ИЗ БЛИЦА "Спасаем жизнь Джульетте" НА СТРАНИЦУ:

 

Опус о спасении несчастных Душ из прошлого. Дабы явят они пример нынешнему поколению своей чистотой, святостью, и открытостью чувств, несмотря на их трагическое прошлое:

 

Случай на перроне

 

Где-то вдали пыхтел паровоз. На перроне стояла интеллигентная женщина с заплаканными глазами. Слезы вместе с французской тушью, словно грязные ручейуки плыли по бледному, усталому, изможденному лицу. В глазах не было жизни, они наполнились горькими слезами. А внизу на шпалах были аккуратно уложены новенькие рельсы. Страшно было смотреть на них и на приближающий пыхтящий, как зверь, паровоз. Но она поглядывала: то на рельсы, то на паровоз. Вот он уже приблизился на расстоянии десяти метров от нее. Она, взрыднув, продохнула, и устремилась на шаг к бездне…

- Анютка! – раздался за ее спиной приятный баритон.

 

Анна замерла в ожидании. « Нет, это не ко мне… - пробурчало в ее огненных мыслях: - Меня зовут Анной. Вронский называл: Аннушкой… значит, это искуситель… Дъявол! Пошел вон из моих корректных мыслей. Если, я решилась, то не отступлюсь…»

 

- Анна! Каренина, это я… твой суженый!

 

Сердце женское забилось в тревоге, а в мыслях, словно стрелой, промелькнуло: «Он! Он пришел!»

 

Грубые мужицкие руки, словно клещами вонзились в хрупкие женские плечи. И Анна почувствовала горячий аромат: что-то вроде сивушного, с тройным одеколоном обожгло запахом.

 

- Вы?.. Кто Вы, незнакомец?..

-Гриша я! Григорий Мелехов из другой литературной ветви. Но наслышан, наслышан… про Вашу укоризненную дерзость...И не скрою, влюблен…

 

Анне, почему-то вспомнилась Кармен… В глубинах сердечных завыла, словно цыганская струна, песня, вернее, ария… И женщина шепотом произнесла нараспев:

-Любовь дитя – дитя свободы…

 

Григорий был очарован хрипловатым контральто, и прильнул к ее пышным волосам, что торчали необузданно на затылке.

 

Анна, роясь в растормошенных мыслях, сквозь пелену рассматривала героя-спасителя…

Ведь, паровоз-то долгожданный ушел – и прыгать на рельсы не было теперь смысла.

Оставалось одно: понять этого цепкого, настойчивого мужлана в кавказком кепе и вельветовом куртончике, с залихватскими казачьим усами, которые теперь щекотали ее утонченный носик.