Сватья.

 

- Привет, дорогая! – говорит мне сватья по телефону ровным, приятным, тёплым голосом. И я тоже успокаиваюсь и радуюсь тому, что я – дорогая.

У меня есть плохая с точки зрения моего мужа и моих детей привычка: я собираю пальцем со стола крошки хлеба и любой пищи, могу поднять кусок с пола и съесть. Наверное, это плохо выглядит со стороны и кажется, что мною движет жадность. Но это не так.

Холодная и самая голодная зима тысяча девятьсот сорок первого года для жителей Ленинграда наступила неожиданно, потому что никто не ждал войны и уж никто не думал, что всего за несколько месяцев немецкие войска будут стоять под Москвой и Ленинградом. Никто не знал таких слов, как блокада, ночная бомбёжка. Никто не знал, что такое жуткий холод и отупение от страха и голода.

В холодной пустой квартире в большом каменном доме целыми днями и ночами сидели две маленькие девочки. Они ещё не учились в школе. Они только собирались, мечтали заплести косички, надеть нарядные школьные платьица.

Одна была на год старше и в школу должна была пойти раньше, а другая завидовала ей и старалась набраться терпения и дождаться своей очереди.

Начавшаяся война спутала их планы. Осенью начались частые бомбёжки, и они научились спать очень чутко, чтобы не проспать сигнал тревоги и быстро спуститься в подвал дома – бомбоубежище. Спать ложились в пальто и обуви, потому что времени одеться не оставалось.

Девочки быстро повзрослели и были очень самостоятельными, потому что родители были на заводе день и ночь. Девочки вместе ходили за водой, вместе искали дрова для небольшой буржуйки, установленной в маленькой комнатке, чтобы не топить всю квартирку.

Они научились очень бережно относиться друг к другу, потому что поняли, что жизнь каждой зависит от жизни другой. Они любили и заботились друг о друге. Каждая научилась думать не о себе, а о сестре. В страшном хаосе этой ужасной войны, в голоде и холоде, в таком большом и страшном мире, в опустевшем доме были только эти две девочки, державшиеся друг за друга.

Раз в неделю приходили с работы их родные и приносили девочкам небольшой кусок хлеба – еду на целую неделю, и девочки оставались снова одни. Сначала они при каждой бомбёжке бегали в бомбоубежище, но потом от долгого голода ослабли и научились по звуку разрыва бомб понимать, где бомбят и долетят ли до их дома бомбы. Поэтому спускались вниз только в крайнем случае.

Сил оставалось совсем мало. Они лежали на кровати, прижавшись друг к другу, и мечтали о той прекрасной жизни, когда закончится война, утешая и поддерживая друг друга.

Вот тогда-то и появилась эта привычка у девочек. Маленький кусочек принесённого им хлеба они резали ниткой на порции точно на неделю. Ниткой, потому что нож крошил хлеб, а от нитки было меньше крошек. Они бережно резали хлеб и дружно делили, кто в этот раз будет собирать хлебные крошки со стола пальцем, чтобы не пропало ни единой драгоценной крошки.

Вот тогда в блокадном Ленинграде родилась у девочек святая клятва: «Клянёмся также бережно относиться к хлебу всегда, как бы мы ни жили, где бы мы ни жили! И всех, кто прошёл этот опыт, мы будет узнавать по этому жесту, который позволяет понять, как человек относится к самым важным жизненным ценностям.»

- А, если мы умрём, мы потеряем друг друга?- спросила маленькая девочка.

- Мы всегда сможем узнать друг друга в следующей жизни по этому жесту,- сказала старшая девочка, собирая пальчиком крошки со стола.

Мы со сватьей сидели за столом пили чай, она собирала пальцем хлебные крошки.

- Ну, привет дорогая! Так ты тоже из блокадного Ленинграда? – спросила я.

- Да, наверное,- сразу же согласилась моя сватья чисто интуитивно, она ведь не знала этой истории.

Так может быть, это были мы…

Ты это помнишь, Дорогая?