О, этот сон! Он снова манит за собой в двери неведомого мира. Тянет за руку нитью убегающей сказки. Сон, в котором живу другой жизнью. Ты так похож на реальность. Но все-таки остаешься лишь сном.

Он снится мне довольно часто. Я стою в густых зарослях высокой травы, мне пять или шесть лет - короткое летнее платье с выцветшим рисунком на подоле - не то мячиком, не то колобком. Почему-то у нашего дома трава невероятно сочная. Люблю играть в ней, прячась от настоящего мира, попадаю в другой - тот, который придумываю сама. У меня не много покупных игрушек, наша семья небольшого достатка, и родители не часто балуют меня подарками. Мне нравится делать игрушки самой. Шью их из ненужных тряпок, раскрашиваю фломастерами и красками, пришиваю пуговицы и вот в моих руках оживают принцессы, рыцари, гномы.

Я играю на заднем дворе нашего небольшого дома и, наблюдая за бабочкой - крупной, размером с небольшую птицу, нечаянно перевожу взгляд вдаль. Вижу, как с высокого дома, который стоит на другом берегу реки, с его угловатой, неровной крыши падает человек. Хочу закричать, но молчу и наблюдаю за его полетом, он прекрасен...

Человек не кричит и не брыкается, а раскрывает руки в стороны - теперь он похож на большую странную птицу. Я продолжаю смотреть. Перед ним расстилается река, в ней глубокая, темная вода, даже слышу, как она плещется о гранитный берег. Городской берег. Рядом шумит жизнь: мост - по нему движутся машины, обгоняя друг друга, громко сигналят; люди - они занимаются повседневными заботами - кто-то спешит на работу, кто-то торопится домой. Словно живые реки текут по улицам города и никому не остановить их быстрый поток. Никто в людской волне не смотрит вверх, никто не глядит по сторонам, все погружены в мысли и смотрят лишь себе под ноги, боятся оступиться и оказаться смятыми, затоптанными, как пустые пачки от сигарет.

Я возвращаюсь к падающему человеку, он почти долетает до воды. С замиранием сердца жду их прикосновения и всплеска - вот еще... немного... и...

Но то, что вижу потом заставляет застыть меня с открытым ртом, я долго не могу прийти в себя от увиденного. Человек не плюхается в воду, поднимая крупные брызги, а взлетает в небо - большой, грозной птицей. Она гортанно кричит, кружась между высоких домов, там, где виден краешек темно-синего в легкой серой дымке неба.

Я вижу и боюсь поверить в то, что это правда. Не верю собственным глазам. Не человек - птица, настоящая, в сером оперенье пролетает надо мной и, подмигивая, сбрасывает к моим ногам свое перо.

Поднимаю его, кручу в руках, рассматриваю необычайно красивый узор его мягких волосков.

- Тесса! - будит меня мамин голос.

Сон прощается со мной, оставляя в душе небольшое сожаление. Мне нравится бывать там. Нравится наблюдать за полетом человека-птицы.

Птица улетела, оставив мне на прощанье подарок. Он всегда со мной, где бы я ни была, всегда вожу его в своей сумке. Птица знает о том, что мне известен её секрет. И знает, что я никогда в жизни никому о нем не расскажу.

Потому что я не умею говорить.

 

Глава 1

 

Сколько себя помню - всегда в нашей семье было место для сумок и чемоданов, иногда целый угол в кладовке занимали не распакованные коробки с вещами. Мы часто переезжали с того самого времени, как я пошла в школу. Родители объясняли это тем, что в семье возникли финансовые трудности. Наш уютный домик пришлось продать, и теперь мы кочевали, снимая жилье то в одном, то в другом месте. Каждый год я училась в новой школе. Может быть, это и неплохо. Не успевала привыкнуть к одному месту, да и ко мне не успевали присмотреться. Не успевали понять, что я не такая как все.

Училась в обычных школах, потому что со слухом у меня было все в порядке, ну а то, что не могла отвечать устно - не беда, зато с письменными работами справлялась всегда на отлично.

Возможно, благодаря моему усердию - я любила учиться, каждый раз открывала для себя что-то новое, погружаясь в мир букв и цифр на страницах учебников - и хорошим оценкам меня легко принимали в новую школу.

Часто до темноты, засиживаясь в библиотеке, посылая маме СМС - "еще читаю" или "иду домой", чтобы она не волновалась и знала где её дочь.

В школе на меня редко обращали внимание. Я не входила ни в одну группу, ни в одно детское сообщество. Всегда была сама по себе. Иногда, правда, на меня устраивали травлю. Знали, что ответить не смогу и порой подсаживали в портфель тараканов, пауков или змей.

Забавно было наблюдать за одноклассниками, когда они в ожидании того, что открою рот и бессмысленно стану носиться по кабинету, размахивая руками, топая ногами, или грохнусь в обморок, собирались вокруг, то разочаровывались. Ничего из этого не происходило. Я безбоязненно брала в руки насекомых и рептилий, мило улыбалась и предлагала моим недругам погладить тех, кого они обрекли на злую участь - сидеть в душном темном портфеле.

- Она идиотка!

- Ненормальная!

- Больная!

Выкрикивали они, крутя головами, фыркая и закатывая глаза к потолку. Потом приходил учитель, и восклицал:

- О, ужас! Тесса, где ты ЭТО взяла? Унеси немедленно!

То, что "это" Тесса взяла в собственном портфеле никого, казалось, не волновало, как и то, чего мне стоило брать всю подсунутую живность в руки и улыбаться, когда внутри меня все кричало. Ведь я до ужаса боялась пауков и змей, а при виде тараканов моя кожа покрывалась гусиными пупырышками.

Но никому это не могло прийти в голову, потому что не показывала вида. Знала, стоит лишь однажды признаться в своих страхах - от нападок тогда не избавиться. Одноклассники сразу поймут, и им будет интересно - видеть мой страх. Нет. Только не это.

Я, улыбаясь, выносила живность и выпускала во дворе школы, на большее меня не хватало. Потом быстренько бежала в уборную и там, закрывшись в тесной кабинке, давала волю своим настоящим чувствам. Мне было страшно, горько и одиноко.

Правда, уверившись в моей ненормальности, больше мне никогда ничего не подсовывали и старались держаться от меня подальше. Изредка толкали в спину, обзывали или подставляли подножку - но это переносилось гораздо легче. Привычное дело, когда ты отличаешься от всех.

Возможно, родители догадывались, что в школе не все так радужно, как я хотела им доказать, но глубоко не копались. Они любили меня и старались не обращать внимания на мою немоту. Зато их дочь была тихим ребенком и никогда не закатывала истерик, как случалось в семьях наших знакомых. Так что с этой стороны моя особенность даже помогала - в нашей семье было спокойно. Я кивала, отвечая на их вопросы, или записывала ответ маркером на доске, которая всегда висела на стене возле холодильника и помогала нам общаться между собой.

Когда мне исполнилось одиннадцать, родители вдруг решились на второго ребенка. Я радовалась за них и ждала малыша с нетерпением. Очень хотелось увидеть каким он будет, поэтому строила планы, мечтала, видела сны. Но когда кричащий комочек, которым оказался мой младший брат, появился в нашей семье - нам стало сразу тесно и беспокойно.

От моей помощи родители часто отказывались, наверное, боялись, что не справлюсь. Мне думалось, что малыш заменил им меня. И вечерами я тосковала по потерянному общению с родителями.

 

Глава 2

 

В один из унылых вечеров ко мне зашла мама. Я сидела на подоконнике и смотрела на зеленую улицу за окном, на старый сквер с его кривыми уродливыми деревьями, которые иногда скрипели на ветру. Казалось, что они, будто пожилые люди, жалуются на старость, болезни, одиночество. Уроки уже были выполнены, школьный рюкзак собран, а мне нужно, как обычно идти - чистить зубы, умываться и ложиться спать. По обыкновению в девять вечера я уже находилась в постели, иногда что-то читала перед сном, чаще - раздумывала о прожитом дне.

В этот вечер почему-то особенно легко мною овладела печаль. Папа прогнал меня с кухни, когда вместо того, чтобы помочь ему с мытьем посуды, случайно выронила миску, и она разбилась на мелкие-мелкие осколки, такие, что не собрать руками.

- Тесса! - воскликнул он, - Что же ты, как без рук! Иди к себе.

Вот почему всегда нужно было идти к себе? А если не хочу? Хочу остаться, помочь. Уже ведь не маленькая и сама могу собрать осколки веником или пылесосом.

Я возразила, но папка отмахнулся:

- Иди, иди... и без тебя забот полно. А то еще и порежешься осколками,- я не ушла, взялась за веник, но он его отнял и прикрикнул, - Иди, я сказал!

Всего в квартире было две комнаты да небольшая гостиная, совмещенная с кухней. Моя комната находилась сбоку от ванной и была меньше той, в которой спали родители. Правда, сейчас она казалась просторнее, ведь в ней жила только я. В родительскую комнату теперь добавилась кроватка, в которой спал мой братец. Его назвали Майклом, и походил он пока на маленькую сморщенную обезьянку.

Мама зашла потихоньку и, вздохнув, позвала меня:

- Тесса.

Я обернулась, вгляделась в её уставшее, дорогое мне лицо. Так хотелось подскочить, обнять, прижаться крепко-крепко, прошептать такое заветное слово - "мама". Но ничего из этого не сделала, лишь посмотрела и вновь отвернулась к окну. Мне было обидно, сердитость на отца еще не прошла.

Она подошла, обняла за плечи. Я не стала вырываться, смотрела на нее в отражение окна. Серый простой халатик с большими синими пуговицами висел на маме, как на вешалке и нисколечко не украшал её собой.

"Почему она носит его? Почему не купит красивый?" - думала тогда, не понимая очень многого, что происходило вокруг.

Не потому что была глупой, а потому что была ребенком, для которого взрослая жизнь пока оставалась тайной.

Мама поцеловала меня в макушку, а потом сказала:

- Знаешь, твоя бабушка хотела бы тебя видеть. Она звонила, зовет тебя к себе на летние каникулы.

"О! Нет!" - воскликнула я и помотала головой, протестуя. Гостить у бабушки Мигреи не хотелось. С её вечным занудством, придирками - не правильно сидишь за столом, не так держишь вилку, не умеешь ходить... Сложно было ужиться с ней и несколько часов, а на все каникулы - Нет. Ни за что!

Я соскочила с окна и яростно затрясла головой, потом умоляюще сложила перед собой руки и заглянула маме в глаза.

- Нет? - удивленно приподняла она брови, - Но почему? Ты же еще ни разу не была у нее в Березовке.

"Где? В Березовке?" - ошарашено смотрела на маму, а мама на меня.

Потом, видимо, она поняла, что я не хотела ехать к матери отца - бабушке Мигрее, в Торонто и улыбнулась:

- Ты подумала... Ох, бедная моя девочка! Нет. Тебя зовет в гости другая бабушка - Алиса. Моя мама. Хочешь поехать к ней летом?

Хотела ли я? Что за вопрос! Конечно и очень!

Сразу, в эту же минуту, захотелось увидеться с моей дорогой бабушкой Алисой - самым добрым и милым человеком на свете. Она приезжала к нам в Канаду, когда мне было лет семь или восемь и иногда звонила, а я ни разу не была у нее в гостях, но всегда этого желала.

Мое согласие обрадовало маму. Оставалось всего два месяца до летних каникул, и теперь они заполнились счастливым предвкушением.

 

Глава 3

 

Каникулы - какое славное слово! Особенно, когда ждешь. Особенно, когда надеешься на что-то необычное в жизни. И когда его произносят, чувствуешь предвкушение не просто отдыха, как в выходной день, а чего-то невероятно хорошего. И можно закинуть подальше портфель, забыть про учебники и тетради, а главное - про своих одноклассников на все лето.

Я была счастлива, набивая чемодан своими самыми необходимыми вещами. Мне столько нужно было всего показать бабушке, столько разного из моей жизни без нее. Я думала, ей будет приятно, узнать то, что происходило за годы разлуки с её внучкой.

Поэтому в чемодан втолкнула кроме платьев, футболок, спортивного костюма, шлепанцев и разных повседневных вещей, еще и дневники, фотоальбом, альбом с моими рисунками, где пыталась изобразить тот мир, который вижу. Неловкие фигурки людей, животных, птиц, которые рисовала сама или перерисовывала из книг. Но что мне действительно удавалось, так это небо - с облаками и солнцем, тучами и грозой, звездами и луной, а еще очень нравилось рисовать - деревья, цветы, листья, травинки. Иногда я придумывала собственные растения, они отличались необычными формами соцветий и линий.

Кроме всего остального, засунула в чемодан медаль по плаванию - 2 место, не чтобы похвастаться, а чтобы показать бабушке, что я умею плавать и могу ходить на речку без присмотра. Среди моих сверстников мало было тех, кто мог похвалиться таким результатом, хотя в бассейн ходили многие из класса. Мама, правда, очень за меня беспокоилась и говорила, что река - это не то же самое, что бассейн и просила дать обещание, что одна бегать на реку и купаться не стану.

Когда чемодан был упакован, я позвала родителей и сияя ярче лампочки от счастья, показала им, что готова к путешествию.

- Молодец, - похвалил папа, подхватывая чемодан, - такси будет с минуты на минуту. Пойду, отнесу его к выходу. Ну и тяжелый! Тесс, ты что в него наложила?

Я пожала плечами, давая понять, что не понимаю о чем он.

Папа засмеялся, понял мою шутку.

Мама обняла меня за плечи, крепко прижала к себе:

- Тесса, будь умницей. Слушайся бабушку. Одна никуда без разрешения не бегай. Обещай!

Я в очередной раз пообещала, понимая, что иначе мама не отстанет. Волнуется за меня. С одной стороны это казалось глупостью: и что со мной могло случиться? Уже ведь не малышка трех лет. Мне одиннадцать. А это возраст! Почти взрослая. Но для мамы её дочь оставалась по прежнему беспомощной крохой.

С другой стороны мамина забота была трогательной. Я понимала, что в ней проявляется вся её любовь. Ко мне, а не к вечно орущему братцу.

- Соня, отпусти её, - вернулся папа. - Такси уже ждет.

Мама с трудом распахнула объятья и улыбнулась сквозь слезы:

- Попроси бабушку позвонить, как доберетесь до дома, хорошо? И скидывай сообщения. Марк, ты пополнил ей счет?

- Да, конечно. Не волнуйся, - папа чмокнул маму в щеку, подтолкнул меня к выходу, а Майкл требовательно заорал - в этот раз в самый подходящий момент - переключил мамино внимание на себя.

До Аэропорта мы добрались быстро и, пройдя все необходимые процедуры, папа обнял меня, поцеловал и передал красивой девушке в синей форме. Та мило улыбнулась и взяла крепко за руку, повела за собой. Я оглянулась на отца, а потом мы завернули за угол и в сердце прокрался холодок. Мне предстояло впервые путешествовать без родителей и оттого стало немного страшно. На меня надели какую-то табличку и проводили к прозрачным дверям. За ними оказался проход, по нему шли пассажиры, я влилась в общий поток и через некоторое время попала в салон самолета. Приветливый стюард проводил меня на место. Лишь только, когда я заняла его - у овального окна, успокоилась. Мечты о встрече с бабушкой и о том, как проведу это лето - постепенно вытеснили все страхи.

 

Глава 4

 

Мой перелет из Калгари, где мы жили последние несколько лет, в Москву занял четырнадцать часов. Первую часть полета я с удовольствием рассматривала все, мимо чего мы пролетали. Было интересно, пока не наскучило. Потом читала, прихватив с собой книгу на русском языке - "Записки охотника". Я умела читать на русском, немного знала белорусский, мне интересно было сравнивать эти два чем-то похожих, но в тоже время таких разных языка.

С раннего детства, по маминым рассказам, я знала, что во мне намешано много разных кровей. По маминой линии - славянских - украинцы и русские. Правда, бабушка по рождению будучи россиянкой много лет проживала в Белоруссии, лет сорок, не меньше. И мама росла уже не в России, но знала оба эти языка и выучила меня алфавиту. Позже я самостоятельно научилась читать яркие книги "Русские народные сказки" и "Казкі беларускія", а потом мама давала почитать книги из своей небольшой библиотеки. Мне нравились из русской литературы произведения - Пришвина, Тургенева, Толстого, а из белорусской зачитывалась стихами Леси Украинки. В её стихах чувствовалась напевность белорусского языка, его необычность, красота звучания.

С папой все обстояло еще сложнее, он родом из Англии, его отец (мой дедушка) тоже англичанин, а вот бабушка Мигрея - француженка и в её роду имелась даже испанская кровь. В итоге я знаю четыре языка, но с легкостью из них владею лишь двумя - английским и французским, на них читаю, пишу, думаю.

Конечно, я понимала, что общаться с бабушкой Алисой может быть нелегко, но верила, что мы сможем найти с ней общий язык.

Едва сделала первые шаги в Аэропорте, где большими буквами было написано "ДОМОДЕДОВО" - странное название - "дом деда", как перевела его для себя, вызвало улыбку, как увидела её - большую жизнерадостную женщину, которая спешила ко мне, улыбаясь маминой улыбкой:

- Танечка! Внученька моя! Ну, наконец-то! Ну, здравствуй! - меня заключили в самые горячие объятья на свете. Я даже растерялась, не ожидая такого жаркого приема. Бабушка Мигрея никогда меня так не обнимала и уж тем более не целовала прилюдно.

Бабушка Алиса, смахнув непрошеные слезы, встряхнула рыжими локонами и снова улыбнулась:

- Идем?

Получив мой багаж, через некоторое время мы ехали на бабушкином, по её словам - старом, но довольно резвом авто вишневого цвета к её дому.

Устав от перелета, в самолете так и не смогла сомкнуть глаз, уютно устроившись на заднем сиденье, я крепко заснула. И пропустила весь путь.

- Таточка, приехали! - раздался теплый голос, вновь называя меня необычным именем. Впрочем, мне оно понравилось не меньше, чем Тесса. - Устала, милая? Идем, сейчас умоешься, покушаешь и ляжешь отдыхать.

Я вылезла, потянулась, разминая затекшие руки и ноги, лишь затем осмотрелась. Уже был вечер. Значит, мы долго ехали.

Бабушкин дом был зеленого цвета с белыми ставнями окон, приветливо смотрящих на улицу из-за невысокого частокола. Частокол упирался в большие ворота, от них шел высокий забор, который тоже был зеленого цвета.

- Маме я позвоню, не беспокойся, - донесся голос бабушки с крыльца.

Я поспешила её догнать, потому что увидела высовывающегося из невысокого домика с круглым входом (как я позже узнала - это конура) внушительных размеров пса.

- Ррр-аф! - грозно предупредил он, принюхиваясь ко мне.

- Ромка, не рычи! Свои! - крикнула бабушка, спускаясь с крыльца. - Таточка, ты не бойся! Он не кусается. Проходи.

Я быстренько прошмыгнула мимо серого лохмача. Было приятно, что понимаю почти всё то, что говорит мне бабушка. Я сейчас пожалела лишь о том, что не могу сама промолвить ни словечка. Умывальник нашла сразу и, намылив руки - освежилась от дорожной пыли.

Бабушкин мир был другим, и мне предстояло в нем освоиться. Не смотря на то, что пока общение шло только с одной стороны, я надеялась, что в скором времени бабушка научится слышать и меня.

 

Глава 5

 

С вечера нам поговорить так и не удалось. Вернее, мне не удалось ничего ни показать, ни похвастать тем, что знаю и умею, а вот бабушка рассказывала много, но я мало что понимала. Наверное, сказывалась усталость. Когда я уронила ложку в тарелку, так и не донеся её до рта, бабушка поняла, что мне пора бы лечь спать.

- Таточка, детка, поди почисти зубки, а я постелю тебе. Устала, милая. Ничего. Вот отдохнешь, и завтра мы с тобой по городу пройдем, посмотришь что тут и как у нас.

Не помню, как доплелась до кровати - высокой на железных ножках, рухнула на неё и сразу же уснула. В этот раз мне совсем ничего не приснилось или просто не запомнилось. Я никогда не была лежебокой поэтому и на новом месте проснулась рано. Потягиваясь в постели - мягкой и пахнущей цветами, почувствовала себя дома. Простой уют небольших комнат дарил тепло. Пол - гладкий, выкрашенный в рыжий цвет, бабушка укрывала цветными ковриками:

- Чтобы ноги не мерзли, зябко с утра на холодное встать, - говорила она, объясняя мне: для чего такая роскошь на полу лежит, а не украшает стены.

Я вновь написала на листе бумаги: "Красиво. Научи меня!"

Бабушка лишь улыбнулась и погладила меня по голове:

- Научу. Но не сейчас. Глянь, какое солнце на дворе! Идем, цветы польем, да в город. Мне по делам надо, а ты погуляешь.

Мы уже позавтракали и я согласилась. Тем более, что очень хотелось посмотреть, как тут, все ведь проспала в день приезда.

Пока ехали, я все время вертела головой, успевая смотреть то в одну, то в другую сторону. Город был небольшим - чистым и зеленым. Машин было не так много как в Канадских городах, но много велосипедов.

- Это мы только зовемся городом, а по сути - поселок был им и остался. Но город звучит-то как солидно. Город Березовка, - бабушка улыбнулась, - Зато дышится у нас легко и пыли почти нет. Лес, река - все рядом. А это стекольный завод наш. Вот и приехали. Мне нужно к директору подняться, а ты в машине посиди пока, я скоро.

Бабушка ушла, а мне оставила открытыми окна, через которые проникал удивительный запах леса, настоящего леса, а совсем не города. Птицы щебетали, прячась от меня в густой листве. Я прикрыла глаза, представляя себя на тропинке среди высоких сосен, касающихся неба.

- Эй, ты чего? Спишь что ли? - я открыла глаза и увидела перед собой невысокого плотненького паренька, - А где бабка Алиса?

Я нахмурилась и отвернулась: во-первых, мне неприятно было, что этот вихрастый незнакомец грубо назвал мою бабушку, а во-вторых, не общаюсь с незнакомцами, ну и в-третьих, мне очень не хотелось, чтобы он узнал о моей неразговорчивости.

- Девочка, ты почему молчишь? Мне очень надо её. Она где? На заводе или в магазин зашла?

И вот как нужно было мне ответить на его вопрос? Чтобы этот надоеда отстал от меня я кивнула. Пусть что хочет, то и думает. Мальчик странно посмотрел на меня, но ничего не сказал, отошел со своим видавшим виды велосипедом на обочину. Потом почесал затылок и вернулся:

- Я Костя Мишутинов. Ваш сосед. Будем знакомы! - он протянул мне ладонь, предварительно обтер её об рубашку.

Я улыбнулась и пожала ему руку.

- Костечка! - вернулась бабушка и спасла меня от разговора с мальчиком, - А ты чего это тут?

- Да, мамка послала к вам, а вы уже уехали. Она спросить велела: будете сегодня молоко брать, вроде вы хотели?

- Да, Костик, буду. Внучка ко мне приехала, - она указала рукой на меня, - Танечка. Вот хочу блинчиков испечь и ты забегай к нам, коли время будет.

- Забегу, - улыбнулся парнишка, вскакивая на велосипед.

Он поехал совсем в другую от нас сторону, наверное, по каким-нибудь своим мальчишечьим делам.

Бабушка еще рассказывала про завод, про то, что открыли его давно и он по сей день гордость страны - стекло делают, посуду, сувениры - такие, что глаз не отвести. Мастера здесь хорошие и кормит завод весь город. Почти в каждой семье кто-то на нем да работает. А бабушка уже пять лет, как на пенсии, но иногда заглядывает к своим. Директор приглашает учить молодежь.

Я улыбалась, слушая бабушку, а мое сердце заполняла гордость за нее. Бабушку уважали на заводе, её приглашали передавать опыт, она была мастером, стеклодувом. Я представила, как она выдувает из стекла разные штуковины и тоже захотела попробовать.

- Нет, что ты, Таточка! Это тяжелый труд! Я свожу тебя, посмотришь. Жарко там очень! - запротестовала она.

Но теперь я точно знала, кем стану, когда вырасту - стеклодувом.

 

---

Продолжение пишется.