Старый, заброшенный парк, густо заросший зеленью, уже пожелтевшей от осенних холодов. Сухая листва шуршит под ногами, пахнет грозой, старые качели, скрипящие, с облупившейся краской. Ветер дует в лицо и непроизвольно, входя во вкус, я начинаю раскачиваться все сильнее и сильнее. Еще один сильный порыв ветра - и я, слетела с качелей. Я почувствовала, что лечу сквозь влажные облака, быстро и стремительно. Упала я с зажмуренными глазами и со звоном в ушах. Это был старый парк, с осенней листвой под ногами, со скрипучими качелями, которые чуть покачивались на ветру. Я не помню как попала сюда. Ветер играет с короткими, черными волосами. Обнимает теплыми и легкими руками. Он развевает выцветшее, когда-то голубое платье. Босые ноги стоят на холодных плитах. Темно-зеленая мягкая трава иногда доставала до колен. Качели грустно скрипели, ветер пошел за мной и перестал играть с ними. Несколько шагов, и парк кончился. Перед моим взором открылся город. Разрушенные, покосившиеся дома, недостроенные высотки, строительные леса, обломки каких-то строений. Горы ржавых конструкций, километры проволоки, горящие машины, кое-где трупы. В моих глазах стояли слезы. Ветер тихонько дул мне в лицо, суша их, и уговаривая не плакать. Боль кривыми когтями рвала сердце, ведь тут раскинулся мой, теперь уже мертвый, город. Вон там, чуть левее кривого подъемного крана, был мой двор. Моя улица. Мой дом. Теперь асфальт, по которому мы часто гоняли на великах, был смят и расплавлен. Кусты сирени сгорели, оставив только обугленные, корявые ветки. На стене моего дома, на уровне первого этажа были написаны ругательства, хулящие мой дом, мою страну, мой мир. Внутри все заклокотало, взорвалось, и потекло расплавленной лавой в глаза, их стало застилать красной пеленой. Ветер взревел над головой. Подхватил меня, легкую, и снес вниз, туда где настал уже вечер. И ночь стала подниматься, вместе с дымом горящих покрышек, в чистое, и как будто нарисованное небо. Его заливали акварелью быстро и не аккуратно. Ближе к рваному горизонту были видны грязные потеки темной краски. Или это был просто дым, очередного горящего города. Ветер мягко опустил, на пока еще целый, кусок асфальта. Бездомная кошка, до смерти напуганная разгромом и хаосом царящим вокруг, метнулась от меня прочь, на бегу мявча от страха и ужаса. Я осторожно переступала от клочка асфальта, к клочку, боясь поранить ногу о блестящие в свете заката осколки стекла. Я поднялась на второй этаж моего дома. Зашла в квартиру. Дверь была изодрана в клочья, и из прорех торчала вата. В квартире все было перевернуто вверх дном. Вещи были разбросаны в полном беспорядке. Я подняла с пола моего любимого плюшевого мишку. Слезы, заботливо высушенные ветром, опять вернулись, и потекли по щекам. Я хлопнула ресницами, и прижала медведя к себе. Лапа оторвалась по шву. Плюш выглядывал наружу, а глаз-пуговица висел на одной нитке. Меня начали душить слезы от того, что я не могу помочь ни кому и ни чему. Я такой же труп как и сотни, валяющиеся по улицам. Ветер опять принялся шептать на ухо ласковые, успокаивающие слова. Я была одна здесь. В этой квартире, на этой улице, в этом городе, в этом проклятом мире!!!

Вдруг я подумала, нет, просто маленькая мысль промелькнула на миг в голове. А вдруг все не так? Нет этой разрухи, боли, страданий, всего этого нет. Я закрыла глаза и на мгновение представила что все изменилось. Я сижу не на драном, старом диване, а на моем любимом, диванчике, который помню все детство. Я не вижу вокруг, в этой комнате, в этой квартире, хаоса. Все как обычно, даже приветнее чем было. Мама возится на кухне, отец еще на работе, когда он вернется, на столе будет стоять сирень. Ее аромат разносится по всей квартире. Тихая, теплая летняя ночь опустится на город, будет убаюкивать всех и каждого, гася фонари, приглушая разговоры, и мерцая на кончике сигареты соседа, который выходит курить на балкон. Все будет как всегда.

Но вот запах гари опять ударил в нос, и я скривилась. Ветер летал по комнате, шевеля рваные занавески, и слегка теребя меня за платье, зовя уйти. Я встала. Почему-то ноги стали ватными, и ветер легко подхватил меня, и понес над городом.

Вот я опять в парке. Качели, ветер шевелящей траву, я, какая-то газета, лежащая у моих ног. Глаза раскрываются, интересно, как долго я спала? Я свешиваю ноги с деревянной потрескавшейся лавочки. С трудом вспоминаю что мне снилось. Иду по парку, он не такой как был до моего сна, стал темнее, злее, ветки стали лезть в глаза. Ветер задул сильнее. Стало зябко. Я подхожу к небольшому обрыву, именно с него открывается чудный вид на вечерний, утонувший в сумерках, мой родной город. Ветер отталкивает меня от обрыва. Тянет обратно в парк. Но я упираюсь, ветер серчает, а потом уж и сам подталкивает меня вперед. И вот вместо моего родного города я вижу… Нет, нет, это только сон! Не может этого быть. Предо мной раскинулись руины и… Из моего горла вырывается стон, крик, вой. Я не понимаю. Почему. Ветер играет с моими короткими волосами. Обнимает теплыми и легкими руками. Он развевает выцветшее, когда-то голубое платье…