Рассвет любви /отрывок из романа «Розово-голубая мечта»/

Роман написан в любовном жанре, т.е. точнее, в жанре любовного романа. Американская учительница Джесси из небольшого городка влюбляется в представителя старинной английской династии. К тому же, он известный киноактер. Но...Сейчас он слеп. На острове, Фиджи где происходит их знакомство, киноактер Грант ожидает операции. В романе много коллизий, описаний отношений между людьми и переплетений судеб. Но самое главное ожидание того, как сложатся дальше отношения между влюбленными, один из которых не видел своей избранницы. Опережая события, скажу: это будет совсем не просто...

Дом моего детства находится на одной из фешенебельных улиц Лондона – Грент- Гонстрите. В нем жили несколько поколений Фортрексов и над главным подъездом еще можно рассмотреть едва различимый родовой герб. Геральдические знаки красуются и на щите расположенном рядом с домом. Джесси несколько раз пыталась высказать догадку – до встречи мы жили в разных измерениях. И все же она не знала насколько была близка к истине. Нашу случайную встречу я хотел использовать в борьбе с отчаянием и безумной скукой, которая окутывала меня темной пеленой в вынужденном уединении. Я не уверен, что на этот раз инициатива сближения принадлежала только мне. Что я мог? Надо признать, что нежность и тепло исходящие от американки, помогли на время забыться. Ее участие несколько раз доходило до того предела, за которым я ожидал услышать от нее признание в любви, но его не последовало. Моя самоуверенность слегка пострадала от этого, хотя... Возможно слепых трудно любить.

Наши беседы длились часами. Никогда в жизни я столько не говорил с женщиной. Наверное потому, что меня впервые в жизни не интересовала ее внешность по причине независящей от моего желания. Судить о красоте при помощи рук оказалось ужасно трудно, разве что получил некоторые понятия о фигуре. Хочу надеяться мне больше никогда не придется заниматься подобным гаданием... Услышь меня Господь!

Много раз Джесси переводила разговор на мою прошлую жизнь, я оказался просто виртуозом в умении переводить беседу в другое русло. Жизнь самой Джесси представлялась простой и ясной в замкнутом мире, состоящем из детей и коллег, преимущественно женского пола. Обычно в школьных коллективах редко появляются новые лица, очевидно это одна из причин почему она еще не замужем. Надеюсь она не урод.

Если бы я даже захотел рассказать о своем неправедном прошлом, то невозможно делиться воспоминаниями не видя глаз собеседника. Лично для меня это невозможно. Надо признать в глубине души у меня была и боязнь отпугнуть Джесси своими откровениями, ведь от страшного отчаяния я решил сделать ее своим талисманом удачи. В этот момент у меня никого ближе не было. И вообще... Кому теперь нужна моя промелькнувшая жизнь? Многое из нее мне бы хотелось начисто забыть.

Но сейчас, когда для бесед остался один только верный слуга Дэвид, можно самому окунуться в воспоминания, чтобы хоть немного подстегнуть медленно движущееся время, и попробовать определить: что именно я делал не так... Если мой несчастный случай рассматривать как наказание. И если с этой точки зрения взглянуть на события...

Последнее время дом моего детства слегка изменил свой облик. Благодаря усилиям сестры Рози почерневшую облицовку фасада обновили и стены засверкали белизной. Засияли даже легендарные старинные бронзовые львы на дверном молотке. Роза велела их почистить, а возможно покрыла новой позолотой, чтобы они привлекали внимание, хотя самим молотком конечно никто не пользуется. Дом, как полагается современному английскому жилищу, оснащен всеми мыслимыми и немыслимыми злектрическими и электронными устройствами. Сестра модернезировала даже решетку ограды. Для внесения всех этих изменений в облик старинного поместья Розите пришлось выдержать настоящий бой с нашими родителями. С высоты прожитых лет они уже кажутся мне другими, чем прежде. Помню свои первые детские обиды на отца, которого мама называла не иначе, чем «твой отец». У моей матери, Кэтрин Фортрекс всегда была масса различных увлечений. Ее женственность, энергия, открытое милое лицо и веселый задорный характер собирали вокруг нее множество людей. Окружение часто менялось, что весьма раздражало отца. Зато теперь он может быть спокоен, мама уже соответствует его понятиям о представительнице старинного английского рода. Матрона с седеющими волосами, уложенными красивыми волнами одним из самых лучших парикмахеров Лондона умеет и сейчас властвовать на приемах, правда не столь уж частых. И о том как она играла в любительском театре тоже говорит редко. Мне совершенно непревычна жирная болонка на ее коленях, заменившая страсть к скаковым лошадям.

Изучая внутренний мир героев, которых мне доводилось играть в кино, столкнулся с его противоречивостью и очевидно они присущи не только выдуманным персонажам. Часть из них досталась мне от отца, если опираться на генную теорию. Очень долго мой отец Харольд казался мне человеком самых непреклонных и устоявшихся взглядов на жизнь. Он никогда не садился за стол без галстука. Мне смешно вспоминать мои детские мысли по этому поводу: « Папа, наверное, умрет от голода, если из дома исчезнут все галстуки». Каково же было мое удивление, поколебавшее веру в семейные устои, когда спустя много лет, взяв машину отца вместо своей, находившейся в ремонте, я обнаружил забытое в ней письмо. Скорее это было не письмо, а записка, небрежно брошенная и весьма сомнительного содержания. Кто-то называл в ней отца «бульдогом с длинным членом». Пережив к тому времени уже немало любовных приключений я лишь улыбнулся его неразборчивости.

С раннего детства я знал о своей красоте. Да и как было возможно пропускать мимо ушей восторженные возгласы женщин из окружения Кэтрин Фортрекс.

- Твой мальчик чистый ангелочек. Его необходимо фотографировать для журналов, – тогда мне было только восемь. - Кэтрин, твой сын просится на экран, - тогда мне уже было шестнадцать. Не помню, кто из маминых подруг произнес впервые эти слова, зародив во мне смутные мечты о славе. Отец считал – моя будущая профессия дело решенное. Получив юридическое образование и управляя банком он, скорее всего, не полностью реализовал свой потенциал. Младшая сестра была не в счет, продвинуться на поприще юриспруденции предназначалось мне. Надо сказать –воле отца я подчинился безропотно. И даже сейчас не жалею об этом. Студенческие годы яркое пятно моей юности, запечатлевшееся каскадом развлечений. Юридические науки привлекали меня гораздо меньше, чем увлечение боксом и атлетикой. В университете были превосходные спортивные залы. Я стал меньше бывать дома. Моя комната своим убранством ужасно раздражала меня . Наверное мать хотела иметь только девочек, иначе чем можно объяснить резное ложе красного дерева и инкрустированный шкаф, в котором запросто поместились бы все мои друзья.

Настоящим мужчиной я почувствовал себя не тогда, когда испытал первую близость с женщиной, этому я не придал большого значения, так как не прилагал никаких усилий и особого удовольствия не получил. Настоящим мужчиной я ощутил себя изменив по своему вкусу вид моей комнаты. Роскошное ложе заменила спартанского вида кровать. Стены я обклеил плакатами на спортивную тематику. Мама, увидев преобразования, только всплеснула руками: «Ты стал совсем взрослым. И когда ты успел вырасти?» А своим близким приятельницам с удовольствием меня демонстрировала: «Обратите внимание на фигуру Гранта. Он каждый день измеряет объем своих мышц. Боюсь отец будет разочарован, похоже юридическая карьера нашего сына мало привлекает».

Это было правдой. Я хотел обладать совершенной фигурой и физической силой и надеялся найти им должное применение.

Помню с каким удовольствием осваивал игру в крикет. Дифирамбы крикету я много раз слышал от отца, который с присущим ему снобизмом, воспевал Томаса Лорда, устроившего первое крикетное поле в северо-западном районе Лондона еще в прошлом столетии. Стадион «Лорда» и сейчас знаменит. Несложная на первый взгляд игра по отбиванию мяча, похожего на теннисный, но более твердого захватывает незаметно. Матчи порой длятся по несколько дней и именно такая длительность придает им особый колорит. В одну из напряженных игр, когда преимущество переходило от одной команды к другой, мой друг Норман крикнул:

- Грант! Ты все равно у меня не выиграешь. Лучше прими участие в конкурсе на лучшую мужскую фигуру. Слышал, завтра в нашем университете будет конкурс?

Я ничего не знал об этом конкурсе, потому что уже несколько дней не был на занятиях. Слова Нормана прозвучали как сигнал к действию. Готов был уже немедленно записаться для участия в конкурсе, но пришлось дожидаться следующего дня.

Участников, как и устроителей конкурса, оказалось много.Результаты своих спортивных усилий горели желанием продемонстрировать и те, с кем я стречался на снарядах в атлетическом зале, и множество других незнакомых мне студентов. Среди приглашенных промелькнуло смутно знакомое лицо, и пока я силился вспомнить где мне уже довелось его видеть, кто-то из девчонок восторженно воскликнул: «Посмотрите! Здесь Джон Милз! Я сразу его узнала. Первая серия фильма «Кровь за кровь» уже вышла на экраны. Потрясающе! Интересно что он делает в нашем университете?»

В зале присутствовало много подружек, с которыми у меня были мимолетные романы. Они пришли болеть и это подстегивало... У меня было возбужденное состояние. Мой номер был девятнадцатым, я уже не мог дождаться выхода, нервозность достигла апогея. Выйдя на помост, как во сне принимал отработанные позы под ритмичный рэп. Окончания соревнований дожидался за кулисами. Наконец назвали имена первой тройки и я почти не удивился, попав в нее. Но когда объявили, что девятнадцатый номер занял первое место, мое сердце учащенно забилось. Смутные предчувствия грядущих изменений примешались к радости – мои старания не прошли даром.

«Эх, Джесси! Ты сейчас снова в своей среде и даже не подозреваешь о том, что я всколыхнул воспоминания о моей жизни, радуясь тому, что ты их не слышишь. А также не знаешь, что уже через час после твоего отъезда мне стало нехватать тебя и ужасно ругаю себя - почему не уговорил остаться здесь до операции. Тем более, что Чарли Хариет окончательно определил ее дату. Надеюсь ты сдержишь обещание и будешь присутствовать при еще одном повороте моей судьбы. Сколько их уже было?»

Более чем достаточно. Началось все тогда, когда мне опьяненному победой и окруженому толпой восхищенных девчонок сказали: «Фортрекс! Ты что оглох? Тебя хочет видеть Джон Милз».

Имя лысеющего режиссера с жестким взглядом серых глаз было в то время на слуху. Он снимал самые крутые боевики, где кровавые драки сменялись откровенными постельными сценами. Студенческой молодежи это было по вкусу. Фильмы переписывались на кассеты, крутились на вечеринках.

Одевался Милз весьма экстравагантно. В тот раз на нем была черная кожаная куртка, из под которой виднелся синий бархатный жилет. Руки он держал в карманах темно синих широких брюк в светлую полоску.

- У тебя решительный вид, парень, - сделал он неожиданное заключение, обратившись ко мне.

- Да, сэр, – подтвердил я, не зная что необходимо ответить на такое странное обращение.

- Ты конечно знаешь какой фильм я сейчас снимаю? - спросил самоуверенный режиссер.

- Да, сэр, - подтвердил я, хотя название фильма впервые услышал здесь в зале несколько минут тому назад.

- Приходи завтра на съемочную площадку. К 9 утра. Без опозданий.

Его манеру разговаривать нельзя было назвать вежливой, но можно было наплевать на нее – передо мной открывались новые горизонты. Надежду на перемены в жизни я уже давно носил в сердце, боясь признаться в этом даже самому себе. Мистер Милз вручил визитную карточку, которая должна была послужить мне пропуском. «Джон Милз. Кинорежиссер». – десяток раз перечитал написанное. Чтобы не спугнуть удачу решил дома ничего не говорить, понимая, что моя юридическая карьера зависла на волоске, готовая оборваться в любой момент.

Тот, кто первый раз попадает на съемочную площадку, переживает настоящее потрясение. Крики, визг, ругань, какафония непонятных звуков, чередующихся между собой, и вдруг громогласное, откуда то сверху, приказание: «Тишина!». Все внезапно замирает, чтобы через некоторый момент повториться снова. Одна из площадок отображала затерянный в горах поселок. Он выглядел настолько натурально, что хотелось подняться по горной тропинке и посмотреть на все происходящее сверху. Утопающая в цветах терраса другой съемочной площадки представляла собой панораму ресторана, расположенного не иначе как в лоро-парке с экологически чистой флорой, настолько выглядела первозданно чистой ее зелень. Даже приглядевшись невозможно было разобрать какие из растений искусственные. Потом, гораздо позже, я уяснил для себя: человек окунувшийся в мир кино уже не может отличить понятие натурального от искусственного и зачастую принимает одно за другое. Джесси поразила меня своим искренним восприятием жизни, о котором я уже основательно подзабыл. Ее мир реален и не нуждается в приукрашении.

Разыскивая Милза, которого почему-то не было ни на одной из площадок, попутно впитывал новые впечатления, жалея что не взял фотоаппарат. Кто поверит что я все это видел? Пошел дальше и буквально натолкнулся на автопарк стоящих в беспорядке легковых машин. Здесь были машины самых различных марок от простеньких фордов, фиатов и ситроенов до шикарных понтиаков, линкольнов и кадиллаков. Все машины мирно соседствовали, хотя некоторые их них выглядели весьма плачевно, выставив на обозрение развороченные бока. Я остановился, раздумывая куда податься на поиски запропастившегося Милза, но вдруг услышал за спиной его насмешливый голос:

- Не знаешь какой выбрать автомобиль?

- Здраствуйте, я пришел как мы договорились, - выпалил растерянно на одном дыхании. Снова сказалась внутренняя скованность. Внешняя моя самоуверенность, о которой я слышал с детских лет, а потом часто от представительниц прекрасного пола, в действительности была иллюзорной, хотя я ее всячески поддерживал. Внутренне я никогда не был в себе достаточно уверен и всегда находил повод для сомнений.

- Помню. Приглашал. Только напомни свое имя.

- Грант Фортрекс, сер.

- Хочешь, Грант, попробоваться в массовках моего фильма? Правда, если не боишься уйти домой с настоящими синяками, - не удержался от издевки.

Я сразу согласился, прекрасно отдавая себе отчет в том, как мое решение поразит семейство Фортрексов. Малодушно оправдался – совсем не обязательно сообщать им о моем новом занятии. Разве что потом, когда станет ясно что из этого получилось. Тем более можно предположить - в сериале «Кровь за кровь» оно скорее всего пройдет незамеченным.

Первой сценой, в съемках которой принял участие, были уличные бои. Содержания фильма к тому времени я не знал. В эпизоде - мотоциклист вылетал из подворотни и сбивал юношу – разносчика пиццы. Группа друзей пострадавшего окружают мотоциклиста. В этот момент из бара выходят его знакомые, среди них должен быть я, не разобравшись в случившемся, они начинают жестокую потасовку. Большинство приемов были отрепетированы и никаких болевых ощущений не несли и все же из этого киношного боя я вышел довольно помятым. Несколько раз оказывался лежащим на мостовой. Прихода полиции уже ждал не только согласно сценарию. По фильму, одному из героев наносился ножевой удар. Участники уличной драки оказываются за решеткой. Мне велели, раздевшись до пояса, колотиться в нее изо всей мочи. Не задумываясь над тем, как это выглядит со стороны, пытался как можно лучше выполнить задание.

- Фелисия! Обрати внимание! Каков красавчик, что-то я его раньше не видела, - раздался игривый возглас. Возле съемочной площадки крутилось много людей, не занятых в настоящей сцене. Джон Милз периодически выкрикивал зычным голосом: «Освободить площадку посторонним!». Он добавлял разнообразные крепкие слова, но было не слишком заметно их действие на толпу. Я захотел разглядеть обладательницу звонкого голоса и увидал девушку с длинными рыжими волосами, мягко спадающими на плечи. Она была просто конфетка! Среди студенток таких экземпляров не было.

После того как эпизод был отснят и меня отпустили, я еще раз поискал глазами улыбчивую незнакомку и всретился с ней взглядом. По телу пробежала дрожь желания. « Ничего себе, - подумал возбужденно, вот так воздействие киношного мира». Я пошел в ее направлении и она тоже сделала шаг мне навстречу. В этот момент меня позвал Милз:

- Фортрекс!

«Запомнил таки фамилию» – подумал с досадой.

- Завтра сцена погони и драки на крыше. Можешь потренироваться, чтобы падая не поотбивал себе бока.

Невыносимый тип. Понятно я для него никто, пустое место. Просто часть фона, без которого ему на данном этапе съемок не обойтись. Про мою досаду в средневековых романах написали бы: в нем заговорила кровь высокородных предков. Я ее осадил. Мне понравилось сниматься с веселыми добродушными парнями, которые после съемок в шутку и всеръез приносили извинения друг другу за ненароком причиненную боль и слишком натуральные удары. Чтобы сниматься дальше я готов был терпеть явно выраженную демонстрацию превосходства надо мной режиссера Милза.

- Хорошо, - запоздало реагирую на его реплику и обнаруживаю, что рыжеволосая девушка уже стоит возле меня.

- Пенни, - произнесла она, протянув изящную ручку. Я представился.

 Идем со мной. Ты, наверное, устал? Хочешь кофе? – Пенни потянула меня в сторону от съемочной площадки и мы оказались в отгороженном помещении, сплошь уставленном манекенами с натянутыми на их головы всевозможнейшими париками.

- У тебя такие прекрасные волосы. Я могла бы привести их в порядок, - нежнейшим голосом произнесла девушка, назвавшаяся Пенни, - но ты, как я поняла, не артист.

Пока я, приглядевшись к убранству помещения, соображаю наконец что она по всей вероятности работает студийным парикмахером , Пенни, не теряя времени, ловким движением расстегивает мои брюки. Расскованность шокирует, но я не сопротивляюсь, когда она, обхватив руками шею, прильнула к моим губам. Поцелуй получился страстным, но продолжения, к сожалению, не последовало, так как Пенни срочно кому-то понадобилась.

После всех ощущений, пережитых в мой первый съемочный день, родной дом показался мне постаревшим. А комната, изменениями в которой я гордился, носила еще много детского. Наверное потому что я сам себе казался уже повзрослевшим.

Я участвовал в массовках столько, сколько Милз считал нужным использовать меня. Наступил день, когда можно было просмотреть отснятый материал. Гордиться, откровенно говоря, было нечем. Кто-то, мало похожий на меня, довольно неуклюже размахивал руками, падал и снова поднимался. Мое лицо ничего не выражало и походило на застывшую маску. Я потихонечку ушел с просмотра уверенный, что увиденные кадры вряд-ли войдут в картину. А если я останусь, то Милз обязательно скажет мне что-нибудь резкое и неприятное.Очень был доволен только одним обстоятельятвом, что сдержавшись ничего не рассказал родителям. Правда моей младшей сестренке Рози намекнул, что в следующей серии фильма, которую она с нетерпением ждет, ее ожидает некий сюрприз. Но какой именно уточнять не стал, сколько она не добивалась.

Мучаясь угрызениями совести, решил, хотя бы отчасти, наверстать пропущенные в университете лекции и засел в библиотеке, не обращая внимания на дружеские шутки по этому поводу. Каково же было мое удивление, когда меня позвали к библиотечному телефону и из трубки раздался характерный милзовский баритон: «Ты куда это исчез, Фортрекс? Мы переснимаем несколько сцен и мне необходимо твое участие в некоторых эпизодах. Завтра ты должен быть на площадке». - произнес он и не дожидаясь ответа повесил трубку. Резкость режиссера раздражала, но после работы с ним я убедился в его профессионализме, за который нельзя было не уважать.

- Послушай, Грант, - сказал он мне утром следующего дня.- Я хочу, чтобы ты сказал несколько слов в следующем кадре. Посмотрим, что из этого выйдет. С твоей внешностью совсем не трудно оказывать влияние на женщин, вот мне и пришла в голову мысль слегка переделать одну сцену. Надеюсь ты наконец-то разобрался в сюжетной линии фильма? Значит знаешь, что противоборствуют две криминальные группировки. А полиция избрала метод борьбы с ними используя их вражду и умело направляя их друг на друга. По сценарию необходимо переманить на другую сторону девушку одного из главарей. Актер, снявшийся в этой роли, оказался не слишком убедительным. Хочу попробовать тебя. Рискнем? Есть желание попытаться? – довольно мягко для его обычной манеры разговаривать закончил Джон Милз.

- Хочу, - ответил я, но не мог не добавить, вспомнив увиденные кадры фильма, - опасаюсь, что у меня может не получиться.

- Пользуйся моментом, пока эти глупые самки теряют голову только от одного твоего взгляда. К сожелению, время не является для нас другом. Ты на юриста учишься? Значит сказать пару фраз для тебя пустяк.

Зря Милз меня продолжал уговаривать. Я уже согласился. Тем более партнершей была очень милая девушка - Мэри Хилл, которая начала сниматься недавно и потому еще очень естественно смущалась, когда я обнимал ее, уговаривая открыть место встречи ее возлюбленного со своими дружками. А когда я гладил Мэри, она вздрагивала и прижималась всем телом настолько натурально, что трудно было разобрать, за короткий период съемки, какова в этом доля артисцизма. Чтобы выяснить это после съемки не стоило и пытаться, на площадке постоянно торчал ее ревнивый жених. Кажется уже была назначена их свадьба. Так что свои догадки пришлось оставить при себе.

Милз был доволен. Он даже удосужился похлопать меня по плечу.

- Фактически фильм закончен. Думаю в следующем месяце пойдет в прокат. У меня уже лежит сценарий следующей серии. Как ты смотришь на то, чтобы продолжить участие в съемках?

Я смотрел на это предложение очень положительно. Более того, дух съемочной площадки, атмосфера раскованности, царящая на ней, переживания настоящие и придуманные сценаристами настолько захватили меня, что я готов был находиться среди актеров, режиссеров, статистов пусть даже самой малой единицей. Я заболел кино и уже начинал догадываться – моя болезнь неизличима. Потом довелось узнать,- как у всякой серьезной болезни, будет у нее и инкубационный период и период обострений.

- Я буду ждать вашего звонка, - ответил я тогда Милзу и принялся ожидать, снова предпочитая университетским аудиториям спортивные залы, чтобы не разочаровать режиссера при новой встрече.

Когда фильм «Кровь за кровь» вышел на экраны, я пошел его смотреть вместе с сестрой. Ни о чем не подозревающая Рози, которой в то время было пятнадцать, как я и ожидал, никак не отреагировала на сцены уличных драк, не узнав в одном из дерущихся своего брата. Но зато реакция на кадр, в котором появилась Мэри Хилл, а затем и я, была такой бурной, что сидящие рядом люди, очевидно, здорово перепугались.

- Простите мою сестру, - пришлось успокоить возмущенных ее криком зрителей, а потом и ее саму: - Сядь, Рози, ты мешаешь людям. Угомонись, ведь я обещал тебе сюрприз, ты что забыла?

- Но я ничего подобного не ожидала. Хорошо, что в обморок не хлопнулась, хотя я не знаю как это делается. Ты еще появишься на экране?

- Нет, это последняя сцена, в которой я был занят. Давай уйдем.

На удивление Рози быстро согласилась. Мы вышли на улицу, сестра никак не могла успокоиться. В ее мозгу никак не укладывалось, что она увидела брата на экране, в то время как в доме ни один человек не догадывался, чем он еще занят кроме университетских занятий.

- Но ведь ты меня не узнала в других сценах,- перебил я ее возгласы,- я так старательно дрался. А ты даже внимания не обратила.

- Но я не очень люблю, когда дерутся. Пойду смотреть фильм с подругами, тогда уже все рассмотрю. Вот они удивятся, ты им ужасно нравишься, - в голосе моей славной сестрички зазвучали нотки гордости.

- Ты собираешься рассказать о своей работе в кино родителям?

- Может быть позже. Если честно, я еще к этому не готов.

Рози понимающе кивнула. Она тоже не любила семейных сцен. Наша экспансивная мать, с задатками драматической актрисы, могла превратить мое признание в извержение вулкана. Как отреагирует отец, я представлял смутно, но без одобрения – это точно.

Потом мне довелось узнать насколько болезненно восприняли оба родителя мою новую профессию, но возврата назад я уже себе не мыслил.

Съемки следующего боевика происходили в Австралии. Воспользовавшись случаем, впервые посетил острова Фиджи, на одном из которых у моего дяди была собственная вилла. Я влюбился в остров с первой минуты. Содержание фильма «Прыжки в неизвестность» было таким же примитивным, как и предыдущего. Отличие было только в том, что большая часть событий происходила не на улицах города, а на воде и под водой. Водную стихию я любил с детства, а мое умение хорошо плавать и нырять пригодилось для съемок – надо было долго находиться в водолазном костюме, а порой и без него. Пришлось приобщиться к восточной борьбе, которой раньше совсем не увлекался. Главным героем фильма был японец. Новым для меня было и участие в откровенных любовных сценах. Одна из них, которую Милз посчитал нужным дать мне, происходила в самолете. Начиналась она с того, что познакомившись со стюардессой, я сначала предлагаю ей свою помощь в раскладывании по подносам тарелочек с закусками. Затем я увлекаю ее пустой салон с приглушенным светом. Под юбкой у моей избранницы не оказывается белья и мы начинаем спешно развлекаться под шум моторов, опасаясь, что нас могут прервать. Заключительный этап должен был проходить под сдернутым с полки пледом. Я настолько увлекся игрой, что ухватив партнершу за маленькие твердые груди, сделал все по-настоящему, не встретив сопротивления и не услышав возгласов возмущения. Конечно Милз догадался об этом, но ничего не сказал по этому поводу. В тот момент мне было стыдно за свою несдержанность, но постепенно чувства стали притупляться. Я стал входить во вкус такой жизни...