Больной открыл глаза. Над головой та же капельница. Капли капают. Они - как песочные часы. Только сейчас часы идут вспять. Время как будто возвращается. Вадим лежит в больничной палате и вспоминает.

 

* * *

 

Впервые об этом городе Вадим услышал от своей сестры Ирины. Она, наверное, тоже никогда бы не узнала о существовании такого города. Просто муж ее, Дмитрий, после окончания Минского технологического института получил туда распределение. Оказалось Кириши – это пригород Ленинграда. Город как бы лежал у его подножия. Город нефтепереработчиков, биохимиков и строителей. Город молодой и молодых. Этих подробностей о незнакомых Киришах в том далеком 1979 году Вадим не знал.

Отслужив армию, Вадим начал работать учителем на селе. Преподавал военное дело. Взяли его по блату. Отец, директор городской школы позвонил директору школы сельской. Они были хорошими друзьями. «Сын только что отслужил армию, болтается без дела, а твой военрук, я слышал, совсем дошел до ручки - пропил школьный мотоцикл! Возьми на некоторое время моего сына. Пока он не устроится в Минске». Военрук тут же был уволен, а на его место приняли Вадима. Работая в школе, он два, три раза в месяц мотался в Минск, где ему обещали работу по специальности. Неизвестно сколько бы это продолжалось, но однажды позвонила сестра и сообщила, что Киришскому Дворцу Культуры, где она преподавала курсы английского языка, срочно требуется режиссер. Поразмыслив некоторое время Вадим согласился приехать. Выбора у него особенного не было, а перспектива маячила заманчивая. Появлялась возможность жить и работать не в каком-нибудь забытом богом белорусском селе, а почти в Питере! По правде сказать, рассказывать сельским пацанам, как устроен автомат Калашникова было лень. Это было даже смешно. Они сами не хуже военрука с закрытыми глазами собирали и разбирали оружие, а девочки вообще не видели в нем учителя. Ему, молодому, девятиклассницы строили глазки и назначали свидания на танцах в сельском клубе. С возможной работой в Минске тоже все было зыбко и до конца не ясно. От одной мысли, что он будет жить рядом с Ленинградом, ежедневно бывать в нем – захватывало дух! Сам он единственный раз был в Ленинграде. Очень давно. На экскурсии во время школьных каникул. Короче, в сельской школе Вадим сложил оружие – рассчитался то есть.

И вот с легкой сумкой через плечо он приехал в Ленинград. Приехал и стоит на перроне Витебского вокзала. В толпе народа высматривает сестру с мужем, которые должны его встретить.

Был месяц август, было очень жарко и на каждом углу народ лизал мороженное. «Ленинград, Ленинград, я еще не хочу умирать,- крутиться в голове песня Пугачевой».

«Жить рядом с таким городом и халтурить в работе – этого я себе не прощу! - думает Вадим.- Это тебе не армия, где ты к Новому году ставил сценки из солдатской жизни. А не замахнуться ли мне на Бертольда Брехта! Не поставить ли знаменитый «Кавказский меловой круг!». Тем самым осуществить мечту, которую вынашиваю еще с учебы в вузе! Сразить руководство Дворца Культуры оригинальностью режиссуры, некими новыми новаторскими ходами и решениями отдельных сцен в пьесах Брехта или русских - Чехова или Островского».

Так думал Вадим, окрыленный выпавшей удачей, жить и творить если не в Лениграде, то рядом. «Размечтался! – тут же одергивал он себя. - Ты даже не знаешь, где будешь жить! Примут ли тебя? У тебя же никакого стажа! Что ты успел поставить? Пока служил в армии - маленькую сценку из «Вождя краснокожих» О.Генри, где старший сержант Гришковец играл похищенного мальчишку, ефрейтор Шлемин толстого Билла, а литовец рядовой Мацкявичус Сэма. «Давно я так не смеялся,- сняв фуражку и промокая лысину, заметил ему начальник штаба майор Качин после премьеры. – Ну дает, Чиполино!»,-воскликнул он. Это была крутая оценка Вадимовой режиссуре. Он был обескуражен. Ему тогда в голову не пришла мысль, что зритель сидит в зале особенный – кадровые офицеры Советской Армии, не сильно обремененные чтением отечественной литературы, а зарубежной так и подавно! Они запросто могут спутать вождя краснокожих с Чиполино!

Так или иначе, но Вадим представлял себя знаменитым выездным, арендуемым режиссером, которого буквально разрывают на части советские театры. Представлял, как он ютиться в номере провинциальной Киришской гостиницы, под дверями которой постоянно топчутся поклонницы с цветами.

Неожиданно из потока провожающих и встречающих вынырнула сестра с мужем. Обменялись несколькими фразами, сели в такси и через несколько минут были уже на перроне Московского вокзала. Вошли в электричку, идущую в Кириши. Тогда самым незабываемым впечатлением, ошеломившем его, был даже не сам город, а стремительно мелькавшие за окном вагона железные фермы длинного моста, который вытянулся через широкую реку Волхов. Он буквально был ошарашен этим выгнувшем спину мостом, этой полноводной рекой, этой как будто нарисованной панорамой высоких белых домов, стоящих на набережной. Дома как бы сбегали к воде.Таким тогда предстал перед ним город Кириши!

Буквально на следующий день после приезда сестра подвела его к директору Дворца Культуры - полной миловидной женщине Анне Ивановне Черной. Они познакомились. Анна Ивановна взглянула на часы и тут же пригласила Вадима на производственную планерку. На ней она торжественно представила его работникам Дворца. «Прошу любить и жаловать! Молодой дипломированный режиссер из Белоруссии Вадим Аркадьевич Поляховский! Наслышана, что в Минске куют отличных работников культуры и искусства!». И тут же, как бы вскользь намекнула, что давно вынашивает планы организовать традиционные, танцевальные вечера знакомств. Вечера с неприхотливым названием «Для тех кому за тридцать». Но вот, дескать, у нашего местного режиссера не хватает ни ума, ни фантазии, как интересно, нескучно начать подобные вечера. При этом с осуждением взглянула на высокого парня в вельветовом синем костюме. Вадим слушал и недоумевал: «А как же его планы работать режиссером? Заняться режиссурой в чистом виде. Какой там Брехт! Какой Чехов! Она что!? Пригласила к себе массовика-затейника!? Стоило из-за этого приезжать в Питер?». На его растерянное лицо смотрели иронично, с нескрываемым любопытством. Тем не менее, в тот же день, поздно вечером, запершись у себя в комнате общежития, он за ночь без труда написал сценарий с элементами театрализации, с музыкой, с розыгрышами, с остроумным конферансье. Все это перемежалось танцами. На следующий день он положил на стол директора пять аккуратно исписанных листов. Анна Ивановна с удивлением взяла их, стала вслух читать. Она не могла скрыть радости от приобретения настоящего специалиста по культурному проведению досуга трудящихся. С удовольствием прочла сценарий до конца. Сценарий был безоговорочно принят двумя ее замами и художественным руководителем, которые были в кабинете.

«Молоток! Состряпано грамотно! стукнул его по плечу в фойе Дворца весь в рыжих кучеряжках мужик. Тот, который был в вельветовом костюме .

- Евгений Харченко,- протянул он руку. - Тоже режиссер, но работаю дискжокеем на дискотеках. Давай сразу на ты! Я бы только поменял название твоих вечеров.

- Как бы они назывались у тебя? - простодушно спросил Вадим.

-«Для тех у кого за тридцать», - тряхнув кучеряшками, серьезно ответил Евгений. Некоторое мгновение испытующе смотрел на коллегу потом оба откровенно расхохотались.С этого момента началась их дружба. Дружба в дальнейшем вместившая столько всего!? И любви и ненависти. Два этих взаимоисключающих друг друга чувств касались чаще всего работы (правильно замечено: нестерпимее чесотки могут быть только два режиссера в одном театре). А что касаемо, как говорят французы: «шерше ля фам» так этого тоже было достаточно. Вообщем они стали друзьями не разлей вода.

-А что заканчивал ты? – в начале знакомства полюбопытствовал Вадим.

-Челябу! Челябинский институт культуры и отдыха! – насмешливо произнес Женя и снова было весело. Свое знакомство вечером они отметили в ресторане «Юность». Глядя, как Евгений разливает по рюмкам водку, Вадим думал о том, что, конечно, организует несколько танцевальных вечеров, а затем приступит к постановке Брехта.

-Будешь ставить Вампилова, - угадал его мысли Женя. - «Провинциальные анекдоты». Оказалось бывший режиссер Адам Шайкевич человек пожилой, заслуженный работник культуры по семейным обстоятельствам перебрался жить в Новгород. Что называется наполу слове бросил репетировать и уехал. Коллектив горит желанием осуществить постановку.

-Почему же мне не продолжить начатое Адамом?- недоумевал Вадим. – Зачем директор навязала ему эти танцевальные вечера?

-Она хочет посмотреть какой ты в деле. В элементарном. Насколько уживчив с коллективом. Аннушка тебя разминает, как пластилин прежде чем допустить в труппу театра. Театра народного!- поднял Женя палец.«Что ж, пусть разминает,- опрокидывая рюмку, подумал Вадим. Вампилов нравился ему. Он с удовольствием продолжит постановку.

…С коллективом собирались три раза в неделю. Это были работники нефтеперерабатывающего завода. Они любили театр и сами с удовольствием играли.

Между тем, вечера «Для тех кому за тридцать» собирали полные залы. Говорили, что загс еле успевает регистрировать тридцатилетних молодожен и старше. Вход был платный и бухгалтерия Дворца ощутимо чувствовала хорошие перемены.

… Переложив сигарету в другую руку, Вадим громко постучал кулаком по столу:

-Раздается стук в дверь! Дверь открывается. Появляется Марина - жена Калошина. Наталья, твой выход!

Шла репетиция «Провинциальных анекдотов».

-Наташа, помнишь мы уже говорили – твоей героине чуть за тридцать, она довольно привлекательная, но грубоватая и чрезмерно крашенная женщина. Что тут надо особенно объяснять – банальная история! Ты застукала супруга в чужом номере! Мало того! В чужой постели! Твоя первая фраза!

Наташа, играющая Марину, жену Калошина, вытаращила глаза на артиста Харитонова, исполняющего роль Калошина и закричала:

-Это как же понимать?

-Секунду,- остановил ее Вадим. – Наташа! Выдержи паузу! Ты в шоке! В этой ситуации никто из присутствующих не знает, как следует себя вести и что сказать! Володя,- повернулся он к Харитонову, который развалился на раскладушке.Он как будто обживал чужую постель в чужом номере гостиницы. - Давай еще раз строчку стихов!

-«А позади за ниткою гусиной спешил на юг... э-э... косяк перепелиный..»,- заглядывая в книгу прочел Харитонов.

-Это как же понимать?- повторила реплику Наташа.

-Я думаю, так надо понимать, что дело к осени, - захлопал глазами артист, изображая провинциального лоха, которого супруга застукала с любовницей.

…Потихоньку труппа театра продвигалась к финалу. Уже была известна дата первого прогона, позади остался застольный период, уточнения характеров героев, паралельно записывалась музыкальная фонограмма спектакля и все прочее. Вадима устраивал уровень подготовки исполнителей. Конечно же ставить с ними Брехта было бы для него вверх самонадеянности, было бы опрометчиво. Как ни крути - театр не профессиональный! Хоть и народный. Пьеса же Вампилова не очень требовала каких-то особых режиссерских усилий, актерских глубоких перевоплощений.

С артистами сразу был найден общий язык. Режиссера это даже вначале удивляло: его понимали с полу слова, соглашались практически с каждым замечанием, поправками и репликами. С некоторых пор Вадим заприметил на репетициях полненькую девочку, стриженную под мальчишку с серыми глазами. Она забивалась где - нибудь в угол и, улыбаясь молча следила за происходящим на сцене. Этакая молчаливая, застенчивая единственная зрительница. Позже выяснилось, что Валя – лучшая подруга Наташи. Ходит с ней на репетиции просто за компанию. А еще позже Вадиму сообщили, что присутствует она на репетициях не только ради компании подруги. Точнее совсем не из-за этого. Ей нравиться режиссер. «Как ты этого не замечаешь? Разуй глаза, старик! Репетни с ней один, два сезона! Я с ее подругой Наташкой занимаюсь индивидуально! Вся труппа давно обратила внимание, как Валентина обворожительно смотрит на тебя! Она тебя хочет! А ты все про систему Станиславского поешь!» - смеясь, говорил ему Евгений Харченко. Для Вадима это была новость! Он был не мало удивлен. «Что значит репетни, Женя! Что ты несешь!? Она же сущая малолетка! Ты,наверное, закончил не институт культуры, а институт секскультуры!». «Про то, что чего закончил - помолчим, - улыбаясь, пустил он струю дыма в лицо Вадима.- Белорусский режиссер! Повернулся и пошел. Вадим с трудом сдержался, чтобы не броситься с кулаками.

И грянул день премьеры. Это был тот самый случай когда в зале яблоку негде было упасть. Не приехал только бывший режиссер Шайкевич. Труппа очень жалела об этом. Заранее послали ему приглашение, но оказалось старик серьезно заболел и лежит в больнице. В первых литерных рядах сидело все руководство нефтеперерабатывающего завода, представители отдела культуры горкома и прочие высокопоставленные чиновники. С ними сияющая директор Дворца и иже с ней. Атмосфера зала была наэлектризована страстями сцены до предела. Публика когда надо было замирала, а когда надо было тишину вспарывали всплески безудержного смеха. Действия развивались стремительно, как и должно быть, когда пороки человеческого бытия подвергаются безжалостному осмеянию! Дали занавес. Зал взорвался аплодисментами! Был несмолкаемый шквал оваций! Скромно раскланивающиеся актеры, принимали букеты цветов. На сцену с трудом поднялась полная Анна Ивановна, прошла за кулисы и вытащила на сцену режиссера. Она чмокнула его в щеку, оставляя на ней красную помаду.

Когда страсти улеглись в кабинете директора для всей группы была откупорена бутылка шампанского. Провозглашались здравицы за прекрасное будущее народного театра! «Вадим Аркадьевич! Завтра в бухгалтерии распишитесь в ведомости. Это ваша премия - 200 ре!» - перекрикивая возбужденных артистов объявила Черная.Вадим поблагодарил и незаметно для всех выскользнул за двери кабинета. Сел в фойе за столик вахтерши и стал смотреть в тишине, как ветер кружит на мокром асфальте желтые листья. Эйфория вокруг успешной премьеры первого Вадиминого спектакля не заслонили ему мысль о возвращении в Белоруссию.

Мысль эта засела в голове давно. Он точно помнит дату: 24 июня. В тот день Вадим попал на спектакль гастролирующего в Ленинграде Минского Драматического русского театра им. Горького. В антракте случайно встретил своего однокурсника Петра Савича. Петя работал вторым режиссером. Времени обстоятельно поговорить не было. Встретились после спектакля в баре-кафе гостиницы, где остановилась труппа. «Возвращайся в Минск,- тоном, не терпящим возражений, сказал Петр. -Что ты забыл в своих Киришах? Как тебя туда вообще занесло? Можешь меня поздравить – я женюсь и в октябре уезжаю в Германию с невестой-немкой. А ты будешь работать вместо меня». «Ну это же надо было мне свалить в Питер, чтобы здесь услышать предложение о работе в Минске, где совсем недавно я безнадежно обивал его пороги в поисках работы!-обалдевал Вадим.- Какая удача, Петя, что я тебя встретил! Идем поговорим с главным режиссером. Ты меня ему представишь!». «Главный сразу после спектакля сел в поезд и помчался в Минск. Да не волнуйся ты! Главного я беру на себя. Он мне сам давеча сказал: «Ищи замену».

Друзья расстались в первом часу ночи, обменявшись телефонами. Петр взял с Вадима слово, что тот появится в Минске не позднее начала октября. «Только чтобы точно! Иначе подведешь меня!»- промокая салфеткой рот, говорил Савич. Переполненный тремя бутылками выпитого «Кагора» и радужными мыслями - предстоящей перспективой работать дома! в профессиональном театре, Вадим, как на крыльях летел на последнюю электричку. Едва успел. Курил в тамбуре и думал: «Как все складывается классно! До октября месяца закончу пьесу, состоится премьера и, с сознанием выполненного долга, я вернусь в Минск!».

И вот этот день наступил. Только что улеглись страсти после спектакля. За окном конец сентября. Ветер ворошит опавшие листья. Вадим думает о скором отъезде. Сзади неслышно подошла Валентина. Пока дожили до премьеры у них сложились теплые, доверительные отношения. Они часто допоздна гуляют вдвоем. По выражению ее серых Вадим видит, как он нравится девушке. Валя взъерошила ему волосы:

-Я знаю о чем ты думаешь. Ты весь уже в Белоруссии. Думаешь об отъезде. «Не уезжай ты, мой голубчик, печально будет без тебя»,- пропела она ему на ухо. Вадим молча посадил ее на колени, стал вдыхать приятный запах русых волос.

Поздно вечером все вместе Вадим, Валя, Наташа с Женей схватили такси и примчались к Валентине на дачу. Дача находилась в районе большого, красивого села Будогощь. В доме наспех накрыли импровизированный стол, немножко выпили и заговорили о спектакле. Когда эта тема иссякла Валентина поднялась из-за стола, сняла с полки стопку старых пластинок, сдула с нее пыль и поставила одну на проигрыватель. Зазвучала старинная итальянская песня «Голубая канарейка».

-Когда я была маленькой папа всегда крутил на проигрывателе эту песню, - серые глаза Вали засветились особым светом. - Она была моей колыбельной. Я под нее засыпала. Папа называл меня канарейкой. Валя стала плавно покачиваться, протянула руки Вадиму. Он поднялся из-за стола. Стали смешно пританцовывать, притоптывать ногами.

-Твой папа прав. Канареечка ты моя певчая, - ущипнул ее за щечку Вадим. Валентина положила ему на плечо голову.

- Канарейке будет плохо. Не уезжай!

-Покидаешь нас, режиссер залетный! - услышал канарейку Женя.- Учти, обратной дороги нет! Вообще странная республика твоя Беларусь,- задумчиво произнес он.

-В чем ее странность? – удивилась Валентина.

-А где ты видела республику, названную в честь трактора!? Вадим там нужен, как кашалоту акваланг! В лучшем случае будет при театре в антрактах проводить вечера «Для тех кому за тридцать».

К язвительности Евгения Вадим давно привык. Прощал ему эту развязанность. За полтора года их знакомства понял, что Евгений сам мучается от невозможности выразить себя, как режиссер. Ярко проявляется лишь на площадках молодежных дискотек. Только это его не устраивает, а потому часто поддает. Черная давно закрыла на это глаза. Ведь он дискжокей непревзойденный. Скольких всесоюзных конкурсов выходил победителем и лауреатом! Как - то когда пили вместе Вадим, счелкнув пальцем по бутылке водки сказал: ему, режиссеру, не пристало глотать водку практически ежедневно. Евгений с убийственной иронией ответил недвусмысленно: «Режиссеры, старик, бывают двух видов. Пьющие и бездарные».

Неожиданно сверкнула молния. Маленькая сумеречная комнатка на мгновение осветилась. В мутные стекла дачи ударил сильный дождь. Евгений,прихватив пару бутылок пива, потащил Наташу на чердак. «Будем сверху слушать капли дождя и смотреть на звезды», - подморгнул он Вадиму и они затопали вверх по лестнице. Валя прижалась к Вадиму, усадила его на какое-то подобие диванчика.

-Ты красиво поешь,у тебя хорошая пластика. В тебе умирает актриса. Ты должна играть!

-Во мне умирает канарейка. Не уезжай,пожалуйста, - Валентина грустно улыбнулась. Она припала к нему на грудь, стала медленно расстегивать Вадиму рубашку. Он увидел, что она готова расплакаться.

-Перестань, Валюша? У тебя слезы?

-Зуб разболелся,- рукой она гладила его волосатую грудь.- Возьми меня с собой. В Минске сделаешь из меня приму-актрису. Поцелуй меня, пожалуйста. Он обнял ее за шею, легонько поцеловал в полные губки. Почувствовал, как ее рука потянула за ремень.

-Не будем делать безрассудных поступков, Валенька, даже если разболелся зуб. Ты такая молодая. Все у тебя только начинается. Какой болит зубчик?

-Я хочу начаться с тобой. Как ты этого не понимаешь?Я люблю тебя,Вадик.Она сказала «Вадик».Здесь, в Киришах еще никто не называл его «Вадик». Вадим стал целовать ее мокрое от слез лицо, вдруг проникнувшись необъяснимой нежностью.

- Один Шукшинский персонаж в подобной ситуации сказал девушке: «Это не целесообразно». Это не целесообразно, Валенька. А если это тебе только кажется?

-Каким, оказывается, бываешь ты скучным, господин режиссер. «Не целесообразно». Мне не кажется. Я люблю тебя.

-Я уеду и это пройдет.- Вадим потянулся за сигаретами. Закурил. Дождь беспрестанно тарабанил по стеклам.

-Только стихов мне про несчастную любовь не читай,- Валентина наполнила вином два бокала. Чокнулись, пригубили. Просидели рядышком всю ночь.То дремали, то разговаривали. Без стихов, правда, не обошлось. Читал не он. Читала Валентина:

Словно слезы по стеклу это дождь.

Словно птица ветка бьется в окно.

Я войду к тебе – непрошенный гость.

Как когда-то. Это было давно.

Закружатся на часах стрелки вспять,

Остановится все время навек.

-Ты не спишь еще?- спрошу я опять,-

Мое единственный родной человек?

«Откуда в этой простой девочке столько чистоты, желания любви, столько нерастраченных красивых стихов и трепета?- думал Вадим.- А ведь она действительно влюбилась эта пигалица, эта прелестная канарейка. Влюбилась или полюбила? Чувствуешь разницу старый козел,- думал Вадим сжимая ее руку. Незаметно в окна забрезжил рассвет. Вдоволь налюбовавшись звездами, спустились по лестнице потрепанные, головы в соломе Наталья с Евгением. Через полчаса рейсовый автобус привез всех в Кириши.

-Репетиций больше не будет,- у порога своего дома прошептала канарейка.- Когда я снова тебя увижу?

-В четверг встретимся на перроне. Не плачь, канареечка. Я буду писать тебе письма. Он хотел поцеловать ее, но она вырвалась и, не оборачиваясь, побежала к подъезду.

…Поезд «Львов-Ленинград» блестел в свете ночных вокзальных фонарей от колес до самой крыши. Потому что был он мокрый. Блестел дождем то ли привезенным из Ленинграда, то ли он попал под дождь здешний - белорусский. В Минске моросил такой же, как в Питере скучный осенний дождь. Всю ночь под стук колес Вадим перебирал в памяти сцену прощания и ловил себя на мысли, что ему будет катастрофически не хватать Черной Анны Ивановны, и Евгения с Наташей, и Харитонова, блестяще исполнившего роль Калошина. Всех, всех, всей труппы, которая пришла с цветами проводить его. Всех с кем свела его жизнь за эти полтора года, которые он прожил в славном городе Кириши. Перед глазами стояло недоуменное лицо сестры. У нее иссякли все аргументы, которые она приводила только чтобы он не уезжал. Грозилась звонить родителям и жаловаться на него. Когда электричка тронулась все замахали руками, а сестра крутила пальцем у виска, показывала какой он сумасшедший. Вспоминал канареечку. Ни от кого не таясь, она плакала на перроне. Ее безрезультатно утешали. Глядя на ее заплаканное личико Вадим сам готов был расплакаться, но храбрился и улыбался. Укорял себя за то что не нашел нужных слов, чтобы хоть как-то утешить Валентину. Только обещал звонить и писать письма. Даже не осмелился сказать ей, что они возможно еще встретятся. Зачем же обманывать бедную девочку? Зачем обнадеживать в том, в чем сам не уверен. Когда он будет теперь в Ленинграде один бог знает. В Минске, на привокзальной площади Вадим зашел в телефон-автомат, набрал номер Савича. Из Киришей ни разу до него не дозвонился. Петя предупреждал, что дома застать его трудно. Вот и теперь в трубке раздавались длинные гудки. Было утро, начало восьмого. Вадим прыгнул в троллейбус и прямиком поехал в театр. «Как будто и не было этих полтора года, прожитых в Киришах, - слушая белорусскую речь минчан думал Вадим. -Я как будто никуда не уезжал. Все те же лица, те же строительные леса на фасаде здания главпочтамта. Не было ни катаний летом на лодках по реке Волхов, ни репетиций, ни премьеры спектакля. Не было девочки канарейки. Все теперь казалось Вадиму из какого-то зазеркалья, будто все пригрезилось.

В пустом театре фоей его встретил человек в черном свитере.

-Все билеты в кассе! У меня ничего нет!- недовольно сказал он.

-Секунду,-оборвал его Вадим. -Я только лишь хотел узнать. И стоя прямо у дверей объяснил человеку: он зашел повидать Петра Савича. Человек этот оказался заведующий литературной частью театра. Выслушав Вадима, он сказал: «Савич давно в театре не работает. Уволился. Найти его можно на проспекте Машерова». Вместе они вышли из театра.

– Поезжайте седьмым троллейбусом, остановка бар-кафе «Криница». Савич должен быть там,- сказал человек, и они распрощались. Вадим пошел к остановке. В душу стали закрадываться сомнения. «По-моему я уже разочаровываюсь тем, что так легкомысленно сорвался из Питера и вернулся в Минск, поверив обещаниям Савича? Оказывается он давно уже не работает и место второго режиссера в театре, конечно, же занято». Выйдя из троллейбуса Вадим сразу заприметил Петину черную шевелюру через большущее окно кафе.Он сидел за столиком и пил кофе с какой-то девушкой. Вадим толкнул стеклянную дверь и вошел внутрь.

-О! Ты приехал!- поднялся ему навстречу Савич.- Как ты меня нашел?Проходи садись. Верочка, сделай дорогому гостю кофе. Девушка ушла за стойку бара, а Вадим присел рядом с Петей. -Что ж ты не позвонил, не сообщил что давно в театре не работаешь?-при виде вальяжно пьющего кофе Петра, Вадима стала захлестывать волна жгучей злости.

-Старик,прости меня!Я потерял твой телефон!Чувствую себя глубоко виноватым перед тобой. У меня в личной жизни все отвратительно! Женитьба на немке накрылась! Представляешь!

-Что так?- вскинул брови Вадим. Но ему не было никакого дела до личной жизни Петра. На глазах исчезала надежда качественнее обустроить свою.

-Не нашли общего языка! Понимаешь,я ей по-русски, она мне по-немецки, я ей по-русски она мне по-немецки! А немецкий я знаю ниже школьной программы! Понимала только две команды: «Лежать»! и «Тихо»! Первую исполняла с удовольствием, вторую исполнять никогда не хотела! Уехала в свой Франкурт.

Вадим слушал и не мог понять: Савич шутит или просто куражится. Девушка поставила перед ним чашку дымящегося кофе. Вадим поблагодарил, с удовольствием стал пить.

-Из театра я ушел. Здесь работаю барменом. Зарабатываю достаточно! Ни в одном театре таких денег я бы не получал.

-Ты подставил меня, бармен! Я к тебе приехал из Питера не кофе пить!Что мне теперь делать?

-Да не убивайся ты так! Я тебя не брошу раз приехал! Под дождем не оставлю! Хочешь работать на «Белорусьфильме»?

-Ты был крутым аферистом еще в институте. Как я забыл про это! Дома на продажу выкраивал ножницами галстуки, потом пришивал к ним этикетки Кардена. Декан с проректором когда узнали,что на шее туфта хотели не то что отчислить – хотели замочить тебя.

-Я тебя спрашиваю: хочешь работать в кино?- лицо Савича буквально засияло прошлым.

- У меня нет выбора.

Петя зашел за стойку бара и, загадочно улыбаясь, глядя на Вадима, стал крутить диск телефона.

-Алле! Иван! Утро доброе! Слушай, вы еще не запустились с картиной? Еще нет? Проблема с помрежем? Ищите? Не надо искать! Я нашел вам помощника режиссера! Ко мне приехал однокурсник из Питера! Да! Он режиссер! Ну и что, что театральный! Ты тоже вчера еще киношной хлопушки боялся, вздрагивал при каждом хлопке! Он временно без работы! Прямо рвется в дело! Сейчас он будет у вас. Так. Записываю. Третий этаж. На дверях табличка: «Творческое объединение «Затишье». Все. Спасибо, Иван! Заходи в «Криницу!" За мной бутылка шампанского!-подмигнул он Вадиму и бросил трубку.

-Мчись на киностудию. Тебя уже ждут! Ну, как я! Ай да Савич! Ай да молодец! Как ты мог обо мне подумать, что я тебя брошу?! Как бы я себя чувствовал здесь, за стойкой, если бы ты ушел в дождь, ушел в никуда!? Будешь работать на картине Виталия Четверекова! Лучший режиссер студии! Вопросы есть? - Откуда-то он достал початую бутылку коньяка и наполнил две рюмочки.

-Давай за успех дела! За твое начало! – Вадим был обескуражен. Они чокнулись и выпили.

-Спасибо, Петро! А жилье они предоставляют?

-Какое жилье? Завтра же с со съемочной командой отправишься на съемки! По-моему на полгода куда-то далеко! Получать, правда, будешь немного, но на жизнь тебе хватит.Давай,вперед! Не теряй времени!

Петя вышел из-за стойки, протягивая Вадиму зонтик.

- Возьми!Ты весь мокрый!

-А тебе?-спросил Вадим.

-У меня барахла этого - складывать некуда. Цех работает безостановочно. Кстати, есть классные рубашки от Версачи.Тебе не надо?

-Если из цеха, где делают зонтики,то нет! - друзья расхохотались. Вадим вышел в дождь, счелкнув подарком. Через пятнадцать минут он уже сидел среди членов съемочной группы телефильма «Затишье». В большой комнате было слишком накурено - хоть топор вешай. Молодой мужик Иван, директор картины, зажав в зубах сигарету, меланхолично перебирал документы Вадима.

–Значит так,- поднял он на него красные, воспаленные глаза.- Во время вас подкинул Савич. Завтра с обслуживающим персоналом, со всей осветительной техникой отправитесь под Витебск. В основном съемки будут вестись там. Сейчас идите оформляйтесь,- протянул он документы Вадиму.- Принимаем вас на должность старшего администратора группы с окладом 120 рублей плюс командировочные.

-На должность администратора?- обалдел Вадим.- Но я же хотел работать режиссером! Вторым! Третьим! Каким угодно, но режиссером! Петя же вам сказал,что я ищу работу по специальности.

-Нет режиссеров ни вторых, ни десятых,- раздался за спиной уверенный голос.Вадим обернулся.

-Режиссер Виталий Четвериков,- поднялся с дивана мужчина в джинсовом костюме.

-Вадим Поляховский,- пожал протянутую руку новоявленный администратор.

-Своих режиссеров девать некуда! А вот администратор Поляховский нам нужен! Думай, Поляховский, быстрее! За дверями толпы администраторов без работы топчутся! Что мне тебя учить! Главное начать, а там и директором киностудии стать можно! Не то чтобы режиссером!

-Дайте хоть сценарий почитать,-сломался Вадим.

-Вот это правильно!-улыбнулся Четвериков и протянул ему большую толстую тетрадь.- Сразу чувствуется – человек в кино не новичок! Будешь себя хорошо вести - дам поснимать! Съемочная группа рассмеялась,а Вадим побежал оформляться.

На следующий день, поздно вечером колонна из шести машин пылила по широкой проселочной дороге. Днем проехали Витебск и теперь подьезжали к административному центру Браслав.От центра киллометров пять - деревня Сасово. Вся округа деревни с красивейшими Браславскими озерами была местом будущих сьемок.Там же, в деревне ждала их гостиница, куда направлялась сейчас часть киносьемочной группы.

Четверикова с актерами ждали на следующий день. Вадим, как администратор должен был забронировать номера. Для этого у него на руках было официальное письмо директора группы. Иван дал Вадиму целый ряд указаний. Следить, как заканчивают строители возведение помещичьей усадьбы. В финале фильма она запылает, подожженная мужиками. В той же Сасово найти мастера-шорника, который будет правильно наряжать упряжью пять конных экипажей - личный транспорт местных помещиков. Найти так же лодочника. Чтобы у него кроме лодки были сети и багры. Всем этим мужики выловят из озера при свете факелов тело утопшей юной красавицы. В одной ночной рубахе вынесут из воды мертвую тургеневскую героиню -Марью Павловну. На эту роль была приглашена москвичка молодая актриса Ольга Чиповская.В фильме так же были заняты Михаил Глузский, Аристарх Ливанов, Виктор Ильичев и др.Об этом Вадим прочел листая сценарий. Он попал на картину «Затишье».Фильм по мотивам одноименной повести Ивана Сергеевича Тургенева.

К часам двенадцати ночи дотащились до деревни с одноэтажной гостиницей, похожей на длинный барак. Шофера, осветители, пиротехники, костюмеры и гримеры так устали с дороги, что моментально разбрелись по номерам и уснули. Вадим вышел к берегу ночного озера, сидел в тишине, курил и любовался багровым закатом. Было так тихо,что слышно было, как где-то на середине озера плещется рыба.

Утром, наспех выпив в буфете гостиницы стакан крепкого чая и проглотив бутерброд с сыром, пошел смотреть места завтрашних сьемок. Как он вчера ночью не рассмотрел эту большую усадьбу? Почти дворец с белыми колонами! Она стояла в окружении лесного массива. Все деревья вокруг были в желтых листьях, желтым был и фасад дома,сияющего голубизной высоких окон. Прямо к парадному входу примыкала широкая дугообразная эстакада с белыми скульптурами античных фигур. На этом подиуме стояли в ряд старинные кареты с высокими красными колесами. В одной из них сидел человек и пил прямо из бутылки кефир. Вадим подошел, поздоровался. Человек оказался работником киностудии, отвечающий за эти раритетные кареты. «Это настоящая барская усадьба,-показал он бутылкой на здание.- Она прекрасно сохранилась. Здесь пройдут главные съемки. Идите взгляните не пьянствуют ли рабочие на строительстве большой избы, если вы администратор»,-посоветовал он Вадиму. Тот обогнул усадьбу, прошел мимо конюшен и увидел тесанные бревенчатые стены ладно срубленного дома. Он был почти готов. Рабочие докрашивали крышу, декоративной синтетической зеленью украшали широкую веранду. Заглянул внутрь. Пусто, никакой мебели. Вместо пола –земля, стены держаться на опорах. Рабочий перехватил его недоуменный взгляд: «Хата будет гореть! Снимать будут снаружи! Снутри ничо снимать не будут! Возвели стены и крышу только чтобы все это запалить! Сплошной обман, я вам скажу, это кино!». «Почти, как в жизни»-подумал Вадим и трогал воду в озере,-может искупаться?».

Во второй половине дня у крыльца гостиницы остановился автобус с надписью «Белорусьфильм», за ним белая «Волга». Из нее вышли водитель, директор картины Иван и режиссер Четвериков. Подошли, поздоровались. Режиссер запрокинул голову в небо

-Господи! Схорани нас от дождя хотя бы на недельку! молитвенно сложил он руки.- Пошли если не солнце, то ясную погоду, как сегодня! Ты звонил, Вадим?- он серьезно посмотрел на администратора.

-Кому?-не понял тот.

-Ему!-Четвериков тыкнул пальцем в небо. - Богу! Просил его о погоде без дождя?-режиссер не скрывал улыбки.

-Занято у него все время, - нашелся Вадим. – Бабушки местные молитвами отвлекают.

Посмеялись,пошутили. В это время из автобуса актеры потащили в гостиницу баулы, сумки и чемоданы.Он пошел показывать им, где, кто будет жить.

- Заходи, командир! У меня кипятильник есть. Чайку попьем,- распахнул перед ним двери черноволосый молодой парень. Им оказался артист Виктор Ильичев. Было похоже, что он сразу проникся к Вадиму уважением. Они подружились на все время сьемок. Виктора интересовали сельские местные девочки.«Вечером пойдем на танцы в сельский клуб,-предложил он Вадиму. -Чипа еще в автобусе отвергла меня». «Чипа» оказалась молодая артистка Ольга Чиповская. Знакомы они были по прошлой какой-то захудалой картине. «Учи роль, Федот», -заглядывая в сценарий сказал ему Вадим. По сценарию Виктор играл разбитного кучера Федота. «Ты прав. Много текста. Надо учить. Проверь меня. Первая фраза: «Пошла, родимая!» и вторая: «Тпру-у-!»- закричал на весь номер Виктор.Он смеялся. Артист был занят во многих эпизодах.

На следующий день рано утром подойдя к усадьбе, Вадим обалдел. На ступенях широкого крыльца лежали кабеля и провода. Парадные двери и широкая прихожая за ней были освещены мощным светом. Повсюду стояли осветительные приборы – прожектора, софиты. Яркие лампы свисали с потолка. Рабочие двигали старинную мебель, расстилали на полу широкий ковер. Седая гримерша в синем фартуке , колдовала склонившись над кем-то. Она поверилась к столику с гримом и Вадим узнал аккуратную щеточку усов Народного артиста СССР Михаила Глузского. Казалось он дремлет, закрыв глаза и уронив подбородок на твердый, белоснежный воротничок. Из-за большого количества горящих ламп, в помещении было нестерпимо жарко. Гримерша сама, как взмыленная лошадь, поминутно промокала ваткой то мокрое лицо артисту Глузскому,то грязной салфеткой утиралась сама. В углу, за кинокамерой стоял режиссер Четвериков. Заглядывая в ее глазок, просил осветителей поправить свет то так, то этак. Рядом сидел оператор и рисовал в блокнот раскадровку будущего эпизода. Панорама гостинной,средний план - лицо Глузского, отъезд, общий план - девочки в дверях.

-Девочки готовы?- ни к кому не обращаясь оторвался от камеры Четвериков.

-Всем приготовиться к съемке! «Всем приготовиться к сьемке!»- старательно продублировала режиссера сухопарая старушка в очках и с хлопушкой в руках. «Помошник режиссера. На ее месте хотел быть я»,-подумал Вадим. Но особой зависти почему-то не испытал. В дверях гостиной появились две пигалицы. Девочки Катенька и Настенька. Дочки помещика Ипатова, роль которого играл Глузский. Они были в розовых ситцевых платьицах и больших шляпах. Вслед за ними появились артистка Чиповская и Ливанов. У Ольги - густые русые волосы и смуглое зарумяненное лицо.Было видно – гримерша с ней поработала. Широкая белая шляпа не очень удачно сидела на маленькой головке. Так Вадиму показалась. В руках Чиповская держала пачку сигарет.Наверное, артисты перекурили только что. Администратор заглянул в сценарий. Ольга играла роль свояченицы помещика Ипатова Марью Павловну, а Ливанов его гостя из Санкт-Петербурга Астахова Владимира Сергеевича. «Кто такая свояченица»?- напряг лоб Вадим,но не вспомнил. Режиссер попросил артистов повторить только-что отрепетированную мизансцену. Те стали по своим точкам.

-Гостиная Ипатова! Кадр 17-й! Дубль третий – хлопнула хлопушкой перед камерой старушка в очках.

-Камера! Мотор! Начали!- крикнул режиссер.

-Тишина на площадке!-тоже крикнул оператор и камера застрекотала.

-Вот-с! Рекомендую,- неизвестно к кому обращаясь, воскликнул Глузский, вставая из кресла.-Мои дочки! Прошу любить и жаловать!

-Я с вашего позволенья отлучусь не надолго,- возвращая пачку«Столичных» Ливанову,- обронила Чиповская.-Туалет-с надо в порядок привести.

-Стоп!-захлопал в ладони Четвериков. – Чипочка,ты сейчас об этом сказала так, как сантехник из Витебска у которого забился санузел. Соберись,Чипочка! Ты скучающая особа, мечтающая о светском обществе! Во все глаза смотришь на заезжего гостя из столицы! Аристарх! Подыгрывай ей!

Вадим наклонился к режиссеру и спросил зачем Марья Павловна держит в руках сигареты?

-Да???-изумился режиссер.-Оленька! Сигареты! Уберите немедленно сигареты из кадра! Вы что, Серафима Петровна!-обрушился он на старушку.- Куда вы смотрите в очках!?

Еше раз! Соберитесь все!

Дубль повторили.

-Снято!- оторвался от камеры оператор.

-А почему Настенька была в кадре одна?-простодушно спросил осветитель.- Где вторая пацанка?

Четвериков схватился за сердце и полез за сигаретой.Тем не менее, к концу съемочного времени сцену сняли. В съемочных хлопотах и часто бесполезной суете незаметно прошли полтора месяца. Наступила середина ноября. Четвериков был доволен, что укладывается в сроки. Он только молил бога чтобы пленка оказалась без брака.

Потому как уже была удачно сожжена соседняя усадьба, снята массовка: бородатые мужики в ночных отсветах пожара, деревенские бабы с плачущими детьми на руках. Отсняты были все проезды там где надо конных экипажей и съемки на воде с катаньями на лодках. Только сцену поиска и вылавливания утопшей Марьи Павловны не сняли. Вода в озере стала холодной и Четвериков ломал голову,как этот эпизод придется доснимать в павильоне студии. Как-то, в один из дней к Вадиму подошел директор картины Иван и сказал, что администратору на днях придется возвращаться на киностудию. Натурные съемки подошли к концу и он свою работу выполнил прекрасно. На студии осталось только подготовить павильонные съемки. Большую сцену бала уездного дворянства. Кроме того туда надо вернуть пролетки и тарантасы. И большинство уже не нужных декораций. Вадим раньше несколько раз ездил в Минск. Возил на утверждение начальству киношную смету. Расходы оказались большими чем предполагалось. А тут его окончательно отправляют назад. Он же был настроен на длительную экспедицию. Позже выяснилось, что настоящая причина скорого возвращения была не в том, точнее не только в том чтобы сдавать киношное барахло. Подлинная причина была в следующем: За недели полторы до того, как Вадиму стало известно, что его командируют в Минск насовсем, он с водителем Андреем мотался на газике в Браслав, на почту. Иван, по просьбе Глузского, попросил отбить телеграмму в Москву ассистентам режиссера Симановича. В его картине Глузский должен сниматься, а он задерживается на сьемках в Белорусии. Вадим поехал. С ним в машину сел шофер Костя-белобрысый верзила с золотыми зубами и противным характером. Сел за компанию.Чтобы скучно не было. Скучно действительно не было.Всю дорогу Константин, сидя на заднем сиденье, травил анекдоты. Сплошные анекдоты про евреев. Рассказывал, уповаясь возможностью попытаться унизить администратора, рассказывал с откровенными нотами антисемитизма, вкладывая в эту тему всю свою ненависть. С водителем Андреем он хохотал, как сумасшедший, перегибаясь через кресло, заглядывая администратору в лицо. Тот, отвернувшись, смотрел в окно. Боролся с желанием повернуться и дать в морду. Приехали в Браслав. Вадим быстро отправил телеграмму. Пока был на почте шофера купили пиво,сели в скверике на траве пили и хохотали. Константин тыкал в него пальцем. Вадим закурил, показал на часы.Поехали обратно.

-Чем ты занимался в Питере?- вдруг спросил Андрей.

-По разному,- неопределенно ответил Вадим.-Занимался режиссурой.Поставил спектакль.Черт дернул сказать,что на картину пришел работать режиссером, а приходиться быть администратором.

-Поляховский,-стукнул его сзади по плечу Константин.-У нас «Беларусьфильм», а не какой-нибудь «Бабельфильм!». Жиды сроду у нас свое кино не будут делать! Жидовского кина нам только не хватало! Шофер не успел договорить,как какая-то не реализованная, кипящая через край ярость подхватила Вадима с кресла. Он, развернувшись, кулаком со всей силы звезданул по оскаленным золотым зубам! С толстых губ брызнула кровь.

Завязалась страшная потасовка. Андрей орал благим матом чтобы драку прекратили. Затормозил у обочины, бросился разнимать дерущихся. Насилу разнял их. Костина рожа была вся в крови, а губы распухли до размеров сосисок. Вадиму он слегка поцарапал шею и порвал молнию замшевой куртки. «Я тебя, падло, достану в Минске»,- шлепала эта тварь раскатанными губищами. Андрей полил водой его харю из какой-то посудины и пообещал что при малейшей новой стычке выкинет обоих из машины. Молча хлопнули дверями,снова тронулись.Возвращались в полной тишине.Константин иногда привставал с места и разглядывал разбитые губы,пальцем проверял свои вшивые коронки. На вопросы в группе, что с губами говорил,мол,Андрей резко затормозил, он не удержался и стукнулся о ручку кресла. Его слушали и сильно сомневались. Потом об этой драке каким-то образом стало известно всем. Понятно - Андрей рассказал. В гостинице Виктор Ильичев остановил Вадима: «Мало ты его отметелил! Жаль меня не было с тобой! Уродов таких нужно убивать на месте!». Большую часть свободного времени они проводили вдвоем. Как-то ночью,когда все спали, сорвались на расхристанном тарантасе кататься по спящей деревне. Всех в селе разбудили потому что свора бродячих собак с лаем и визгом носилась за здоровым мерином, которого стоя кнутом и разбойничьим свистом погонял Виктор. Он на всю округу кричал и улюлюкивал. Зазывал девушек кататься. В другой раз, опять же ночью, они полезли в холодное озеро. Потом у него в номере пили водку чтобы не простудиться. Виктор рассказывал, как он снимался в музыкальной комедии «Собака на сене». У прекрасного режиссера и, кстати, еврея Яна Фрида.За эту роль получил звание заслуженного артиста России. Потом были фильмы «Зеленый фургон», «Трое в лодке не считая собаки» и другие. За каждый из фильмов поднимали граненые стаканы.

Режиссер же Четвериков стал пристальней вглядываться в администратора, с большим уважением по утрам пожимал руку. Тем не менее, Вадим понимал: этот инцидент явился неким ускорителем его отправки на студию.

Вскоре он был уже в Минске. Сдал на студии все что нужно было сдать и дальше не знал чем заняться. Понятия не имел, где будет сегодня ночевать. Ехать к Савичу не хотелось напрочь. Всю ночь неприкаянно слонялся по длинным коридорам студии, под утро пришел на большущий склад, куда вкатили тарантасы, калачиком улегся в одном из них и уснул. Когда проснулся в голову вдруг пришла мысль на недельку съездить домой. Вечером сел в поезд, а утром был уже с родителями.Посыпались вопросы что да как? Почему сорвался из Кириш? Звонила сестра и сказала, что все просто в недоумении, почему он так неожиданно уехал. Вадим убеждал маму – поступил правильно. Работает на киностудии, правда, не режиссером, но лиха беда начало. Его зарплата больше чем в Киришах. Работа в кино лучше, перспективнее, чем в самодеятельности, во Дворце Культуры. Похвастался знакомством с Михаилом Глузским, с Аристархом Ливановым,Виктром Ильичевым. Сказал, что режиссер Четвериков обещал продолжить их совместную работу, что на следующую картину возьмет ассистентом. Мама слушала Вадима и млела! «Это же надо,сыночек,с какими артистами ты знаком!». В конце концов родители согласились с ним. «Уже даже то хорошо, что ты рядом с домом,- сказала мама.-Только где ты там живешь без прописки?».Вадим сказал – обустроится –позвонит.

В приподнятом настроении он вернулся в Минск и примчался на студию. Примчался вовремя. Экспедиция на днях вернулась с Браславских озер и режиссер дал всем тайм-аут.

Пока рабочие выстраивают павильон для съемки бала он занят монтажем отснятого материала. Ему в принципе никто не нужен. К концу рабочего дня, Иван усадил его за стол напротив себя, пожал руку за безукоризненную выполненную работу и сказал, что тот свободен. Вадим ничего не понял. Тогда директор картины уточнил, что он был принят в группу на время производства фильма. Сьемочный период в основном закончен и он сейчас получит расчетный листок или, как говорят в народе «бегунок», а в бухгалтерии деньги за отработанное время. Вадим не верил своим ушам! Иван сказал, что понимает его состояние, но ничего сделать не может.«С наступлением весны – звони! Четвериков запускается с новой картиной!»-бросил он ему в спину.

…На улице шел снег с дождем. В ночном небе ветер качал желтые ветки деревьев.Редкие прохожие, подняв воротники пальто,торопились по домам. Вадиму торопиться было некуда.Он вышел из телефона-автомата и закурил.Друзья-однокурсники были рады слышать его, приглашали на чашку кофе, но ни к одному из них Вадим не осмелился напроситься на ночлег. Зашел в троллейбус и поехал на вокзал.Он давно не помнил себя таким. Чтобы так на душе было паршиво, тоскливо и одиноко. «Выходит,сменив один город на другой я лишь сменил один самообман на другой.Сменил одну печаль на другую.Вообщем - сменил декорации. За ними пугающая пустота,- думал он,глядя в окно по которому катились дождевые капли.- Только климат везде одинаковый. Чем же ты так очарован, неприкаянный странник? Собственным ли честолюбием, тщетными ли надеждами, амбициями ли непомерными, которые очертя голову срывают тебя неизвестно куда и неизвестно чего ради.Всюду ложь, всюду беспросвет. Но ведь должен же быть свет в конце тоннеля? Должен быть. Только тоннель не торопиться кончаться. Похоже, что прав подонок! «Беларусьфильм» для белорусов. Объяснить иначе увольнение не может! Что теперь он должен врать маме, выставленный из всех песочных замков, самолично выстроенных так опрометчиво?! Сколько же можно пребывать в плену иллюзий? Вот и стал он человеком без определенного места жительства. Бомжом!». Вадим нащупал в кармане жалкие гроши. «На водку есть. Даже с лихвой! - улыбнулся он своему отражению в стекле.В ресторане вокзала было немноголюдно. Вадим заказал грамм триста «Зубровки»,тушеное мясо с картошкой в горшочке, какой-то салат и бутылку минеральной. Когда вышел на привокзальную площать была уже глубокая ночь. Ветер усилился, мокрый снег падал не переставая. Из под колес такси летела во все стороны слякоть.Зонтик Савича он забыл в деревенской гостинице. Засунув нос в махеровый шарф, стоял и смотрел на пассажиров, спешащих к своим поездам.Закурил. Было не холодно. Водка приятно согревала изнутри. «Надо ехать домой и все рассказать,- подумал он.-Снова начну в школе клацать затвором «АКМ».Круг замкнулся».Неожиданно откуда-то из темноты появился человек в длинном балоневом пальто и зимней шапке.

-Я извиняюсь,можно вас спросить кое о чем?-подошел он к широкому карнизу окна, где стоял Вадимом и стал рядом.Был он не брит,весь какой-то дерганный,поминутно смотрел на часы.

-О чем?- пристально посмотрел на него Вадим.

-Дело в том, что я поиздержался с деньгами, а мне срочно,очень срочно нужно быть дома.Понимаете, сейчас позвонит супруга и если я не дома - будет грандиозный скандал!Да что там скандал! По ее возвращении – развод и девичья фамилия, как говорят. Человек заметно волновался, от него пахло перегаром. – Сейчас уже общественный транспорт не ходит. Не могли бы вы занять мне тройку-пятерку на такси! Прошу вас!Помогите! Дело касается моей жизни!

-А где вы живете?-задал глупый вопрос Вадим.Ему то какая разница,где живет этот загулявший мужик.

–Микрорайон «Зеленый луг». Полчаса езды! Человек снова бросил взгляд на часы.Выглядел он просто жалко. – А вы где?

-А я на вокзале,-ответил Вадим.

–На вокзале? Вы шутите! Поверьте мне не до шуток!

-Мне тоже,-сказал Вадим и снова закурил.

–Так поедемьте ко мне, милый вы человек!-дрожащей рукой он потянул сигарету из пачки Вадима. –Поедемьте,пожалуйста! Через двадцать минут она будет звонить! Кошмар!

–Поехали,-решительно сказал Вадим и они припустили к стоянке такси.Бежали и мужик безсвязно лепетал слова благодарности. Прыгнули в машину, покатили. По дороге познакомились. Человека звали Герман.Инженер.Зам.секретаря парт.организации телевизионного объединения «Горизонт». Жена работает там же. Сейчас в командировке в городе Горьком. Трое суток Герман куролесил у любовницы. Любовный угар прошел. Он очнулся и вспомнил, что именно сегодня должна звонить страшно ревнивая жена.У нее – интуиция. «Мне вас бог послал»- шептал Вадиму Герман, смотрел на часы и торопил водителя. Вадим же думал, что как раз наоборот.Это Германа послал ему господь. Было действительно именно так. Потому что в течении следующего дня неожиданно решился квартирный вопрос Вадима.Но это случилось назавтра. А пока под закрытыми дверями квартиры Германа они слышат, как разрывается телефон. Прямо с порога хозяин схватил трубку и на весь дом стал кричать,что с девяти вечера ждет звонка! Не подходил к телефону потому что выносил мусор,встретил соседа и никак не мог отделаться от его пустого базара. Кричал, что страшно соскучился, дома не находит места без любимой и со дня на день ждет ее. Как только сияющий лжец повесил трубку, напряжение сразу оставило его. Прошли на кухню,из холодильника он достал красную рыбку,еще какую-то закуску и пол бутылки армянского коньяка.Выпили за знакомство,а за одно за счастливый финал его ночных похождений. Новый знакомый настолько расположил Вадима хлебосольным гостеприимством, что недавний администратор киностудии рассказал Герману, как человеку очень близкому про все свои злоключения. «Живи у меня столько сколько тебе надо,»- сказал хозяин квартиры. Ложась спать Вадим уже знал, что он завтра организует ему прописку, как работнику телезавода и что будет у него свое койко-место в общежитии от этого же завода. «Поработаешь воспитателем пока твой Четвериков пригласит в новую картину! Понимаю с тебя! Ты так хочешь работать воспитателем, как пуля хочет быть говном! Зато у тебя будет хата! В твоей ситуации это немаловажно! Кого там воспитывать?- размахивал он рюмкой. общежитие закоренелых пьяниц! Их не переделаешь! А ты будешь тихонько ночевать и искать работу в театрах, на студии,где повезет! Вообще не понимаю тебя! Как можно было Ленинград променять на Минск! - удивлялся он». Вадиму было смешно слышать подобные речи от мужика,который сам только,только поправляется после пьяного загула.Но он говорил трезвые вещи. Вадим радовался в душе возможности остаться в Минске и наведываться на киностудию. Три дня,пока Герман оформлял его на работу и прописывал,он жил у него.В первых числах декабря,тепло простившись со своим новым другом, переехал в общежитие. «Смотри! Завпарторг будет проводить рейды в общежитие! Сам без меня не пей! Баб не води!-смеялся Герман.

В общежитии во всю шла подготовка ко встрече Нового 1981 года! Всем командовала старшая воспитательница, студентка заочного политехнического института смазливая Катерина. Привезли пушистую елку. В красном уголке, свободные от смены на заводе рабочие,занялись ее украшением. Катерина узнав, что новый воспитатель режиссер, сунула ему какой-то зачитанный, весь маслянных пятнах прошлогодний новогодний сценарий. Обязала найти исполнителей Снегурочки и Деда Мороза и начать репетировать.Вадим без всякого желания взял разрозненные листы с абсолютной уверенностью, что даже пальцем не пошевелит. «Обойдетесь без режиссуры! Прыгающим в мешках пьяным мужикам ничего кроме куража и водки не надо,-подумал он.-Я пришел работать воспитателем, а не массовиком –затейником». Вообще Герман оказался прав. Никакой воспитательной работы он не проводил. Этого от него никто особенно не требовал.По утрам он со всеми воспитателями спускался в красный уголок, выслушивал всякий бред директора общежития,потом вешал ключ на доску и уезжал в город гулять. Часто звонил домой,врал, что работает на киностудии и живет пока в киношной гостинице. Иногда наведывался в бар к Пете Савичу. Тот снимал трубку телефона,звонил многочисленным знакомым на студию и интересовался вакантными местами. Ему отвечали: надо ждать весны.Весной запускается много новых картин.

Как-то в один из визитов туда Вадим узнал, что его директор Иван уволен.Он под следствием. Нагло, в больших размерах, крал государственный бензин.Новый год Вадим собирался встречать дома, с родителями.Петя его отговаривал.Сообщил, что организует в ресторане «Каменный цветок» новогоднюю встречу недавних однокурсников.Они со всей республики приезжают на семинар работников культуры. Вадиму было заманчиво встретиться со старыми студенческими друзьями,которых давно не видел.Но что он о себе расскажет? Что работает воспитателем в общаге!? Ущемленное самолюбие, как жаба давила его. «Поверь мне! Сами они не много достигли!-кипятился Петр.- В основном работают в заштатных районных центрах режиссерами провинциальных театров и директорами сельских клубов! Крутят коровам хвосты, выдающиеся режиссеры! Только ты да я работали в профессиональных коллективах!».Вадим иронично улыбался.Сказал, что подумает. Заканчивался декабрь. Как-то поздно вечером вернулся в общежитие без всякого настроения.Видеть ни кого не хотел! Настоящая жизнь, наполненная интересной работой, работой творческой проходила мимо. Потому что в Республиканском Доме Кино,где он был, только что прошла творческая встреча группы кинофильма «Агония» белорусского режиссера Элема Климова со зрителями. На входе вахтерша схватила его за руку: «Где вас,Вадим Аркадьевич, носит?К вам приехала сестра! Давно дожидается вас в вашей комнате!». Воспитатель обалдел. Должно было случиться что-то невероятное чтобы сестра вдруг приехала из Ленинграда!Ничего не соображая, весь в тревожных мыслях Вадим взлетел на свой этаж.В приоткрытую дверь увидел зимние высокие сапоги, стоящие у кровати.Опустился на постель и тихонько отвернул одеяло.К нему сияющим лицом повернулась … канарейка! Вадим не поверил своим глазам!

-Валенька! Ты ли это! Или я сошел с ума! Ущипни меня!

-Наверное это я сошла с ума. Прикатила. Давай лучше поцелуемся. Я так соскучилась без тебя – сил нет,- зашептала она. - С наступающим новым годом тебя, Вадик. Вадим обхватил ее лицо, стал нежно и медленно целовать глаза,лоб,губы. До конца еще не мог понять,что это Валя! Что это она! Только что с поезда нераздевшись лежит в его постели!

-Валюша!Ты приехала в Минск только ради того чтобы поздравить меня с Новым годом?

-Я приехала ради тебя.Я не могу без тебя. Канарейке очень плохо.

-Как же ты меня нашла?

-Есть справочное бюро. А в справочном бюро есть только одна такая фамилия: Поляховский.

В изумлении от услышанного, он прижал к губам ее пальчики и не мог насладиться чудом – канарейка прилетела к нему!

-Канареечка! Ты надолго? Не уезжай быстро! Я не отпущу тебя.

-Это я не отпущу тебя! Мы вернемся вдвоем. Больше оставаться в Минске тебе не-це-ле-со-об-разно,-улыбнулась она, произнеся это слово по слогам. – Помнишь? Он не помнил. Пожал плечам.Тогда канарейка напомнила про это слово. Оно было сказанно им тогда, на даче. В ту ночь этим словом он остановил ее. Она хотела лечь с ним. А он намекнул девушке, что не хочет, избегает интимных отношений. Не хочет чтобы после его отъезда она чувствовала себя обманутой. Сейчас он прижался к ней, вдыхая полузабытый запах русых волос и шалел от необъяснимого счастья. Ему казалось,что своим приездом канарейка как будто сократила растояние между далеким Питером и Минском. Вернула его в Киришские будни, где он был затребован, захвачен интересной работой. Вернула в бьющую через край, особую, неповторимую творческую жизнь, которой он так неосмотрительно пренебрег. За сравнительно небольшое время пока там работал, оказывается, сильно прикипел к Киришскому краю! Это стало понятно именно сейчас! С приездом Вали! Так думал Вадим и молчал обескураженный ее внезапным визито. Но больше потому что сердцем чувствовал назревающие перемены. Ведь она приехала за ним!

-У меня заказаны билеты на послезавтра.Тебя все ждут.Наказали чтобы я без тебя не возвращалась.Новый год будем отмечать у меня на даче.Хорошо?-в глазах промелькнул страх. «Неужели он будет категорически против?».

-Тем же составом? С Женей и Наташей?

-Нет!Только вдвоем! Вдвоем! Я и ты!

Она села в постели и обняла его.

–Я больше никуда не отпущу тебя.

Вадим крепко прижался к ней и неожиданно почувствовал такое сиротство,такое одиночество в этом промозглом Минске,что готов был тут же сорваться и лететь за канарейкой куда угодно! «Как я мог так долго жить в далеке от нее?-недоумевал он. Пальцем Вадим взял Валю за подбородок, приподнял лицо.Канарейка счастливо улыбалась, но на щеках были слезы. Они долго сидели, гладили друг друга обнявшись и молчали. Потому что главное уже было сказано.

В приоткрытую дверь из коридора тянуло терпким запахом елочных лап,а за окном на сильном ветру качались разноцветные новогодние лампочки.

* * *

Вадим почувствовал что кто-то взял его за руку.Он открыл глаза. Дежурный врач ночной смены Роман одевал на руку специальную штуку, измеряющую давление. В палате все спали. Было так тихо, что казалось слышно, как в стеклянную пробирку капают капли.

 

Конец