Что хочет автор. Литературные конкурсы

Эту историю мне рассказал мой друг Владимир Коган. В знаменитом Бен-шеменском лесу, после того как был съеден второй шашлычок и выпита рюмка \"Финляндии\", а, может, наоборот. История показалась мне забавной. Я навёл дополнительные справки, уточнил недостающие детали, поговорил со знающими людьми. Не всё стало мне ясно. Часть деталей подзабыта участниками событий вследствие калейдоскопичности нашей израильской жизни, часть скрыта ими сознательно по причинам, которые будут обозначены ниже. Однако одну вещь говорили мне все без исключения: эта история должна стать известна людям. Как мне удалось её изложить, графоманским ли опусом, или бестселлером предстала она на бумаге, я не знаю. Мой читатель, ты дашь ей оценку. Тебе я вверяю свой труд

Часть первая.

Караван, песочного цвета вагончик на бетонных плитах, с маленькой железной лестницей при входе стоял на небольшом холме у изгиба дороги, ведущей в Иерусалим. Внутри, высокий человек в майке и закатанных по колено армейских брюках, вытянув длинные худые ноги, полулёжа на покрытом спальным мешком нижнем матрасе двухярусной кровати, просматривал стопку листов с гербовым вензелем вверху каждого из них. Периодически он вытаскивал из кармана брюк маленький блокнотик, некоторое время, покусывая щёгольскую серебристо-чёрную шариковую ручку, в задумчивости смотрел на него и затем быстро-быстро что-то записывал. На полу лежали его пыльные армейские ботинки, М-16 и два рожка к нему. Его сосед с верхнего яруса, маленький кучерявый резервист, в расстёгнутой армейской рубахе, склонившись над простыней газеты, то и дело хлопал себя по колену, каждый раз приговаривая: \"Ну, ты смотри, что в стране делается\". На его лбу и на крыльях носа блестели большие капли пота. То и дело он утирал их рукавом, попутно отгоняя надоедливо жужжащую муху.

Слева от резервиста, возле маленького окошка, на ржавой кровати с продавленным матрасом лежал Коган. Глаза - в потолок. Губы плотно сжаты. Желваки под кожей ¬- туда-сюда. Работа инспектором по противопожарной безопасности «сделала ему ручкой», с женой он на грани развода. Всё из-за подлеца Горбачёва. Он представил, как идёт сейчас по улице в городе, где родился, в норковой шапке, пальто, перчатках, все с ним на "вы", под ногами скрипит снег, он даёт указания рабочим, в нарядной на полу лужа от растаевшего снега.... Тяжело вздохнув, Коган перевернулся на бок.

Снаружи караван и ещё двадцать таких же вагончиков окружал невысокий штакетник. Единственное бетонное здание – синагоги - располагалось в центре. Лупоглазая мамаша в длинной юбке суетиливо развешивала мокрое бельё на верёвке, по дорожкам бегала стайка детей, два отца семейств в вязаных серых кипах, оживлённо жестикулируя, обсуждали что-то возле входа в синагогу.

-Фладимир, почему такой грустный?- высокий резервист отложил в сторону стопку листов, зевнул, сцепил руки в замок и потянулся всем телом.

- Да, так,- Коган отвернулся к стенке.

-А у меня тут такой интересный случай. Один ресторатор решил развестись с женой. Ну, и обратился ко мне, как к адвокату, что б я поспособствовал. Короче говоря, переписали всё имущество на его любовницу, а он типа наёмный работник, и у него ничего нет. Высудили по полной программе. Тут любовница оттеснила его управления рестораном, и теперь я в том же суде доказываю, что он таки хозяин ресторана. А мне что?... Платят, я доказываю.

В окно постучали. Коган сполз с матраса и открыл дверь. Молодой парень в талите и со свисающими до колен цицитами поставил на стол небольшой картонный ящичек.

-Это всё для вас,- сноровисто он стал выкладывать на стол коробочки йогуртов, халву, творожки, печенье и шоколадки. – Наша организация подкармливает резервистов. Не всем постам каждый день, но, чтобы хотя бы по разу досталось, мы стараемся.

На секунду он закатил глаза вверх, беззвучно пошевелил губами и затем вернул два йогурта в ящик: \"В полдень ешё один резервист приедет.\"

Кучерявый резервист спрыгнул с верхней полки, подошёл к столу, повертел в руках шоколадку, положил её на место, уселся на кровать Владимира, сложил руки на груди:

- Ну и кто это финансирует?... Вы работаете вообще?

Парень остановился в дверях:

-Я не знаю, какие ваши политические взгляды, но для нас вы святые люди. Шомрон и Самария – наша Земля, завещанная нами Праотцами, и каждый, кто зашищает её, приближает Геулу.

Он развернулся и вышел.

Кучерявый показал ему вдогонку средний палец и сплюнул на пол.

-Экстремисты чёртовы. Сколько денег на их содержание уходит.

-Ну ты загнул? Экстремисты. Если б не эти ребята, в Тель-Авиве каждый день бы взрывались террористы. А Рони?..- высокий развернул шоколадку.

-Я уже тридцать лет Рони....Ладно сменим тему. Этот ресторатор, которого ты защищаешь, насколько его имущество тянет?

- Сам ресторан не большой, но папа его управляющий \"Элькан тахзука\", может слышали, купил ему ещё диско-клуб и кондитурию.

- \"Эдьдан тахзука\". Ты сказал \"Элькан тахзука\"? \"Элька..ха...н таха...ха..зука - Владимир закашлялся. Рони стал хлопать его по спине.

-Ну, сказал. А что так возбудился? Думаешь там водку делают?...Эти русские, только водку им давай,- адвокат улыбнулся и повернул голову к Рони.

- Я должен был там пройти собеседование на ответственного по противопожарной безопасности. Ахрай эш бэ атарим. А я тут с вами. И отказаться не мог, в прошлый раз не пошёл на сборы, дали мне условно месяц отсидки.

-Так бы и сказал. Плёвое дело тебя устроить.

-Ничего не плёвое.

-Смотри. Нет проблем...

Адвокат позвонил по мобильнику какому-то Ицику, поговорил с ним пять минут. Подошёл к Владимиру, похлопал его по плечу:

-Поздравляю. Ты принят в \"Элькан тахзука\".

Коган недоверчиво посмотрел на него, потом расплылся в улыбке, стал жать руку, говорить слова благодарности.

-Неправильно это ,- подал голос Рони.-Всё у нас по протекции, по знакомству. Не страна, а рассадник кумовства и непрофессионализма. А \"Эдьдан тахзука\"- эта ещё та фирма. Воры и жулики.

-Я инженер. Я профессионал.- Владимир нервно сглотнул и покраснел: Я д..д..достоин.

Адвокат закатил глаза к потолку, покрутил пальцем у виска:

- Уже два часа. Иди-ка, Рони на пост. А то ты, по-моему, перегрелся.

-Я пойду, я пойду,- Владимир вскочил на ноги, быстро надел бронежилет, взял М-16 и вышел.

-Из-за таких, как ты, страна выглядит, как она выглядит,- вскочил на ноги Рони

-Не морочь голову- адвокат плюхнулся на кровать.

В окно просунул голову Коган - лицо красное, волосы дыбом :

- Там колонна с палестинцами и европейскими \"леваками\". По дороге были жертвы. Я – на вышку, вы – к воротам. Только быстро.

-Я ни куда не пойду,- Рони демонстративно улёгся на кровать и снова принялся читать газету.

-Так в тюрьму попадёшь,- брови Когана сложились домиком.

-Я еще им спички дам, если у них нет. Что б всё тут спалили.

Гул моторов и крики снаружи становились всё сильнее.....

Часть вторая.

С утра Марина побежала в школу, куда её вызвала учительница Алика, её сына. Как она думала, из-за неявки на родительское собрание. Поглазев на стенды с портретами отцов государства и подивившись тишине, царящей в коридорах школы, Марина вспомнила бабушку-покойницу с её: \"Еврейские дети самые послушные дети на свете: уважают старших, играют на скрипке\". Марина прокашлялась, одёрнула короткую юбку и осторожно постучала в белую дверь, за которой, по её прикидкам, должна была находиться учительница. Затем посмотрела по сторонам, вдохнула побольше воздуха и открыла двери. В кабинете одетая в синий халат с надписью \"Ицхаки-санработы 24 часа в сутки\" белолицая синеглазая техничка - блондинка энергично мыла проходы между парт.

-Гм-гм…Извините, вы по-русски говорите?- осторожно спросила Марина.

-С утра разговаривала. А вы кто женщина? - техничка приставила швабру к парте, вытерла руки об халат, распустила волосы, встряхнула ими и снова собрала их на затылке в хвостик.

-Сын мой тут месяц как учиться стал. Так меня учительница просила зайти.

-И которая из них?

-Сейчас минуточку,- Марина вытащила из кармана листок бумаги. -Ро..ни..т. Может быть такое имя?

-Может, может. Воон дверь напротив.

-А что всегда утром в школе полы моют? Я думала только вечером.

- Бывает и утром.

-И есть подработка по утрам в школах ?

-Я тебе так подруга скажу: кто ищет, тот всегда найдёт. Боженька помогает. У нас, правда, работы нет.

Услышав стук в дверь, учительница Ронит, сидевшая за столом, заваленном стопками тетрадей, сняла очки, потёрла дужкой переносицу, рассеянно посмотрела на Марину. Крашенные в блондинистый цвет волосы с начёсом, румяна на щеках, ярко-красная помада, зелёная тушь. В усталой голове всплыли вчерашние новости про русскоязычных девиц лёгкого поведения, поголовно сводящих с ума мужей, сыновей, внуков. Затем она перевела вгляд на джинсовую рубашку с жёлтым цветочком и джинсовую же юбку-варёнку Марины , сказала \"шалом\", и показала рукой садиться. Марина торопливо засунунула шуршащий кулёк с рабочим халатом в привезённую из России дамскую сумочку и села на стул. \"Боже мой, они отстали он современой моды лет на двадцать, если не больше\",- подумала Ронит и встала из-за стола. Стали видны чёрные три четверти с низкой талией брюки и узконосые коричневые сапожки.Ей было под сорок. Морщинистая кожа и зелёная тушь в сочетании с жёлтым цветом лица придавала ей странный клоунский вид.

«Боже мой, какая безвкусица. Нам бы их зарплаты, их доходы…уж будьте покойны», - скривила губы Марина, глядя на толстенькое тельце, в нарядах \"а-ля мушкетёр\".

Ронит заправила выбившийся из брюк уголок белой блузки на перламутровых пуговичках, поправила жабо, деланно улыбнулась, и после маленькой паузы спросила на иврите:

- Вы, наверное, Марина, мама Алика?

Марина кивнула в знак согласия. Ронит произнесла несколько фраз, из которых Марина поняла только \"Алик\", \"всегда\", \"родители\", \"Россия\". Диалога не получалось. Наступило молчание. Ронит сложила пальцы щепоткой, потрясла повернутой вверх ладонью перед Марией, что-то прорычала и вышла из класса. Через минуту она вернулась с одетой в синий халат уборщицей.

-Сейчас, я тебе, подруга, всё переведу....Так....Так.... Да, Ронит... Да, Ронит... Алик?... Ага, понятно. Значит, слушай и запоминай, подруга: она говорит, что здесь не Россия, и бить детей нельзя. В противном случае они сообщат социальным работникам. Ты знаешь, что социальные работники делают? Забирают детей.

-Да кто его бьёт? С чёго это она взяла. Мы в Израиль ради ребёнка приехали. Как заберут?

-Сейчас спрошу. Не тараторь…. Слиха, Ронит, хи омэрэт шэ лё марбица елед. ….Так…Ага…Понятно.…Твой пацан сам сказал, что когда он не хотел уроки делать папа ему подзатыльник дал. Смотри, поговори с ним. А то доиграется, заберут его у вас. Тут с этим быстро.

-Я...она…мы….он….,- Марина закрыла лицо руками….

В коридоре, куда она вышла минут через двадцать, стоял страшный шум - школьников выпустили на переменку. Марина остановилась перед большим зеркалом. Похлопала себя по щекам, отдышалась, вытащила из сумочки расчёску. Потом посмотрела на часы. Надо было бежать на работу. Какой-то чёрненький мальчишка с зелёными и красными прядками волос, убегая от друзей, невзначай толкнул её в бок, да так, что она чуть не упала. Вместо того, чтобы извиниться, он остановился, посмотрел на неё и громко крикнул: «Водка….,блад,.. проститютька». Марина погрозила ему пальцем: «Ой-ва-вой.». Школьники громко засмеялись. Один из них, с кольцом в носу, крикнул: «Спасибо ….карашо…поджалуста»,- откусил кусок булки, которую держал в руках, и бросил остаток в Марину. «Боже мой,- подумал Марина, выходя из школы, - и они говорят, что это в нашей семье проблемы с воспитанием детей».

«Боже мой, до чего я дошёл. Человек с высшим образованием..., - в эту самую минуту, глядя в потолок, думал про себя Владимир, муж Марины.- Какой-то Йоси, безмозглый неграмотный идиот, портит мне жизнь Даст кучу работы, всем скажет, что мне помогает, и убежит в подсобку спать\". Техник по ремонту холодильников должен был прийти с минуты на минуту, а пока Владимир лежал на диване, и положив на грудь прочитанную от корки до корки газетку, щурился под лучами солнца, пробивавшегося через жалюзи. Диван был найден на свалке, и у него была порвана обивка, квартира была съёмная двушка с крошечной кухней и отбитой плиткой в ванной, придавленный на работе большой палец ноги болел. Однако выпавший по воле случая выходной веселил душу и в голову лезли всякие фантазии. Предположим, он устроился работать инженером, получил повышение, денег куры не клюют, и они с Мариной едут в Италию. Гуляют по развалинам Коллизея, кругом быстро говорящие чёрноволосые итальянки и итальянцы, спагетти, пицца, множество маленьких спортивных автомобилей. Владимир встал, потянулся, зевнул, подошёл к зеркалу. На него смотрел брюнет в круглых очках на остром носике. В дверь позвонили. «Да.... по части обслуживания с Совком не сравнимо. Позвонил на фирму, и вот человечек уже в дверях. Клиент всегда прав, всё ради клиента»,- подумал он, быстро натягивая на себя майку и идя к двери. В квартиру зашёл полноватый лысый лет пятидесяти мужчина в джинсах и линялой оранжевой футболке с чёрным пластмассовым ящичком в руках.

«Шалом….Где холодильник?… Что случилось?....Сейчас посмотрим….Сейчас проверим… Полетел терморегулятор\"..... Мужчина поставил ящичек на пол, сел на корточки. Джинсы поползли вниз, оголяя волосатую задницу. \"Сейчас заменим….Заменили… Холодильник на гарантии?…Отлично …Вы ничего не должны…. Шалом». Владимир надел сандалии и пошёл в магазин, купить мяса на котлеты. Позавчера он уже проделывал эту процедуру: два килограмма говяжьего и куриного фарша ещё вчера лежали в морозильнике и ждали часа «Х», когда Марина, обвязавшись фартуком, с помощью мокрого хлебного мякиша, большой луковицы и сковородки превратит их в аппетитные дымящиеся мясные кусочки. Однако холодильник сломался, и фарш пропал. В супере, возле дома работал кондиционер, было малолюдно, аппетитная коровья туша на картине, висящей за спиной мясника, была поделена на аккуратно пронумерованные квадратики и трапеции, а сам мясник с виртуозностью циркового артиста рубил, взвешивал, упаковывал, и при этом ещё улыбался клиентам. Мимо прошла статная девушка с кольцом в носу и зелёными стрингами, торчащими из джинсов. Владимир покачал головой, чмокнул и вздохнул. С Мариной последнее время у них были только крики, нервы и ссоры.

Через десять минут он вышел из магазина счастливым обладателем полкилограмма курятины и полкилограмма говядины. Возле самого дома он встретил Шустермана. Они приехали в страну в один день, были одного возраста, учились в одном ульпане, оба были инженеры-строители, у обоих было по одному ребёнку. Сейчас Шустерман, поддерживая на вытянутых руках край большой картонной коробки, пятился задом. С красным лицом, держа другой край коробки, на него шёл его сын.

-С обновкой,- поджав живот и прижавшись к штакетнику, ограждающему детскую площадку, сказал Владимир.

-А, Коган...фухх, опускай, сынок,- Шустерман поставил коробку на попа.- Вишь, обставляемся потихоньку: телевизор новый купили. А у тебя что? Всё по-старому?

- Всё то же, всё те же.

-Ну и дурак. Говорил я тебе, меняй работу. Сверхурочные, праздники, выходные - у тебя или не платят, или платят 125 процентов , а у меня 150, вынь, да положь. И как результат : покупаем новый телевизор, преваращаемся в средний класс.

-Ну телевизор- это ещё не показатель.

-Нет копейки, что ты получаешь-показатель.

-Да у тебя людей увольняют каждые полгода.

-Глупости. Шустерман на плохих работах работать не будет.

-А Коган будет?

- Коган будет. Коган-фраер. Коган не умеет искать.

-Ладно поговори, если бы не твой сын, я бы тебе ответил.

- Ты не отвечай, ты по жизни устраивайся. ....Пойдём, сынок.

Из зала доносились крики отца и матери: "Мотовка...Неудачник.... Тёща?...Ты сказала тёща... Сука-вот она кто". Алик, сын Владимира всунул в уши куски ваты, чтобы не так мешало. Он провёл лето на Херсонщине у сводной сестры мамы, тёти Зины – у них была общая мама – бабушка Клава и разные отцы –водитель Вася у Зины и сапожник Наум у Марины - , и сейчас дошёл в сочинении до того места, как его поили парным молоком в деревне . В словаре, толстенькой зелёненькой книжечке, пролученной семьёй Коганов в банке, при открытии счёта, напротив "парного" значился перевод: "свежее". Алика это не устраивало. Удивить, кого либо тем, что он пил свежее молоко? Нужно было найти другой перевод. Алик полистал ещё немного словарь, но ничего подходящего не попадалось. Тогда он подумал, что надо бы написать , что молоко было из-под коровы. Смущало только, что на иврите «из-под коровы» звучало как «из задницы коровы». В зале раздался грохот передвигаемой мебели, и отцовский голос сказал:

-Ну почему нет?... Диван станет здесь, а новый телевизор тут.

-Зачем он нужен, новый телевизор? – услышал он голос матери.- Чем тебя этот не устраивает?

-Этот, который мы на свалке нашли?

-И что?... Он хорошо показывает.

- Гости придут. Шустерман, например. Увидят, что мы обставляемся потихоньку.

-Какие гости? У нас в банке минус. А, Шустерман твой -самовлюбленный индюк.

-Я работаю по двенадцать часов, я себе новый телевизор позволить не могу.

Снова раздались крики. Затем грохот разбиваемых тарелок.

Алик бросил сочинение и выбежал в кухню.

-Ну, чего прибежал? Иди, делай уроки, а то потом скажешь, что я, твой папа, тебе подзатыльники даю. До чего дожили!

-Что ты к ребенку пристал. Он же тебе объяснил: его спросили, почему родители не пришли на родительское собрание, неужели они не интересуются, как у него с уроками. Он сказал, что очень интересуются. Если он не будет их делать, папа может и подзатыльник дать.

-Да, нарочно не придумаешь. Подзатыльник. Подумаешь.

Алик вернулся в спальню. Раскрыл тетрадь, быстро написал последний вариант описания деревенского молочного продукта, ещё парочку предложений, и побежал подальше от родителей, на улицу к дружкам.

«Прячусь, как школьник. В туалете. Кошмар»,- Владимир посмотрел на часы, открыл дверь кабинки, вышел в зал. Йоси, бригадир, держал за рукав и втолковывал за опоздание Степану, ставшему на исторической родине Стефаном, худенькому человечку, сидевшему на пособии по безработице и работающему на складе \"по- чёрному\". Владимир облегчённо выдохнул: «Слава Богу», и пошёл в контору получать разнарядку.

Он уложил уже четыре поддона подгузников и туалетной бумаги, когда зазвонил его гордость- новый, купленный им на прошлой неделе мобильник. Коган тщательно вытер руки, вытащил мобильник из кармана, посмотрел на номер. Последняя цифра была шестёрка. «Наконец-то»,- подумал он, прокашлялся и нажал на кнопку….

Она подсела к нему в автобусе два дня назад по дороге домой: маленькая женщина с приятными чертами лица.

-Пятнадцать человек - это хорошо,- сказала она кому-то по мобильнику. Голос у неё был звонкий и чистый.

-Конечно, нужно всех обзвонить…Ой…, - она растерянно посмотрела на свой мобильник. - …Батарейка села….Прости, от тебя можно позвонить?- повернулась она к Владимиру. - Буквально, на минутку,- она смешно нахмурила носик.

-Пожалуйста, пожалуйста,- Владимир зашарил по карманам, - ...Минутку.. Вот.

Она быстро набрала номер, прижала аппарат к уху.

-Вера, это я….Да.. Позвони, мне на домашний. Такой же, как у тебя, только шестёрка на конце. Через полчаса?.. Хорошо.

Затем приложила ладонь к груди и кивнула Владимиру в знак благодарности:

-Спасибо, тебе большое.

-Кстати, ты хотели бы придти в наш центр? Мы тут обьединились... Интеллигентные хорошие люди…. Меня Эллой зовут, - обратилась она к нему снова после минутной паузы. Он внимательно посмотрел на неё: синие глаза, нежная белая кожа, маленький ротик.

-А когда встречаетесь?

Она вытащила из сумочки блокнот и ручку.

-Давай я запишу твой номер и перезвоню.

Он продиктовал свой номер. На следующей остановке она вышла. Вечером Марина стала выговаривать ему за не купленный хлеб и минус в банке, а он вспомнил незнакомку с голубыми глазами…

В трубке что-то зашуршало.

-…Даа,- после секундной паузы разочарованно протянул Коган.

Это был мужской голос, низкий и хрипловатый. Совсем непохожий на тот, которому он был бы так рад.

-Вас беспокоят из министерства абсорбции.

-Слушаю вас.

-Вы были у нас месяц назад по поводу трудоустройства.

Сердце Владимира учащённо забилось.

-Вы инженер-строитель. По крайней мере, так написано в вашей анкете.

-Что значит, по крайней мере? У меня высшее образование. У меня девять лет ста…

-Хорошо. Хорошо. Не в этом дело. У нас есть для вас работа. Хочу вас предупредить, на неё много претендентов. Конкурс порядка двадцати человек. Есть и начальники управлений. И начальники трестов. Люди со стажем в двадцать, и даже тридцать лет.

-Поэтому я ничего не обещаю.

-Требуется инженер по технике безопасности, на полставки в "Элькан тахзука бам". Начальная оплата минима…

-Я согласен.

-Собеседование проводится через две недели, двадцатого числа ?

-Нет проблем.

-Я вам ещё позвоню.

-В любое время. До свидания.

Внезапно мир стал другим. Дышать стало легче. Захотелось петь. Даже полутемный склад, вообще-то был неплохим местечком, если хорошенько подумать. Уж во всяком случае, лучше, чем работать на стройке простым работягой.

-Стёпа, иди сюда,- Владимир призывно замахал рукой, увидев проезжающего мимо на автопогрузчике «несчастливцева».

-Чего?- свесился тот с кабины

- Ну что Йоси как обычно \"химичит\"?

-Само собой. Пообещал, что разгружу фуру, и свободен. Потом сказал, что фура была полупустая, а работу он мне завтра зачтёт.. Завтра ещё что-нибудь придумает.

-Кошмар.... Ты в холодильниках разбираешься?

-Немного разбираюсь.

-В обед подплывай ко мне. Ты же давно в стране. Я хотел расспросить, про холодильники и как интервью при приёме на работу проходить.

Из-за угла показался Йоси

-Стефан, работа…

-Замётано. Ну, я поехал.

Владимир вернулся к незаконченному поддону с подгузниками. Весело с гиком буцнул коробку, валяющуюся на полу. Засвистел оперный мотивчик. Снова стал думать о поездке в Италию. Коллизей, чёрноволосые итальянки и итальянцы, спагетти, пицца, маленькие спортивные автомобили.

В кармане зазвенел мобильник.

-Коган? Фладимир?

-Добрый день.

-Если вы из банка то не такой и добрый. Я уже говорил вашей служащей: получу зарплату и закрою минус.

-Я звоню из армии. Ваша жена дала мне номер вашего мобильника

- Хочу напомнить, что через две недели, двадцатого числа у вас резервистские сборы.

- Э..ммм …дык…

-Вы меня слышите?

-А перенести никак нельзя?

-Нет, конечно. Вы же получали от нас повестку месяц назад.

-Твою мать,- Коган швырнул мобильник об пол.

В перерыв к нему подошёл Степан.

-Ты что-то про холодильники спросить хотел.

-Мне твои холодильники как зайцу стоп сигнал.

- Ты ж сам меня спросил и про интервью при приёме на работу.

-Стёпа, свали куда подальше .

-Ну, ты хамло. Чтоб больше ко мне не обращался со своими дурацкими вопросами.

-Да пошёл ты. Крендель, понимаешь. Не обращайся к нему с вопросами, понимаешь.

Домой он вернулся в шесть. И с порога почувствовал, что котлетами в этом доме не пахнет. Побежал на кухню. На столе лежала записка. «Холодильник не работает, мясо пропало». Коган ухватил кусок хлеба, запил недопитым с утра чаем и побежал в магазин, требовать, чтобы у него забрали холодильник и вернули деньги, или хотя бы заменили на другой более удачный. Он долго ругался с хозяином магазина, толстым лысым марокканцем с огромной золотой цепью на шее, но ничего, кроме обещания прислать завтра мастера, добиться не смог. К восьми он вернулся домой, посмотрел телевизор и завалился спать.

Марина в это время, вместе со своей подругой Людой, маленькой сухонькой шатенкой, была на работе в отделе сыров в супере во вторую смену. Обе судорожно мыли машину для нарезки, протирали прилавок, прятали сыры в холодильник. Был четверг, без десяти одиннадцать. Магазинный минибус ждал, пока кассирши не сдадут выручку, потом развозил работников по всей округе, при чём Марина с Людой всегда оказывались последними, поэтому раньше полпервого попасть домой было невозможно, а на работу завтра было к семи. Единственной надеждой был рейсовый автобус в одиннадцать десять В одиннадцать они, выпорхнули из подсобки, переодевшиеся, с дамскими сумочками, на высоких каблуках, и быстрым шагом направились к выходу.

Слиха,- преградила им дорогу пара пенсионеров - он с костылём, она оплывшая толстуха с зобом на шее,- вы работаете в бакалее?

-Мы уже не работаем. Одиннадцать часов,- отмахнулась от них Марина.

-Нет ещё одиннадцати часов, - сунула свои часы в лицо Люси толстуха.

- Нет ещё одиннадцати часов,- выставил вперёд костыль муж толстухи.

- Шалом, - попыталась обойти «сладкую парочку» Марина.

- Тут вам не Русия, - повысила голос толстуха.

- Не для того вас в Израиль привезли,- стукнул костылём по полу муж толстухи.

На поднявшийся шум подошёл менеджер. Высокий костлявый мужчина в белой не по размеру большой рубашке с жирными пятнами на пузе. Насупился. Сурово посмотрел на Марину, так же сурово на Люду:

- Марш за прилавок.

Повернулся к паре пенсионеров:

- Приношу извинения. Эти русиот. Что с них возьмёшь. Хамки и грубиянки.

Марина осторожно ступила туфлями на высоком каблуке на скользкий резиновый мат, служащий полом в её отделе.

-Твою мать, - повернулась она к Люде.- Накрылся автобус из-за этих старых вешалок.

По стеклянной витрине расползлась толстуха, тычущая пальцами в разные сорта сыра и селедки. Людка на вытянутых руках, чтобы не испачкать брюки и блузку с жабо (купила, чтобы быть как израильтянки), осторожно накладывает ей в пластмассовые коробочки капустный с майонезом и баклажанный салаты:

-И не говори, попали по полной.

К витрине подошёл высокий, лет пятидесяти, седой, аккуратно подстриженный господин, в бежевой с короткими рукавами рубашке.

-Шалом, можно мне кашкаваль и двести граммов творога.

-Ну, нет, у людей совести, они думают, мы тут ночевать будем, - сказала Марина по-русски, а на иврите добавила:

- Уже одиннадцать. Мы спешим. Всего хорошего.

Мужчина умоляюще сложил на груди руки:

- Обещаю довезти вас домой.

Через десять минут подруги с покупателем спустились на подземную стоянку.

-А вот и моё авто, - указал господин на стоящую в одиночестве огромную чёрную машину с четырьмя кольцами на решетке радиатора.

-Ты смотри и сидения кожаные, а мы салатами пропахшие. Ну и жизнь,- шепнула Люда Марине, пока они ехали по улицам ночного города. Через пятнадцать минут Люда была у дома, ещё через минуту - Марина. На прощание водитель сказал, что его зовут Моше, и пожелал «спокойной ночи».

Алик весь вечер просидел за столом, как бы делая уроки. Пришёл отец с работы, что-то буркнул. Потом ушёл. Через час вернулся и пошёл спать. Мать была на работе. Алик взял свою фотографию. Курносый нос, васильковые глаза, пшеничного цвета волосы. Повертел её в руках и поставил на место. Проблема была в следующем. Один из мальчиков в его классе взял за правило каждый раз, когда к Алику обращался учитель или ещё кто-либо, насвистывать своеобразный мотивчик. Это был намёк на якобы тупость Алика. На одном из уроков учительница дала классу прослушать кусочек песни и спросила, как она называется. Песня была «Как много девушек хороших, как много ласковых имён». Алик так и сказал. Учительница сказала, что не надо вкладывать в песню свои сокровенные желания (все стали смеяться) , а называется она «Рина». В какой-то момент Алик не выдержал и надавал на переменке обидчику по шее. Вечером он рассказал об этом маме, она тяжело вздохнула и сказала, чтобы он вёл себя хорошо, и так их семья на плохом счету в школе. А сегодня отец пересмешника явился в школу, накричал на Алика, и пошёл разговаривать с классным руководителем. На следующем уроке ябеда закричал, что Алик - «русская вонючка и гой», к нему подключилось ещё несколько детей, а учительница никак не отреагировала. Непонятно, что было делать дальше. Понятно было, что родители не помогут.

В магазинчике было полутемно и душно, маленький тощий продавец был в кипе и разговаривал с горбатой старушкой в красной поношенной кофте. Владимир купил фарш по дешёвке, и бросился домой. Не прошло и получаса, как появился уже знакомый полноватый лысый с чёрным пластмассовым ящичком в руках техник, который начал обычную скороговорку:

«Шалом… Что случилось?....Сейчас посмотрим….Сейчас проверим… Полетел терморегулятор.....Сейчас заменим….Заменили… Холодильник на гарантии?…Отлично …Вы ничего не должны ». В полпервого Владимир порезал лук, намочил белый хлеб, прокрутил всё это с фаршем в мясорубке, налил на сковородку подсолнечное масло, дал ему зашипеть, положил в него красные котлетки. Захотелось пивка. Он открыл дверь холодильника: бутылка по-прежнему была тёплая, компрессор не гудел. В ту же секунду по кухне стал распространяться резкий запах тухлятины. Это уже было слишком. Коган схватил вонючие котлеты, собрал остатки фарша и выбежал из квартиры. Несвоевременные резервистские сборы, дрянная работа, поганая квартира, неработающий холодильник и вот теперь…. тухлое мясо. Через пятнадцать минут он был на базаре. Половина лавочек уже была закрыта в предверии шабата, но его хозяйчик ещё был тут: ковырялся с дверным замком. Коган подскочил к нему сзади, обхватил за голову, зажал нос:

-Жри, скотина,-

и стал всовывать котлетки и фарш в полуоткрытый рот.

-Сумафедший, Тьфу…. Мешуга….Тьфу... Отпусти меня.

Кипа слетела с головы продавца, он дрыгал ногами, и вырывался.

-Кушай, кушай.

-Пофему я?.. Тьфу…. Я не хофу… Тьфу…. Спасите.

-Не будешь продавать людям тухлятину.

-Я не профаю.

-Продаёшь. Тут тебе твои израильские штучки не помогут.

-Я не продаю мяфо. Тьфу..Икса…Какая гафость.

-Я продаю кипот. Я не продаю мяфо.

Коган посмотрел по сторонам. Он находился возле магазина ритуальных принадлежностей: подсвечников, мезуз, богоугодных книг и тфилинов. Да, и продавец, вроде, был не тот, что утром. Когану стало страшно. Он оттолкнул продавца и бросился бежать. Что-то тяжёлое толкнуло его в сторону, он упал и на него посыпался град ударов. \"Вор...Террорист...Сумасшедший... Араб... Извращенец.... \". Коган с трудом поднялся на ноги. Из разбитого носа по лицу, капая на футболку, текла кровь. Вокруг стояли три бородача: один в серой вязаной кипе, двое в чёрных шляпах и лапсердаках Тот, что в кипе, держал в руках пистолет. Из-за угла появилися полицейский. С заячьей губой и большими ушами. Он надел на Когана наручники. Минут через десять подьехала полицейская машина....

-…Представь,- Владимир намазал себе хлеб хумусом, взял авокадо, наложил себе оливок, потом подумал и наколол кусочек селёдки холодного копчения. Марина в это время хлебала борщ со сметаной,- Джинсы у него как всегда - вниз, задница его волосатая наружу, а толку-то, толку-то? Холодильник снова не работает.

На кухне было тихо. С улицы доносились обрывки восточно-турецко-греческой мелодии, бибиканье машин, и перебранка соседей с верхнего этажа.

Моше приехал сегодня опять к закрытию магазина и, так же как и вчера, вызвался отвезти их с Людой домой. Люду он высадил первой, а с Мариной катался ещё полчаса по городу, рассказывая о своей жизни бездетного вдовца.

-Ну, что ты молчишь? - Владимир взял жену за руку.

Марина подняла глаза от тарелки, посмотрела на ржавую печку, гору немытой посуды, сохнувшее на верёвке бельё.

-Из школы снова звонили. Что-то там Алик натворил. А тут ты ещё с полицией.

-Ты же ходила к ним. Надо было поговорить с ними, как следует.

-Вот пошёл бы и поговорил.

-Я работаю с утра, ты же знаешь.

-Тебе не кажется, что ты всё на меня сбросил.

-Чё ты, чё ты взъерепенилась?

- Мне не нравится, сколько ты зарабатываешь, и как мы живём.

-Ты…я ….ты же знаешь, сколько я работаю.

- Важно, сколько зарабатываешь. Другие мужики, как мужики. Не то, что ты.

Владимир оттолкнул от себя тарелку, вскочил на ноги, да так, что стул с грохотом упал, выскочил в зал.

-И ничего истереки тут устраивать. Смотри, какой нежный,- тоже выбежала в зал Марина. В одной руке она держала кусок хлеба, в другой - ложку.- Я вообще жалею, что с тобой связалась. Пустое место место, вот ты кто.

Владимир развернулся и ударил её по лицу. Она закрыла лицо руками и тихо заплакала. Владимир постоял минуту и ушёл в спальню. \"Ничего я тебя в тюрьме сгною, сволочь\", - услышал он, как хлопнула дверью Марина. Прибежал с улицы Алик. Владимир дал ему борща. Минут через сорок в дверь постучали двое полицейских: толстенькая девушка в очках и уже знакомый ему, с заячьей губой. Увидев Владимира, он покачал головой:

-Ну, мужик, ты сегодня в ударе.

Часть третья.

Владимир закрыл толстый в красной кожаной обложке с золотым тиснением альбом, повертел в руках несколько грамот с острым профилем Феликса Эдмундовича:

-Да... Стёпа. Я смотрю ценили тебя в органах.

-А то. Был человеком. Не то, что теперь: от Йоси бегаю, да на базаре по пятницам в гнилье копаюсь.

В квартире Стёпы у каждой вещи было своё, раз и навсегда определённое ей место, о чём Стёпа заботился с необыкновенным прилежанием("минутку, поставим стул на место"...."дай-ка я протру тут...", "осторожно, не разбей" ). На мебели не было ни пылинки.Книги в шкафу были рассортированы строго по цвету и по размеру. На столе лежала накрахмаленная скатерть. Туфли в тумбе при входе стояли как солдаты на плацу: пяточка к пяточке, носок к носку.

- Ой-йо-йой, - смешно надув губы, покачал головой Владимир, увидев, как открыв бутылку с пивом, Стёпа тут же вытер открывалку полотенцем, аккуратно сложил полотенце, разложил открывалку и полотенце по полочкам и провёл по полочкам специальным веничком.

- Выдрессировала тебя жена, нечего сказать.

-Скажешь тоже. У меня в характере аккуратность. Я ж военная косточка. Папа и дедушка были офицерами, всю жизнь по военным городкам проскитались, да и я суворовское училище закончил,- пиво

зашипело в стаканах. Степан сделал глоток, остановился, хлопнул себя по лбу: \"Тьфу, а таранку-то я забыл, голова садовая\".

Через мгновение он вернулся с подносом.

-Ты знаешь, Володя, неплохой супер, тут за углом открыли. Пару раз...

-Ну а как с женой всё-таки? У меня-то не очень. Ты знаешь,- Коган сделал большой глоток и отставил запотевший бокал в сторону .

-Как у всех. То пацапаемся , то помиримся,- Степан с треском разорвал таранку, выставил на центр стола тарелку с солёными орешками.

- А я тут с женщиной познакомился. Симпатичная такая, светленькая - Коган налил себе ещё пива.- Договорились встретиться. И приводит она меня вдруг к баптистам. Понимаешь..Всё знакомство для этого было организовано. Я в синагогу не хожу. Так я, еврей, в Израиле на старости лет в молельню ходить буду. А?

-А, эта Эллка. Блондиночка такая, в школе уборщицей работает. Она и меня затащить старалась. - Стёпа перевернул бутылку, подождал пока стекут последние капли, выпил бокал до дна, щумно опустил его на стол:

Это ж миссионеры. Их задача охмурить и в свои сети затащить.

-Я в шоке. А я думал, только со мной такое случилось.

-Да что ты всё о бабах, да о бабах. Лучше о пожаре расскажи.

- Ык,- отрыгнул Коган. - Извини....Хорошее пиво....Значит, за два месяца до того, как я вступил в должность, было возгорание на складе. Система сработала, приехали пожарные, спасли здание. А моего предшественника уволили, представляешь?

-Ну, а исраэлитосы что говорят?

-Короткое замыкание. А так всем наплевать. Пришли, пописали бумажки для страховой компании. Были спринклеры? Были. Делали проверку вовремя? Делали. Я боюсь, а вдруг и меня уволят в случае чего.

Зазвонил мобильник. Владимир неловко вытащил его из кармана, снова отрыгнул, пробубнил: \"Алло, Алло.\" Стёпа стал протирать стол, потом поднял голову - вспомнив новый анекдот- и пресёкся: Коган сидел красный, зрачки глаз расширны, на лбу - испарина.

-Володя, с тобой всё в порядке?

-Горит, Стёпа, - нервно глотая слюну, выдохнул Володя ,- ещё один склад горит.

------------------------------------------- ----------------------------------

Большой просторный кабинет расположился на седьмом этаже пятнадцатиэтажного, с непропорционально маленькими окошками -бойницами, когда-то белого, а сейчас серого здания постройки семидесятых годов прошлого века. Перед кабинетом за двумя маленькими столиками сидели две секретарши: одна печатала , другая разговаривала по телефону. Пол кабинета был покрыт зелёным биллиардного отлива войлочным покрытием, испрещённым продольными бороздками. В воздухе витал едва заметный запах сигаретного дыма. За большим столом в огромном кожаном кресле плешивый крепыш просматривал листы со множеством диаграмм. Он надувал шёки, проводил языком по губам, раздражённо хлопал по столу и мрачно тянул:\"Даааааа...Убытки... убытки\". По правую руку от него импозантный седовласый мужчина барабанил пальцами по столу, то и дело посматривая на часы. Двери распахнулись и в кабинет вошёл маленький чернявенький человечек с кожаной папкой в руках. Крепыш поднял глаза от документов, растянул губы в улыбке:

-Какие звёзды изволили к нам пожаловать.

Человечек смущённо улыбнуся, приложил руку ко рту, прокашлялся:

- Ээ ....рошу прощения за опоздания. Пробки.

Седовласый привстал, отодвинул стул возле себя, пригласил жестом гостя садиться.

В кабинет вошла секретарша с подносом. На столе появилась бутылка с водой, стаканы, корзинка с бисквитами.

-Г-н Леви, что нибудь ещё?

Крепыш быстро сгрёб документы в нижнюю полку стола, низко нагнувшись, провернул в ней ключ и, помогая себе задом, снова плотно уселся на кресле.

-Спасибо, если надо я скажу...

Он скрестил руки:

-Рони, я буду краток. В прошлом у нас были недоразумения. Я рад, что сейчас мы по одну сторону баррикады...Наши условия известны. Что у тебя?

Чернявенький положил кожаную папку на стол, выташил несколько листов, скреплённых скрепкой, толкнул их перед собой.

-Пожалуйста, г-н Леви.

Крепыш взял в руки первый лист, с печатью в нижнем левом углу. Пожевал нижнию губу, задумчиво покачал головой, протянул лист седовласому:

-Ну, что ж в общем приемлемо.Что скажешь, Моше?

Седовласый пробежал глазами по договорной смете, кивнул головой.

-Тогда так. Рони, по всем вопросам просьба обращаться к Моше. Моше, выпиши Рони пропуск и, чтоб нам всем семь футов под килем.

В коридоре Моше тронул печатающую секретаршу за плечо:

- Передайте это юрисконсультанту,- он положил на её столик договор, провёл ладонью по седым волосам, повернулся к Рони:

-Ну в общем-то всё. Мой телефон ты знаешь, если что обращайся.

Рони сидел на стуле, положив ногу на ногу и заложив руки за голову:

-Ну, и как тебе с Леви работается. Не самый простой босс, а?

-Ничего справляемся. Простых боссов не бывает.

------------------------------------------- --------------------------------

На складе химикатов было полутемно и тесно, пахло чем-то удушливо- приторно-кислым . Коган выпросил себе рабочего, мужичка предпенсионного возраста, и вместе с ним сутра обновлял указатели, фосфорической зелёнью подсвечивающие направление запасного выхода. Мужичок, маленького роста мароканец с огромной золотой цепью, работавший на заводе лет сорок, последнее время на погрузчике, был этим решительно недоволен - дулся, материл тех, кто его сюда прислал и каждые пять минут находил \"легитимную\" причину оставить стремянку и исчезнуть на полчасика. Коган \"вытаскивал\" его то из конторы, то из склада ГСМ, то из курилки в цеху полимеров. Работа продвигалась медленно. Хотелось пить. После последнего пожара (который обьяснили коротким замыканием, во что он не верил) Владимир в течение месяца должен был выполнить рекомендации пожарников. Списочек получился довольно длинный, работы было невроповорот, и потому, когда спустившись со стремянки, Владимир обнаружил, что его помощник, отпросившийся полчаса назад в туалет, до сих пор не вернулся, он со всей силы буцнул пустое ведро из под краски, стоявшее на бетоннном полу. Ведро попало в в пластмассовые зелёные ящики сложенные возле стены до самого потолка. Ящики с грохотом разлетелась по залу. Один из них больно ударил Когана по левому бедру. Владимир озверел. Из глубины складского полумрака показался мужской силуэт. "Твою мать, где ты ходишь?"- Коган что есть силы пихнул здоровой ногой злополучный ящик в сторону "бездельника". Мужчина вскрикнул от боли и стал вертеться на одной ножке, потирая ушибленную лодыжку. Это был Рони, и он держал в руках кожаную папку.

-Алло, ты что тут делаешь, арабский друг?- Коган несколько минут оторопело смотрел на \"резервиста-пацифиста\", затем увидев, что тот попятился к выходу, ловко проведя подсечку повалил его на пол.

- М*аньяк, в посёлке хотел арабам помочь. Хорошо, что ничего не случилось. Теперь сюда на режимное предприятие пробрался.

Рони дёргал ногами и что-то мычал в мощных обьятиях ответственного по противопожарной безопасности. Коган ослабил хватку.

-Ну чего мычышь?

Ефть, ефть пропуск.

Чёрные брючки неплохо гармонировали с белой кофточкой, которую она решила надеть на встречу с Моше, но туфли... Давно надо было купить новые. Эти были старенькие, привезённые с России, и в тех местах, куда Моша мог её взять, они были бы возмутительны. За последний месяц они побывали в нескольких дорогих ресторанах, ездили в гольф клуб и катались на яхте. Дорогой читатель, было или не было что-либо между Моше и Мариной, мне не известно. Сам там не стоял, свечку как говорится, не держал. Единственное, что известно доподлинно: последнюю неделю они не встречались, Моше сказал, что уезжает в командировку заграницу. У Марины было ещё сорок минут. Она забежала в дорогой обувной магазин и стала лихорадочно примерять обувь. Две пары были ничего, правда, цена немного кусалась. Зазвонил мобильник. Моше спрашивал, где она есть. Марина схватила пару чуть более дешёвых, лёгеньких чёрных туфелек на маленьком каблучке и бросилась к кассе. Тут же, в магазине, она натянула их и быстрым шагом пошла к стоянке у скверика, где Моше припарковал свою \"Ауди\". Уже через тридцать метров она поняла, что сделала ошибку. Левая туфля жала в районе большого пальца, правая натирала пятку.

-Дорогая, - Моше выскочил из машины, обнял и поцеловал Марину в губы, достал из-за спины шикарный букет роскошных жёлтых роз. Машина заурчала. В окне поплыли поля, коттетжи, мосты , небоскрёбы. Моше включил романтическую музыку. Он был одет в белые брюки и лёгкий летний пиджак светло кремового цвета, на запястье у него были массивные часы на кожаном ремешке, от него пахло дорогим одеколоном и жизнью, которую Марина видела только в кино. Наконец они остановились. Это был какой-то парк, очень большой и очень ухоженный: с пальмами, с клумбами, с озером. Они уселись за крайний столик в ресторане. Через окно были видны два лебедя: он и она.

-Как у тебя дела?- Моше отложил в сторону принесенное официантом, симпатичным стройным парнем, меню в сторону, положил подбородок на сцепленные в замок пальцы, внимательно посмотрел своими блестящими карими глазами на Марину.

-Ты знаешь столько всего произошло....Я столько думала обо всём... О нас... Ты и я... - Марина прокашлялась. - Кстати, ты не знаешь, что такое \"ваадат ахлата\"? Позвонили из отдела социального обеспечения по поводу Алика, просили подойти.

-Комиссия такая. Ты главное соглашайся со всем, говори, что наймёшь ему психолога, будешь ходить на встречу с соцработником, они и отстанут. У меня такое было после первого развода. Но я о другом...Первый раз в жизни, я чувствую такой прилив сил, такой настрой. Вы, женщины из России, это что-то особенное.

Марина посмотрела в окно. Два лебедя - он и она – продолжали в воде свой бесконечный танец. По небу плыли похожие на барашков облака. Играл джаз. Официант взял заказ, расставил тарелки и столовые приборы. Марина вспомнила свои восемнадцать лет, блеск луны, песни под гитару, поцелуи в подьезде.

-Вы заставляете по другому взглянуть на мир,- Моше закатил глаза вверх.

-Моше, хватит выкать.

-Да, да...Русские женщины...

-Ты целый вечер хочешь говорить обо всех женщинах или обо мне конкретно?

-Сейчас ты всё поймёшь. Когда я увидел в первый раз тебя и Люду...

- А причём здесь Люда?

-Ты только не спеши. Я вот подумал, а почему бы нам...Ой, смотри, кто пришёл,- Моше сделал удивлённое лицо.

За столик уселась Люда, в серебристом коротком блестящем платье.

-А ты, что тут делаешь, подруга? Ты же вроде в отпуске, должна быть у родителей на Украине,- Марина сложила руки на груди и насупилась.

-Только тебе хорошая жизнь полагается, что ли,-Люда положила ногу на ногу, оголив часть бедра.

-Девочки, разговаривайте на иврите, я ничего не понимаю...,- Моше переставил стул к ним поближе.- Марина, а что если мы будем дружить втроём? Люда согласна. Да, Люда?

Люда кивнула головой.

Марина вскочила на ноги. Её стол перевернулся и с грохотом упал на пол.

-Марина, ну что я такого сказал? - Моше схватил её за руку. Она с силой вырвала руку, и бросилась к выходу, едва не сбив с ног официанта с подносом. Звеня, по полу запрыгали ножы и вилки. В кафе наступила тишина. Все смотрели на Марину. Она прошла быстрым шагом метров сто по центральной аллеи парка, когда почувствовала как жжёт мозоль на правой ноге. Сняла туфлю, сделала шажок, наколола ногу об острый камешек, присела на газон и зарыдала. Она плакала о том, что ей уже не восемнадцать, что упущенного уже не вернуть, что всё могла сложиться по-другому и что жизнь в очередной раз её обманула. И так ей было жалко себя, что она никак не могла остановиться, и слёзы лились и лились по её щекам, унося с собой тушь и пудру.

------------------------------------------- ----------------------------------

-Да, Стёпа, слышу тебя прекрасно,- Владимир переложил мобильник в другую руку, обошёл свой только что купленный "фиат". Улыбаясь, побуцал кроссовкой по шинам.

-Видел возле завода крутится этот журналист, про которого я рассказывал? Да, да, Стёпа, Рони его зовут. Кто тебе сказал? Этот придурок Шустерман, что работал у нас....А что он там делает? А ну, да. Он же там работает... И что, Рони крутится там всё время?.. Точно, это он поджигает. Как пить дать.... Мы ж военную продукцию тоже делаем. Ну и что, что еврей. Ты не знаешь этих леваков.... А ты знаешь, что в шестидесятые годы целую шайку кибуцников-сирийских шпионов поймали. ...Продолжай следить. Любые деньги.... Нет, с Мариной всё прекрасно. Просто второй медовый месяц...Люда не ночует дома? Да ты что! И что ты?....Ладно, потом поговорим.

Марина вышла из подъезда, осмотрелась по сторонам. Из синего \"Фиата\" ей , улыбаясь, зазывно махал Владимир. Она одёрнула длинную серую юбку, поправила блузку с длинными рукавами и глухим воротом, которые попросил надеть Владимир, и села в машину.

-Смотри, Мариночка, они ребята хорошие. Ну, есть этот пунктик с религией. А так очень доброжелательные люди. И потом меня знают. Я ж там служил...

-Вова, ты помнишь, что я сказала?

-Да не может этого быть...И потом, где ты найдёшь такие цены? Дом на земле...

-Да не в цене дело.

-Я понимаю, понимаю... Не может этого быть.

На перекрёстке образовалась пробка перед светофором. Начались обычные "пропущу- не пропущу", бибиканье, ругань, рёв моторов, скрежет тормозов. Наконец, "фиат" Коганов вырвался на трассу, стремительно проскочил одну развязку, другую, и помчался строго на восток. Местность понемогу стала меняться: равнина перешла в пологие холмы, домов по обе стороны от дороги стало меньше, зелени больше. Среди редких встречных машин всё чаще стали попадаться военные джипы. Затем дорога сузилась, на пригорках показались башни минаретов, запахло кизяком и дымом.

-Володя, тут точно не опасно?- лицо Марины стало белым, она вжалась в кресло и крепко ухватила Владимира за рукав рубашки.

-Да я тут сто раз был. Не волнуйся- он мягко отвёл её руку в сторону, и сбросил газ: натужно гудя, впереди них полз в гору длинный грузовик с зелёными номерами.

-Может обгонишь его. Я боюсь тут ехать,- Марина снова схватила Владимира за рукав.

-Ага, может он только того и ждёт. Скинет меня с дороги и скажет, что так и было. Ты ж знаешь, какая сейчас ситуация.

С вершины горы были видны ослик, тянущий повозку с сеном, пара бетонных с плоскими крышами домиков и старик-пастух, гонящий с десяток овец по пыльному склону. Они завернули за поворот, и картина кардинально изменилась. За невысоким из колючей проволоки забором –вдоль усыпанных коричневым гравием дорожках стояли ажурные уличные фонари, на красно-жёлто-зелёных детских площадках было полно детворы, бурые черепичные крыши коттеджей утопали в зелени и над всем этим возвышалась огромная красно- белая антенна, на четверть уходившая в бетонный куб. Владимир махнул рукой охраннику при въезде, тот вылез наполовину из будки, открыл шлагбаум и что-то крикнул. Владимир стал смеяться.

-Ой, Марина это такой смешной пацан. Мы с ним вместе по ночам посёлок охраняли, пока меня ближе к Иерусалиму не перевели.

Через минуту Коганы припарковались возле длинного серого здания с небольшой цветочной клумбой и доской обьявлений при входе. Владимир поздоровался с какой-то женщиной в косынке, сидящей за огромным столом в маленькой набитой папками с документами комнате. Женщина сложила пальцы щепоткой, потрясла повернутой вверх ладонью перед Коганами и предложила им садиться. Через десять минут из смежного кабинета послышался грохот отодвигаемых стульев, дверь распахнулась, и отттуда вышла улыбающаяся молодая пара – он с длинными пейсами, она в длинной юбке:

- Так дёшево, просто не верится.

-Повезло, так повезло.

В комнате, куда зашли Коганы сидело трое: пожилой бородач в белой рубашке, худой с гнилыми зубами очкарик и молодой парень в футболке с Микки-Маусом. Все, естественно в кипах. Бородач в чёрной, а очкарик с Микки-Маусом почему-то в зелёных. Очкарик перегнулся через стол, пожал Когану руку, обьяснил молодому и бородачу:

-Валадимир как резервист охранял наш посёлок в прошлом месяце. Хороший еврейский парень. Хочет, чтобы наша комиссия разрешила ему купить дом в нашем посёлке.

Коган постарался как можно обаятельнее улыбнуться:

-Нам с женой ваш посёлок очень нравится.

Бородач улыбнулся в ответ:

-Я не думаю, что будут какие-то препятствия. Наша комиссия-это всего лишь формальность. Давайте документы, пожалуйста.

Коган вывалил на стол целую кипу бумажек: фотографии три на четыре, паспорта, свидетельства о рождении, свидетельство об отсутствии собственного жилья, банковская распечатка и справки из полиции.

Микки-Маус склонился над тетрадкой и, сопя, стал записывать паспортные данные Владимира и Марины в тетрадку, но внезапно остановился, и зашептал что-то на ухо бородачу. Тот побледнел, прокашлялся, посмотрел на Владимира, затем на Марину, и нарочито вежливым и спокойным тоном сказал: "Подождите, пожалуйста, в коридоре. Мы должны посоветоваться".

Женщина в косынке по-прежнему печатала что-то на компьютере, по стенке ползла большая муха, снаружи было слышно как гудит газонокосилка. Мимо Коганов в кабинет, где сидела "тройка" быстрым шагом прошёл высокий рыжий мужчина лет пятидесяти.

- Русский мужик, садовником тут работает,- закрыв рот ладонью прошептал Владимир.

На столе у секретарши зазвонил телефон, она сказала кому-то невидимому :

Затем обратилась к Коганам:

-Вы свободны. Вам позвонят.

-Ну что я тебе говорила. Увидят мои докумены – "неарийских кровей" - и не разрешат,- сказала Марина , когда они сели в машину.

- Я их охранял, а жить с ними мы не достойны. Не может такого быть, - сказал Владимир и нахмурился. Машина с визгом тронулась с места. За окном проплыли башни минаретов. Снова запахло кизяком и дымом. Перед военным джипом, скучившись у обочины, стояло с десяток машин с зелёными номерами. Зазвонил мобильник. Владимир сказал: "Алло". Что ему говорят, было не слышно, но его лицо стало белым как бумага. Наконец он положил мобильник в карман, тихо сказал: "Нам отказали". На виске у него запульсировала синяя прожилка. Марина положила руку ему на плечо. Он рыкнул на неё, отвёл руку в сторону, стукнул кулаком по рулю. Оставшуюся часть дороги супруги проехали молча.

Когда они въехали в свой двор то первым делом увидели Алика, который с двумя одноклассниками вытаскивал из подъезда пружинный матрас от своей старой кровати - вчера ему купили раскладной диван.

-Молодец, сынок, помогаешь папке,- потрепал его за вихри Владимир.

Алик прильнул к отцу и доверительным тоном сообщил:

- По шекелю мне платят. Вот оболтусы, правильно, папа?

-За что платят?

-Ну, я им сказал, что можно на батуте попрыгать. Они и обрадовались. На настоящем за вход и по пять берут. Помнишь, мы ходили, папа?

Владимир часто-часто заморгал глазами. Его лицо стало красным:

-Алик, это ж друзья твои. Что ж ты как исраэлитосы эти бессовестные стал. Они ж не понимают, что такое совесть. Мы ж разве так поступаем? Ты ж сын мой.

-Я не буду больше, папа. Я всё понял, папа. Не волнуйся, папа.

------------------------------------------- -------------------

Следующий день начался у Когана как обычно. Встал в полшестого. Побрился, выпил чаю. Вытащил из холодильника, приготовленные Марией с вечера бутерброды. Посмотрел, что она в них положила. Подумал, с кем он будет сегодня обедать. Вытащил куски сала из бутербродов. Вернул их на место. Снова вытащил. Быстро засунул их в рот. Вставил в бутерброды сыр, положил провизию в сумку, и вышел из квартиры. В подъезде было тихо. На доске объявлений напротив номера его квартиры значился долг в четыреста шекелей за уборку подъезда. "Эх, до зарплаты бы дотянуть",- вздохнул Владимир. На улице розовый утренний свет подсвечивал бетонные опоры, на которых стояли все окрестные дома. Иллюзия курорта- пальмы, солнце -, столь сильная в первое время, уже притупилась. Пальмы стали ассоциироваться с расточительным муниципалитетом, сажающим их где надо и не надо, с тем чтобы кричать потом на каждом углу об дефиците бюджета, а солнце - с липкой от пота одеждой. Владимир поёжился от лёгкого ветерка, заползшего за пазуху, и поднял воротник на рубахе. «Ничего, обещали до тридцати градусов сегодня\",- подумал он, испугавшись на минуту, что надел рубашку с коротким рукавом.

Он едва успел заполнить бланки недельной отчётности, кагда ему позвонили на мобильник, и приказали срочно явиться в контору. Оторвавшаяся на секунду от печатания на компьютере секретарша кивнула ему в сторогу кабинета с массивной из толстого стекла дверью. Владимир прокашлялся, постучал костяшками пальцев по стеклу и потянул на себя двери. Седой, с блеклыми глазами и глубокими продольными складками на лбу мужчина сидел за большим столом и разговаривал с кем-то по телефону. До этого Владимир видел его один раз мельком при приёме на работу, но как его зовут и кем он работает в голове не отпечаталось. Сложенными щепоткой пальцами повернутой вверх ладони мужчина показал Владимиру подождать. Затем той же рукой пригласил сесть. Положил трубку. Записал что-то в блокнот. Колючим недобрым взглядом посмотрел на Владимира:

-Мне стало известно об инцинденте, происшедшем на складе полимеров. В нашей фирме насилие между работниками является недопустимой вещью.

-Я думал он террорист. У нас же пожары...Хотел обезвредить...Это ошибка, что дали ему пропуск...Я его знаю. Это враг израильского государства.

Седовласый откинулся на спинку кресла, помолчал минуту. Потом скрестил руки на груди и сказал:

- Ахрай эш бэ атарим ,ответственный по противопожарной безопасности – это не руководитель охраны. И кому давать пропуска мы и сами разберёмся. Рони –известный журналист, улучшает имидж нашей фирмы. И ещё – я сильно сомневаюсь, что вы у нас останетесь после испытательного срока.

Владимир закрыл за собой стеклянную дверь, спросил у секретарши с кем он разговаривал. Та ответила: "Моше - зам. генерального по кадрам". Коган вышел на улицу, торопливо выташил мобильник из кармана:

-Выручай, дружище. Бери отгул.... Я оплачу.

------------------------------------------- ---------------------------

Первая рюмка, вернее, стаканчик, маленький с прямоугольными гранями, "пошёл"хорошо, отозвавшись теплом и лёгким головокружением. Владимир крякнул и потянулся за кусочком маринованной селёдкой в пластмассовай банке. Капля масла, соскальзнувшая с вилки, растеклась жирным пятном по полотенцу постеленному на ящик. Степан салфеткой аккуратно промочил пятно, одновременно отправив в рот солёный огурчик из консервной банки.

-Да, Стёпа, если б не ты, я б и не знал, что делать. Ловко ты это придумал: "На ловца и зверь бежит".

-Так опыт же, "сын ошибок трудных". Твоё начальство- олухи, в заборе дырка, а они и не чешутся. Понятно Рони ночью или на выходные, как сегодня, своё \"чёрное дело\" и захочет осуществить.

-Тут мы его и сцапнем.

-Да, тут мы его и сцапнем.

Владимир взял с тарелки кусочек буженины, заел его ломтем ржаного хлеба, зачавкал , расслабил пояс на брюках, и взмахнув руками, разлёгся на большом синем одеяле, в центре которого стоял картонный ящик с тарелками на нём.

С левой стороны от него возвышался высокий бетонный забор с рядами колючей проволоки на нём, по которым прогуливалась сойка длинным ярко-синим хохолком, кричавшая своё "чжэу-чжэу", с правой – густые заросли колючего полукустарника.

Владимир привстал.

-Ну что ещё по одной,- Степан протянул ему стакан.

-Ладно, за то, чтоб у тебя с Люсей всё утряслось.

-Да это б не помешало. Представь, месяц назад сидим, смотрим телевизор. Показывают рекламу твоей фирмы. "Элькан тахзука бам". Ну там покупайте акции и всё прочее. Моя увидела рекламу – мужика одного в белой рубашке, значит, и спрашивает: " Ну, что,Стёпа, когда по- человечески жить-то будем?". Я ей говорю: "Займёт ешё какое-то время". Она как схватит вазу со стола, как грохнет ею об пол. "Так какого ж чёрта я с тобой время теряю". Перестала дома ночевать. А что я ей сделаю?... Дети большие. Это там я ей мог и по шеям дать, а тут соплю в две дырочки и всё.

- А Марина моя, уже после того как помирились, увидела ведущую в какой-то передаче в серебристом коротком платье и говорит мне: "Ты это платье видишь?". Я говорю: "Вижу". Она как взвизгнет, как абажур в телевизор шыврнёт. Страшное дело.

-А может их сглазили.

-Ты думаешь?

-А что ещё? До приезда в Израиль совсем другой Люся была. Я вот читал, если взять мочу верблюда, у бедуинов, например, и в полнолуние при свете луны на открытом месте сдел...

- Тшь. Идёт кто-то,- Коган прижал палец ко рту.

На расстоянии метров сто в сторону лаза в заборе, оглядываясь по сторонам, шёл человек с рюкзаком за спиной.

-По коням. По-моему, это наш клиент,-вскочил на ноги Владимир. Степан упрятал коробочки с закусками в большой целофановый пакет, завинтил недопитую бутылку водки, аккуратно сложил одеяло и полотенце, упаковал всё в спортивную сумку и побежал вслед за Коганом. Они нырнули в дырку в заборе, поползли по узкому лазу между двух бетонных полусфер и вылезли на широкую площадку в глубине фабричного двора. Незнакомец стоял на коленях в закутке возле склада ГСМ и выкладывал из рюкзака на землю тряпки и бутылки с мутной жидкостью. Увидев \"детективов\" он вздрогнул, вскочил на ноги. Одна из бутылок, звеня и оставляя за удушливый скипидарно-бензиновый запах, покатилась по асфальту. Степан посмотрел сначала на Владимира, потом на незнакомца. Один тяжело дышал, другой был бледный как лист бумаги. Молча они стояли друг против друга .

-Вы что знакомы?

Коган угрожающе сжал кулаки :

- Да это ж Шустерман. Помнишь, Я тебя просил позвонить ему по поводу пожаров.

Шустерман сложил руки на груди:

-Чё надо? Чё прибежали? Идите куда шли.

-Ты дурачка-то не включай. Что ты тут делаешь?

- Стибрил у хозяина бутылки с лаком, хотел спрятать. А вам-то что?

- У хозяина? Ла..а..дно,- протянул Коган.

-Чего уж там,- потянул его за рукав Степан.- Пошли. Обознались мы.

Друзья пошли к выходу. Вдруг Коган остановился:

-А зачем ему промасленные тряпки? И зачем он прячет их так далеко от места работы?

Увидев их вновь, Шустерман бросился бежать, но зацепился рюкзаком за торчащую из стены арматурину и упал.

-Я не поджигал, я не поджигал. Я за границей был. Ты знаешь, Володя.

-Давай Шустрик. Выкладывай всё начистоту,- сзватил его за шиворот Коган и тряхнул так , что спереди с горла от рубашки отскочила пуговка.

-Уволили меня, а жена пилит: "Коган-то по профессии работает, в ты лузер". Ну, думал, если сейчас подожгу, может тебя тоже уволят.

-Ах, ты гнида,- Владимир размахнулся и ударил Шустермана ногой в живот.

-Дай я ему тоже поддам, - сказал Степан.- У нас как говорили? Что нет ничего хуже "крысятничества", у своего же товарища украсть. А это просто "крысятничество" в квадрате.

Он вытащил из кармана платок, тщательно вытер ладони. Двумя пальцами приподнял подбородок Шустермана и ударил кулаком в лицо. Шустерман вскрикнул и закрыл лицо руками. По его рубашке расплылось бордовое пятно.

К машине Коган и Степан шли быстрым шагом, размахивая руками и перебивая друг друга двусложными, только им понятными фразами:

-У-у-у суча...

-А прошлый раз?

-Ездил заграни...

- Ещё не работа...

-Проблема-с.

У Когана зазвонил мобильник:

- Слушаю, Мариночка...Да ты что?...Ну просто чёрная полоса какая-то.

------------------------------------------- -------------------------------

За столиком в кафе сидели четверо: щупленький папа в футболке с Бобом Марли, мама с короткой причёской и неправильным прикусом зубов, двое детей – мальчик тринадцати лет и десятилетняя девочка в розовых солнцезащитных очках . Была пятница, и потому в кафе было многолюдно. Работал "шведский стол". На установленных вдоль стен столах было тесно от тарелок с красными, жёлтыми и зелёными пятнами салатов, от стоящих на возвышении подносов с ватрушками, кексами и бурекасами, от изглоданного посетитителями остова розового лосося-соломона, от сыров, от кувшинчиков с соками, от корзин с фруктами, от резеточек с джемами. Заплатившая за "всё включено" шестьдесят шекелей с носа, публика набирала огромные тарелки, беспрерывно курсируя между столиками, благо количество подходов было не ограниченно.

-Если всё выгорит, как я думаю с "Элькан тахзука", этими глупцами, которые думают, что купили меня за три копейки, то сможем купить там дом. Место хорошее, большой участок земли, право на достройку ещё двух комнат,- отец семейства наклонился к сыну, вытер ему салфеткой губы.- Кушай аккуратно, пожалуйста..

- Рони, но это же так близко от арабов. Мой папа сказал каких-то два- три километра,- мать семейства, поднесла чашку кофе к губам, погладила дочку по голове.- Мы там боимся жить. Да, дочурка? Да хорошая моя?

-И когда уже мы отделимся окончательно от этих арабов? Чтоб и не видеть их и не слышать об них.Они там, а мы здесь, мы здесь, а они там.... Но с другой стороны, я узнавал есть охрана, и что самое главное живут всё приличные люди. Никаких русских или эфиопов,- Рони встал из-за стола.-Пойду ещё пирожных возьму. Кто хочет?...Вот и отлично.

Он пробрался через толпу к подносу с коржиками и стал накладывать их в тарелку, когда кто-то тронул его за плечо и с характерным русским акцентом сказал:

-Нам нужно поговорить.

Рони оглянулся. Перед ним, смущённо переминаясь с ноги на ногу, стоял Коган.

-Фладимир, я позову полицию. Оставь меня в покое.

-Прости меня.... Сына социальные работники забирают. Ты же известный журналист помоги, пожалуйста,- молитвенно сложив ладони перед собой, преградил ему дорогу к семье Коган. Рони молча обошёл его и сел за свой столик. Коган подсел к ним:

-Рони, напишешь письмо. Тебя они боятся. Оставят сына в семье. Ты же пресса. Они реагируют совсем по-другому.

-Папа, помоги мальчику,- девочка сняла очки и стала бить ими по столу.

-Действительно, Рони. Что тебе стоит? Пусть ещё раз всё взвесят,- сказала жена.

-Папа, ты же говорил, что журналисты- это четвёртая власть,- сын вскочил со стула и обнял отца.

-Хорошо, хорошо,- выставил вперёд ладони Рони.- Помогу ... А вот ещё что,- он повернул голову: Валадимир, ты я слышал спринклеры в кабинете управляющего менять будешь. Ничего, если я поприсутствую?

-Пожалуйста, пожалуйста,- закивал головой улыбающийся Коган.

Большие швейцарские часы на волосатой руке показывали уже половину шестого. Г-н Леви хмыкнул, зачем-то пощёлкал по цифеблату, почесал лысину, поправил узел на галстуке. На сцене, украшенной красными баннерами "30 лет Элькан тахзука бам", несколько человек в синих комбинезонах, распутывая провода, устанавливали колонки и стойки для микрофонов. В многоярусном зале шумно усаживались в кресла работники "Элькан тахзука" с жёнами и мужьями. Одетый в белую рубашку и красный галстук Моше проворно спустился по идущим вниз покрытым бордовым ковром ступенькам, подошёл вплотную к сидящему на первом ряду Леви и склонившись над ним зашептал:

- Страховая компания... пожар... выплаты.

-Что я тебе говорил?- Леви коротко хохотнул, потёр ладони.- Ну а с новеньким как? Русским? Не подведёт? Нам лишние хлопоты не к чему.

-Побил Рони. Говорит заподозрил в нём террориста. Потом водитель погрузчика, старый наш работник, жаловался на его грубость.

-Ну так увольняй его.

Моше поднялся в фойе, подошёл к жене, крупной даме в розовой кофточке с рюшечками, сказал ей, что их места – в первом ряду и затем подошёл к одному из многочисленных столиков с напитками и лёгкими закусками.

Кто-то тронул его за руку. Он обернулся. Перед ним стояла Марина.

-Слушай меня, израильский ублюдок,- сказала она.- Владимир сказал: ты хочешь уволить его после испытельного срока.

Моше посмотрел на неё снизу вверх.

-А ты кто такая, чтоб я тебе давал отчёт?...Он не справляется со своими обязанностями.

-Я сейчас пойду к твоей жене и расскажу ей о твоих похождениях, и о том как ты говорил, что она и ты давно чужие люди. И обо мне, и о Людке всё расскажу.

Моше побледнел.

-Хорошо. Я улажу вопрос с твоим мужем. Не волнуйся.

Когда через сорок минут Леви под грохот аплодисментов спустился с трибуны и грузно уселся в кресло, сидящий рядом с ним Моше наклонился в его сторону:

-Отлично держались, г-н Леви.

-Правда? Как галстук? Не перекривился?

-Всё было замечательно.

-Отлично. Кстати, и тебе спасибо за речь. Хорошую написал, и про охрану окружающей среды, и про темпы роста и капитализации.

-Я по поводу этого русского. Может не увольнять его? Тяжёлое положение в семье. Жена в плохом состоянии. Душевнобольная. Страдает галлюцинациями.

-Ты это брось. Мы не благотворительная организация. Плохо работает - уволить.

На лбу у Моше выступили капельки пота, он быстро-быстро заморгал глазами:

-Я собственно потому это говорю, что будет подозрительно - сначала одного ахрай эш бэ атарим уволили, потом другого.

Леви помолчал, потом сказал:

-Хорошо. Поступай как знаешь.

Моше кивнул головой:

По окончанию собрания он попросил свою жену подождать его на выходе, а сам подбежал к чете Коганов:

-Поздравляю, Фладимир. По итогам твоей деятельности принято решение: ты остаёшься у нас работать на постоянной основе.

Марина удовлетворённо хмыкнула. Моше повернулся к ней:

-Вы можете гордиться своим мужем. Инициативный и трудоспособный работник. Мы его очень ценим.

Алик вывалил из карманов на стол горсть монет и две зеленоватые купюры. Монеты он сначала сложил одна на другую двумя столбиками - жёлтым и белым, агорот и шекели соответственно, а затем переложил в копилку в виде слоника с поднятым хоботом. Купюры вложил в корешок большой детской энциклопедии. Затем открыл маленький блокнотик со страницами расположенными в алфавитном порядке и стал ставить крестики напротив тех одноклассников, кто уже зарплатил ему и чёрточки напротив тех, кто был ему должен. Одну девушку он убедил обнажиться перед веб-камерой, и теперь угрожал выставить её фотографии на всеобщее обозрение, фотографию второй в развратной позе выманил у её парня. Ешё одного сверстника застукал на воровстве чужого мобильника. Троим занял денег под большие проценты. Позвонил отец, спросил, идёт ли он на кружок дзюдо. Алик сказал:

-Да. Да. Конечно, папа.

и тут же послал эсэмэску другу сказать, что снова болеет и не пойдёт на тренировку. Владимир нашёл объявление про секцию в их районе месяц назад, сказал Марине, что это сделает из их сына настоящего мужчину и в тот же день заплатил за полгода вперёд. Для Алика же каждый поход в маленькое галдящее полуподвальное помещение, полное кичащихся силой потных людей в мешковатых кимоно был трагедией. Сейчас Алик взял присланную ему по личке фотографию друга, проводящего подсечку на матах, через фотошоп вставил свою голову, распечатал, потёр руки:

-Вот это комбинация. Комбина что надо.

положил на журнальный столик в зале.

Владимир же после звонка сыну спустился на стоянку.

-Панорамный план, потом окно генерального, потом склады - указывал Рони оператору объекты для съёмки. Ещё один ассистент с микрофоном на длинной раздвижной штанге стоял справа от него.

-Рони дорогой, дай я тебя обниму,- Владимир широко расставил руки.- Позвонили из социалки после твоего запроса. Нет - интернату, да – продлёнке. А до этого сколько мы просили об этом, и ничего...Дружище.

- Ну хватит, хватит, - Рони высвободился из объятий Когана.- Я рад, что помог тебе, но сейчас мне надо работать.

Владимир схватил его за рукав рубашки:

-Рони, я хочу, чтобы наши мальчики стали друзьями. Они ведь одного возраста.

-Хорошо, хорошо.

-Нет, правда.

- Хорошо, хорошо.

-Ну, скоро, Рони, твой сын по русски заговорит, с новым другом,- сказал, улыбаясь, оператор, когда Владимир ушёл.

-Только этого не хватало.

-Зря. Говорят, они все музыканты и учёные.

-Куда там? В моём районе я их вижу, этих учёных. Сидят подростки водку пьют.

Вечером Владимир из спальги, где у них стоял телефон, позвонил за границу:

-Серёга, как дела?

-А Вовчик как? А Димка?

-___________________

-Что ты говоришь?

Кто нас обижает?

-_____________________

-Да нас тут миллион, мы тут решаем что и как.

_____________________-

- Кстати, получил постоянство. Сказали: инициативный и трудоспособный работник....

Марина вытянула руку с пультом и переключила телевизор на другой канал. На экране появился Рони в голубой рубашке с растёгнутым воротником.

-Материалы журналистского расследования служат неопровержимым свидетельством причастности руководства "Элькан тахзука" к серии странных пожаров на складах фирмы. Конечно, распечатки записей гендиректора сделанные мной не могут с юридической точки зрения служить достаточным обоснованием его вины, но они позволяют сделать выводы о .....

-Алик, Алик. Что он сказал? Что-то я ничего не поняла. Что "Элькан тахзука"?

-Я занят, мама.

-Всегда ты занят, когда тебя просишь.

Ещё одно нажатие на пульт и изо рта стареющей с квадратным подбородком высокой блондинки полилось: " ....мучитель наш вы не одна какой пассаж. Но вы вдвоём вы не со мною. На этой выставке картин сюжет отсутствует один. Где мы вдвоём, где вы со мной ... "

-Ну, ладно. Привет передавай Вовчику. Димке. Пока,- Владимир положил трубку. Посидел молча, авшел в зал, повернулся к жене:

.- Марина, а Марина, какие времена были. Да? Какая дружба народов, какие отношения между людьми. Приятно вспомнить.

Часть четвёртая.

За гаражами пасмурным сентябрьским воскресеньем собрались четверо ребят. Все они были из пятиэтажки для железнодорожников, и учились в одной школе. Чернявенький с острым носиком Вовчик, низкорослый одетый в вытянувшееся на коленях спортивные штаны и грязную футболку Димка, рыжий с ключом от квартиры на шее Серёга и толстый Васёк. Серый, Васёк и Димка учились в одном классе, Вовчик был на год младше. Серый и Васёк постоянно враждовали, оспаривая первенство друг у друга, Вовчик занимал нейтральную позицию, а тщедушному Димке постоянно доставалось на «орехи» от всех. Вчера после стрельбы по банкам (Вовчик выиграл десять простых крышек из-под пива и ещё одну синенькую от "Золотого колодца") было задумано печь картошку, и потому сегодня каждый принёс из дома по краюхе хлеба, соль и по пять картофелин.Закрываясь локтем от искр и жара, Димка ворошил арматуриной сухие веточки, лежащие в самом низу дымящегося костра, разведённого им минут двадцать назад. Серый и Васёк, стоя посреди круга, проведённого палкой по замусоренной земле, доигрывали в «ножички». Вовчик сидел на сломанном ящике, украденном со склада овощного магазина, и монотонно втыкал маленький кухонный нож в одну из его досок.

-Харэ, играть, - стоявший на одной ноге на оставшемся ему узком клочке земли Серый опустил ногу.- Надоело. Час уже играем.

-Чур, я не проиграл тогда,- поднял голову Вовчик, выбыший из игры минуту назад.

-Ха, Серый. Испугался проиграть, так и скажи, - Васёк стал раздражённо стирать ногой круг.

- Я тоже тогда не проиграл,- подал голос Димка.

- Кыш, кыш, жиды, - Серёга подсел к Вовчику и стал кидать камни в стайку воробьёв, склевывающих с неровного грязного асфальта какую-то дрянь.-А что?... Это ж они у голубей наших зерно воруют ,- пояснил он, поймав удивлённый взгляд Вовчика.- \"Жид как воробей, - где бы ни сел, там и наестся\", так бабушка моя говорит. Кстати, вы знаете, что пацаны из Химгородка хотят наших голубей стырить?