ЛЮБОВЬ В РЕЖИМЕ SMS

Иван Габов

 

р а с с к а з

 

часть I

 

…В 1936 году поиски нефти недалеко от города Перми, дали совершенно неожиданный результат. Щедрая уральская природа подарила людям месторождение уникальных минеральных вод. И вот, вдали от извечной суеты большого города, на живописном берегу реки Кама, уже семьдесят лет радушно приветствует своих гостей курорт «Усть-Качка».

«Усть-Качка» сегодня является одним из крупнейших в России бальнеологическим, многопрофильным лечебно-профилактическим комплексом санаторно-курортного типа. Это целый городок из восьми комфортабельных санаториев, расположившихся на левом берегу Камы, в пятидесяти четырех километрах от Перми…

Из рекламного проспекта компании «AMAKS Grand Hotels».

 

- Санаторий «Кама», - громко объявила кондуктор, выводя из дремотного небытия полуторачасовой дороги от станции Пермь-2. И точно, выйдя из автобуса, Саша увидел эти два слова, горящие большими неоновыми буквами в самом верху пятиэтажного здания красного кирпича, с рядами белых балконов справа и слева от центрального входа.

Холл с низкими коричневыми кожаными диванами. «08:43» - зеленые цифры электронного табло часов. Недолгая регистрация. Два этажа с объемной легкой сумкой. Дверь с деревянным ромбиком «318». Два полных оборота ключом, и маленький простор двухместного номера: коридор с трехстворчатым шкафом; налево – душ-туалет; прямо – комната с окном и балконом во всю ширину. Две кровати, две тумбочки, два стула у столика с телевизором и стеклянными графином и двумя стаканами. Под столиком подрагивал маленький холодильник.

Саша поставил сумку на кровать у окна. Из-за прозрачного тюля угрюмо смотрели серые дома поселка.

Дверь с шумом открылась, и в комнату не вошел, а протиснулся, загородив все собой, здоровенный рыжий мужик лет пятидесяти, в синих джинсах и в красной с черными клетками байковой, несмотря на июльскую жару, рубахе. Мужик протянул Саше огромную красную руку:

- Здорово, сокамерник! Володя! Можешь звать меня Вольдемар.

- Александр, - сказал Саша, чуть не вскрикнув от рукопожатия.

Вольдемар обвел глазами пространство комнаты, подошел к незанятой кровати и вытряхнул на неё из белого полиэтиленового пакета все, что было у него с собой: пол-литровая бутылка «Господа офицеры», небольшой черный кошелек, синяя мыльница, черная короткая пластмассовая расческа и зеленая эмалированная кружка.

«Для водки», - подумал Саша.

- Для зубов, - перехватив взгляд, сказал Вольдемар и поставил кружку и бутылку на тумбочку. – Ну, что, Шурик, за знакомство? Я сейчас в лифте чекушечку приговорил…

- Я не пью, - ответил Саша.

- Болеешь, - посочувствовал Вольдемар. – Ты сюда лечиться приехал? – И, теряя всякий интерес к Александру, добавил: - Ну, пойдем на завтрак.

-2-

 

Они спустились на лифте на второй этаж, и Вольдемар повел Сашу кратчайшим путем в столовую. Было видно, что он не первый раз в «Каме».

- Я из Перми. Всю жизнь работал сварным на заводе, а сейчас, на пенсии, работаю там же начальником охраны. А ты откуда, Шурик?

- А я… - Саша назвал небольшой городок Среднего Урала. – Работаю электриком на комбинате.

- Ты чем болен-то? Молодой такой… Тебе лет-то сколько, Шурик?

- Тридцать, - Сашу стало раздражать это бесцеремонное «Шурик».

Они подошли к столику диетсестры, и их пути на время разошлись. Саша выбрал диету, Вольдемар взял общий стол.

Дежурная подвела Александра к столику, за которым заканчивали завтракать две пожилые женщины и парень – ровесник. Сашу встретили, как родного.

- Теперь у нас полный комплект. Мы уже третий день и нам мужчины не хватало,- сказала одна из женщин, крашенная под блондинку. – Меня зовут Светлана, это Зульфия. Мы из Чайковского. А это Радик, он пермяк.

- Мы все здесь по социальным путевкам, - сказала Зульфия. Она была жгучей брюнеткой. – А вас как зовут?

- Александр.

- Мы вас покидаем, мужчины, - кокетливо хором пропели дамы, встали и понесли свои невысокие полные тела на процедуры.

- Повезло, так повезло, - Саша кивнул в сторону уходящих женщин.

Радик никак не прореагировал, сосредоточившись на поедании маленьких кусочков творожного пудинга.

Саша проглотил остывший дежурный завтрак, запил чаем. Радик ловил чайной ложкой оставшиеся кусочки пудинга. Наверное, почувствовав на себе взгляд, Радик оставил ложку, поднял на Сашу глаза – они были у него зеленые, с множеством мелких морщинок в уголках ресниц - и сказал:

- Я инвалид второй группы. Мне тридцать восемь лет, - и снова стал ловить ложкой кусочки.

«Если бы не морщины, никогда бы не поверил», - подумал Саша…

 

Через полчаса, получив от терапевта назначения и рекомендации, в синем спортивном костюме с рюкзачком за спиной и санаторной книжкой в руке Саша шел в бассейн на сероводородные ванны по центральной аллее курорта.

Выгоревший асфальт - весь в грязно-белых неправильной формы кружочках, бывших когда-то жевательными резинками. Слева – деревянное двухэтажное здание корпуса «Славянский», за ним – бювет с минеральной водой, дальше поликлиника. Справа по аллее – новый корпус «Европейский», слева – монументально-советского стиля санаторий «Русь». И все в цветущих деревьях и кустах, среди множества незнакомых спешащих и неспешных людей. А еще дальше за зданиями слева – волнующаяся гладь реки.

 

- Вы опоздали, мы работаем до половины одиннадцатого, - девушка в белом халате и резиновых шлепанцах вернула Саше санаторную книжку.

Саша вышел из здания, спустился по ступенькам крыльца и пошел в направлении набережной. Остановился, достал из кармана куртки мобильник, и через несколько минут, за пятьсот километров отсюда,

-3-

маленькая женщина с зачесанными назад седыми волосами, в старом халате, чуть подрагивающими большими пальцами нажимая мелкие кнопочки телефончика, прочитала сообщение: «Я на месте. Устроился. Не волнуйся. Саша».

 

Кама словно врезается в искусственный песчаный пляж курорта, делая небольшой поворот налево перед Усть-Качкой. И чуть дальше ее левый берег опоясывает старенькая набережная с причалом для прогулочных катерков недалеко от обязательного атрибута любого курорта – летней танцплощадки.

Еще дальше, напротив высотного здания санатория «Уральский», идет строительство другого причала. Плавучий кран, покачиваясь на мелких волнах, высоко задрав стрелу, держит на весу огромную залитую бетоном металлическую конструкцию, нижняя часть которой уходит под воду. Такими конструкциями, торчащими своими верхушками метра на два над поверхностью, огораживалась часть реки к старой набережной.

После душной прокуренной ночи плацкартного вагона захотелось спать. И Саша побрел прочь от Камы в номер.

Вольдемара в комнате не было. Саша поставил у тумбочки рюкзачок, положил сверху санаторную книжку и телефон, бросил на стул куртку, скинул кроссовки и лег на кровать.

 

Проснулся Саша оттого, что кто-то очень большой и тяжелый сел на его колени. Саша спросонья попытался освободить ноги, но кто-то продолжал сидеть на нем. Саша открыл глаза, приподнялся на кровати, подставив локти. На его ногах сидел здоровый мужик лет сорока пяти в черном спортивном костюме «Nike». Напротив, через поставленную тумбочку, сидел на стуле другой мужик в такой же одежде, а Вольдемар, стоя, разливал «Господа офицеры» в стаканы и эмалированную кружку. На полированной поверхности лежали нарезанные большие куски вареной колбасы и хлеба, открытая банка венгерских корнишонов.

- А, Шурик проснулся, - пропел басом Вольдемар. – А это хлопцы-нефтянники – Валера и Анатолий – тоже сегодня приехали.

Две пары глаз на обветренных красных лицах посмотрели на Сашу. Сидящий на коленях подвинулся, Саша присел на кровати, освободив ноги.

- Валера, - представился сидящий напротив.

«Валеранты» какие-то», - пронеслось в голове у Саши.

- Ну, чтоб буй стоял, и деньги были, - объявил Вольдемар, подняв кружку.

- А Шурику? - спросил один из «Валерантов».

- Да он не пьет, лечится.

Две пары глаз посмотрели с сожалением и сочувствием.

Выпили, закусили. Вольдемар налил остатки водки в освободившиеся емкости.

- Чтобы отдых был полноценный, - сказал со стаканом у рта Анатолий.

Выпили, закусили, закурили. Вольдемар достал из холодильничка еще одну бутылку, выверенным движением снова налил. Бросил непотушенный окурок в пустую бутылку, «Валеранты» последовали его примеру.

- Крррассота, - выдохнул Вольдемар.

Выпили за красоту. Валера вдруг вскочил, выбежал из номера и, пока Вольдемар и Анатолий смотрели друг на друга в недоумении, через минуту-другую вбежал с двумя бутылками безалкогольной «Балтики»:

 

-4-

 

- Санёк, - выпей холодненького. По себе знаю, как хреново в завязке…

Вольдемар удалил крышку ногтем большого пальца. Саша поблагодарил, отпил большой глоток и протиснулся на балкон.

Люди, придавленные полуденной жарой, спешили войти в здание корпуса. На балконе слева молодая высокая женщина в облегающем стройную фигуру белом спортивном костюме курила. Контрастное каре черных волос подчеркивало красоту лица и тонкой шеи. Саша приветливо улыбнулся, девушка помахала в ответ пальцами поднятой вверх левой руки, сбивая правой пепел сигареты прямо вниз на головы спешащих на обед людей.

 

Вскоре «Валеранты» ушли к себе в санаторий «Уральский». Вольдемар спал сидя на кровати, обняв тумбочку, правую щеку уперев в ребро столешницы.

 

Нагретый душный зал столовой не располагал к многословным разговорам. Зульфия и Светлана тихонько переругивались между собой, как давно знакомые милые люди. Радик сосредоточенно поедал пищу.

Вставая из-за стола и прощаясь со всеми до ужина, Александр повернул голову назад и увидел черное каре и тонкую шею. Девушка кивнула ему, как старому знакомому.

 

В номере, осторожно переступая через пустые бутылки, Александр попробовал освободить тумбочку из объятий Вольдемара. Тот на мгновение приоткрыл глаза, промычал не то «Инна», не то «иди на», и, рухнув на спину на пол, прижимая обеими руками тумбочку к животу, стал храпеть. Необычность и комичность ситуации не вызвали негодование. «Неужели такое будет все дни?» - только и успело пронестись в голове у Саши, когда он, ложась на свою кровать, провалился в сон.

 

- Шу-рик, Шу-рик, - вкрадчивый голос Вольдемара проник в мозг Саши. – Ужин проспишь.

Вольдемар был бодр, свеж, подтянут. Красный небольшой рубец делил правую щеку на две неравные части. В комнате все было прибрано, пахло перегаром.

 

- Володя, пойдем в кино после ужина? В «Уральском» сегодня «Часы» с Николь Кидман, - Александр прочитал объявление перед входом в столовую.

- Лучшее кино - это вино, - утонули слова Вольдемара в гуле большого зала.

 

…От маленького причала отплывал белый кораблик. Играла музыка. Александр шел по набережной Камы в сторону санатория «Уральский».

Метрах в двадцати от санатория на невысоком бордюре, ограждающем маленький фонтанчик, как на капитанском мостике, стоял Вольдемар. «Валеранты», держа в опущенных руках кроссовки, переходили фонтанчик в брод.

 

-5-

 

часть II

 

«Часы» взволновали и заставили Александра вспомнить о собственных проблемах.

В тот год, когда Саше исполнилось двенадцать, отец привез старшего брата из армии в цинковом гробу. Тему эту они в семье никогда не поднимали, только когда в семнадцать лет Саше выдали военный билет, всегда немногословный отец сказал: «В армию ты не пойдешь, хватит одного старшего сына». Так и жили они втроем – тихо и спокойно. Отец и сын работали на градообразующем комбинате. Мама уже не работала – была по хозяйству. Родители оберегали Сашу от всего – от болезней, от неприятностей, от женщин, от перестроек, от кризисов, от жизни.… А два года назад умер отец. И жизнь у них в доме, казалось, замерла… Мама как-то сразу стала ниже ростом. «А может, она не хочет больше жить?» - думал Саша. Он всю работу на участке и по дому старался взять на себя. Хотел познакомиться и привести в дом хорошую девушку. Но хорошие были уже замужем, или были нехорошими…

 

Александр попробовал открыть дверь номера, но что-то мешало ключу повернуться в замке. Саша вытащил ключ и постучал в дверь. Никто не ответил, но за дверью послышались голоса. Затем – звук замка, дверь приоткрылась, появилась голова Вольдемара и, слегка заикаясь и дыша прокуренными «господами-офицерами», сказала:

- Шурик, слышь, у тебя презервативы есть? …Ну, погуляй еще часа два, или на танцы сходи…

Дверь закрылась, и только ромбик «318» увидел всю полноту Сашиного негодования.

 

…На танцполе – в фойе второго этажа санатория «Уральский», в самом центре было свободное место! В пустом круге, диаметром метра три с половиной, в плотном окружении людских тел, охваченных единым порывом энергичного танца, «Валеранты», повинуясь слышанному только им ритму, медленно танцевали твист. Запрокинув туловища назад, раскинув руки с огромными сжатыми кулаками, словно два боксера, собирающихся войти в клинч, они то приседали, сгибая ноги в коленях, то распрямлялись во весь рост, сильно напоминая в своем нижнем положении актера Сергея Арцыбашева в фильме «ДМБ». Причем, когда один из «Валерантов» достигал головой верхнюю точку, другой замирал в нижней.

Александр топтался у самого входа. Минуты бежали под звуки музыки. Быстрый танец сменял другой. Александр, словно черепаха из панциря, отрешенно наблюдал за происходящим. Внезапно, слова песни сломали скорлупу отчуждения: «Когда меня ты позовешь…» Александр сначала увидел тонкую руку, открытую ладонь с длинными красивыми пальцами и

только через мгновение услышал обращенный к нему голос:

- Пойдем, потанцуем…

На Сашу чуть сверху вниз смотрели большие удивленные, в тусклом свете фойе пронзительно-черные глаза с горящими звездочками-искорками внутри.

Это, конечно, Она! Единственная…

 

-6-

 

О, Аполлон, и девять твоих спутниц Муз! Молчите! Не затеняйте метафорой и сравнением естественную красоту. Смотрите и завидуйте…

 

Девушка легонько взяла руку Александра выше запястья и повела в центр зала. Саша шел, стараясь не разорвать возникшую хрупкую связь от рук к сердцу. Перед девушкой все расступались, не обращая никакого внимания на Сашу.

«Валеранты» как по команде рефери отскочили в стороны, не сводя взглядов от девушки. Она повернулась к Саше, положила ладони на его плечи, и, плавно кивнув головой в такт песни, увлекла за собой.

Почти незримое движение длинных светлых волос, лишь еле уловимый аромат, и только легкое дыхание, ласкающее губы. Сердце обволокло сладкой неизвестностью, неуверенным предчувствием хрупкости совершенства. …И сердце воспарило в невесомости…

Динамики затихли и сразу ожили вновь спокойной мелодией. «Валеранты» ушли. Людской круг сомкнулся. Девушка и Александр, оставаясь вдвоем, растворились в потоке танцующих пар.

 

Музыка смолкла. Саша едва ощутимым касанием пальцев ладоней обнимал трепетно податливую талию. Секунды бежали наперегонки.

- А теперь наша прощальная песня, - голос ди-джея вернул секундам обычный ход.

- Две недели пролетели, как четыре дня, - ревели колонки.

- Как четыре дня, как четыре дня, - вторил им нестройный хор пьяных голосов.

- Пойдем, - сквозь шум донеслось до Саши.

Они направились к выходу.

- Вообще-то мы на поминки приехали в «Европейский».

- На поминки?

- Ты Цыгана знал?

- Да, - ответил Саша утвердительно. Он знал одного – работал у них на участке электромехаником по лифтам.

- Убили его. Вот мы и поминаем.

Они вышли из корпуса. Здесь, на ступеньках у входа, стояли несколько красивых стройных девушек в вечерних платьях и двое здоровенных парней в строгих черных костюмах, с черными галстуками на белых рубашках. Один из парней обратился к Сашиной спутнице:

- Ленка, ты че, с ума сошла? Мы тебя уже полчаса ждем! А это кто? – Он указал глазами на Сашу.

- Знакомый, - ответила девушка и, обращаясь к Александру, добавила: - Мы часа на полтора в ресторан, а потом будем на летней танцплощадке. Если захочешь, приходи…

Они все сели в большой джип и уехали, оставив Сашу.

Настроение растаяло, как свет фонарей в звездно-черном небе.

Уже было за полночь, когда Александр вышел на строящуюся пристань. И еще час его одинокую фигуру выхватывал из темноты случайно, время от времени, луч прожектора работающего плавучего крана…

 

Вдруг со стороны летней танцплощадки послышалась музыка. Александр пошел на звук по набережной. По мере приближения к площадке нарастал не только звук песни, нарастала тревога…

 

-7-

 

Александр подошел к танцплощадке, когда северный ветер «Владимирского централа» стих, и грянули «Очи черные». Площадку огораживали высокие металлические решетки, закрытые ничего не пропускающими щитами на всю высоту. Металлические входные двери были заперты. Саша легонько постучал. Никто не ответил.

Песня закончилась. Воспользовавшись наступившей тишиной, Александр постучал еще раз значительно громче. Дверь приоткрылась, и к Саше вышел огромного роста парень. Из приоткрытой двери торчала голова еще одного. Саша узнал второго – он был из джипа.

- Тебе чего, братан?

- А Лена… - Александр не успел закончить.

- Подожди, Филин, - сказал из-за двери другой, из джипа. Он на секунду спрятался за дверью, а затем вышел к Саше.

- Ленка уехала. Забудь. На лучше, выпей, - он протянул Саше бутылку.

Парни ушли, закрыв за собой двери, а Саша продолжал стоять, сжимая обеими руками бутылку.

Когда в пятый раз ударили «Очи черные», Саша отвинтил крышку, приложил к губам горлышко и стал пить. Рот иногда закрывался. Ноздри судорожно вбирали воздух. Водка лилась по подбородку.

- Неужели такая вкусная?

Саша вздрогнул. Почти пустая бутылка выскользнула и разбилась в шуме цыганского хора.

На Сашу смотрела молодая женщина в белом спортивном костюме. В тусклом свете фонарей контрастное каре черных волос подчеркивало красоту лица и тонкой шеи.

Девушка взяла Сашу под руку и повела в сторону «Камы». Сашу шатало. А когда они вошли в санаторий, Саша уже не мог переставлять ноги. Дежурный помог девушке поднять Сашу на третий этаж, затащить в номер, уложить в кровать…

Вольдемар храпел.

 

Саша проснулся сам. Нестерпимо хотелось пить. Голова раскалывалась. Вольдемара в комнате не было. Саша умылся. Достал из холодильника безалкогольную «Балтику».

 

В спортивном костюме, с рюкзачком за спиной Саша вышел на улицу. Зеленое табло электронных часов в холле с низкими коричневыми кожаными диванами показывало «08:43». Саша достал из кармана куртки мобильник, и через несколько минут, в сотнях километров отсюда, маленькая женщина с зачесанными назад седыми волосами в старом халате прочитала сообщение: «У меня все хорошо. Не волнуйся. Я люблю тебя, мама».

 

октябрь 2008 – февраль 2009