В последних числах августа я поддался на уговоры моего давнего друга приехать к нему на открытие утиной охоты в один из самых отдаленных поселков. Называется он загадочно - Мяунджа. Все бы ничего, но до цели каких-то семьсот двадцать километров. Как мы добирались до места назначения это отдельная песня. Уже пятничным утром проезжая по Колымской трассе в районе бывшего прииска Джелгала напарник, внимательно следя за непростой дорогой, спросил с горечью в голосе:

- Знаешь, чем знаменательно это место?

- Просвети, - устало ответил я, наблюдая за мелькавшими в окне машины картинками.

А там виделись высокие сопки - прекрасные в своем величии , часто без скальных обнажений. От сопок веяло диким первобытным холодом. Местами на них боролись за выживание заросли кедрового стланика. Иногда сопки сходились друг с другом в коротких и крутых распадках, словно устраивая в них свидания. Некоторые из них вообще не имели древесной и кустарниковой растительности и кое-где на их мощных телах я заметил узкие вертикальные линии. Заметив их машинально, я не сразу понял, что они мне напоминают.

Рядом с трассой по всей ограниченной сопками долине проплывали странные пейзажи. В их создании самое активное участие принял человек, применяя различные орудия труда-от кирки, лопаты и старательского лотка, до мощнейших бульдозеров. Преобразовать природу в окружающую среду получилось с блеском. Горы и холмы серой промытой породы, созданные стараниями человека чередовались с карьерами, заполненными мутной водой разного цвета и разных оттенков. Долина было изуродована человекам за десятилетия золотодобычи. Созданный ландшафт можно назвать лунным.

Поневоле вспомнилась песня: “Здесь птицы не поют, деревья не растут”. На старых выработках кое-где пытались отвоевать место под неласковым Колымским солнцем редкие куртинки тальника. Я впервые проезжал по трассе в светлое время суток ,поэтому находился под тягостным впечатлением от увиденного.

-Мы сейчас проезжаем Долину Смерти,- коротко ответил напарник, объезжая очередные колдобины, в изобилии усеявшие дорогу.

-Расскажи, я ничего об этом не знаю, - попросил я, пораженный услышанным.

-В этой долине уже после войны в одну из зимних ночей замерз этап заключенных вместе с конвоем и собаками. По официальным данным НКВД погибло сразу же десять тысяч человек. Не выжил никто. Сколько погибло на самом деле – неизвестно, - коротко ответил напарник.

Услышанное повергло в шок, и мы некоторое время ехали молча. Напарник, заметив мое настроение, попытался вернуть мне его. Ему это удалось и до срока эти впечатления ушли на другой план.

Вернулись они на обратном пути, когда дорога вела нас в Магадан, после двух дней, прекрасно проведенных у друзей в Мяундже. Мы опять проезжали Джелгалу, и мысли опять вернулись к первым впечатлениям двухдневной давности. Взгляд вновь остановился на унылом лунном ландшафте, на сопках со странными полосами, тянущимися от вершины для подножия. Душу щемило от близости места, где трагически оборвались жизни очень многих ни в чем не повинных людей.

И только сейчас я понял, что означают светлые полосы на сопках. Сопки плакали, оплакивая души невинно погибших людей и загубленную людьми частичку Земли. Эти слезы были немым укором не только людям, совершившим преступления против себе подобных, но и тем, кто в угоду Золотому Тельцу терзали и продолжают терзать Землю. И дай Бог чтобы те ,по чьей воле природа превращается в окружающую среду смогут одуматься и начать залечивать нанесенные раны. Может быть, молчаливые слезы сопок помогут им понять необходимость вести себя на Земле, не как гости и не допустить никогда того ужаса, который царил здесь во времена ГУЛАГА.