Ты неси, самолет, меня в юность былую.

В дорогие до боли, святые места…

Вот и старый наш дом. Я о чуде тоскую,

Но щеки не коснутся родные уста.

 

Постучу я в окошко. И выйдет из дома

Посторонняя женщина, силясь понять,

Для чего эта дама, совсем незнакомая,

С ветки сливу незрелую просит сорвать.

 

Охладит мне ладонь изумрудная память,

Горько-кислый на вкус опалит меня сок…

Тополиная улица дальше поманит,

Где лежат под ногою тени наискосок.

 

…Улетели листвой отшумевшие годы.

Не похож на себя прежний город у гор.

Безразлично глядят на меня пешеходы.

Тщетно ищет друзей сиротливый мой взор.

 

Сколько раз я ходила по улице этой!

Память, горькая память, куда ты зовёшь?

Над горами восходят всё те же рассветы,

Но рассветные годы теперь не вернёшь.

 

Всё живое уходит, свой путь завершая, –

И тропа покаянья меня привела

К той оградке бесценной, где ты, дорогая,

Свой последний приют, упокоясь, нашла.

 

Здесь, родная моя, я тебя схоронила,

Прилетев, как теперь, на побывку, на миг.

Только надпись в металле навек сохранила

«Мама, помню тебя»,- запоздалый мой вскрик...