Я из того поколения, вся жизнь которого связана с космосом.

 

Начну сначала.

В конце лета 1957 года после окончания средней школы я поступил в Уральский государственный университет на химический факультет.

И вот 1 октября, завершив обязательные колхозные и строительные работы, мы приступили к занятиям в старинном двухэтажном особняке на главной улице Свердловска.

Всё ново, всё интересно. Но это события, так сказать, местного значения, а вот на четвертый день происходит событие абсолютно эпохальное – в космос взлетает Первый искусственный спутник Земли (ИСЗ).

Он взлетает с территории нашей страны! Весь мир слушает его незамысловатые сигналы «бип-бип-бип», и все мы в полном восторге и эйфории!

С наступлением темноты в заранее объявленное время тысячи горожан выходят на улицу и устремляют свои взоры на маленькую звездочку, медленно двигающуюся среди мириад неподвижных звезд, а утром все с гордостью говорят: «Я видел его!»

 

А потом были и другие запуски, спутников прибавилось, и тут я с изумлением отметил, что есть люди, которым эти запуски совсем не по душе.

По поводу спутников очень резко высказался мой сокурсник Игорь Лесунов:

- Да чтоб они скорей сгорели!

- Игорь, да чем они тебе мешают?

- Мешают, да еще как!

И тут Игорь поведал мне о своих заботах:

- Понимаешь, Марк, познакомился я с одной прелестной девочкой. Учится в нашем университете, на физмате, специальность «Астрономия и геодезия». У них на крыше университета установлен телескоп, и студенты по ночам дежурят, особенно в те дни, когда какой-нибудь из этих проклятых спутников пролетает над Свердловском.

- Но почему проклятых?

- А потому, что в эти ночи я встаю в 3-4 часа и иду провожать Руфу - так её зовут – до общежития. А утром мне на занятия! Вот и молюсь, чтобы эти спутники побыстрее вошли в плотные слои атмосферы и сгорели к чертовой матери!

Вот оно рядом – земное и космическое! Скажу только, что, конечно, запуски спутников не прекратились, а родившаяся под искусственными звездами любовь Игоря и Руфы оказалось долговременной – сравнительно недавно мои друзья должны были справить Золотую свадьбу.

 

А на следующий 1958 год мы могли прекрасно наблюдать полёты спутников в бескрайних степях Казахстана, на целине. Вот где видишь полёт рукотворной звездочки через всё небо – ничто не мешает!

Потом были полёты спутников с собаками, которых знала вся страна, – и Белку, и Стрелку, и Лайку, и Звездочку! Честь и слава этим простым дворняжкам! Это они проложили дорогу Юрию Гагарину, который, говорят, на одном из банкетов сказал: «До сих пор не пойму, кто я? Первый человек или последняя собака?» Шутка, конечно, но в каждой шутке …

 

А воспоминания о полёте Юрия Гагарина у каждого из моих сверстников и современников свои.

Мы были уже на четвертом курсе, и с утра 12 апреля 1961 года слушали лекцию спецкурса по физической химии, которую читал нам тогдашний ректор университета, член-корреспондент АН СССР Сергей Васильевич Карпачёв.

Шел второй час лекции, как вдруг дверь аудитории приоткрылась и просунувшаяся в щель голова какого-то студента с восторгом прокричала: «Ура! Человек в космосе!»

И тут же кто-то включил на полную громкость радиоприемник «Спидола», и мы услышали ликующий голос диктора Юрия Левитана, сообщившего нам имя своего тёзки: «Космический корабль пилотирует гражданин Советского Союза майор Юрий Алексеевич Гагарин!»

Господи, что тут было! Какое счастье, какая радость! Национальный праздник!

Только минут через двадцать нашему ректору удалось вернуться к лекции.

Отлично помню его слова: «Конечно, Юрий Гагарин – безусловно, герой, он совершил подвиг! Но вы должны сознавать, что за этим полетом стоит многолетний труд ученых, инженеров и рабочих всей страны. Я уверен, что вскоре и вы внесете в дело освоения космоса и свой вклад».

 

Тогда я отнесся к этим словам совершенно спокойно, поскольку никак не мог предполагать, что всего через год с небольшим буду заниматься именно этим делом.

И вот позади и госэкзамены, и защита диплома, и на груди заветный сине-серебряный ромбик, и я иду на работу.

Распределили меня в Свердловский филиал Научно-исследовательского института резиновой промышленности, буду создавать новые резины и детали из них.

Что говорить, работа нужная, хотя и не очень приятная – уж очень грязно бывает на заводах по производству резины, особенно в подготовительных цехах, где перерабатывается жуткое количество сажи.

Мой рабочий день начался с беседы с заместителем директора института по научной работе Давидом Борисовичем Добрушкиным. Он вводит меня в курс дела: «Наш филиал, в основном, занимается, ракетной техникой. Большую долю в наших работах занимают исследования, связанные с полётами в космос»

Я буквально ошеломлен! Это надо же! Собирался c головой окунуться в сажу, а тут - на тебе!

Ракеты! Космос! Голова буквально идет кругом от удивления и какой-то нахлынувшей гордости.

 

В лаборатории, куда меня определили, сразу дали техническое задание с грифом «Секретно», и я стал изучать чертежи. Примерно через час мне это надоело, и я шепотом спросил курировавшего меня сотрудника: «А Вы не знаете, кто у нас Главный конструктор космических кораблей?» В те годы это имя было засекреченным, и в репортажах с космодрома его никогда не показывали, был слышен только голос.

Вместо ответа мой коллега просто ткнул карандашом в штамп чертежа и в графе «Утверждаю» я увидел подпись и её расшифровку – С.П. Королев.

И мне чуть не сделалось плохо от телячьего восторга – у меня! на столе! чертеж! с подписью самого Главного конструктора! Я буквально не верил собственным глазам!

И самое обидное – я не мог никому из посторонних рассказать об этом. Надеюсь, вы поймете мои тогдашние чувства.

 

Я проработал в институте изрядное число лет, и предо мной прошли многие славные имена наших заказчиков. Это сейчас они известны всей стране, а тогда народной массе они были неизвестны.

Это и В.Н.Челомей, и М.К.Янгель, и В.И. Кузнецов. Это С.А Косберг, Л.В Люльев, В.П. Макеев, А.М.Исаев, В.П. Мишин, А.Д. Надирадзе. Это и ныне здравствующий Борис Евсеевич Черток – ему идет 99 год, дай Бог здоровья этому замечательному человеку! - и десятки других конструкторов и технологов, создававших ракетный щит страны и аппараты для освоения космоса. В те годы мы знали только свою узкую задачу и порой только по различным премиям, получаемым после успешных полетов, могли догадываться о тех делах, в которых участвовали.

 

Я горжусь тем, что среди моих изобретений есть разработки, непосредственно связанные с отдельными узлами ракет, с их теплоизоляцией и другими важными вопросами. Я был в цехах, где делали космические корабли, там господствовала стерильная чистота, а сотрудники ходили в белых халатах и специальной обуви.

 

Это был мой космос. Это был мой путь. И как всякий трудный путь он отнюдь не был усыпан розами. Приходилось сутками дежурить в цехах предприятий, включая и ночные дежурства. И бывало, что опыт кончался неудачей, и предприятие несло миллионные убытки.

 

А бывали и просто трагедии.

Я вспоминаю последний день июня 1971 года. В нашем институте проходит научно-техническая конференция. В президиуме – руководители всех филиалов из Ленинграда, Свердловска, Днепропетровска, Волжского, Загорска, головного института в Москве.

Я делаю доклад, меня внимательно слушают, но вдруг в какой-то момент я почувствовал, что интерес к докладу погас, в зале и в президиуме какие-то негромкие переговоры. Видя, что меня уже никто не слушает, я поспешил закруглиться с докладом. И, спустившись в зал, узнал ужасную весть о гибели космонавтов Г.Добровольского, В. Волкова и В.Пацаева.

В президиуме сидели наши руководители. Их лица были белыми, как мел.

Причина катастрофы была неизвестна, но у всех в сердце закрался страх - а не наша ли разработка подвела?

И все-таки, несмотря на трудности, а порой неудачи и даже трагедии, дело шло вперед. Мой космос – это, прежде всего, моя работа.

 

Но это и другие аспекты. После полета космонавта В.Лазарева выяснилось, что он окончил ту же среднюю школу в Свердловске, что и я. В нашей школе был создан клуб «Юный лазаревец», и это тоже мой космос.

 

Мой космос – это и учеба-переквалификация из артиллеристов в ракетчики в Томском ракетном училище. Мне очень нравилось там учиться, я сдал 7 государственных экзаменов, набрав 35 баллов, и добился серьезного прорыва в своей службе в запасе - из младших лейтенантов я сделал колоссальный бросок в лейтенанты, а закончил службу уже в высоком звании старшего лейтенанта ракетных войск!

 

Мой космос – это и случайные встречи с живыми космонавтами.

Так, например, будучи в командировке в столице, я совершенно неожиданно встретился с одним из наших первых космонавтов. Впечатление было настолько неожиданным, что я посвятил ему одно из своих стихотворений. Вот оно:

 

Встреча с космонавтом А.Леоновым

 

Прибыв в Москву в командировку,

Забросив вещи на вокзал,

Я на свиданье с «Третьяковкой»

С утра пораньше побежал.

 

И был один в просторном зале,

Но стало двое – он вошёл,

Тогда всех космонавтов знали,

И даже очень хорошо.

 

Когда-то первым в космос вышел,

Пощупал вакуум тугой.

И был маршрут начертан свыше,

Ему Всевышнего рукой.

 

Здесь, в зале был не просто зритель,

Эмоций я сдержать не мог –

Он – космонавт, он – небожитель,

От нас шагнувший за порог!

 

Принадлежит особой касте,

Стал знаменитым не вчера!

Он улыбнулся, бросил: «Здрасте!»,

А я в ответ промямлил: « Здра-а-а …»

 

Не смог я совладать с собою,

Ушла куда-то колея,

Но ощущение такое,

Как будто в космос вышел я.

 

Мой космос – это и неожиданный разговор с моим сослуживцем, участником

войны подполковником запаса Г.А.Остроумовым.

Как-то он обмолвился, что родился в Смоленской области.

- Да Вы, оказывается, земляк Юрия Гагарина! – заметил я.

- Так точно! Мы с ним родились в одной деревне.

- Не может быть! – не поверил я.

- Ну почему же не может быть? - Георгий Александрович достаёт паспорт, и я в графе «Место рождения» читаю – д. Клушино Гжатского района Смоленской области.

Я тут же прямо впиваюсь в подполковника:

- Расскажите о Гагарине!

- А рассказывать-то и нечего. С cемьёй Гагариных был знаком, обыкновенная советская семья, а Юрку не знал. Я же на 12 лет его старше. В детстве и юности это ведь огромная пропасть. Когда я перед войной призывался в армию, будущий космонавт голопузым по деревне бегал, кто тогда на него обращал внимание?

Еще один повод для размышления на тему - земное и космическое!

 

К этой же категории космической темы относится и моя встреча с жительницей Звездного городка.

В 1969 году, защитив кандидатскую диссертацию, я с женой отправился в Крым, в Кореиз, где мы сняли комнату. Нашей соседкой оказалась продавщица из продуктового магазина, который обслуживал отряд космонавтов. Напомню, что в те времена в советских магазинах было трудно купить что-либо дельное и, тем более, дефицитные товары. Поэтому и существовал этот магазин-распределитель. Я не запомнил имени нашей собеседницы, но хорошо помню суть разговора. Вот что поведала нам наша соседка:

- Сейчас в отряде космонавтов 70 человек, среди них есть знаменитые люди, которые уже были в космосе, но большинство – это будущие космонавты, которых пока никто из широкой публики не знает. Так вот, эти люди получают в нашем магазине дефицитные продукты один раз в месяц, знаменитые космонавты – один раз в неделю, ну, а мы, продавцы, - каждый день!

И смех, и грех! Но такова была суровая правда жизни, из песни слова не выбросишь …

Мой космос – это мои исследования жизненных путей деятелей по изучению космоса.

Меня восхищает жизнь-подвиг школьного учителя из захолустного городка Боровска, ставшего всемирно известным ученым, и я просто не мог не посвятить ему стихотворение:

 

Фантазии учителя

 

- Глухой учитель из Боровска

Намерен строить зведолёт!

- Да кто такой?

- А Циолковский, что возле берега живёт!

- На кой дались ему полёты?

Уж лучше б чайники паял!

- Он, говорят, свои расчёты

Послал в физический журнал!

- Один такой во всей округе!

- Да, уж действительно один!

 

А он теперь живёт в Калуге,

Чудаковатый Константин.

Очки с поломанною дужкой

Глядят: а верен ли расчёт?

Стоит в замшелой сараюшке

Почти готовый звездолёт.

И обыватель слышит снова:

- Глухой-то наш сошёл с ума!

 

А между тем, к ногам глухого

Легла Вселенная сама.

 

Мой космос - это и найденный мною штришок из биографии одного из пионеров космонавтики Фридриха Артуровича Цандера. Оказывается, что он после окончания Рижского политехнического института поступил работать совсем не по приобретенной им специальности на московский завод «Проводник», где делали резину. Его друзья и знакомые были озадачены: «Почему? Зачем?» На их недоуменные вопросы молодой инженер отвечал, что решил точно узнать, как изготавливают резину, потому что в корабле, летящем в безвоздушном пространстве, резина может потребоваться для надежной герметизации. Он говорил об этом совершенно серьезно и убежденно. И мы, свидетели и современники космической эры, можем лишь удивляться научной и технической прозорливости Ф.А. Цандера, еще в начале двадцатого века настойчиво искавшего материалы для космического корабля

 

Мой космос – это и мой очерк о великом, не побоюсь этого слова, ученом Ари Штернфельде, обладателе самых престижных мировых премий в области космонавтики (он и придумал это слово), волею судеб оказавшегося в годы Великой отечественной войны в небольшом уральском городке Серове Свердловской области.

 

Мой космос – это и глава «В космических просторах» в рукописи моей пока неопубликованной книги «Эти удивительные эластомеры».

 

Мой космос - это и коллекция марок, почтовых блоков и конвертов, а также спецгашений, посвященных космической теме. Эту коллекцию я собираю уже несколько десятков лет. И пусть нет в моей коллекции дорогостоящих раритетов, вызывающих зависть маститых филателистов, она в достаточной степени отражает историю развития космонавтики в нашей стране и за рубежом. А для меня, как современника космической эры, это очень важно.

 

И, наконец, мой космос – это участие в конкурсах «Звёзды Внеземелья» последних трех лет, победы в номинациях «О космосе с улыбкой» и «Реальный космос», незабываемая поездка на День космонавтики в Москву, знакомство с командиром космонавтов Героем России Юрием Усачевым, четыре раза побывавшим в космосе, а также встреча с Марком Серовым, космонавтом-стажером.

 

Мой космос – это и моя именная звезда в созвездии «Близнецы» и сертификат на неё, подписанный Германом Титовым.

 

Думаю, что и в будущем смогу говорить о «моем» космосе.

Во всяком случае, я на это надеюсь.

В конце концов, какие наши годы?!