Белоснежная кошка Пульхерия держала в зубах лунную позёмку, а та искрилась и приговаривала:

- Раз уж, поймала, говори: куда?

- Мурр! Очень люблю всё таинственное и загадочное, но чтобы со счастливым концом и, непременно неожиданное! Есть такое местечко?

Синие блёстки, словно конфетти, осыпали её со всех сторон, и она очутилась на чудесном острове, утопающем в цветах. Над клумбами невиданной красы летали шелковые сердечки, красочные открытки и поющие канарейки. Пуша хотела даже поймать одну из них, но передумала и стала чинно прохаживаться по ярким коврам из незабудок и цветущего барвинка, заглядывая во всевозможные вазы и подарочные коробочки, расставленные на каждом шагу. На одной из них было написано:

«Для самой удивительной кошки на свете - белоснежной, начитанной Пульхерии»

 

- Мурр-мяу, как неожиданно! – обрадовалась она, - и загадочно…и таинственно…

Открыв коробку, она достала ароматизированное письмо. На мелованной розовой бумаге было написано каллиграфическим почерком:

«Чёрный кот»

 

Кошка села на пуфик и с блуждающей улыбкой стала размышлять:

- Так вот почему этот соседский кот вечно ловит мышей именно у нас во дворе! А я всегда злилась на него и считала недотёпой, а он оказывается такой романтичный и грамотный – вот ведь как умеет изъясняться и писать…значит, и читать тоже умеет. Мы могли бы с ним вместе читать энциклопедию, а потом обсуждать прочитанное. Кажется, у него жёлтые глаза, и взгляд такой нежный…и голос приятный – низкий, с хрипотцой, мужественный!

На туалетном столике она выбрала пару перламутровых бантиков себе на ушки, пуховую пелеринку на случай прохладной погоды, маленький китайский зонтик от солнца и крошечный плейер, чтобы можно было во время прогулок с чёрным котом, вместе слушать музыку – один наушник у неё, второй наушник у него.

С мечтательным видом Пуша угостилась мармеладом из серебряного блюда и муркнула:

- Я уже домой хочу, в сад…и по маме с папой соскучилась…интересно, а как его зовут?

- Ой, совсем забыла, - воскликнула кошка, - я же хотела с Морфором разобраться, сказать ему, всё, что о нём думаю. Оставлю ему, на всякий случай, послание.

Она схватила пролетающую мимо открытку с нарисованными купидонами и написала на обороте:

Самая удивительная кошка на свете, белоснежная, начитанная Пульхерия»

* * *

 

Зеркальная лужа мигом перенесла Егорку в замок Фламорта но, ни колдуньи Кланж, ни её сына, ни жабы Розалинды там уже не было. Обстановка замка стремительно менялась. Со стен, словно старая штукатурка, текли тёмные разводы, мебель рассыпАлась в прах и выдувалась сквозняками в распахнутые окна, гигантские кактусы свалилась с подоконников на пол и, превратившись в ежей, вразвалочку удалились из замка, а засаленная кружевная мантия, свернувшись в клубок, скатилась с крыльца обычным комом земли.

 

Егор увидел, как любимые кисти Фламорта превратились в бурундуков и, расщёлкав чётки, как орехи, кинулись врассыпную. Чёрный зловещий замок постепенно превращался в светло-песочную, выбеленную солнцем, речную раковину.

Мальчик выбежал из него и помчался к подножию Меловой горы. Каменные ступени за ним трещали, раскалывались на части и, превращаясь в обереги-полумесяцы, втыкались в землю, а вырезанные на них узоры и имена светились в полумраке серебряными бликами.

 

Из пещеры горбуньи Кланж, весело гавкая, выскочила стая разномастных собак и вприпрыжку побежала вдоль леса, а на месте болота Егорка с недоумением обнаружил широкую реку со склонёнными ивами и подёрнутой зябью, лунной дорожкой.

Мальчик забежал в берёзовую рощу, и устало завалился на траву. Куда теперь идти и что делать он не знал, поэтому вздохнул и, вынув из кармана припасённый кусок клубничного пирога, стал его жевать.

- Правильно, Егорушка, - сказал ему портрет из-за пазухи, - маленький ты для таких приключений, тебе покушать и поспать бы пора.

-У меня ножка болит, - пожаловался мальчик.

- Что же ты раньше не сказал, сейчас я её заговорю!

Она стала бормотать и пришепётывать, но Егор её не слушал, потому, что прямо над ним с высоты гигантских берёз опустились деревянные качели. Рыжая белка выпрыгнула на них из листвы и…превратилась в красивую девушку со светлыми длинными волосами, в струящемся платье до пят.

- Не бойся, я – Флора, самая несчастная женщина на свете, а ты одет как мальчик-пастушок, с которым дружила моя дочка! Садись рядом, я тебя покатаю!

 

Егорка всё понял и, забравшись на качели, достал любопытный ключик. Шкатулка открылась и Флора увидела две фарфоровые статуэтки. Взяв куколку в руку, она долго смотрела на неё, а потом поднесла к губам и поцеловала. Слёзы текли по её лицу и капали на крошечную девочку с букетом полевых цветов.

- Это же моя доченька, - еле слышно прошептала она, - детка моя, что он с тобой сделал?!!

Егор всхлипнул, а портрет старухи Кланж горестно протянул:

- Ай-ай-ай!

 

Налетел ветер, и Луна выглянула из-за берёз. Синие искры дождевыми каплями обрушились на лес, всё сильнее раскачивая качели и сгибая молодую берёзовую поросль. Захохотал сыч, лес заговорил тысячами голосов, а речные волны заплескались оглушительными овациями.

- Ма-ма! – восторженно пискнул детский голосок.

С трудом удерживаясь на взлетающих в небо качелях, Егор оглянулся на Флору: на руках у неё была белокурая девочка – настоящая, живая! Он протянул ей свою последнюю шоколадную конфету и, потеряв равновесие, кубарем полетел вниз. Перед его глазами всё закружилось: и деревья, и река, и небо, и земля…

Лунная позёмка, вращаясь, мелькнула своим красочным хвостом и мальчик, совершенно случайно, зажал его в кулак и отчаянно заверещал:

- Хочу домой, к ба-буш-ке-ееее!!!

Любопытный ключик, вырвавшись на свободу, полетал-полетал немного, а потом, превратившись в блестящего чёрного жука, спрятался в земляной норе, а пустые качели раскачивались среди скрипучих стволов, как будто никого на них и не было.

 

* * *

 

Сэр Брю и миссис Фэшью сложили в дорожный рюкзак свои немногочисленные вещи, и душевно распрощавшись с Бумбуролем, вышли в лес. Их длительная командировка закончилась. Написав последний отчёт о проделанной работе, они отправили письмо в канцелярию совы-Вещуньи.

Они пошли по тропинке к реке, слушая соловья и едва уловимый плеск рыбы у самого берега. Камыши перешёптывались, звенели цикады, дикая утка о чём-то крякала в зарослях кувшинки и купальницы.

 

- У-уу, о-оо! – доносилось из-за орешника.

Бывалые агенты решительно развернулись и пошли в обратную сторону, туда, где слышны были завывания.

На дне канавы сидел аптекарь Аспирион Валерианович и тоскливо раскачивался из стороны в сторону. На плечах его рябил полосками шерстяной плед, пижама имела потрёпанный вид, а на ногах блестели эпатажные лаковые сапоги с драгоценными пряжками.

- Милейшие, выручите меня! – попросил он.

- Бедняга! – миссис Фэшью покачала головой, - понимаю Ваше недоумение - среди ночи, ни с того, ни сего, добрести до леса, свалиться в яму! Я Вам сочувствую, потому, что отныне – Вы другой человек! Долгие годы Вы страдали раздвоением личности. Днём были добрым аптекарем Аспирином, а ночью – чародеем Морфором! Это потому, что отняли жизнь у своего брата-близнеца, желая стать вдвое сильнее и могущественнее.

 

Она наклонилась, сорвала с его шеи тесёмку с талисманом и, разъединив шёлковый жгут, разделила круг на два полумесяца. Один вернула старику, а другой бросила в реку.

- Раздобыв для своего эликсира три составляющие и погубив многих людей, Вы решили поселиться рядом с Затерянным лесом, чтобы в Ночь Лунных ветров вернуться и завершить свои злодейства, ведь в заколдованный тайник с флаконами можно попасть только в такую, волшебную ночь!

- Про нос скажите, - шепнул сэр Брю.

- Да-да, не долеченный нос продолжал расти, - она расхохоталась, - так Вам и надо!!! И Вы изобрели лекарство, под названием «Капли для носа», которое при ежедневном применении делало Вас похожим на нормального человека!

 

- Э-э, выманить Вас в окно было непросто, - потирая руки, вставил сэр Брю.

- Да уж, пришлось договориться с пилотом Филином, чтобы во сне опоил Вас уменьшающим зельем и в корзине вытащил из дома! Это был не сон, Вы действительно летали в плетёной корзинке, а потом бродили по посёлку, пока, наконец, не забрели в лес и не пустились на поиски Лунной позёмки.

Миссис Фэшью смотрела на старика сверху вниз, уперев руки в бока.

- Мы не сторонники... - осторожно подсказал сэр Брю.

- Да-да, мы не сторонники, а точнее - мы противники смертной казни, хотя Вы и заслужили её. Вы прожили почти сто лет, творя зло и мечтая о бессмертии. Что ж, вечной жизни не бывает, однако, у Вас есть шанс прожить ещё столько же, но теперь - творя добро, это за Вашего брата! Теперь Вы проживёте его жизнь!!!

- Вы меня с кем-то путаете, - пролепетал аптекарь.

- Возможно, - сэр Брю повернулся к напарнице и добавил ей на ухо, - не стоит его мучить, он уже стал другим, от злодея остались лишь дурацкие сапоги, да и те скоро лопнут. Обратите внимание, моя дорогая, всё вокруг оживает и возвращается к прежней счастливой жизни!

- Ну, хорошо, - согласилась та, - счастливо оставаться, Аспирион Валерианович!

 

Агенты зашагали по косогору к светлеющей линии горизонта. Утренний туман поплыл над рекой, прогоняя ночные облака и прикрывая пеленой тускнеющие звёзды. Вскоре, два упитанных силуэта превратились в точки и исчезли в предрассветной дымке, а сова-Вещунья опустилась на плечо потрясённого аптекаря. Она сняла с него серебристый парик и со всей силы закинула в кусты, а потом провела крылом по его лицу и велела:

- Забудь обо всём, выбирайся из ямы и отправляйся домой! Теперь дело всей твоей жизни – лечить людей!