Как мы пиарили Украину,или Дневник Энди Селса.

 

Знакомство.

 

Меня зовут Энди. Вот уже пару лет как я нахожусь в водовороте случайных событий которые сложно назвать одним словом. Пытаясь хоть как то систематизировать все то что происходило со мной с того момента как я пересек таможенный контроль в аэропорту Борисполь и оказался на благословенной земле под названием Украина, я начал эти свои «путевые» заметки. Хотя путь любого иностранца на этой земле, с точки зрения физики долгая ломанная кривая, которая в итоге приведет на тоже место – в аэропорт, и в итоге количество работы, по большому счету, будет равно нолю.

 

Нас прибыло семеро, молодых и энергичных, хорошо говорящих на украинском. Такие красивые двадцативосьмилетние. Формально – мы молодые волонтеры, так сказать активный резерв американской демократии прибыли для работы с общественными организациями и независимыми средствами массовой информации. Правда моей специализацией было, так называемое, «лоббирование» и поэтому, наверное, я не увидел ни одной мало-мальски влиятельной общественной организации или независимого средства массовой информации. Но это нас ни капли не расстроило – нет независимых организаций - создадим, нет независимых средств массовой информации – проведем опрос – и объявим кого-нибудь независимым. В конце концов, хорошее СМИ – это ваше СМИ.

 

Ну так вот, прибыли мы в октябре. Если говорить о Киеве, то лучший способ составить о нем первое негативное мнение, это приехать в конце октября, или в середине марта. Эти два месяца дадут вам полное и незабываемое ощущение отвратительной сырости грязи на улицах и холода в старых прокуренных гостиничных номерах. Надо сказать, что есть одна странная особенность работы коммунальных служб столицы, которая сразу бросилась мне в глаза – огромное количество разрытых тротуаров. Все эти ямы, заставляют вас постоянно смотреть под ноги, поэтому, я должен с прискорбием отметить, что начал воспринимать Киев, с его архитектурой и обаянием, только весной, в апреле. До этого времени – только метро, хоть и очень красивое, но пахнущее мокрой старой тряпкой ( я, кстати, видел эту тряпку, ее зачем то вешают на полотерные машины сзади, наверное для поддержания этого замечательного букета).

 

Надо сказать, что все встреченные мной украинцы подсознательно ожидают, что у вас в кармане хранится пережатая резинкой в трубочку тысяча долларов. И что вы обеспеченный человек – все американцы обеспеченные люди. Когда они узнают, что нам платят триста долларов, на их лице появляется выражение искреннего сострадания, но не много отойдя от жалости, они с маниакальным упорством ищут еще какой-нибудь мотив, который может заставить молодого неглупого человека, разговаривающего на английском (!), заниматься этакой вот ерундой. В скором времени я сразу говорил, что работа волонтером предоставит мне возможность поступить на службу во французское посольство, и вопросы сразу отпали, что там говорить, стоит годик позаниматься ерундой на Украине, когда за все оплачено, чтобы потом в Париж, в Париж. Я посоветовал ребятам из своей группы отвечать так же, как только разговор начнет соскальзывать в эту сторону, и все прекрасно прошло. Только одна девочка умудрилась отправить себя в Норвегию, да еще так неловко она сказала это на какой то общей вечеринке. Когда собрались многие, с которыми предстояло работать ежедневно. После этого к ней стали относиться как к человеку «немного не в себе», и многие ее предложения не были поддержаны, так как нельзя нормально относится к человеку, который ближайшие десять лет проведет в стране, в которой, по представлению украинцев, ничего нет кроме селедки и холодного штормящего моря с подводными лодками. Она потом много раз плакала, а Департамент разработал специальные инструкции в которых систематизировали наш опыт и рекомендовали «отправлять» себя в посольства Франции, Англии (правда надо было говорить «В Париж» и «В Лондон») в крайнем случае в Россию, или в Бразилию, «В Рио-де-Жанейро», дело в том что «Бразилия» и «Рио-де-Жанейро» у средних украинцев не одно и тоже.

 

Опытные люди, перед нашим отъездом, просили у нас только одного – не влюбляться хотя бы первые десять дней, не то чтобы нам давали советы снобы или пуритане, просто практика показывала что «дальше будет лучше», но сердце отказывалось в это верить. Больше недели не выдержал никто. Дольше всех продержалась наша девочка, американка армянского происхождения, которая два дня стеснялась, и у которой из-за перенапряжения начались критические дни, но ей объяснили всю глупость ее поведения не дожидаясь их окончания. Я так понял, что на территории Украины действуют совсем другие законы человеческой физиологии.

 

Первый день мы попросту осыпались в гостинце на левом берегу Днепра. Зашторили окна и спали, в своих маленьких номерах, в которых может поместится только кровать, а на столику, с поставленным для красоты мутным стаканом и надбитой пепельницей, не может поместится ледтоп, да и если поместится, то до кровати далеко – не сядешь, а стул поставить нельзя – не помещается и произошло мое первое знакомство с особенностями законов украинской физиологии.

 

В восемь вечера мы захотели что-нибудь съесть или выпить, мы – это я и Майкл, которого стали в последствии звали то Мишей то Колей, воспользовавшись подсказками охранника зашли в небольшой бар – караоке напротив выхода из метро. Правда, то что это караоке-бар мы поняли только часа через два, когда услышали «Биттлз» в женском исполнении, уж больно здесь хорошо поют, особенно выпив.

 

Практически все места были заняты, и мы попросив разрешения, и робея подсели за столик к двум потрясающе красивым девушкам. Как потом оказалось, наше желание подсесть к ним, и полученное разрешение было оценено однозначно. Однако тут же выяснилось, что на украинском языке здесь говорят только в редких случаях, например на Западной Украине, или на телевидении. Одну девушку звали Дарьей, другую Викой. Они отлично понимали наш украинский, а мы с трудом понимали их русский, приходилось переспрашивать, вызывая их искренний смех. Через две минуты знакомства Дарья с Викой поменялись местами, не сговариваясь и переглядываясь закрепив нас между собой. Я достался Вике. Дальнейший наш разговор напоминал инструкцию по вербовке «на медок» из фильмов времен войны с Германией. Мы пили пиво, но почему-то пили водку и запивали ее пивом, а девушки пили водку с соком и пиво, правда начали они с мартини. И постоянно о чем-то спрашивали, и постоянно о чем-то рассказывали. Мы умудрились стать обладателями ценных сведений о первом сексуальном опыте Дарьи с другой девушкой, и о ее выводе «о том что это не для нее», Майкл пропал сразу, и рассказал о том, что он лишился невинности два года назад и завсегдатай публичного дома, был мгновенно атакован и рассказал все, от номеров телефонов до прейскуранта на спиртные напитки. На следующий день, он подошел ко мне и начал нудно извиняться, а я узнав новое слово «Бодун», послал его и сказал, что мне безразличен он и его сексуальные похождения, но может быть я напишу об этом в своих мемуарах, но не в докладной.

 

В общем через два часа после начала знакомства у меня был самый потрясающий секс за десять лет моей половой жизни, который закончился миньетом без презерватива, и оставленной визиткой какого-то рекламного агентства.

 

Если бы я знал как мне будет плохо с утра, я бы покончил жизнь самоубийством ночью, на следующий день, я об этом точно не пожалел.

 

Когда на следующий день нас поприветствовали представители общественных организаций, в которых мы должны были служить ближайший год волонтерами, к нам, с Майклом, было наиболее сердечное отношение, мы потихоньку, начали приобретать «свой», украинский вид.

Я об этом так подробно рассказываю, что бы вы, в дальнейшем имели в виду, то, что если мы встречались и разговаривали с кем то вечером – значит мы пили, если я буду постоянно отвлекаться на слова «мы встретились в ресторане, или баре, нам принесли пиво или водку» то на это уйдет половина исписанной бумаги. Просто знайте – на работе мы пили, только если приезжали к кому-то на другую его работу – это тоже нельзя, но можно, как написал знаменитый в Советском Союзе Козьма Прудков. А так мы на работе не пили. А вечером мы пили всегда. В том случае если мы не пили – я об этом обязательно напишу. Надо сказать, что в Киеве, если вы выпиваете меньше двух бутылок пива в день, значит вы не пьющий. Встретить некурящую девушку, которая пьет западно-украинский коньяк – невозможно. Не выпить на дне рождения – тоже. Не влюбиться в соседкой выпив с ней этот коньяк, в общем пакуйте чемоданы и приезжайте сюда. Из двух недель своего отпуска, в Штатах, я тринадцать дней разговаривал с Украиной по телефону больше часа в день, и считал дни до обратного рейса. Обратного рейса.

 

Для того чтобы вам стало понятно, за что мы получали зарплату из налогов американских налогоплательщиков я хочу начать с «истории оранжевых ленточек»

История об оранжевых ленточках.

 

...Когда сторонники «так называемого кандидата от оппозиции» попытались противопоставить оранжевым ленточкам свои бело-голубые, они сразу начали вопить об «американских деньгах», потому что на свои, украинские просто не потянули этот проект. Я могу их успокоить, даже если бы у них и были бы деньги – они бы все равно этот проект не смогли бы реализовать, даже на уровне «нейтрализующего ответа». Слишком было у них мало времени на это, слишком поздно они это начали.

 

Это вам в ноябре декабре казалось это таким простым, приехать на Майдан и получить сколько угодно ленточек, что бы повязать их к вам на руки на сумки, на голову. Выйти из метро и увидеть молодых людей раздающих их в любом количестве. А как вспоминаешь сколько людей было задействовано. Поначалу ни в чем не подозревающих людей.

 

А как быть с желанием повесить все эти ленточки на себя? Как быть с десятками тысяч чашек и шарфиков, которые продавались не за самые маленькие деньги?

 

Начало этой истории для меня было вполне прозаичным. Мне предложили начать подготовку к вводу корпоративной символики. Корпоративный цвет – оранжевый. К моему большому удовольствию, я выяснил, что ни каких особо сильно раскрученных «оранжевых» брендов нет. Поэтому, когда я спросил, чем занимается корпорация, то получил ответ «а зачем тебе это знать?». И в самом деле, зачем? Мы не с кем кроме «Фанты» не пересекались, а у «Фанты» хороший молодежный имидж свежести, да и в то лето «Фанта» была «разноцветной», всякие там «лесные ягоды, и «лимоны». В общем влияние маленькое, да и положительное.

Когда я потом общался со знакомыми пиарщиками, они задавали мне вопрос: случайно ли то что другие крупные компании не использовали в это время оранжевый цвет? Учитывая то, что большинство корпораций имеют в своем штате маркетологов со штатовским образованием, мне сложно ответить на этот вопрос.

 

В общем, с одной стороны не паханое поле, а с другой огромное количество работы.

Я начал выяснять с чем вообще ассоциируется оранжевый цвет. Результаты моих поисков привели к срочной переоцифровке и выпуску небольшим тиражом сборника старых «пионерских песен», на первом месте в плэй-листе было «оранжевое солнце, оранжевое небо». Песня, которая вызывала только положительные ассоциации безоблачного детства. Для украинцев эта песня вполне сравнима с «Томом Сойером» и «Гекельбери Финном» нашего старшего поколения.

 

На более высокий уровень организации «оранжевой Украины» меня перевели после того как я свел знакомства с дизайн-студией, которая занималась разработкой заставок для украинских телевизионных каналов. Когда оранжевый цвет «выстрелил», то многие каналы оказались не в состоянии поменять свои заставки из-за того, что оранжевое было везде. Кстати, многие спрашивают, почему у «канала честных новостей» все было синее. Может чтобы подчеркнуть независимость? Ничего подобного, насколько мне известно, во-первых не поделили деньги, а на оранжевом «некоторые олигархи» очень хорошо заработали, а во-вторых «наших» там практически не было. Там были другие «наши», от другого американского президента.

А когда началась буря, то хотел бы я посмотреть на руководителя телевизионного канала, который бы удалил оранжевый цвет. Это бы выглядело совершенно не солидно, а с другой стороны, мы умудрились создать такую «моду», что после «революции» никто оранжевые майки год не покупал. Кстати, может именно поэтому крупные бренды не использовали оранжевый цвет, но это умозаключение на уровне глобального сионистского заговора.

 

Все тонкие оранжевые линии в один прекрасный момент были связаны «оранжевыми стричкамы». Оранжевая нитка на джинсах воспринималась как вызов, как декларация независимости.

Надо сказать, что таких масштабных проектов на Украине еще не проводилось, поэтому Украины еще не приобрели иммунитет к этим всем значкам и ленточкам. А что творилось с представителями СМИ – это вообще не передать. Люди нашей профессии рождены модниками, это у нас в крови. Как женщина собирает деньги на хрустальную безделушку, так и они, по крупицам собирали те знаки, которые мы оставляли им. И когда произошла «активация», каждый из них почувствовал ее как выстраданную собственную идею. Некоторым до сих пор стыдно.

 

Гораздо интересней было то, что многие «бело-голубые» хорошо заработали на производстве и транспортировке оранжевой символики. Правда это происходило задолго до первого оранжевого «ТАК»-бигборда. Мы, конечно, пользовались польскими контрабандными коридорами, которых достаточно осталось и у старой и у новой власти. Но объем «революционной продукции» был такой, что, если бы мы пользовались только одним каналом – это бы привлекло слишком много внимания.

Что бы хотелось мне отметить:

Использование одного цвета, лучше чем двух – это дешевле. Нам едва-едва хватило времени. Шесть месяцев, до мая, мы занимались по большому счету транспортной и складской логистикой. То что мне удалось провернуть проект с «оранжевым солнцем» и «оранжевым настроением», только удача и неуемный «киевский» темперамент. Но благодаря этому я и выдвинулся.

 

Это я сейчас понимаю, что мое исследование «оранжевости» рынка, было одним из многих контрольных. И моей заслуги здесь крайне мало, но я отдаю свое почтение тем головам, которые это все придумали. Замечательно.

 

Хорошо помню выражение хитрого лица ковельского «микробного» контрабандиста, когда наконец «оранжевое настроение» выстрелило. Его искренние черты «широго украинца» были искажены болью по утраченным дивидендам, когда он слишком мало брал за перевоз этой ни кому не нужной «оранжевой ветоши» в течении полугода. Это потом цена на перевозку увеличилась в три раза, и мы платили. Уже тогда стало понятно, что ввозить этот огромный объем официально – чревато ответственностью перед потомками. Ввозили не официально. Только подписи старых, «дореволюционных», таможенных начальников вы можете увидеть на документах для ввоза «чашек в ассортименте», «революционные» начальники спокойно уничтожили свои подписи после вступления в должность. Ну да Бог им судья, в прямом и переносном смысле.

 

Когда на одном из складов в Борисполе один из активистов увидел огромные штабели мешков с лентами, и стройные ряды поддонов ящиков с чашками и флажками. Он просто замер у ворот и не смог оторвать глаза. За тем он начал доказывать нам, что мы это дело будем вывозить месяц, подсчитывал грузовики и составлял смету. Да, грузовики были. А склад опустел за три дня. Как здесь говорится «товар оптом, самовывоз». Приезжали джипами, и «запорожцами» с прицепом (это такая маленькая смешная машинка). Не было времени руки пожимать, восторженным гражданам. Экономия только на грузовом транспорте по «броварским и бориспольским» складам составила два с половиной миллиона грн.

 

И этого всего не хватило. К сожалению мы не смогли обеспечить юг Украины, и Западную Украину. Из-за дефицита ленты начали продавать, некоторые «вожди», которые имели право распоряжаться агитационными материалами разбогатели за одну ночь. Я знаю одного владельца большого гаража, который заработал на новый «фольцваген» за неделю договорившись с предпринимателями с одесского контрабандного рынка, который носит поэтическое название «седьмой километр» о поставке китайских оранжевых бантиков для украшения цветов, которые совпали по цвету.

 

Никогда мне не забыть той разгульной эйфории которая царила в эти дни в Киеве. Говорят, что француженки «высшего света» отдавались американским летчикам за колготки. Теперь я готов в это поверить. Девушек до 16 лет можно было завоевать только лишь акцентом и одной ленточкой. За корейские кварцевые часы с оранжевым силиконовым браслетом можно было влюбиться в дочку министра, или восходящую звезду безумно популярной в Украине программы «караоке на майдане». Сколько их было на Майдане, этих дочерей министров и восходящих поющих звезд!

 

Конечно моим донецким и луганским коллегам было тоскливо. Да и в Киеве не работал в это время никто, кроме продавцов агитационных материалов. Все были на Майдане, днем отсыпаясь на полу у совершенно незнакомых людей. На майдане были миллионы приезжих. Миллионы.

 

Помню, как мы сидели на Майдане, на забитых снегом и мусором ступенях (хоть уборка не прекращалась ни днем ни ночью, только некоторые оазисы были чистыми, все таки огромное количество людей съехалось в Киев) и ели запеченную форель, из какого-то киевского ресторана с двумя девушками студентками Национальной академии внутренних дел, и лениво думали о том что, сегодня мы наконец выспимся, и выспимся только с ними, не будем возвращаться ночью за другими окоченевшими красавицами приехавшими из других украинских городов. Это была наша победа, наша Украина!

 

Как мы пиарили НАТО

 

Конечно долго еще будут вспоминаться золотые ночи «оранжевой революции». Но работа, на то и есть работа, чтобы ею заниматься с трудом и усталостью, нервами и зарплатой. Сразу после Революции я слетал домой в Штаты, и с нетерпением ждал своего обратного рейса на Украину. Больше всего я боялся, что меня пошлют в Киргизию или Россию. В Россию меньше, благодаря новому скоростному поезду, который начал ходить между Киевом и Москвой можно было бы навещать Киев хоть каждую неделю, как это теперь приходилось делать моему боевому товарищу Майклу. Он достаточно быстро убедился в том, что самые красивые девушки в Москве – это украинки, но там они бледнее и более прагматичные. А те двести долларов, которые ему стали доплачивать более выгодно тратить на железнодорожные билеты, чем на дорогущее, по сравнению с Киевом, такси и еще боле дорогие номера в гостиницах.

И в самом деле, в Киеве, можно снять замечательные апартаменты, в самом центре на Крещатике, с гидромассажной ванной и коньячными хрустальными бокалами за девяносто долларов, и вообще не тратится на такси. А если сравнивать стоимость вина в Москве и в Киеве! А стоимость нормальной водки! Тем более, что Майкл уже оброс таким количеством полезных знакомств в украинской столице, что даже живя здесь, не мог в течении месяца «пройтись» по всей записной книжке, так что деньги ему нужно было тратить только на железную дорогу.

В один, не очень хороший мартовский денек меня вызвали в здание «Интефакса» и сказали, что выделено два миллиона долларов из налогов граждан североамериканских штатов на исследования возможности создания благоприятного отношения жителей Украины к Североатлантическому союзу. Подготовить программу, и желательно вложится в восемьдесят миллионов к марту следующего года, то есть к выборам в украинский парламент. Почему к выборам? Потому что выгоднее буде провести голосование граждан на референдуме в этот день, чтобы не тратить отдельные деньги в другой раз, а так как все опросы общественного мнения или сборы подписей ложатся на плечи американских налогоплательщиков, то мы эти деньги должны экономить.

Так как я в этот момент был при деньгах, из честно заработанных на оранжевых ленточках ста тысяч удалось «отмыть» семьдесят, при чем потеря тридцати была достаточно компенсирована связями и знакомствами, как среди украинских, так и среди американских чиновников., которые наверно посчитали, что заработал я всего сорок, то эта идея не вызвала во мне энтузиазма. Хотя с другой стороны, фраза «вложится в восемьдесят миллионов» внушала некоторый оптимизм. Правда, как показало время, все наши действия были длинной чередой ошибок и откровенной глупости.

Так как времени оставалось всего ничего – год, то мы не долго думая решили рассказать украинцам о НАТО подробней.

Тут надо отметить, что все поколения украинцев рожденные в двадцатом веке до восьмидесятого года, знают что в мире есть две беды – расизм и НАТО. Но и для меня было некоторым шоком узнать о том, что во второй мировой войне победили не американцы, при поддержке англичан.

Наверное только теперь я начал понимать, насколько и нам шлифовали мозги наши, американские пиарщики. Во всяком случае, только «нашей победой» можно было оправдать те долги «по лендлизу» которые остались за Советским Союзом. И только увидев количество ветеранов Великой Отечественной Войны, как они ее здесь называют, и сравнить это количество с нашим, чтобы понять, кто же все таки победил тнемецкий фашизм.

В общем, мы достаточно быстро установили, что советская идеология накрепко связала фашизм с НАТО. Отсюда мы решили действовать сразу по двум направлениям:

Во-первых показать, что НАТО это красиво и современно.

Во-вторых дезактивировать советскую пропаганду. Здесь был выбран способ, который хорошо зарекомендовал себя 89-91 годах в Советском Союзе. Этот способ называется «дезориентация избирателя» или развенчание идеалов. В бывших советских республиках в Прибалтике до сих пор копают эту благодатную почву.

Идея заключалась в том, чтобы показать украинцам, что они воевали СО СВОИМИ согражданами, за идеалы, теперь уже эфемерного СССР.

В начале провалился первый пункт. Как мне потом рассказывали, что есть такой русский анекдот, когда у еврея спрашивают: зачем вам обрезание в нашу просвещенную эпоху? -Он на это отвечает: - Во-первых это красиво…

Так и украинцы восприняли надобность в натовской красоте и современности, как надобность в красоте обрезания.

Потом провалилась вторая концепция. Тут конечно нашей вины было мало, помешала погода и некоторые культурные особенности населения, живущего по разные стороны Днепра (Днепр – одна из самых больших и красивы рек Восточной Европы, которая делит Украину практически по середине на Восточную и Западную).

«Народно избранный президент» уже на третий день нашей работы загорелся идеей «примерить ветеранов». Были приглашены ветераны УПА, в прессе, в основном западно-украинской рассказывалось об акциях УНА УНСО, по телевидению показывал прыщавых донецких студентов, которые говорили, мол пусть помирятся в самом деле. Но приближалось девятое мая. В этот день в Восточной Европе говорят только о второй мировой. Мы считали что всенародной любви к президенту хватит и не только пиар НАТО, но и на размещение американских воздушных баз в Карпатских горах, но ошиблись.

Так уж сложилось в истории Украины, что все большие предприятия находятся в восточной, ближней к России, ее части. Металлургические гиганты, крупные университеты – все там. На западе – разве что Львов. Да и то. Наверное так буде выглядеть Прага после атомной войны. Воду во Львове до сих пор дают по расписанию. А так город очень приятный, но, по сравнению с Донецком или Харьковом – провинциальный. Так вот Восточная Украина является донором украинской экономики. Население разговаривает в основном только на русском языке, и превышает по плотности Западную в несколько раз. Здесь отношение к президенту было намного прохладнее, мягко говоря, да и ветераны «по-украински» слабее понимают. И тут они видят по всем телевизионным каналам, после сообщения об очередном повышении цены на коммунальные услуги полунацисткие флаги и форму с президентом на первом плане. Но ничего думали мы, не нам так потомкам, тем кого пришлют вслед за нами. И вот обычный парад военной техники на Крещатике был отменен. С другой стороны – а за чем, если самый большой парад будет в Москве на Красной площади?

Мы тут уже подготовились на все сто процентов. Сотни журналистов, которые должны были осветить торжественное прохождение ветеранов с президентом по центральной улице Киева ждали возвращение президента из Москвы. Ветераны должны были поесть с ним каши с воинской походной кухни, выпить водки, а там может быть и с другими ветеранами помирились бы. Не стали бы они перед «сыночком» и телекамерами морды бы друг другу бить!

Но все прошло по другому.

Надо сказать президент всегда опаздывал даже в том случае, если ему нужно было проехать два квартала от своей резиденции. Как другие приглашенные в Москву президенты успели на свои парады – я не знаю, но только «наш» опоздал на несколько часов.

Я там был, и мне до сих пор стыдно. Погода еще с утра не заладилась, а к обеду пошел сильный дождь. Буквально вчера было тепло, и по-весеннему пели птицы и цвели липы, а сегодня холод и дождь. Средства на разгон туч специальными самолетами выделены не были. От холода синели носы у почетного караула вдоль Крещатика, от дождя специальные металлические пружины в фуражках разрывали ткань. Я замерз так, что окоченели руки.

 

Когда президент наконец появился, только врожденная покорность воинов не позволила им надавать ему по щекам. Но видя такое настроение, мы конечно побоялись знакомит их с воинами УПА.

 

Что действительно нам удалось, так это «уронить» рейтинг президента на семь процентов.

После этого мы сели и немного задумались. Как то все шло не очень хорошо, но отступать от плана вроде как объективных причин не было. И деньги были нам уже переведены и начали осваиваться уже на украинских счетах. А это было не так просто сделать, даже в том случае, если бывший главный банкир и муж одной из сотрудниц департамента стал президентом. Мы задумались еще сильнее, но от этого стало еще более грустно. Не просто так видно один еврейский царь написал в библии, что «во многие знания, многие страдания». И вот тут раздался звонок из Вашингтона, который нас выручил.

 

От этого звонка, который раздался в квартире одной из «моих дочек министра» был только один минус: при всех ее «выдающихся» особенностях теперь я боюсь у нее бывать. Звонил один из пиарщиков, который работал при старом украинском президенте, он то и предложил встретится с одним его украинским знакомым в недавно открытом знаменитыми братьями Кличко спортивном ресторане в центре Киева.

Так как когда в Штатах день в Киеве ночь, а многим чиновникам по ту сторону океана необходимо докладывать о проведенных встречах еще до конца рабочего дня, вы часто можете видеть в дорогих киевских ресторанах опухшие от недосыпания лица украинских политиков среднего звена ведущие за чашкой чая серьезные беседы в два часа ночи по местному времени. Что делать? Работа!

 

Вот и я с удивлением узнал в своем ночном визави одного из работников одного из комитетов украинского парламента. Начал он с похвалы. Должным образом были оценена моя креативность высокие организаторские способности. Сочувственно покивал головой по поводу нежелания украинцев делать шаги в Европу при одномоментном развороте к России гм, спиной. Заметил, что у предыдущего президента было два гм, лица. А потом заявил о том, что был бы рад со мной поработать и при следующем американском президенте. На это мне пришлось ответить в том смысле, что я патриот, но люблю Украину. Он согласно покивал головой и поинтересовался, что мы собираемся делать с оставшимися от восьмидесяти миллионов НАТО. Я сделал большие глаза, а он мне напомнил из какой страны мне позвонили. Я поинтересовался за чем меня все таки пригласили на встречу.

 

Суть предложения была проста и незамысловата. Раз деньги уже здесь, то мне деваться некуда – надо тратить. Но добиться каких либо результатов я уже не в силах, вряд ли президент воспользуется хоть еще каким-нибудь советом нашей общественной организации. Мои же предшественники разработали достаточно эффективную стратегию лоббирования своих интересов в парламенте. Я сделал строгие глаза и напомнил о парочке скандалов, когда был доказан прямой подкуп членов правительства стран третьего мира американскими агентами. На что мне было указано, что когда на Украине изобрели мыло, в Париже помои выливали на улицы. Возразить было нечего. И я просто опустил веки в знак согласия.

 

Надо отметить следующую особенность украинского менталитета. Когда с в вами договаривается НЕ киевлянин, то фраза «от двух до трех процентов» говорит о том, что когда дело сделано вы можете торговаться, даже если уже в руках вашего партнера. Если вы договариваетесь с киевлянином, то это фраза означает «бери два, а то вообще ничего не получишь». В парламенте мало киевлян.

 

Дальше начались чудеса. По большому счету деньги оседали у самых рьяных противников вступления Украины в НАТО. НЕТ НАТО кричали они с трибуны, но чтобы казаться не заангажированными участвовали в дискуссиях, на которые мне бы не удалось их затянуть при всем моем огромном желании. При этом освещая эти беседы в своих собственных СМИ. Они говорили о полном противоречии конституции самой идеи приобретения Украины членства в НАТО. Но с другой стороны, что очень понравилось людям по ту сторону океана, выделяли средства из собственного бюджета «на исследование этой проблемы».

Мне оставалось лишь писать отчеты и появляться на встречах. А так же следить за своими расширяющимися украинскими капиталами, что под час отнимало много времени и сил.

 

Но самое главное – я продвинулся профессионально. Мне разрешили заняться украинскими парламентариями. И здесь мне бы хотелось остановиться на «истории о голосовании карточками».

 

Академики на стометровке.

 

Выборы в украинский парламент совпали у меня с глубочайшим личным кризисом. Я влюбился. Зная, что теперь мои дневники стали доступны широкому кругу читателей в Интернете, да и вскоре должна выйти печатная версия, я не буду говорить, насколько трудным оказался мой выбор. Более того, я до сих пор удивляюсь, как это я умудрился влюбиться в ОДНУ украинскую девушку.

 

Дело в том, что украинские девушки обладают одним неприятным свойством – в них влюбляешься. Влюбляешься даже в проституток, а не то, что в честных и порядочных. Так мой друг-собутыльник Макс первый раз женился именно на проститутке. Он уже с ней развелся, но продолжает к ней ездить и посылать ей деньги. Ей и ее ребенку, к которому он не имеет никакого отношения. Когда он попытался повысить на нее голос, она сказала ему что «…только б…дь может выйти замуж за американца. Потому что вы только б..дей и ищите, так как у вас деньги на первом месте…!».

 

У меня ситуация оказалась гораздо прозаичнее – я стал альфонсом. Дело в том, что я и раньше замечал, что чем больше ты соришь в Украине деньгами, тем легче тебя динамят (крутить динаму – заставлять мужчину тратить на тебя деньги, но в конце отказывать в сексе). А стоит только заказать себе скромный кофе или чай. Выйти с выглаженной рубашкой в кафе. Расстаться возле входа в кафе, а не предлагать подвести на такси – как сразу все меняется! В Украине очень сильно развит инстинкт материнства, и, при недостаточной рождаемости, женщины переносят свой инстинкт на мужчин. Так и я легко оказался в типичной для Украины ситуации: она - практически заботливая и любящая, оберегающая мать, ее отец – это практически мой отец, он практически против нашей сексуальной близости, из-за того, что он наш общий отец – мы занимаемся инцестом. Ее мать – это ее подруга, и, иногда, мне кажется, что она хочет меня у нее отбить. В общем, меня все любят, но как-то очень без меня все решают. При этом боюсь, что ее отец НЕ любит меня, но гомосексуально.

В общем, все было очень и очень грустно.

 

Меня поставили контролировать важное, и как мне показалось, не прибыльное дело. В очередной раз пиарить украинский язык как государственный. Очень многие на Украине считают, что проблема противопоставления украинского и русского языка высосана местными политиками из пальца. Что эта тема муссируется уже десять лет, потому что десять лет никто не может найти лучшего и безобиднейшего повода выделиться, и что эта проблема БЕСПЛАТНАЯ. На ее пиар не нужно тратить деньги – она сама по себе актуальна.

Я тоже так считал и похихикивал пока не получил первый гранд на сто тысяч евро на один лишь контроль этой проблемы. После этого, я понял, что все не так просто. И попытался заполучить дополнительную информацию. Мне пообещали помочь, а затем связали меня с человеком (депутатом предыдущего созыва), который должен был ввести меня в ситуацию. Вот тут я и попался. Дело в том, что этим человеком оказался отец одной из моих «дочерей министров» с которой я познакомился на какой-то тусовке приезда кого-то там. Вероятно, я умудрился с ней расстаться так быстро, что не успел надоесть. А это серьезная ошибка, для человека, который оказался на связи с ее отцом.

 

Поэтому, когда я поднялся, поздним вечером, на третий этаж ресторана в центре Киева, и увидел ее за столиком с отцом-депутатом, то почувствовал себя крайне неловко.

Подсев и поздоровавшись, а мы уже были знакомы с ее , не обращая;отцом. Я был в меру приветлив, но не навязчив. Ее папа внимание на мой изумленный взгляд, позвонил куда следует и получил одобрение на контакт. Когда прозвучал вызов моей трубки, он так на меня посмотрел, что я лишь вяло промямлил подтверждение ( задали вопрос, почему я стушевался. И в чем проблема. Ответ: по инструкции я не имею права на первый контакт в присутствии не оговоренных заранее лиц). После этого он преклонился через стол, собрал в своем кулаке половину моей рубашки одной рукой, а второй начал меня бить. Я был в таком ошеломлении, что в начале не сопротивлялся. Звезды разлетались перед моими глазами, сменяясь черными и желтыми вспышками. Потом я, фактически порвав рубашку высвободился, и тут на меня снизошло затмение! Вместо того, чтобы уйти, или убежать от скандала. Я бросился к нему и попытался ударить. Удалось попасть всего один раз, и то не сильно, вскользь, потому что руки и ноги плохо слушались. Потом меня вдавили в диван. Его дочь смотрела на меня и плакала.

 

Потом, она призналась мне, что это ее мама попросила мужа со мной «поговорить», с человеком, который «был первый».Я волком смотрел ему в глаза, но молчал. Придумывал различные кары на его голову. Он смотрел на меня с чувством выполненного долга, слегка посмеиваясь. Его охранник оттирал меня от крови мокрым полотенцем. Когда официантка принесла лед, она так жалостливо на него посмотрела, что он махнул рукой – давай уж! – и моя будущая невеста пересела ко мне и начала прикладывать лед к щекам.

 

Как я уже отмечал, на Украине, говорят на трех языках: на русском – вся Восточная Украина, на Украинском – на телевидении и радио, и на смеси украино-русско-польско-венгерско…и т.д. на Западной Украине. При этом, как меня учили еще в Америке, украинский язык не является «разработанным» так, как существует разделение на разговорный и литературный язык. Сколько букв сейчас в украинском алфавите, и сколько их будет через пару лет – не знает никто. Но эти разработки усиленно ведутся и финансируются УЖЕ из украинского бюджета, ранее – помогали другие негосударственные объединения.

На заре этой долгой, очень дорогой пиар-компании, со стороны украинцев мы встречали только помощь. Мне рассказывают, как многие фирмы на Восточной Украине на заре экономических реформ договаривались общаться только на украинском языке. Люди хотели чувствовать свою независимость, и пиар строился на новизне и «продвинутости» интеллигенции. Немаловажным фактором было то, что украинцы были очень читающей нацией. Из-за этого, кстати, сейчас проблема с печатным пиаром, мы настолько «уронили» уровень печатного слова, который при СССР был очень высок, что люди стали меньше читать. Более того, так как книги издаются на «современном» украинском языке – их тяжело читать даже западно-украинцам. Но ничего – вырастет уже новое поколение, которое научат различать буквы «г» и «ѓ» - и все будет в порядке. Правда перед этим необходимо будет научить писателей – но мы это уже стараемся делать, финансируя конкурсы произведений на украинском.

 

Так вот – интеллигенция нас поддержала. Правда она нас поддерживала до тех пор, пока была в развале система органов местного самоуправления (зачем ее развалили, а теперь восстанавливают – немного попозже, не сейчас), когда же люди столкнулись с судами и чиновниками, когда «неожиданно» подросли их дети, и появилась необходимость поступать в высшие учебные заведения – картина кардинально изменилась…

 

Вот вы мне можете сказать: кто умнее академик-технарь, или академик-врач? Профессор медицинского вуза или профессор педагогического института? Глупый вопрос, скажете вы – вы ведь не пиарщик. Хорошо, поставим вопрос по-другому: кто опытнее – врач с пятидесятилетним стажем, или выпускник медучилища? Конечно старый врач! Но ведь он практически гарантированно коммунист! А если заставить их пробежать стометровку? Кто победит?

 

Всякой пиар компании предшествует подготовка, и серьезная. Наиболее лояльными по отношению к иностранцам оказались интеллигенты, бандиты и … западноукраинцы, к которым в советское время было пренебрежительное отношение, как к буферной, чужой нации. Это отношение усугубилось Второй Мировой Войной. Но это же отношение сыграло и хорошую службу – много замков и церквей осталось не разрушено, множество людей имели родственников за границей, в европейском соцлагере, много людей имели в родственниках воинов украинской повстанческой армии. Так как с бандитами и интеллигенцией работали другие службы, больше по финансовой и правоохранительной части – да и мало было среди первых и вторых лояльных, приходилось взращивать первых и занимать работой вторых, чтобы не мешали, решено было остановиться на жителях Западной Украины, они уже представляли собой достаточное количество людей для проведение «цепных» пиар акций.

 

А чем лучше житель Западной Украины, по отношению к жителю Восточной? Он умнее – нет, воспитанней – нет, может денег у него больше – то же нет. НО ОН ЗНАЕТ УКРАИНСКИЙ ЯЗЫК!

Встал вопрос о бюджете. Судя по актуальным и оперативным вопросам бюджет формировали, поначалу, специальные службы демократии. Слишком много людей необходимо было срочно ввести в органы власти. Переаттестации и стометровки следовали одна за другой. Людей понижали в чинах и отправляли на пенсию. Тут надо отметить, что умные и принципиальные люди всегда неудобны. А среди пенсионеров было много таких неуправляемых. Воспоминания о том, как опытные оперативники спецслужб, генералы и полковники бегали стометровки (пиар «183 приказа системы МВД» обошелся примерно во столько же, во сколько обошлась покупка Манхеттена белым колонистам – а всего-то молодой генерал решил убрать старого, выпив водки и закусив, он ухватился за хорошую мысль), до сих пор с удовольствием вспоминают ветераны пиар-службы. 100 дол и немного глупости – и вот уходят старые кадры и приходят новые, которым кроме высшего юридического образования ничего не нужно.

 

Вторыми формировать бюджет стали отчисления от многочисленных религиозных организаций. Это было золотое время. Если откаты от тех первых ста долларов в системе МВД – банка соленых корнишонов, то здесь – сотни тысяч и миллионы. Мы опустошали африканские и канадские склады, мы зарабатывали на «бесплатных» Библиях, мы забирали БЕСПЛАТНО целые дворцы пионеров и детские сады (формы внешкольной организации детей и молодежи) под «центры украинской христианской молодежи».

 

Я пришел в этот бизнес, когда от первых двух волн осталась только пена «оранжевой» революции. Предыдущий пиар оставил только развалины РУССКОГО языка как объединяющего фактора, и тут надо было только следить, чтобы он не стал им. Мы не против русского языка, более того, понимаем, что если китаец или русский в Америке придет в суд – мы обязаны предоставить ему переводчика, но как найти переводчика для половины Украины? Мы и не ищем, украинский язык всегда служил РАЗЪЕДЕНЯЮЩИМ фактором, для объединяющей идеи не хватает истории и культуры – а они быстро не создаются. В России тоже работают мои коллеги, и достаточно успешно формируют российскую культуру, но эта новая российская культура не подразумевает братства славянских народов.

 

Так кто же начал финансировать третью волну? Кто избавил нас от затрат? Ни за что не догадаетесь! Крупнейшие мировые университеты и системы образования большинства развитых стран!