Мы разводились. Все горшки побиты, оба паспорта разорваны и лица расцарапаны. Не получилось у нас как в кассовом кино. Я забежал на кухню, осипшим от крика горлом хватанул воды… …и Солнышко меня спросило: - Папа, ты ведь не умрешь? Присел на корточки и обнял дочь. Четырех лет, маленькая и сильная, слышавшая многое, что нельзя было слышать, она прижималась ко мне и шептала: - Я не хочу, чтобы ты умирал. Не хочу. Не хочу. Не хочу… Я посадил ее на колено и посмотрел в глаза. Я не хотел ей врать. - Все люди умирают, Солнышко. - Но ведь ты не умрешь?! Ее глазки, как озера, были переполнены слезами. Больно сжимая мою шею в своих объятиях, она спросила еще раз: - Ты же не умрешь? Я поцеловал ее бархатную щечку: - Умру, моя радость. Все люди умирают. - Почему? - Я не знаю, родная. Наверное, потому что приходит время. - А как же я? - А ты вырастешь и будешь любить своих детей! Ведь у тебя будут детки? - Будут. – Солнышко загнула три пальчика: - Две девочки и мальчик. Я поцеловал ее в лоб. Мне уже нужно было идти, иначе из квартиры меня выводил бы наряд милиции. - Я не хочу, чтобы ты умирал. – Солнышко схватила меня за голову и прижала к своей груди: - Я не дам тебе умереть. Я заплакал. Я, сука, давился собственным криком, отчаянно до боли сжимая веки, чтобы не выдать слез. - Я не брошу тебя, родная, и всегда буду с тобой, – соврал я. - Правда? - Правда. – сказал я и вдруг понял, что не вру. Я всегда буду рядом. Даже когда умру. Иначе – Зачем весь этот Мир задуман? Солнышко поцеловала меня и еще раз обняла: - Я тебя очень люблю, папочка! - А я очень люблю тебя, Солнышко... Я не прощался. Дочь сидела в своей комнате в завалах игрушек, купленных в «прошлой» семейной жизни, а я стоял в коридоре и смотрел. Смотрел, не решаясь уйти. Солнышко никогда не вспомнит этот разговор. А я его никогда не забуду. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
