Люся стояла перед прилавком с дорогим чаем и водила глазами то влево, то вправо. - Может, Мате?.. Или… белый?.. Остановившись наконец, на симпатичной фарфоровой баночке с зелёным листовым, Люся пошла в кондитерский отдел. Торты и пирожные смотрели с витрины и, казалось, сами просили, чтобы их купили. Люся потянулась к нескромному полуторакилограммовому гиганту с шикарным названием «Марго». Женщина несла домой всё это великолепие и размышляла: - Интересно Евгений любит сладкое? Конечно, он фигурист… Чемпион олимпийский.. Но, что он, не человек, что ли?! А она? Его жена или??? У них, звёзд, ведь так принято, живут, сходятся, расходятся… Скандалы, шумиха… Волнуюсь чего-то… Вот, Жанна, та ничего! Когда она в Блестящих пела, я и не замечала её почти, так.. Второй план… А сейчас! Примадонна! Дива прямо. А молодец, вчера и коньячку со мной не побрезговала… А эти сегодня?!.. И не знаю? Волнуюсь я. Люся вошла в грязный подъезд пятиэтажки. На улице уже стемнело и ночь робкими шагами шуршала за окнами. Женщина прошла на свою пятиметровую кухню и распахнула балконную дверь. На застеклённом квадратном метре умещался журнальный столик времён Екатерины и крошечные пуфики с подушечками из верблюжьей шерсти. Люся достала три чашки из китайского фарфора тончайшей работы, почти прозрачные. Три таких же изумительных блюдечка из сервиза и три маленькие серебряные ложечки. Отрезала три куска «Марго». Заварила свежий чай и, разлив его в чашки, уселась на ближайший пуфик. Вынув из пакета очередной номер журнала «GLAMOUR» и , открыв его на странице с изображением Плющенко и его спутницы, Людмила посмотрела на них, сказала какой-то долгий и красивый тост и принялась за чай с тортом… А с неба над ней грустно посмеивались настоящие звёзды, которые каждый вечер наблюдали этот очаровательный и сумасшедший спектакль… |