Юрий Шпилькин

Иван Кожедуб в Чимкенте

Приближалось 30-летие победы в Великой Отечественной войне. Кто-то из старожилов вспомнил, что в Чимкенте во время войны размещалась воинская часть, в которой в должности инструктора проходил службу прославленный летчик, трижды Герой Советского Союза Иван Никитович Кожедуб.

Идея воздвигнуть памятник самолету, на котором летал прославленный летчик, властям пришлась по душе. Надо было найти истребитель Ла-5 на котором летал в первые годы войны Кожедуб. Самолет найти не удалось, но в местной воинской части предложили списанный истребитель нового поколения и было решено установить на постамент его. К сожалению, мы как-то безалаберно относимся к своей истории,летописей никто сейчас не ведет. Мы хорошо знаем о событиях, которые произошли сотни лет тому назад, но с трудом вспоминаем, что было в нашем городе, селе или деревни несколько десятков лет назад.

Надо было решить, где установить памятник. Архитекторы разработали несколько вариантов и остановились на кургане в центре города, в недрах которого по предположению археологов цитадель XIV века, а в годы войны здесь размещалась воинская часть, в которой возможно и служил Иван Кожедуб.

Было решено пригласить на открытие монумента самого Кожедуба. Иван Никитович прилетел накануне открытия. Но вот остаться на торжества не мог. Ему надо было куда-то срочно улетать по делам Советского фонда мира.

Рано утром меня пригласил Председатель облкомитета Агапов и таинственно сообщил:

- Кожедуб приехал, но остаться не может. Надо ему подготовить речь и записать на магнитофон, а завтра прокрутим. Машина сейчас за тобой подойдет. Пока я лихорадочно соображал, что знаю о прославленном летчике кгбшники уже подъехали. Я только успел схватить свой «Репортер». Привезли в малую гостиницу обкома партии. Среди цветущих фруктовых деревьев виднелось небольшое здание. Во дворе на скамейке сидел Кожедуб, я представился. Кожедуб доброжелательно улыбнулся: - Давай, работать в темпе. У нас не более часа. Меня хотят отвезти на свинцовый завод, а потом в Манкент. И вдруг неожиданно спросил: Ты, знаешь, что такое коже? – Да, это такой напиток «Наурыз коже», в котором обязательно должно быть не менее 7 видов круп. – Правильно, подтвердил Иван Никитович, -7 круп да еще дуб вот и будет Кожедуб. Давай так,- беря инициативу в свои руки, предложил он, - я тебе расскажу, а ты потом сам выберешь, что нужно.

- Я родился в многодетной крестьянской семье на Украине. Если бы не советская власть, то я бы вряд ли стал летчиком. Скорее дьячком, уж больно отец был богомольный. Окончил Чугуевскую военную авиационную школу лётчиков под Черниговым и там же остался инструктором. Когда фашисты стали подходить к Чернигову, авиашкола была эвакуирована сюда в Казахстан.

В своей книге «Верность Отчизне» И.Н.Кожедуб вспоминает как пребыли они в Южный Казахстан: «Из Чугуева мы улетели холодным, осенним днем. Здесь же было жарко, душно, пыльно. Давно не выпадали дожди… За несколько дней до Октябрьских праздников прибыли в зеленый живописный город Чимкент — конечный пункт долгого пути. Здесь на аэродроме нам предстоит собрать самолеты, а потом на них перелететь в Манкент, где будет базироваться наша эскадрилья…Наконец самолеты собраны, облетаны. Курсанты эшелонами отправлены в Манкент. Вылетели туда и мы, инструкторы.

Условия, в которых мы работали, были нелегкие. Летали над полями до самых гор. Вокруг аэродрома расстилались хлопковые плантации, журчала вода в арыках, зеленели сады. Но нас очень разочаровал сам аэродром: гравий с землей, а сверху — слой пыли. После взлета пыль на аэродроме поднималась столбом и долго не оседала.

— Да, тут много не налетаешь... — с досадой сказал я после первого полета. — Придется вставать еще раньше. Отдыхать некогда!

Моторы сильно нагревались от зноя. Пыль проникала всюду и вызывала преждевременный износ узлов, деталей. Приходилось с особенной тщательностью осматривать и готовить к полетам материальную часть.

Мы, инструкторы, облетали самолеты, освоили аэродром и приступили к обучению курсантов. Занимались помногу: надо было наверстать упущенное — курсант быстро теряет навыки, не закрепленные длительной практикой.

Днем занимались наземной подготовкой, теорией, разбором полетов. Работали по-прежнему без передышки, но никто не жаловался на усталость. Курсантов обучали летать на «И-16».

«Уже целый год наша авиашкола здесь, в глубоком тылу. Незаметно прошло время в каждодневной упорной работе. По-прежнему мы целыми днями на аэродроме, а вечерами в Ленинской комнате. Сообщения тревожные: наши войска ведут тяжелые бои под Сталинградом, стоят насмерть.

В очередной раз я пришел к комэску с рапортом — просил отправить меня в действующую армию, — но рапорта он не принял. Сказал резко: — Летчиков учить получше надо! Сердце у меня упало: да, не видать мне фронта... Не слушая объяснений, комэск сухо добавил:

— Больше рапортов не пишите, пока группу курсантов не выпустите. В день 24-й годовщины Советской Армии политрук зачитал приказ по училищу. Нам, инструкторам, было присвоено звание старшего сержанта. И даже не верилось, что после всех моих неудач оно присвоено и мне». Был случай, когда отрабатывался выход из штопора случилось ЧП:

- Делаю срыв в штопор. Сопровождаю свои действия объяснениями. Начинаю выводить самолет. И когда он начал задирать нос, даю газ. А мотор не работает. Самолет самопроизвольно сорвался в штопор и стал вращаться в другую сторону.

Земля быстро приближается. Не могу понять, что произошло с мотором. Делаю последнюю попытку вывести самолет из сложного положения. Удается его выровнять. Мотор по-прежнему не работает. Вынужденная посадка неизбежна.

Местность под нами гористая. Только в стороне виднеется небольшая площадка — хлопковая плантация. Направляюсь к ней. Снижаюсь. Потянул ручку на себя — самолет коснулся земли и вдруг запрыгал: я садился поперек борозд — как пришлось. Вот-вот перевернется на спину. Впереди, метрах в пятнадцати, — обрыв. Самолет останавливается вовремя!

Наконец, в ноябре 1942 года Кожедуб был откомандирован в 240-й истребительный авиационный полк 302-й истребительной авиационной дивизии, формирующийся в Иваново. А летом 1942 года были закончены заводские испытания нового истребителя Ла-5 и бригада Наркомата авиационной промышленности во главе с начальником сборочного цеха, где строился Ла-5, вылетела на Сталинградский фронт для проведения фронтовых испытаний. Они оказались весьма успешными.

В марте 1943 года в составе дивизии Кожедуб вылетел на Воронежский фронт, где он впервые сел за штурвал Ла-5. Мало кто знает, что фюзеляж этого истребителя для облегчения веса был полность деревянным, на клею. Определили его в эскадрилью комэска Гавриша. После небольшого перерыва эскадрилью собрал комэск. — Семья у нас интернациональная, — сказал он, — белорус Гомолко, татарин Ислам Мубаракшин, грузин Иван Габуния, русские — Козлов, Мочалов, Пантелеев, Пуршев, украинцы — Кожедуб, Пузь и я, а Родина у нас одна.

Первый воздушный бой закончился для Кожедуба неудачей и едва не стал последним — его Ла-5 был повреждён пушечной очередью Мессершмитт-109, бронеспинка спасла его от зажигательного снаряда, а при возвращении самолёт был обстрелян советскими зенитчиками, в него попало 2 зенитных снаряда. Несмотря на то, что Кожедубу удалось посадить самолёт, полному восстановлению он не подлежал, и летчику пришлось летать на «остатках» — имеющихся в эскадрилии свободных самолётах. Вскоре его хотели отправить на пост оповещения, но командир полка заступился за него.

Внимание! В воздухе — Ла-5!» — впервые эти грозные предупреждения фашистским пилотам зазвучали в эфире в период Сталинградской битвы, в которой участвовали Ла-5. На этом самолете Иван Кожедуб открыл счет своим боевым победам. 6 июля 1943 года на Курской дуге во время сорокового боевого вылета, Кожедуб сбил свой первый немецкий самолёт — бомбардировщик Юнкерс Ю-87. Уже на следующий день сбил второй, а 9 июля сбил сразу 2 истребителя Bf-109.

Были среди них и машины, построенные на средства, собранные тружениками тыла, воевала даже целая эскадрилья Ла-5, имевших на фюзеляжах надпись «Валерий Чкалов».

Такой подарок фронту сделали земляки великого летчика. И один из самолетов с бортовым номером 75 получил в феврале 1943 года командир эскадрильи капитан И. Кожедуб — подарок от колхозника В. В. Конева. Об этом факте Иван Никитич писал в своих воспоминаниях: «К самолету, к каждому прибору и винтику, я всегда относился любовно и бережно. А сейчас чувствовал особую ответственность за новую машину: ведь я знал, что и рабочие и конструкторы будут следить за боевой работой машины, сделанной ими по заказу колхозника-патриота. А как он и его односельчане будут ждать от меня писем с рассказами о боях!..».

На этом «лавочкине» отважный летчик довел счет своих побед до 45. Утверждают, что отношение Кожедуба к своей боевой машине приобретало черты религиозные, аниматические. Подходя к машине перед вылетом, он всегда находил для нее несколько ласковых слов, в полете разговаривал, как с товарищем.

Первое звание Героя Советского Союза Кожедубу было присвоено 4 февраля 1944 года за 146 боевых вылетов и 20 сбитых самолётов противника.

За войну он сменил 6 «лавочкиных», и ни один самолет не подвел его. И летчик не потерял ни одной машины, хотя случалось гореть, привозить пробоины, садиться на тяжелые аэродромы.

Второй медали «Золотая Звезда» Кожедуб был удостоен 19 августа 1944 года за 256 боевых вылетов и 48 сбитых самолётов противника.

Один из самых памятных боев Кожедуб провел 19 февраля 1945 г. (иногда указывается дата 24 февраля). В этот день он вылетел на свободную охоту в паре с Дмитрием Титаренко. На траверсе Одера летчики заметили самолет, быстро приближавшийся со стороны Франкфупта-на-Одере. Самолет шел вдоль русла реки на высоте 3500 м со скоростью, гораздо большей, чем могли развить Ла-7. Это был Ме-262. Кожедуб мгновенно принял решение. Летчик Ме-262 понадеялся на скоростные качества своей машины и не контролировал воздушное пространство в задней полусфере и внизу. Кожедуб атаковал снизу на встречно-перескающемся курсе, надеясь поразить реактивный самолет в брюхо. Однако раньше Кожедуба огонь открыл Титаренко. К немалому удивлению Кожедуба преждевременная стрельба ведомого пошла на пользу. Немец развернулся влево, навстречу Кожедубу, последнему оставалось лишь поймать мессершмитт в прицел и нажать на гашетку. Ме-262 превратился в огненный шар. В кабине Ме 262 находился унтер-офицер Курт-Ланге.

Последний бой в Великую Отечественную, в котором он сбил 2 FW-190, Кожедуб провёл в небе над Берлином. За всю войну Кожедуб ни разу не был сбит.

Третью медаль «Золотая Звезда» Кожедуб получил 18 августа 1945 года за высокое воинское мастерство, личное мужество и отвагу, проявленную на фронтах войны. Он был отличным стрелком и предпочитал открывать огонь на дистанции 200—300 метров, крайне редко сближаясь на меньшую дистанцию, и хотя его подбивали, он всегда сажал свой самолёт. Он же считается первым в мире летчиком-истребителем, сумевшим сбить немецкий реактивный истребитель Ме-262.

Вечером 17 апреля 1945 г. Кожедуб и Титаренко выполняли четвертый за день боевой вылет в район Берлина. Сразу же после пересечения севернее Берлина линии фронта охотники обнаружили большую группу FW-190 с подвешенными бомбами. Кожедуб начал набирать высоту для атаки и доложил на командный пункт об установлении контакта с группой из сорока фокке-вульвоф с подвешенными бомбами. Немецкие летчики ясно видели, как пара советских истребителей ушла в облака и не предполагали, что они появятся вновь. Тем не менее, охотники появились. Сзади сверху Кожедуб в первой атаке сбил ведущего замыкающей группу четверки фоккеров. Охотники стремились создать у противника впечатление от наличия в воздухе значительного количества советских истребителей. Кожедуб бросил свой Ла-7 прямо в гущу самолетов противника, доворачивая Лавочкин влево и вправо, ас вел короткими очередями огонь из пушек. Немцы поддались на уловку - фокке-вульфы стали освобождать от бомб, мешающих вести воздушный бой. Однако, пилоты люфтваффе скоро установили наличие в воздухе всего лишь двух Ла-7 и, пользуясь численным преимуществом, взяли гвардейцев в оборот. Одному FW-190 удалось зайти в хвост истребителю Кожедуба, однако Титаренко открыл огонь раньше немецкого летчика - фокке-вульф взорвался в воздухе. К этому время подоспела помощь - группа Ла-7 из 176-го полка, Титаренко и Кожедуб смогли выйти из боя на последних остатках топлива. На обратном пути Кожедуб увидел одиночный FW-190, пытавшийся все-таки сбросить бомбы на советские войска. Ас спикировал и сбил вражеский самолет. Это был последний, 62-й, сбитый немецкий самолет лучшим советским летчиком-истребителем.

В общий счет Кожедуба не включены, по меньшей мере, два самолета - американские истребители Р-51 «Мустанг». В одном из боев в апреле Кожедуб огнем пушек пытался отогнать немецкие истребители от американской «Летающий Крепости». Истребители эскорта ВВС США ошибочно поняли намерения пилота Ла-7 и открыли заградительный огонь с большой дистанции ...

Как рассказывал сам Иван Никитович 17 апреля 1945 года, встретив в воздухе «Летающие крепости» союзников, заградительной очередью отогнал от них пару «мессершмиттов», но через секунду сам был атакован американскими истребителями прикрытия.

«По кому огонь?По мне?! — с негодованием вспоминал Кожедуб. Очередь была длинной, с большой, в километр, дистанции, с яркими, в отличие от наших и немецких, трассирующими снарядами. Из-за большого расстояния было видно, как конец очереди загибается вниз.

-Я перевернулся и, быстро сблизившись, атаковал крайнего американца (по количеству истребителей в эскорте я уже понял, кто это) — в фюзеляже у него что-то взорвалось, он сильно запарил и пошел со снижением в сторону наших войск. Полупетлей выполнив боевой разворот, с перевернутого положения, я атаковал следующего. Мои снаряды легли очень удачно — самолет взорвался в воздухе...

Когда напряжение боя спало, настроение у меня было совсем не победным — я ведь уже успел разглядеть белые звезды на крыльях и фюзеляжах. «Устроят мне... по первое число», — думал я, сажая машину. Но все обошлось. В кабине «Мустанга», приземлившегося на нашей территории, сидел здоровенный негр. На вопрос подоспевших к нему ребят, кто его сбил (вернее, когда этот вопрос сумели перевести), он отвечал: «Фокке-Вульф» с красным носом... Не научились еще тогда союзники смотреть в оба...

Сохранились кадры фотокинопулемета Кожедуба, запечатлевшие последние секунды полета американского "Мустанга", опрометчиво атаковавшего советского аса в берлинском небе 17 апреля 1945 г. Когда проявили пленки ФКП, главные моменты боя оказались зафиксированы на них очень четко. «Пленки смотрело и командование полка, и дивизии, и корпуса. Командир дивизии Савицкий, в оперативное подчинение которому мы тогда входили, после просмотра сказал: «Эти победы — в счет будущей войны». А Павел Федорович Чупиков, наш комполка, вскоре отдал мне эти пленки со словами: «Забери их себе, Иван, и никому не показывай».

Это было одно из нескольких боевых столкновений советской и американской авиации, случавшихся в 1944-1945 годах..."

В Чимкенте недалеко от того места, где установили самолет на постаменте, во время войны были казармы, а точнее, как рассказал Иван Никитович, была комендатура и при ней гауптвахта. Журналист не удержался и спросил: - А Вам не приходилось попадать? Иван Никитович хитро улыбнулся. - Опасно было попадать, могли на фронт не отправить.

Во время открытия монумента, эта запись прозвучала на всю площадь. Собравшиеся, слушали, затаив дыхание, переживая заново военную биографию Ивана Никитовича Кожедуба — лётчика-аса времён Великой Отечественной войны, наиболее результативного лётчика-истребителя в авиации союзников.

Его Победы влились в Великую Победу. Трижды Герой Советского Союза, Маршал авиации стал первым заместителем председателя Советского фонда мира... Более 35 лет прошло с того дня как последний раз побывал прославленный летчик в Чимкенте. Ушел из жизни Иван Никитович, перенесли самолет в другое место, да и самого Чимкента нет. Теперь называется он Шымкент. Быть может, власти Шымкента вспомнять о великом летчике и назовут одну из улиц его именем?