Сибирское лето выдалось нынче нежарким. Двадцать градусов тепла и постоянные облака, скрывающие солнце, производили на сибиряков впечатление, что это рай. Ни тепла, ни холода, ни солнца, ни тьмы. Казалось, что это светят сам бог и счастливые лица жителей, посмеивающиеся над измученными жарой европейцами. Вечер. Мне надо ехать по делам на другой конец города. Заскакиваю на остановке в подъехавший маршрутный «Пазик» и разваливаюсь на заднем сиденье. У меня сегодня просто прекрасное настроение и я не устал на работе. Мимолетно бросив взгляд налево, замечаю: сбоку от меня сидит женщина неопределенного возраста, от сорока до пятидесяти. Но я не обращаю на нее никакого внимания. В проходе стоят две молодые девчонки, которые сразу притягивают мой взор. Обе в коротких белых туниках, из-под которых торчат стройные загорелые под лампами солярия ноги, в белых босоножках на высоких каблуках. Девушки при макияже и выглядят довольно нарядно. Похоже, собрались в одну из местных кафешек. Девчонки стоят спиной ко мне, весело разговаривают между собой, изредка чуть поворачиваются, и я, в этот момент, стараюсь рассмотреть их красивые лица. - Ну что ты пялишься на прелести юных дев? – неожиданно на весь автобус раздаётся окрик от сидящей рядом женщины. Я растерянно повернулся в её сторону и мысленно тут же окрестил «тёткой», несмотря на то, что мы с ней примерно одного возраста. - Сидишь… слюни пускаешь…! Как сексуальный маньяк… – злобно выговаривает мне «тётка». - Какие слюни?! Женщина! Что вы говорите?! – начинаю возмущаться её беспардонным поведением. Немногочисленные вечерние пассажиры оглядываются в нашу сторону. Да и эти две красавицы начинают с интересом рассматривать «сексуального маньяка» – то бишь меня. - Да что я не вижу что ли?! – продолжает тетка. – Глазами так и хаваешь их! Всё вам, козлам, молоденьких подавай! Пассажиры начинают улыбаться. Я молчу и не собираюсь вступать в перебранку с этой неадекватной женщиной, которая вполголоса бубнит в мою сторону уже что-то матерное. Честно говоря, мне тоже хочется ей сказать что-нибудь очень обидное. А я даже и не знаю, как реагировать: «тётка» вроде не пьяная, но в глазах столько ненависти ко мне, что, опасаясь как бы она не вцепилась мне в лицо, отсаживаюсь на несколько сантиметров подальше к окну. Я бы мог встать и пройти на передние места, но тогда бы не было видно лиц этих двух девчонок, которые словно сошли с обложки глянцевого журнала. Яркая косметика делает их еще более привлекательными, и мне, любуясь ими, абсолютно наплевать на недовольную соседку. «Красота требует жертв» - вспоминаю я, но быть жертвой на этот раз почему-то приходится мне. Боковым зрением вижу как «тётка» , по-прежнему не отрываясь, смотрит на меня. Наконец, «юные девы» сходят на своей остановке. Проходя мимо моего окна, они смотрят на меня и улыбаются, я подмигиваю им, они смеются и машут мне рукой. Я отвечаю им тем же. - Нет! Вы посмотрите, какой он! – опять взрывается эта ненормальная. Вскоре мы подъехали к конечной остановке. Расплатившись с водителем, я соскакиваю на землю и прикуриваю сигарету. - Угости даму сигаретой! – произносит вышедшая вслед за мной хамоватая попутчица. - Сначала материшь меня, а потом сигареты просишь? – пытаюсь я пристыдить «даму». - Что жалко, что ли? Я протягиваю ей сигарету, щёлкаю зажигалкой; свет пламени освещает её лицо. Замечаю заплаканные глаза на безбровом невыразительном лице. - Извини, но у меня Сашка… четыре дня… как сорвался… - грустно говорит она дрожащим голосом и начинает рыдать. В моем воображении возникает картинка – мужская фигура летит бог знает с какого этажа и шлёпается об асфальт. Немного становится жаль её. - Сочувствую… - произношу я, затем разворачиваюсь и ухожу по тропинке – разговаривать с ней мне совершенно не хочется. Дорожка от конечной одна, и женщина быстро догоняет меня. - Мужчина, а ты Сашку Головина знаешь? Его, моего Шурика все тут знают… - всхлипывает она. - Нет, я не здешний. - Четыре дня как сорвался с места и ушел к молодухе, а я всё эту сучку достать не никак могу… Я прыснул, мне стало смешно и весело. - Что тут смешного? – «тётка» сердится и перестает всхлипывать. – Ты если встретишь его, то передай… - Я повторяю вам - я не знаю вашего Сашки! – перебиваю я её. - Нет, я имею в виду - если там случайно… - упрямится она. – Обязательно передай, ну нельзя так с женщинами поступать, как он со мной поступил. Если она – молодуха эта – завхозом работает и списанные простыни дарит ему, это не повод для того, чтобы с ней спать. Объясни Шурику – я ведь тоже женщина и тоже хочу… - Хорошо, - я пообещал ей передать эти слова неизвестному Шурику. Похоже, она искренне считает, что весь мир крутится вокруг её неверного то ли мужа, то ли еще кого-то… - Вот мой подъезд, - она останавливается возле первого дома во дворе. - Счастливо… - говорю я ей. Она хватает меня за руку и останавливает. - Подожди, может, ко мне зайдем, посидим? Шурик если и придет, то не раньше чем через неделю. Я, честно говоря, женщина добрая, просто расстроилась сегодня. - Как тебя зовут? – спрашиваю я. - Ирина. - Ирина, я к тебе не пойду, - отказываюсь я от предложения странной женщины, которая то материт, то в гости приглашает, и иду дальше. На углу дома стоят три девушки. Увидев меня, они оборачиваются: - Мужчина! Зажигалки не найдется? Пока прикуривают, одна из этих подружек с таким симпатичным и курносым носиком, смотрит на меня и несильно шлепает по моему лбу: - У вас комар кровь пьет… Я поворачиваю голову назад. Ирина стоит и грустно смотрит на нас. Во взгляде давно нет той злости, что была в автобусе. Улицы освещены желтыми фонарями, я иду по пустому тротуару, отмахиваюсь веточкой от надоедливой мошки – единственное зло, которое портит эту райскую погоду, и мечтаю, наверно о том же, что и эта странная Ирина. Да и, наверное, не только мы с ней… и произношу вслух: «Эх, годков бы тридцать сбросить…». |