины, ни возле ворот не было ни души. Милиция после вызова прибыла ров¬но через сорок минут. — Вот пусть она и занимается этим дохлым делом… с вполне возможным дохлым хозяином, — веско выска¬зался Мэр. — А нам вроде бы и не с руки влезать в их проблемы,а? — вопросительно глянул он на Штробу. — Не-а, — с сомнением покачал тот головой. — Тут имеются два серьезных «но». Во-первых, директор фир¬мы жив, а во-вторых, милиция вряд ли возьмет это дело к разработке. — Что-о? — в один голос протянули конкуренты. — Что слышали. На следующее утро после пропажи Василия Емельяновича в нашем местном РОЗД раздал¬ся телефонный звонок. Абонент, пожелавший остаться неизвестным, сообщил дежурному, что директор фир¬мы живой-здравый, чего и им желает. И еще: если ми¬лиция сделает хоть один шаг в направлении поисков пропавшего, его труп тотчас же обнаружат на пригородной свалке, с соответствующим письмом-приложе¬нием в кармане. -Ну и что?—презрительно скривился Мэр. — Бо¬ялась наша милиция когда-нибудь таких анонимок, как же! - А то, — поучительно продолжил Крест, внима¬тельно и серьезно глядя в глаза собеседникам. - В день пропажи домашний телефон директора, так же, как и все телефоны райотдела, был оставлен на прослуши¬вание на предмет возможного разговора о выкупе. Так, на всякий случай! На такой же всякий случай запись телефонного звонка дали прослушать Веронике Аркадь¬евне. И как вы думаете, что она сказала после этого? — Уже догадались, — буркнул угрюмо Мэр. — Она узнала в записи голос мужа... | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
