Что хочет автор. Литературные конкурсы

- Итак, - начала я. - Господин Королёв, Вы очень многого не знаете про своего отца и особенно про его отношение ко мне. Всё началось с того, что я потеряла его внука по собственной глупости и беспечности. Затем он расторгнул со мной все контракты. После этого, как я узнала от Саныча, он начал настраивать против меня коллектив Большого и прессу. Спасибо Санычу - он оказался умнее и честнее. И потом, может ты и не замечал, но твой отец всё время пытался нас развести. Он постоянно отрывал тебя от меня, а я никогда не блистала талантом хорошей супруги и поддавалась на эти провокации. Наконец, он дождался "чести" - мы подали на развод. Он снова отсылает тебя подальше - в данном случае в Японию, чтобы самому заняться разводом. Приложив, я думаю, не мало усилий, ему удалось забрать у меня всё - включая даже твои подарки и честно заработанные деньги. Я понимала тогда, что не могу пойти против него, так как на адвоката у меня уже не было денег, а на борьбу - сил. У меня не осталось ничего: ни работы, ни денег, ни близких людей, включая детей, которых он у меня забрал и с которыми запретил даже видеться. Не думаю, что стоит говорить, в каком состоянии я была, когда вышла из больницы и осознала реальность. Хотелось ли мне тогда жить? Нет. И мне даже не надо было прилагать усилий, чтобы расстаться с жизнью - достаточно было просто ничего не делать. И я бы умерла, если бы не ... N. Да, он снова, в какой уже раз, спас мне жизнь. Он помог мне встать на ноги, вселил уверенность в себя, дал денег. Но когда он признался, что снова женится, я решила, что мы не должны быть вместе. И тем не менее, у меня осталось огромное желание жить и "сделаться чем-нибудь", на этот раз без чьей-либо помощи. Это желание подогрела ещё одна, не самая приятная, но видимо, весьма нужная мне тогда встреча. Встреча с первым директором "Анны Марии", с моим первым работодателем, перед которым у меня остался невыплаченный долг. В Питере я рассказала тебе, какое условие он поставил мне, когда назвал свой ресторан в мою честь, но ты ведь мне не поверил. Но я рассказала тебе правду: я пообещала отдаться ему, как только стану «мировой звездой» Я же тогда не верила, что это вообще возможно. Но долг платежом красен. Спустя столько лет он потребовал от меня обещанного. И что мне оставалось? Да, ты правильно меня понял - он получил то, что я была ему должна. И я вздохнула свободно - ведь это был мой последний долг. С этой минуты я принадлежала только себе. И это мне дало силы бороться за новую, лучшую и независимую жизнь. Но тут снова на горизонте появился твой отец, удивлённый, что я ещё не подохла от голода. Он знал, что у меня ещё нет ни работы, ни денег на существование. И он снизошёл ко мне и протянул руку помощи. И знаешь, что он мне предложил? Нет, не работать. Он предложил стать его любовницей, - Саша опустил голову и закрыл лицо руками. - Я думаю, излишне говорить, что если бы там не было его телохранителей, я бы его придушила. Я послала его по всем матерям и запустила в него нож, который к сожалению пролетел мимо. Но он ушёл, прихватив ножик и укоренив желание уничтожить меня. И тут возвращаешься ты и пытаешься восстановить наши отношения. Этим ты привёл отца в крайнее исступление. Видимо тогда он понял, что пока я хожу по одной с тобой земле, покоя не будет ни тебе, ни следовательно ему. Как ты помнишь, я тебе отказала - я не хотела вешать на себя это ярмо снова. Попробовав раз вкус свободы, я была уже не готова с ней расстаться. Но мне нужны были деньги - моей зарплаты не хватало на жизнь, на авансы издателю и тем более на будущего ребёнка, как ты теперь, наверное, знаешь, твоего ребёнка. Почему я тебя тогда обманула, я не знаю, но мне показалось, что ты не захочешь иметь его, по крайней мере тогда и от меня.

- Как ты могла так подумать?! Я всю жизнь мечтал и мечтаю иметь детей только от тебя! - вдруг воскликнул Саша.

- Сейчас я и сама не знаю, почему так подумала. Но факт остаётся фактом. Ты был зол на меня, думал, что я тебе изменила и прошу деньги на содержание чужого ребёнка. Твой отец следил за мной. Он знал, что я с тобой общалась, что ты давал мне деньги, разрешал видеть детей. Ко мне стали приезжать его люди с угрозами. Сначала на словах. Но у меня хватило глупости позвонить твоему отцу и потребовать объяснений. Кратко и довольно грубо он отшил меня и запретил общаться с тобой и уж тем более видеться с детьми и не дай Бог просить денег. Но ты же знаешь, меня трудно запугать, когда мне что-то надо - я всё равно это получу. Я проигнорировала его угрозы. Ребята твоего отца стали частыми гостями у меня, правда на меня не действовали ни пистолет у виска, ни нож у горла - я была уверена, что они блефуют и хотят меня запугать. Но я немного остепенилась - на рожон лезть не стала. Но тут как на зло издатель потребовал крупную сумму на издание моей книги - она бы могла меня спасти в финансовом смысле, на неё я возлагала все свои надежды. Сумма была так огромна, что я не смогла бы её собрать в нужный срок. И тогда я, не без страха, позвонила тебе. Думаю, не имеет смысла напоминать, что ты мне ответил. В итоге мне пришлось отдать издателю всю свою зарплату вместе с авансом и влезть по уши в долги. На следующий же, после нашего с тобой разговора, день, когда я возвращалась, естественно пешком, из Консерватории, в одном из переулков (по чистой случайности возле твоей фирмы, о местонахождении которой я тогда ничего не знала), кто-то подошёл ко мне сзади. Я не успела обернуться - мне в спину вонзили нож. Человек убежал. Но он совершил две ошибки: во-первых, он бросил нож. И это оказался тот самый нож, который я запустила в твоего отца, когда он приезжал ко мне; а во-вторых, он обернулся - и я его узнала.. Он держал у моего горла нож, в один из "устрашающих" визитов, его лицо я на всю жизнь запомнила. Я дошла до ближайшей крупной улицы - мне просто нужна была помощь. Не для себя, для ребёнка.

Саша сидел, закрыв лицо руками. Молчал он долго.

- Если честно, - заговорил он тихо, не поднимая головы. - Я не хочу этому верить. Но время показало мне, что ты говоришь мне правду даже тогда, когда она тебе не выгодна. И моё сознание кричит о твоей правоте, в то время как сердце не хочет этого принимать.

- Я могу только догадываться, каково услышать такое про собственного отца. Но я тебе клянусь, если бы он был жив, я бы никогда ничего тебе не рассказала.

- Спасибо, - он тяжело вздохнул и встал. - Ты не представляешь, как я себя сейчас чувствую. Такое ощущение, что это не он, а я покушался на твою жизнь. Это даже не стыд и не угрызения совести. Я хотел бы, чтоб небо надо мной разверзлось и в меня ударила молния. Я даже не смею поднять на тебя глаза, - признался он, стоя с опущенной головой.

- Саша, перестань, - я подошла к нему и взяла за руки. - Ты тут не при чём! Ты ведь знаешь, я не люблю выслушивать жалобы, нытьё и сцены самобичеваний и извинений. Не бери на себя чужие грехи - думаю, и своих хватает. Лучше скажи, где сейчас люди твоего отца?

- Я их пока на фирме оставил: должен же кто-то за порядком следить. Я не успеваю полноценно работать на двух фирмах. Я пока не решил, что сделаю с фирмой отца: продавать как-то жалко, но и свою я теперь не закрою.

- И что, абсолютно все на фирме остались? - почему-то удивилась я.

- Да. И только Дена - правую руку отца, я забрал к себе на фирму. Он отличный системник.

- Ты покажешь мне его фото?

Саша резко поднял на меня глаза:

- Ты думаешь, это он?

- Я хочу это проверить, - спокойно ответила я.

- Подожди, - он вышел в коридор и взял свой ноутбук. - У меня здесь данные на всех сотрудников двух фирм.

Саша быстро отыскал мне досье Дена и открыл фото.

Едва я увидела его лицо, как мои глаза сузились, зубы сжались и дыхание стало тяжёлым - меня в момент переполнили ненависть и жажда мести. Саша это заметил и всё понял:

- Значит, это он. Как обманчива внешность! Сейчас он второй человек, после Сергея, кто близок ко мне. Естественно, я никогда не мог подумать про него плохо - он верно мне служит.

- Твоему отцу он тоже верно служил. Другой бы на его месте струхнул и не выполнил бы такой приказ. Но лично в моих глазах такая верность не умаляет его вины.

- А знаешь, сейчас я начинаю понимать, почему он так менялся в лице при малейшем упоминании твоего имени. Я это замечал всегда, но не придавал особого значения. Ведь Сергей тоже никогда не реагировал безучастно. Но Ден не был с тобой знаком, вы не общались, у него не должно было возникать никаких эмоций при твоём упоминании. А он всегда проявлял беспокойство, а на твои портреты он вообще не может смотреть.

- И в чём это выражается?

- Раньше он просто уходил от обсуждения и отворачивался от изображений с тобой, но в последнее время, когда стал работать на меня, он начал весьма неадекватно реагировать на любое упоминание твоего имени. Ведь на моей фирме всё указывает на тебя - от названия до оформления стен. А в последние месяцы он вообще начал терять тормоза и слетать с катушек. А я думал, что просто перенапрягаю его работой, - проговорил Саша, явно прокручивая в голове знакомые ему одному факты.

- Только не надо мне рассказывать про чудеса совести! Никогда не поверю, что у человека, который вонзил нож в спину беременной женщины, может быть что-то похожее на совесть!

- Кто знает, что это: совесть или психоз? Но он явно живёт с этим и восторга от этого не получает.

- А мне плевать. Одну скажу тебе однозначно: если я его где-нибудь встречу, будь уверен, я приложу все усилия, чтобы он больше не ходил по этой земле и не дышал этим воздухом, - зло проговорила я.

- Тебе не придётся этого делать - я сам с ним разберусь, причём так, что никто ничего не узнает. Это будут наши внутренние разборки, - твёрдо сказал он.

- Спасибо, но я не приму это бесплатно - ведь это моя проблема, - категорично решила я. - Со своей стороны могу предложить помощь в поиске денег. Мой начальник охраны следит за всеми моими счетами - отличный профи. Я позвоню ему и попрошу приехать - он эти деньги за считанные часы найдёт, ручаюсь.

- Не надо, Анютик. В этом нет необходимости, мы сами справимся.

- Саша, не спорь, - строго сказала я. - В конце концов, это мои деньги! А я не прощаю ни копейки! Раз пропали мои деньги, значит и проблему будут решать мои люди, и они её решат. И больше к обсуждению этого вопроса мы не возвращаемся, - закончила я.

Отойдя к окну, я набрала своего охранника.

#- Уил, завтра ты должен быть в Москве в десять утра по местному времени, - без приветствий выпалила я. - Есть работа.

#- Сколько людей Вам необходимо?

#- Думаю, ты справишься и один. Похоже, нас обокрали.

#- Как? Кто посмел? Организатор Вашего концерта?

#- Да как ты смеешь его обвинять?! - крикнула я. - Кто ты такой?!

#- Простите, я, вероятно, не понял. Но кто же тогда? - он очень сконфузился.

#- Вот ты мне и скажешь. Со счёта фирмы пропали пять миллионов евро, мои пять миллионов. Твоё дело - разузнать кто это сделал и где деньги.

#- Хорошо, я понял. А Вы сейчас в Москве?

#- Да, договариваюсь о мастер-классах, - зачем-то добавила я.

#- В таком случае, до завтра, - попрощался он.

#- Всего доброго, - я выключила мобильный.

- Ты не сказала ему, ни как называется моя фирма, ни где находится, - заметил Саша.

- Он не дурак, всё сам узнает. Я не люблю разжёвывать. Моё окружение понимает меня с полуслова, - я улыбнулась.

- А в самом деле, как насчёт мастер-классов?

- Вообще я хотела немного попозже - я должна морально подготовиться. Но видишь, обстановка так усложнилась, что по крайней мере три человека теперь точно знают, где я. А мне бы этого не хотелось.

- Почему три? - не понял он.

- Если знает Уил, значит знает и Эдвард. А если знает Эдвард - значит, знает Артур. А это ещё та зараза. Он ведь и приехать может. И от него уже не отделаешься, это я знаю по опыту.

- Зачем же ты выбрала его в любовники?

- Выбрала? - усмехнулась я. - А был ещё кто-то? Ладно, не будем об этом. Ты детям что-нибудь уже говорил?

- Нет, не успел ещё.

- Вот и хорошо, сюрприз будет. Но я вот подумала, а не мало будет одних мастер-классов? Это ведь всё-таки мои дети, я должна им гораздо больше.

- А что ты ещё хочешь? - не понял Саша.

- Я кое-что придумала, - я заговорщицки улыбнулась. - Но ты должен будешь мне помочь.

- Ну, говори, что ты задумала?

- Момент, - я снова взяла в руки телефон.

#- Добрый вечер, любимый, - я звонила Эдварду.

#- Александра! Дорогая! Я очень рад тебя слышать! Могу тебя поздравить: весть о твоём российском триумфе уже обошла всю Европу, даже при всём ограниченном доступе прессы на твои концерты. Говорят, ты тринадцать раз выходила на бис, и это после шестичасового концерта! Надеюсь, ты хорошо отдыхаешь? Это, должно быть, был самый изнурительный концерт в твоей жизни!

#- Спасибо, дорогой. Действительно, концерт оказался одним из самых тяжёлых. Но я очень хорошо отдохнула. Кроме того, русская кухня привела меня просто в восторг. Я никогда не сидела на диетах, но боюсь, после возвращения в Европу мне придётся заняться собой: здесь всё такое калорийное! Но я ем и набираюсь сил, а обо всём остальном буду думать потом. Мне здесь нравится!

#- Вот видишь! А помнишь, как ты не хотела туда ехать?

#- Все ошибаются. И сейчас я даже благодарна Славину.

#- Надеюсь, ты не собираешься следом давать ему бой? - осторожно спросил мой муж.

#- Нет, сейчас мне нужен продолжительный отдых.

#- Правильно, рад это слышать. Восстанавливай силы - и тогда ты сможешь всё!

#- Ну что же мы всё обо мне! - "спохватилась" я. - Как ты? Как здоровье?

#- Мне так приятно твоё внимание! Я самый счастливый человек в мире! У меня всё отлично. Кстати, Артур сейчас у нас - приехал к детям. Не хочешь с ним поговорить?

#- Нет, - грубо сказала я. - Ты мне гораздо более интересен. Кстати, как малышки?

#- Не переживай, всё отлично. Они здоровы и полны энергии. А когда ты планируешь приехать?

#- Сейчас я не могу сказать. Я договариваюсь здесь о нескольких мастер-классах. А потом я хотела слетать на Юг - набраться сил. Ты ведь знаешь, сырой климат Англии довольно губительно сказывается на моём здоровье. И поэтому при всём своём желании я не могу проводить много времени в Лондоне, - отчаянно врала я.

#- Я всё понимаю, не оправдывайся! Поступай, как считаешь нужным. Ты ведь знаешь, я никогда за тобой не следил, не держал на поводке и не буду этого делать. Я настолько сильно тебя люблю и уважаю, что просто нет места для ревности или недоверия. Когда бы ты ни приехала и сколько бы ни пробыла со мной, я рад каждому мгновению, для меня это незабываемые минуты счастья.

#- Спасибо, мне это очень дорого, - нежно проговорила я. - А можно попросить тебя об одной услуге?

#- Конечно! Ты можешь не спрашивать - я выполню всё, что ты захочешь!

#- Тогда распорядись, пожалуйста, чтобы моя концертная Ямаха была завтра в Москве, - устав от соплей, я перешла к делам.

#- Хорошо, - медленно проговорил ошарашенный Эдвард. - Но позволь спросить: зачем она тебе там?

#- Поясню. Ты же знаешь, что организатор моего концерта в Москве - вдовец Косицыной. А ты знаешь, как я ею восхищаюсь. Пока она была на сцене, я даже не мечтала встать рядом. Так вот, я хочу дать несколько уроков её детям. Они ведь растут без матери, бедняжки. Я хочу подарить им свой рояль - как дань памяти моему кумиру, как преклонение перед ней, перед её гениальностью и перед всем, что она сделала. Я хочу подчеркнуть, что её имя не потеряло своё значение и сегодня.

#- Это так благородно с твоей стороны! Я горжусь тобой. Я немедленно распоряжусь. Завтра на рассвете рояль будет в Москве. Я склоняюсь перед тобой на колени! - восхитился он.

#- Не стоит, я этого не достойна.

#- Перестань, не принижайся. Ты достойна большего! И для меня ты навсегда останешься самой чистой, доброй, благородной и честной!

#- Спасибо! Придётся не ударить в грязь лицом и отрабатывать такую высокую характеристику, - я аж сконфузилась. На секунду я замолчала, думая, как бы закруглить разговор. - Уже поздно. Прости, мне очень с тобой интересно разговаривать, и я так соскучилась, но я хотела пораньше лечь сегодня.

#- Конечно, дорогая! Прости, что так тебя заговорил!

#- Поцелуй от меня малышек.

#- Непременно. А что передать Артуру?

#- С него и привета хватит, - усмехнулась я.

#- Ты сурова.

#- Не ко всем, - уточнила я. - Спокойной ночи, любимый. И помни, как бы далеко я не была, я всегда чувствую тебя рядом: и в мыслях, и в желаниях - я с тобой!

#- Я очень тебе признателен. Я думаю о тебе ежесекундно. Мне хочется целовать твои руки прикоснуться к твоему лицу, почувствовать нежность твоей кожи. Каждую ночь я вижу тебя во сне. Ну, да ладно, я опять тебя задерживаю. Приятных сновидений, моя дорогая. Целую.

#- Целую, - ответила я и, выключив телефон, бросила его в кресло.

- Старый хрен! Как же он меня достал! Похоже, он и не собирается сдыхать! - как сама с собой произнесла я и посмотрела на Сашу.

Он полулежал на тумбочке возле дивана, подпирая рукой голову и добродушно улыбаясь.

- Не вижу ничего смешного! - заметила я.

- Знаешь, послушать тебя со стороны - прям книжный роман про двух сумасшедше влюблённых, для которых не существует ничего и никого кроме друг друга. Если бы я не знал, какая ты великолепная актриса, я наверняка поверил бы в искренность это идиллической супружеской беседы.

- А я если бы не знала тебя, наверняка поверила бы, что ты не ревнуешь, - ехидно подзуживала я.

- Ты права, - он встал. - От тебя я научился играть. Но есть чувства, которые невозможно спрятать под маску, - улыбка исчезла с его лица, а взгляд приобрёл хищность, дикость и властность. - И я лично намерен пользоваться своими преимуществами, - он подошёл совсем близко и смотрел на меня исподлобья.

- И какими же? Сейчас ты мне не муж, в отличие от Эдварда, - я хитро смотрела на него, провоцируя на безумство.

- Но рядом с тобой сейчас не он, а я. Не он был первым твоим мужчиной, не с ним ты впервые познала и рай, и ад любви. Не он носил тебя на руках, не он вырывал из твоих рук бутылку виски. Никто, кроме меня не будет так обнимать тебя, - он крепко обнял меня. - И никто не будет ласкать и целовать тебя с такой страстью и нежностью, - он скользил губами по моему лицу. - Если твоего мужа, N и даже Morresi влечёт внеземное чувство чистой любви, а Артура - похотливая страсть, то во мне ты найдёшь все эти чувства, всю гамму, полное сочетание возвышенного и земного, идеальное сочетание души и тела, - одной рукой он продолжал крепко прижимать меня к себе другую медленно опустил на мои бёдра.

Я чувствовала запах его туалетной воды, моей любимой. Я чувствовала его идеально выбритую кожу лица, касающуюся моего. Я чувствовала себя в полной его власти - и духовно и ещё более - физически. Я понимала, что сейчас он может сделать со мной всё, что захочет, и я не могу ему сопротивляться.

Вдруг Саша обеими руками сжал мою голову и жадно поцеловал. Этот поцелуй так отличался от нашего первого поцелуя! Сейчас он передавал сильную, страстную любовь, подчиняющуюся силе и желаниям плоти. Какая-то необузданная мощь и неограниченная власть чувствовались в нём.

Я ощущала себя беззащитной перед этой силой и легко отдалась в его подчинение.

- Давно я не получала такого удовольствия, - уже утром призналась я.

- А про меня и говорить нечего! Может, ты и не поверишь, но у меня не было ни одной женщины, - признался Саша.

- Мне в это действительно трудно поверить. А как же природа, натура?

- Всё подчинилось скорби и памяти. Моя любовь будет жива, пока буду жив я. И я просто не могу представить рядом с собой какую-нибудь другую женщину, кроме тебя. Ты для меня единственная, - он нежно посмотрел на меня.

- Я промолчу, - я отвела глаза.

У Саши зазвонил мобильник, через секунду зазвонил и мой.

- Александр Владимирович, тут к нам какой-то господин приехал. Говорит, его прислала Bach. Что нам с ним делать? - Саше звонил Сергей.

- Пропустите его и предоставьте всё, что он попросит, включая все наши коды и пароли. Он займётся поиском денег своей хозяйки.

- Хорошо. Как прикажете. Вы сегодня приедете?

- Да, немного позже. Работайте.

- До встречи, - попрощался Сергей.

#- Миссис, Вы разве не предупредили, что я приеду? - мне звонил Уил. - Меня не хотят пропускать.

#- Всё нормально, сейчас ты пройдёшь.

#- С чего мне начать?

#- С чего хочешь, но к вечеру я должна знать, кто меня обокрал. Только прошу: без огласки. Докладывать будешь лично мне. Тебе предоставят всё необходимое.

#- Будет сделано.

Телефоны мы выключили одновременно. Я посмотрела на часы - было ровно десять часов утра.

- Мой Уил никогда не опаздывает, - заметила я. - А дети сейчас в школе?

- Значит, дома никого?

- Не совсем. Там мама.

- Мама? - моему удивлению не было предела. - Они живут с тобой? - я уже успела забыть об этом.

- Да. Я не захотел брать чужого человека в дом, когда у детей такая замечательная бабушка, - объяснил Саша.

У меня снова зазвонил телефон.

#- Миссис Эстергази, Ваш рояль сейчас в Москве. Куда прикажете отвезти?

- Рояль привезли, - пояснила я Саше.

#- Записывайте адрес, - я продиктовала сашин адрес. - Хозяин скоро подъедет и отдаст последние указания.

#- Хорошо. Всего доброго.

#- Спасибо и до свидания, - я выключила телефон.

- Езжай домой, сейчас привезут рояль, - обратилась я к Саше.

- А ты не хочешь поехать сразу со мной - разыграешься немного, и на наш дом посмотришь.

- Я что-нибудь придумаю, - он задумался.

- Отвези её в центр и дай кредитку, - предложила я. - Она всегда любила здоровый шоппинг - на это она может потратить целый день.

- Так вот от кого это у тебя?! - усмехнулся он. - Замечательная идея - так и сделаю.

И он тут же набрал свой домашний номер.

- Мама, доброе утро.

- Доброе. Как спал? Не очень поздно вчера лёг? - обеспокоено спросила она.

- Нет, спасибо. Я отлично выспался. У меня к Вам предложение: не хотите съездить в центр, походить по магазинам. У меня тут свободная машина появилась.

- Сашенька! Спасибо, но с какими деньгами я туда поеду?! - засмеялась она.

- Мама! Не обижайте меня: всё моё - Ваше. Я дам Вам кредитку - можете купить всё, что пожелаете, ни в чём себе не отказывайте. Я и так редко что-либо для Вас делаю. Позвольте мне сделать Вам такой подарок, доставьте мне такое удовольствие.

- Ну, хорошо. Если ты так настаиваешь, - сдалась она.

- Тогда я высылаю к Вам машину. И повторюсь: пусть цены Вас не беспокоят: покупайте всё, что пожелает Ваша душа!

- Спасибо. Но не могу не спросить: с чего ты такой щедрый?

- Моя сделка удалась и почти все проблемы уже улажены! - признался победно он.

- Поздравляю! Это действительно повод. Спасибо ещё раз!

- Всегда рад. До скорого!

- До встречи!

- Твоя мама очень не любит быть зависимой, - сказал мне Саша, поговорив. - И почему-то считает, что если я ей что-то даю или предлагаю, то за это обязательно надо заплатить.

- Она всегда была такой. Пережитки прошлого - кровь аристократов. Я тоже стараюсь жить по такому принципу.

- Я рад. Честность - это у вас наследственное. Я спокоен за наших детей, - он улыбнулся.

Саша быстро позвонил на фирму и отослал одного водителя к тёще и проинструктировал его, что нужно делать и куда везти.

Удостоверившись, что мама уехала, Саша уговорил-таки меня поехать с ним.

Не желая дразнить судьбу, в машине я переоделась, чтобы в сашин дом вошла не Александра Graf, но Александра Bach во всём своём великолепии, но одновременно со всей простотой.

Когда я подошла к дому, у меня снова зазвонил телефон.

^- Frau Bach, я прошу прощения, - это был Уил. - Но я не могу работать в такой обстановке: меня всё время отвлекают, дёргают и чинят всевозможные препоны.

^- Подожди немного, - я отключила микрофон и обратилась к Саше.

- Слушай, кто у тебя на фирме сейчас крутится? Уил не может спокойно работать.

- Сейчас узнаю, - он тут же набрал Сергея.

- Сергей, в чём дело, - сразу начал Саша, когда парень взял трубку. - Почему вы мешаете работать человеку frau Bach? Я начал получать жалобы и претензии.

- Простите, Александр Владимирович, это всё Ден. Ему кажется, что этот человек делает что-то не то и лезет, куда ему не следует.

- Слушай меня. Бери Дена - и оба на "БИС". Найди ему работу. Сделай всё, чтобы на фирме он не появлялся до тех пор, пока человек Bach не уедет, - приказным тоном сказал Саша.

- Как прикажете.

- Отлично. Хотя дай мне его - сам ему скажу, - и когда Сергей передал трубку Дену, продолжил. - Ден, слушай меня. Немедленно езжайте с Сергеем на "БИС", он тебе всё объяснит по дороге.

- И никаких "но". Это приказ, - твёрдо перебил Саша. - У меня нет оснований не доверять Bach. Кроме того, это её деньги. Выполняйте, - он отключил телефон.

^- Уил, - я включила микрофон, когда Саша уверил меня, что всё решено. - Всё улажено, можешь работать.

- Знаешь, я еле сдерживаю себя, чтобы не поехать и не удушить Дена собственноручно, - признался мне Саша.

- Подожди. Это ты всегда успеешь. А знаешь, мне почему-то кажется, что это он крадёт у вас деньги. Он не отходит от компьютера, и коды все знает. А про его сволочизм и ты теперь знаешь. И потом, с какой стати ему мешать моему человеку? Он себя палит, - вслух рассуждала я.

- Если твои догадки подтвердятся, то ему точно не жить.

- Нет, пусть живёт. Но в вечных муках! - злобно прошипела я.

В знак согласия Саша страстно поцеловал меня (скорпионы всегда понимают друг друга).

- Здесь ничего не изменилось, - заметила я, войдя в дом. - Не считая того, что техника, как всегда, последней модели.

Я рассматривала гостиную, а Саша возился с доставленным роялем.

Мы с Сашей договорились, что моя Ямаха будет стоять в рабочем зале вместо моего старого Стейнвея, который можно перетащить в любую комнату.

Пока Саша занимался установкой рояля я, дабы не быть замеченной, поднялась наверх.

Пройдясь по всем комнатам (я задерживалась в комнатах детей и сашином кабинете), я дошла до некогда нашей спальни. На её двери висел громадный портрет Косицыной во весь рост в одном из моих любимейших платьев.

Это меня насторожило. Я медленно открыла дверь. То, что я увидела внутри, ввело меня в стопор. Все стены были завешаны моими портретами, афишами, дипломами. Многочисленные тумбочки и столики были заставлены моими фотографиями, рядом с которыми стояли свечи. Здесь же стоял мой первый рояль (закрытый), на нём ничего не было. Рядом с последней фотографией Косицыной лежала её (моя) коса. В комнате не было ни стульев, ни кресел. Возле каждого столика на полу лежали жёсткие коврики.

Я была в шоке от увиденного. Меня шатало - но сесть было не на что.

Сзади неслышно подошёл Саша:

- Я не хотел, чтобы ты это видела, - он приобнял меня, увидев, что мне нехорошо.

- Что это? - шёпотом спросила я.

- Что-то вроде кабинета психолога. Здесь и я, и дети мысленно общаемся с тобой, просим помощи, находим решения и успокаиваемся, изливая душу.

- Ты устроил моим детям культ личности их матери? - я недоумением спросила я и повернулась.

- Я просто хотел, чтобы они никогда о тебе не забывали, ценили и уважали. И даже любили.

- Какой ужас! Ты сам-то теперь понимаешь, чем это кончится?! Ведь я когда-нибудь вернусь к ним. И как они это воспримут? Они будут видеть во всём обман, они потеряют всякую веру!

- Да я сам её уже потерял. Я не знаю, как им всё скажу, но, надеюсь, они меня поймут. Никто ведь не знал, что ты жива.

- Всё равно, ты не должен был культивировать мою личность! Ну, подумай сам, что во мне хорошего?! Брак по расчёту, страсть к деньгам, наплевательское отношение к детям - результат - две смерти. Постоянные ссоры, обманы, измены. Убийство, в конце концов. Грязь, мрак, пошлость, разврат, - мне самой стало противно от своей старой жизни (как будто новая была лучше!).

- Но была ещё и любовь, и не одна. Первая, и наверное для тебя главная - музыка. Опера и рояль - ты столько всего сделала в этих сферах. Твои достижения на оперной сцене за несколько лет опередили путь её развития на десятилетия. А твоя специфическая фортепианная игра вырастила немало великолепных исполнителей, - возразил он.

- Ты немного преувеличил мои достижения, - призналась я. - И я не понимаю, как это всё может уживаться в одном человеке?

- Такое возможно только у великих людей, - он обнял меня.

- Ладно, проехали. А как к этому отнеслась мама? - вдруг спросила я.

- Отрицательно, причём категорически.

- Ну хоть один трезвомыслящий человек в этом доме!

- Она очень тяжело переживала твою смерть. Признаться, она до сих пор сильно страдает - лишь дети держат её. Она с трудом смотрит на твои фотографии.

- Верю, - вздохнула я. - Я её очень хорошо знаю. И как она могла согласиться на это безобразие?

- Я просто дал понять, что это мой дом, и здесь я буду делать всё, что мне вздумается. Её же никто не заставляет сюда заходить.

- Довольно резко, - заметила я.

- Зато надёжно.

На минуту мы замолчали.

- Рояль поставили? - спросила я.

- Настроили?

- Судя по установившейся тишине - да.

- Пыль вытерли? - усмехнулась я.

- Ну, конечно, солнышко! Можем спускаться, думаю, все уже ушли.

Я пошла к двери, Саша, окинув взглядом комнату, вышел следом.

- А где ты теперь спишь? - поинтересовалась я.

- В кабинете.

- Ужас! Там же тесно!

- Тесно, когда не один, - он обнял меня сзади. - Кстати, не хочешь взглянуть, как я там всё обставил?

- Ну, давай, - меня раздирало любопытство - как там можно спать?!

В кабинете (в том, который был на первом этаже) стоял разложенный диван (раньше на его месте стоял кожаный не раскладной).

- Знаешь, если бы я не знала, что это кабинет, я бы подумала, что это спальня прислуги, - призналась я.

- У меня многофункциональный кабинет, - сказал он и, подойдя, обнял меня. Поцеловав мои губы, он опустился на шею. Подведя к дивану, он аккуратно положил меня на него.

- Какой же ты ненасытный! - воскликнула я. - Скоро уже дети придут, а я ещё не готова.

Саша не секунду оторвался от меня и, посмотрев мне в глаза, поцеловал ещё раз в губы и встал, подав мне руку.

Я привела себя в порядок, надела шляпку и перчатки с обручальным кольцом поверх (перчатки были с отрезанными пальцами - чтобы можно было играть, но не было видно моих шрамов) и мы прошли в рабочий зал. В центре красовалась моя любимая Ямаха с открытой крышкой.

Я села за неё и размяла пальцы. Саша всё время стоял рядом, не сводя с меня глаз. Мы договорились, что я буду ждать в рабочем зале, пока не придут дети и пока они не будут готовы к занятиям.

Дети вернулись со школы где-то через час, после того, как я закончила. Они были очень рады увидеть папу, работающего по ночам и даже осмелились повиснуть на его шее (не глядя на воспитание "в ежовых рукавицах").

Мама вернулась почти вместе с детьми - не могла она позволить себе гулять, когда внуки голодные. Поговорив с мамой, Саша отложил сюрприз на "после обеда".

Дети поели очень быстро и прилежно - ведь их ждал папин сюрприз! А он всегда готовил что-то удивительное!

- А теперь, - сказал Саша после обеда. - Возьмите свои ноты, и мы пойдём в рабочий зал.

- А как же сюрприз? - разочарованно протянули они.

- Всему своё время. Бегом за нотами.

/не все ноты хранились в рабочем зале, в комнатах детей были кабинетные рояли, и большую часть времени дети занимались у себя/

Пока дети бегали за нотами, Саша сделал "предупредительный звонок" мне. Я была наготове.

- И Вы, мама, тоже пойдёмте.

- Разумеется. Они ещё слишком малы для самостоятельных занятий, - мама ведь была и моим первым педагогом. - Ты ведь никого не приглашал? Или я ошибаюсь?

- Сейчас Вы всё поймёте, - они гурьбой подошли к дверям рабочего зала.

- Внимание! - выждав секунду, Саша распахнул двери лёгким толчком руки. Картина, открывшаяся их взорам, была действительно красива: по центру красовался большой концертный рояль чёрного цвета (Стейнвей был тёмно-вишнёвый, малый концертный), возле которого, небрежно облокотившись, стояла элегантная женщина в чёрном.

Никому и в голову не пришло, что перед ними стоит Александра Bach. Хотя это и понятно: на сцене у меня был другой стиль, а в жизни меня видели единицы. Саша почувствовал замешательство и поспешил исправить недоразумение:

- Прошу любить и жаловать - Александра Bach, собственной персоны! - он подтолкнул детей за спину. Те несмело прошли, тараща на меня глаза.

После представления, я сделала шаг им навстречу и легко поклонилась.

Но в тот миг, как я увидела своих детей, меня охватила лавина эмоций. Мне стоило огромных усилий сдержать их. Мне так хотелось подбежать и обнять своих детей, расплакаться и попросить прощения, поцеловать маму, уткнуться в её плечо и спрятаться, как было раньше, от всего мира.

Но я была обязана сохранять хладнокровие и строгость, высокомерие и шарм. И в этот раз я безупречно сыграла свою роль.

#- Добрый день, - поздоровалась я.

#- Здравствуйте, - с испугом и трепетом ответили дети.

#- Привет, - мама не знала английского.

Я еле сдержала улыбку (она противоречила бы моему образу).

^- Я бы хотела начать, у меня не так много времени, - я обратилась к Саше, чтобы он расшевелил обстановку /я не знала, как вести себя с детьми!/. Он кивнул и наклонился к детям:

- Идите к роялю.

- Но нам нужно разыграться, - они упирались.

#- Если вам нужно разыграться, - я "угадала" их слова, - вы можете сделать это в моём присутствии. Мне интересен ваш подход к упражнениям. Я послушаю каждого. И начать хочу с младшего, - мой взгляд остановился на Анне Марии.

/Боже, как же она на меня похожа! словно я смотрю свои детские фото!/

Саша подвёл её к стулу и помог его отрегулировать. На секунду я задержала его возле себя:

^- Я забыла надеть линзы, надеюсь, через вуаль они не увидят мои глаза? - прошептала я. В ответ Саша лишь приподнял правую бровь.

^- Говоришь по-немецки # или по-английски? - тихо обратилась я к дочке.

#- По-английски и *на итальянском, - скромно ответила она, не поднимая на меня глаз. А я посмотрела на Сашу с благодарностью, что обучил их двум иностранным языкам.

#- Ok, как тебя зовут?

#- Анна Мария, - ответила она и добавила. - Так звали мою маму.

#- Я никогда не перестану восхищаться её талантом, - призналась я. - А сколько тебе лет?

#- Восемь, скоро будет девять. Я родилась в день, когда умерла моя мама.

"Ну, почему она так акцентирует смерть своей матери?" - не понимала я.

#- Ok. Разыграйся. Я хочу посмотреть на твои руки. Не обращай на меня внимания, делай всё, как привыкла, не стесняйся и не бойся.

#- А какую гамму? - робко спросила она.

#- Любую. Давай твою любимую.

Она начала b-moll - это была моя любимая тональность для разыгрывания (но откуда она могла это знать?!).

По ходу работы я делала различные замечания, которые она исправляла моментально (я убедилась: передо мной сидела моя копия улучшенного образца).

Возле рояля стояла видео камера, которая записывала наши занятия (это был уникальный случай в практике Bach). Ведь запомнить всё просто невозможно, а я хотела дать им как можно больше за один раз.

Я работала с мелочами и тонкостями, рассказывала секреты. С Анной Марией я проработала два часа.

Аналогичные уроки получили и Джульетта, и Ромео. Надо признать, с сообразительностью у них было похуже, зато с музыкальностью и душевным восприятием - намного интереснее.

Закончили занятия мы около полуночи. Каждому я уделила должное внимание, никто не остался обиженным. Все остались довольны. Хотя это даже бедно сказано: все были в восторге, эйфории и проч. (и дети, и мама, и Саша и, конечно, я).

За весь дань я так и не позволила себе даже улыбнуться.

Когда мы закончили, и я встала, первой ко мне подошла мама:

- Я, конечно, не говорю по-английски, но тем не менее я очень хочу лично Вас поблагодарить. Вы были так внимательны, как к своим собственным детям, огромное Вам спасибо. Ваш труд и знания просто неоценимы! Не каждый может даже мечтать, чтобы Вы хотя бы уделили ему своё драгоценное время, а тем более такое внимание и заботу. Ещё раз огромное Вам спасибо!

Саша больше для вида перевёл мне всё на немецкий.

И лишь теперь улыбка тронула мои сжатые губы.

^- Я, как и Ваша дочь, царствие ей небесное, преданно служу искусству. И я считаю своим долгом делиться своими знаниями и мастерством, передавать опыт новому поколению. Тем более, когда есть такие достойные ученики, - я посмотрела на детей. - Я могу быть спокойна, зная, что высокое искусство не только не пропадёт, но и получит ещё большее развитие, - я говорила с остановками, давая Саше возможность переводить мои слова.

На глазах у мамы блестели слёзы. Чего мне стоило себя сдержать, чтобы не обнять её и не расцеловать!..

После ещё одной волны благодарностей, я дала-таки детям автографы (в качестве исключения) и с лёгким поклоном вышла.

- Я должен проводить её в аэропорт, - сказал Саша и пошёл за мной. - Я скоро приеду. Обсудите пока впечатления - потом поделитесь.

Уехали мы быстро.

- Боже мой! - воскликнула я уже в машине. Наконец, я смогла отпустить себя. На глазах моих стояли слёзы. - Ты себе не представляешь, сколько чувств сейчас переполняет моё сердце! Это мои дети! Я не видела их почти десять лет! Не видела, как они росли, не помогала в трудную минуту, не сидела рядом во время болезней! Это невыносимо и непростительно! Я уже никогда не смогу исправить эту ошибку!

- Что у тебя за любовь портить себе и окружающим настроение самобичеванием? - вздохнул Саша. - Живи сегодняшним днём. А он был великолепный! Я рад, что вы увиделись, что ты побыла рядом с ними. Я счастлив!

- Ты прав, - я усмехнулась. - Ты знаешь, что поставить меня на место можно только пинком. Спасибо, что всегда вовремя мне его даёшь.

В машине я переоделась, и в гостиницу вошла уже как Александра Graf.

- Я не знаю, что мне делать, - признался Саша в номере, обняв меня. - Я обещал вернуться, но я не могу оставить тебя одну.

- Перестань. Ты нужен сейчас детям - езжай к ним и без разговоров. Я всё равно сейчас сразу лягу спать. Я очень устала.

- Точно? Ты на меня не обидишься, если я уеду?

- Я обижусь, если ты останешься и не дашь мне поспать и испортишь день детям!

- Не смею ослушаться твоего приказа, - он нежно поцеловал меня. - Обещаю, ты не успеешь соскучиться, как мы снова увидимся. Сладких снов тебе солнышко, - он снова потянулся к моим губам.

- Иди уже, - я оттолкнула его. - Я спать хочу. До завтра! - я вытолкала его из номера.

Быстро приняв душ, я легла в постель. Но заснуть мне долго не удавалось - слишком многое я пережила за этот день.

- Теперь-то Вы понимаете, мама, почему я не ночевал дома, - Саша усмехнулся.

- Да! Сюрприз так сюрприз! Прости, если плохо о тебе подумала. Ты великолепный отец! - мама обняла его. - Дети в восторге!

Поделившись впечатлениями, в начале второго все разошлись спать.

Саша лежал у себя в кабинете, глядя в потолок и пытаясь придумать, что предпринять, чтобы и дальше видеться со мной, не вызывая подозрений у окружающих.

В десять утра Саша был уже на фирме. Он несколько удивился тому, что N нигде не мелькал (как было обычно) и не поджидал его в коридорах. Из любопытства он сам заглянул в его кабинет.

N сидел, поставив локти на стол и положив на руки голову. Он даже не дрогнул, когда Саша зашёл в кабинет.

- N? Что с тобой, - забеспокоился Саша. - Что у тебя произошло? - и сел напротив.

- Как ты мог? - горько прошептал N.

- Ты про что?

- Как ты мог? - повторил он, не отвечая.

- Ты опять за старое, - вздохнул Саша. - Кажется, я всё объяснил. Я работал по ночам.

- Я даже не догадывался, что ты способен на такое, - N продолжал в своём тоне, подняв голову.

- Слушай, у меня кончается терпение, - Саша резко встал. - Можешь внятно сказать?

- Я разговаривал с Юлей. Она мне рассказала, что ты пригласил к себе в дом Александру Bach для своих детей.

- Ну, вот теперь ты мне веришь? Я вёл с ней переговоры. А из-за разницы часовых поясов был вынужден работать ночью. И вообще я не обязан перед тобой отчитываться! - крикнул Саша, поймав себя на том, что начал оправдываться. Да ещё и перед кем!

- В личной жизни - нет, - N тоже загорелся и встал. - Но ты не имеешь права злоупотреблять служебным положением и подставлять всех сотрудников фирмы!

- Что ты имеешь в виду? - не понял Саша.

- Ты прекрасно знаешь! Во сколько тебе обошлись эти мастер-классы? Недёшево, небось! Она всегда заламывает сумасшедшие гонорары! Ну, сколько ты ей заплатил? Может, мне сказать? Не те ли пять миллионов, которые пропали у нас намедни? Признаюсь, я влез в твои счета - оттуда за последние несколько месяцев ты ни разу не снимал крупные суммы. Чем же ты расплатился с Bach?

Лицо Саши обагрилось, налилось кровью. Гнев исказил его выражение. Такого оскорбления Саша не принял бы никогда и ни от кого!

- Как ты смеешь? - сквозь зубы начал он. - Да кто ты такой, - он схватил N за пиджак, - чтобы оскорблять меня?! Ты не имеешь права влезать в мою жизнь и в мои карманы! Мои расходы тебя не касаются!!! И не такой я идиот, чтобы красть у Bach деньги, для того, чтобы ими же ей и заплатить. Ты никогда не отличался умом - всю жизнь был полным кретином! И что в тебе нашла моя жена? Ты мразь и подонок! Мне очень хочется тебя убить, прямо здесь, своими собственными руками. Но я сдержусь, я не поддамся на соблазн. Я не буду мараться! Мне доставит огромное удовольствие наблюдать, как ты до конца своих дней будешь мучаться за свои ошибки и грехи; за оскорбления, которые ты нанёс моей жене и прощения за которые ты уже никогда не получишь! Теперь к твоему списку грехов добавились клевета, ложь и предательство! - Саша толкнул N к стене и вышел, со всей силы хлопнув дверью.

До N начало смутно доходить, что он сделал что-то не то. Но в его голове не могло уложиться, как Саша расплатился с Bach, когда с его счёта не снято ни копейки и куда в таком случае делись пять миллионов? Пока он не решит эту головоломку, он вряд ли сможет спокойно спать.

Саша заглянул к Уилу и, удостоверившись, что тот ещё работает, поехал ко мне.

- Почему ты такой злой? - сразу спросила я, когда Саша зашёл.

- С чего ты взяла? - он наиграно улыбнулся.

- Во-первых, ты резко открыл дверь и хлопнул ею; а во-вторых, у тебя взгляд полон гнева. Ты мне никогда не врал, выкладывай, что произошло, - мы прошли в гостиную и сели.

- Я поссорился с N.

- Из-за чего? - удивилась я.

- Из-за денег, - ответил он, но, немного помолчав, усмехнувшись, добавил. - А вообще из-за тебя!

- Из-за меня?! Ты что, издеваешься? Не пудри мне мозги, объясни толком.

- N узнал, что я пригласил Bach для своих детей, и он из любопытства проверил мои счета. Ему было интересно, сколько я тебе заплатил. Но ты ведь понимаешь, крупные суммы я не снимал уже давно, и тогда он подумал, что я украл с фирмы пять миллионов, чтобы заплатить тебе от себя. Не обижайся, но он никогда не отличался большим умом. Он обозвал меня вором, сказав, что я злоупотребляю своим положением! - объяснил мне Саша.

- Мы должны были об этом подумать, - спокойно проговорила я. - Надо было тебе хотя бы на другой какой счёт перекинуть деньги. Хотя теперь какая уже разница... А что ты ему ответил? - вдруг спросила я.

- Я чуть не размазал его по стенке! А что бы ты сделала на моём месте? - он всё ещё был на взводе.

- С любым другим я поступила бы точно так же, но N...

- Нет, хватит! - крикнул Саша, резко встав. - Я не могу это слышать! Ты будешь говорить мне, что сходишь с ума от человека, который называет меня вором! - он отошёл к окну.

Я поняла, что говорить что-либо сейчас бесполезно. Успокоить его мне вряд ли удастся, а оправдываться я уже устала. Да и тратить силы впустую было жаль.

- Я уезжаю, - выдала я и, постояв секунду, развернулась и пошла в спальню.

- Куда?! - Саша резко повернулся. Подойдя, он схватил меня за руку и развернул, чтобы посмотреть мне в глаза. - Куда ты поедешь?

- Пока не знаю. Но подальше отсюда. Скорее всего в Италию, на худой конец - в Штаты. Здесь мне незачем больше оставаться, - я не поднимала глаз.

- Но почему? Я тебя не понимаю. Как ты можешь уехать? Ты ждёшь ребёнка, тебе нужна забота. Тебе нельзя быть одной, - забеспокоился он.

- Но я не хочу жить на правах любовницы, к которой ты бегаешь на несколько часов. И я не хочу выслушивать упрёки за свои чувства. Сердцу не прикажешь - и ты это знаешь лучше меня, - я продолжала отводить взгляд.

- Прости, я больше никогда тебя этим не попрекну.

- Никогда не говори никогда, - я вырвала руку. - И всё равно я уеду.

- Но почему?

- Я не хочу сидеть взаперти, мне нужен чистый воздух, прогулки. Кроме того, я уже сказала: мне противно чувствовать себя любовницей.

- Анютик, я тебя прошу, - он ласково взял мои руки. - Потерпи ещё несколько дней. Я улажу все дела, подготовлю домашних, и мы уедем вместе. Куда ты сама захочешь. И я буду с тобой рядом столько, сколько будет нужно: месяц, два, полгода, год, всё равно. Ради тебя я готов бросить всё. Только подожди немного.

- Мне не нужны твои пожертвования. Я просто хочу жить свободно и спокойно. Хотя ближайшие годы это мне всё равно не грозит. Я хочу нормально родить ребёнка, хотя бы этого.

- Я тебя прекрасно понимаю. И я тебе помогу. Только обещай немного потерпеть, - настаивал он.

- Ладно, - я сдалась. - У тебя максимум неделя, а потом ты меня не найдёшь.

- Спасибо! - он потянулся к моим губам, но у меня зазвонил мобильник, и я, отойдя от Саши, ответила на звонок.

^- Миссис Эстергази, я закончил. Я выполнил всё, о чём Вы меня просили, - это был Уил.

^- Ты нашёл деньги?

^- Рядом кто-то есть? - я это поняла по его ответам и тому, что он говорит на немецком.

^- Ясно. Тогда сиди и жди, пока приедет гендиректор. Можешь смело ему всё рассказать. Когда всё объяснишь, можешь быть свободен. С остальным мы разберёмся сами.

^- Спасибо, Уил. И до скорого, - я отключила телефон и обратилась к Саше. - Езжай на фирму. Уил нашёл ваши и мои деньги. Он ответит на все твои вопросы. Только поговорите наедине.

- Понятное дело, - "обиделся" Саша. - Спасибо.

- Уилу спасибо скажешь.

- Солнышко, не злись на меня, - он хотел обнять меня, но я отстранилась.

- Если бы я злилась, здесь бы не было ни одного целого стекла и двери. Проехали, - я улыбнулась. - Езжай, не заставляй его ждать.

Саша молча вышел.

#- Добрый день. Александр Королёв, генеральный директор этой фирмы, - представился Саша, зайдя в кабинет, где работал Уил и протянув ему руку.

#- Уильям Джастин. Сразу перейду к делу. Все операции с вашими счетами совершались с этого компьютера. Ни один код и пароль не взломан - значит человек, сделавший это, имел к ним доступ. Надо отдать должное его сообразительности - операции проведены очень аккуратно. И так как не засвечено ни одного чужого компьютера, сложно было искать "конечный" адрес. Он пользовался авшорными счетами. Но я нашёл, куда в конечном итоге попадали все деньги. Вот номер его счёта и данные о его владельце, - Уил открыл все данные на мониторе и уступил место за компьютером Саше.

"Денис Евгеньевич Рыбник. Ну, конечно! Я так и знал. Скотина!".

#- Огромное Вам спасибо! Вы проделали большую работу. Но могу я попросить Вас ещё об одном одолжении? - поинтересовался Саша.

#- Конечно, я Вас слушаю.

#- Вы не могли бы уничтожить все его счета?

#- А деньги вернуть на Ваш?

#- Да, на счёт фирмы. И семь миллионов - Вашей хозяйке, - уточнил Саша.

#- Почему семь? Речь шла о пяти.

#- Компенсация за доставленные неудобства, - пояснил Саша.

#- Хорошо. Как хотите, - Уил снова сел за компьютер и довольно быстро справился с поставленной задачей.

#- А ещё я настоятельно советовал бы поменять коды и пароли. Я, конечно, поставил дополнительную защиту. Но будет лучше, если кроме Вас никто не будет касаться счетов фирмы, - добавил напоследок Уил.

#- Спасибо! Я обязательно воспользуюсь Вашим советом и займусь этим немедленно. Огромное Вам спасибо. Сколько я должен Вам за работу?

#- Мне платит хозяйка. И деньги я беру только из её рук, потому как работаю только на неё. Так что не стоит благодарностей.

#- Всё равно спасибо. И передайте мои искренние извинения госпоже Bach.

#- Непременно. Всего доброго!

#- Мягкого полёта, - Саша проводил его до двери и сел за свой стол.

- Ублюдок! - тихо выругался Саша, думая о Дене. - Сукин ты сын. Я тебя проучу!

Не имея пока представления, как он это сделает, Саша набрал меня.

- Анютик! Ты была права, это Ден воровал у нас деньги. Я должен его проучить.

- Только не решай ничего сгоряча. Месть - холодное блюдо. Если хочешь - я тебе помогу.

- Но как? - удивился он.

- Я сейчас тебе всё объясню, - и я изложила ему предполагаемый план действий.

К тому моменту план отмщения у меня уже созрел в полном виде. Я давно его обдумывала. Физическая расправа - это, конечно, хорошо, но психическая, на уровне подсознания - это намного лучше и тоньше.

Не могу сказать, что я была довольна своим планом на все сто. Для лучшего результата мне требовалось не меньше месяца, но такой роскошью, как время, я никогда не располагала. Пришлось принять demo-версию моего плана и работать по "ускоренному" варианту.

План можно было разделить на две условные стадии: подготовка и собственно "отмщение". Дело в том, что для второй части Ден должен был уже находиться в определённом психологическом состоянии. Я надеялась, что недельной подготовки хватит, чтобы довести его "до кондиции".

Для первой же половины плана требовалось несколько раз наведаться к Дену домой. И тут оказалось, что... Во-первых, выяснилось, что он живёт ни много ни мало, а на Рублёвке! Не думаю, что зарплата охранника (или даже правой руки генерального директора) позволяет покупать там дома. Сделано это было явно не на трудовые доходы (надо полагать, за моё убийство Владимир Сергеевич ему очень неплохо заплатил). А во-вторых, Ден вёл довольно отшельнический образ жизни, что только играло нам на руку.

Определённую проблему составляло то, что он был профессиональным "охранником" - система видеонаблюдения и контроля дома и территории была на высшем уровне. Но и Саша был не лыком шит. Игра шла тонко, на полутонах.

Первые несколько дней Саша пробирался к Дену ночью или ближе к утру и оставлял незримые признаки моего присутствия. По началу это были пряди моих волос на моей щётке в его ванной, лёгкий аромат моих духов в прихожей, тот самый платок, который был у меня на голове в день "убийства" - привязанный к дверной ручке. Потом мы пошли дальше: в ванной, когда запотевало зеркало, стали проявляться слова типа "убийца" или "покайся", начались перебои со светом, с камерами наблюдения. Когда Ден должен был уже напрячься этим фактом, камеры наблюдения внутри дома начали фиксировать Косицыну, мелькающую в разных комнатах и ехидно улыбающуюся. Динамики системы оповещения стали фиксировать странные звуки, еле различимый шёпот. А в то время, когда по радио передавали мои записи, приёмники в доме включались сами по себе и начинали играть.

Я очень надеялась, что недельного прессинга хватит, чтобы окончательно "свести его с ума", если он действительно, как говорил Саша, не был лишён остатков совести.

Вторая часть плана предполагала моё непосредственное участие. Для этого я купила себе одежду и украшения в стиле "Косицыной" и ... отправилась к Саше на фирму.

К фирме я подъехала на такси, закутанная в чёрный плащ. Саша встретил меня на входе и незаметно провёл в свой кабинет.

Честно признаться, для окончательного сведения счётов мне нужен был "исполнитель", и я не хотела, чтобы им был Саша - это бы очень усложнило дело. Поэтому я предложила ему такой вариант, при котором Саша выходил сухим из воды. Всё должно было выглядеть, как внутренние разборки, причём без его участия.

Когда мы обо всём условились, Саша набрал номер Дена.

- Ты мне нужен на фирме. Бросай всё и ко мне, - сразу начал он.

- Что-то произошло?

- Нет. Мне просто срочно нужно с тобой поговорить. С тобой и с Сергеем. Кое-что по охране. На месте объясню, - Саша побоялся спугнуть Дена - ведь тот видел, чем занимается Уил.

- Хорошо. Я понял. Уже выезжаю. Мне заехать за Сергеем?

- Не стоит, я ему уже позвонил.

- Скоро буду, - Ден отключился.

- Ну, дорогая, - он обратился ко мне. - Теперь дело за тобой. И я в тебе не сомневаюсь, ты всегда была блестящей актрисой.

- Вот и проверим, осталась ли я ею по сегодняшний день, - я улыбнулась.

- Ни пуха ни пера!

- К чёрту! - сплюнула я.

Поцеловав, Саша оставил меня одну в кабинете.

В приемной он обратился к секретарю:

- Сейчас подъедет Ден - пусть ждёт меня в кабинете. Я скоро вернусь.

- Хорошо, - она даже не подняла головы от работы.

Саша пошёл в соседний кабинет, временно пустующий.

- Сергей, я хочу, чтобы ты через час подъехал на фирму. Подождёшь в приёмной, пока я не позову. Узнаешь всё на месте, - он отдал последние поручения.

- Как прикажете. Буду вовремя.

- Не подкачай.

"Теперь всё в её руках, - подумал Саша, откинувшись в кресле. - Странно, но я за неё боюсь. Ден оказался хладнокровным и страшным человеком. Кто знает, какая у него будет реакция. Надеюсь, он ничего не сможет ей сделать".

Едва Саша вышел из своего кабинета, я начала перевоплощаться. Как было приятно и даже несколько странно снова становится собой. Приятно было отметить, что я ещё не успела постареть - я выглядела так же шикарно, как и на всех рекламных щитах в городе. Я снова была "той самой Косицыной". Налюбовавшись собой в зеркало, я спряталась за шкафом на исходную точку.

Ден приехал очень быстро. Секретарь передала ему сашины указания, и парень зашёл в кабинет.

Спектакль начался.

Ден, зайдя, сел в кресло в дальнем углу кабинета. Полистав журналы, он встал, прошёлся из угла в угол и остановился возле моего портрета (как всегда в полный рост, во всю стену). Я не могу знать, о чём он думал, но лицо его не выражало ничего светлого. Я наблюдала за ним очень аккуратно, через множественную систему отражений (зеркальные дверцы, глянцевые поверхности мебели).

Выждав подходящий момент, я тихо и незаметно вышла на середину кабинета.

- Убийца! - громко и чётко произнесла я и застыла с указательным жестом.

Он резко повернулся и отшатнулся, встретившись своими беглыми глазками с моим тяжёлым пепелящим взглядом исподлобья.

- Убийца! - повторила я и сделала один шаг в его сторону.

- Нет! Тебя нет! - крикнул он. - Ты мертва! - он пятился к двери.

- Ты убил дочь, сестру, жену, - я говорила медленно, с большими расстановками и медленно подходила.

- Это галлюцинация! Ты не существуешь! - он закрывал лицо руками, отворачивался, но вновь и вновь видел меня такой, какой я была десять лет назад.

- Ты убил мать двоих детей! И чуть не убил не рождённого младенца. Ты оставил моих детей сиротами. Я вернулась, чтобы отомстить за себя!

- Нет! - крикнул он и выхватил пистолет. - Ты призрак! - закрыв одной рукой лицо, он выпустил в моём направлении всю обойму.

Слава Богу, я сообразила спрятаться под стол (Ден всё равно закрыл глаза).

Пулей влетели и Саша, и секретарь.

- Что произошло? - в один голос спросили они.

Ден бился в истерике - у него был нервный припадок.

- Оля, на сегодня можешь быть свободна, - Саша решил выпроводить секретаршу. - Я во всём разберусь. До свидания.

- Может, вызвать врача? - она не хотела уходить (вот же наше женское любопытство!).

- Я всё сделаю, не беспокойся. До завтра, - Саша силой вытолкал её и закрыл дверь.

Усадив Дена в кресло, он встал рядом.

- Почему ты открыл огонь? В кого ты стрелял?

- Мне показалось... померещилось... я видел призрак, - невнятно отвечал тот, не поднимая глаз.

- Какой ещё призрак? - Саша играл натурально.

- Человека, мёртвого человека, который очень давно умер.

Я поняла, что он не скажет, кого видел, и Саше не удастся вытащить из него это. Я снова незаметно вышла на середину кабинета и заняла "исходную позицию".

- Убийца! Я буду преследовать тебя до самой смерти! - грозно проговорила я.

Саша делал вид, что ничего не происходит.

- Ты ответишь за свои грехи здесь, а в аду ты будешь гореть в вечном огне и благодарить за снисхождение, тебе это будет казаться раем!

- Ден, что с тобой? - Саша склонился над парнем, лицо которого позеленело. Глаза его выкатились до безобразия. Он молча указывал пальцем в моём направлении.

- Что там? - Саша обернулся и скользнул по мне "невидящим" взглядом (отдаю должное его игре!). - Там ничего нет? Что ты там видишь?

- Это она, - прошептал Ден. - Она вернулась за мной.

- Кто она? Откуда вернулась?

- Она... она... Ваша жена, - прошептал он. - Неужели Вы не видите. Я не хочу! - крикнул истерично он и снова поднял пистолет.

Саша опустил ствол (хотя патронов уже не было) и загородил спиной меня, дав мне возможность снова спрятаться за шкаф. Моя роль была почти сыграна.

- Так, отдай мне это, - Саша забрал у Дена пистолет. - И успокойся. А то мне весь кабинет испортишь.

На секунду он выглянул в коридор - там уже должен был сидеть Сергей.

- Сергей, зайди.

Тот молча зашёл.

- Посиди с Деном, я сейчас вернусь, - Саша вышел на минуту, якобы вызвать врача.

- Что с тобой? - обеспокоено спросил Сергей, увидев состояние напарника. Тот ничего не ответил, а просто сидел, раскачиваясь и таращась в теперь уже действительно пустой кабинет.

Саша скоро вернулся и сел за свой стол:

- Я хотел поговорить с вами о делах, но теперь, похоже, лучше отложить этот разговор.

- Всё нормально, я хорошо себя чувствую, - монотонным голосом проговорил Ден, продолжая раскачиваться.

- Да, но коль тут была упомянута моя покойная супруга, я задам вам один вопрос, который интересует меня уже очень давно.

- Сергей, - он начал с друга. - Ответь, что бы ты сделал с человеком, который кровожадно зарезал мою жену, который трусливо вонзил нож в спину беременной женщине. Если бы ты встретил его на улице и точно бы знал, что это он.

- Я человек честный, уважающий закон, - начал Сергей, Саша смотрел за реакцией Дена. - Но Вы знаете, как хорошо я относился к Вашей жене, она была мне как сестра. Я всегда был готов ради неё на всё. Поэтому знайте, если я узнаю, кто её убил и встречу его на свободе, то в лучшем случае этот подонок проведёт остаток своих дней в инвалидном кресле.

- А в худшем? - уточнил Саша.

- А в худшем, я вот этими вот руками, - Сергей показал на свои громадные ладони, - сдеру с него всю кожу. Я бы начал с его нижнего века и медленно бы сдирал кожу, не давая ему ни умереть, ни потерять сознание. Я мучил бы его долго, чтобы он успел понять, за что получил возмездие. И смерть ему показалась бы облегчением и подарком! Ведь то, что он сделал с госпожой - не может иметь прощения.

Пока Сергей говорил, Ден покрылся пятнами. Его бросало в жар и холодный пот. Он и без того побаивался Сергея за его тяжёлую руку.

- Ясно, - Саша с трудом скрыл удовлетворённую улыбку. - А ты, Ден. Как бы ты поступил?

- Я?! - испугался парень.

- Я бы отдал его в руки правосудия. Вы знаете, я не был лично знаком с Вашей женой. А закон - он един для всех, я против самосуда, - дрожащим голосом проговорил Ден. Сергей окатил его презрительным взглядом.

- А почему Вы спросили? - вдруг спросил Сергей.

- Мне просто было важно знать, как вы относились к моей жене. Ну, ладно, перейдём к делам, - Саша окинул взглядом стол. - О, нет, я опять забыл документы у N. Сергей, сходи к нему, забери документы по охране, - это был очередной ход по выдворению посторонних лиц.

- Слушаюсь, - он вышел.

Саша изобразил активную деятельность. В этот момент я снова вышла на середину.

- Напрасно ты надеешься, что я оставлю тебя в покое. Теперь я буду всегда и везде ходить за тобой по пятам. Я не дам тебе ни спокойно жить, ни тем более спокойно умереть, - грозно говорила я.

Ден медленно поднялся и пятился к двери.

- Ден, ты опять? - "удивился" Саша.

- Это она! Она преследует меня! - крикнул он.

- У тебя есть только один шанс избавиться от моего присутствия, - я продолжала. - Раскайся! Ты должен во всём признаться! Ты должен признать все свои грехи. Да, моя смерть - твой самый страшный грех, но у тебя хватает и других: воровство и предательство, - мне нужно было, чтобы он сам озвучил свои грехи. - Иначе я не дам тебе даже спать. Ты сойдёшь с ума! - я раскатисто захохотала. Это подействовало!

- Я во всём признаюсь, - он сломался. - Только исчезни! Оставь меня! Сгори ты в огне! - орал он и, опустившись на колени, закрылся руками. Я вернулась за шкаф.

- В чём ты признаешься? - Саша изобразил искреннее удивление. В этот же момент вернулся Сергей с документами.

- Во всём! - говорил Ден, не поднимая лица. - Во всём, что я сделал. Это я убил Вашу жену, госпожу Косицыну. Так приказал мне хозяин, Ваш отец. Но мне не хватило смелости убить ребёнка - он хотел, чтобы я вонзил нож сначала в живот. Но я не смог! Я не смог сделать это ей в лицо - я зарезал её в спину! И это я воровал ваши деньги. Но я раскаиваюсь! - он поднял лицо, мокрое от слёз. - Простите меня! Защитите меня от неё. Она меня найдёт! Помогите мне! - крикнул он.

Саша смотрел на Дена спокойно и с презрением. Сергей - сначала с удивлением, но его вытеснила злость и растущий гнев.

- Ах ты, сволочь! - вдруг не выдержал он и схватил Дена.

Тот набор слов, который употребил Сергей, я опущу - они режут даже глаз, не то, что уши. Описывать, как Сергей избивал Дена, я тоже не нахожу нужным.

Саша стоял молча, не двигаясь с места и не предпринимая ничего, чтобы остановить Сергея. Он был бы счастлив оказаться на его месте - но мы с ним условились, чтобы он не влезал.

Я стояла, зажав уши и зажмурившись - эти вопли были невыносимы!

Наконец, не выдержал и Саша:

- Ладно, Сергей, хватит. Он должен ещё признание подписать.

- Он уже подписал себе смертный приговор, - впервые в жизни огрызнулся Сергей.

- Я сказал хватит! - Саша дёрнул его за руку. - Здесь приказы отдаю я.

- Да, простите, - парень был на взводе, но смог остановиться.

- Составь признание и дай ему на подпись. Пусть хоть крестик, но поставит.

- Да он у меня ещё его своей кровью и напишет! - завёлся было снова Сергей.

- Хватит, - Саша удержал его и протянул полотенце. - Сядь за мой стол.

Сергей молча, с трудом переводя дыхание, вытерся и сел за стол. Признание он написал быстро и профессионально. Заставить же полуживого Дена его подписать не составило никакого труда.

Напоследок Сергей пнул Дена в спину ногой. Не просто так. Приёмов он знал много, но этим ему ещё доводилось пользоваться. Маленький тычок - и Ден остался на всю жизнь с переломанным позвоночником...

- Я должен вызвать милицию, - спокойно сказал Саша.

- Смелее, - Сергей подтолкнул к нему телефон. - Я не сбегу. Я сделал то, что должен был сделать.

- Что с ним? - спросил Саша, заметив отсутствие движения у Дена. - Он отрубился?

- Я сломал ему позвоночник, - спокойно ответил Сергей. - Я знаю, что сяду теперь до конца своих дней. Но я счастлив, что смог отомстить за смерть Анны Марии.

Саша опустил глаза, понимая, что Сергей немного перегнул палку. Ведь я была жива, и выглядело это немного неэтично.

Саша вызвал ментов, позвонил в клинику Фридельмана (семейного врача) и своему адвокату.

- Значит так, - в минуты ожидания Саша должен был проинструктировать Сергея. - Слушай меня внимательно и делай всё, как я скажу. Хуже тебе уже не будет. Дело было так: я начал догадываться, что Ден украл наши деньги и мог быть причастен к убийству моей жены. Я спровоцировал его на признание, но он, поняв, что выдал себя, напал на меня с пистолетом. Ты прибежал на выстрелы и помог мне его успокоить. Мы выбили из него признание, но после этого он попытался сбежать. Ты попытался его остановить, и в результате неудачного падения он сломал позвоночник. Это была самооборона. Ты меня понял?

Сергей таращился на Сашу, не веря своим ушам.

- Я не хочу терять друга из-за этой мрази, - объяснил Саша. - Он получил по заслугам. И это не ты, а я должен был это сделать. Но теперь уже поздно кулаками махать. Итак, ты меня понял?

- Да, хозяин.

- И никакой самодеятельности и всплесков совести. Месть - холодное блюдо.

Приехала милиция. С ними Саша разобрался быстро. Налицо убийца с признанием. И не просто убийца, а убийца Косицыной! А это дело века! Плюс самооборона (то, что из пистолета Ден сделал много выстрелов, доказать оказалось не сложно). Ну, и небольшая материальная помощь на благо нашей правоохранительной системы сделали своё дело. К Саше вопросов не осталось. Сергея забрали. /его освобождение не заняло у Саши много сил и времени/

Для чистоты результатов, Фридельман решил сам не ехать - а с его ребятами Саша тоже довольно быстро договорился. Все необходимые бумаги они подписали и забрали Дена в клинику.

И только выпроводив всех, Саша смог подойти ко мне.

После того, как Сергей закончил избивать Дена и напряжение немного спало, я вдруг почувствовала навязчивую боль в левом боку. "Наверное, опять обо что-то ударилась, - подумала я". На протяжении всей своей жизни я обо всё резалась (начиная с листа бумаги, заканчивая шероховатостями не стене), ударялась (об углы, мебель) - так, что всё моё тело почти всегда было покрыто ссадинами и синяками. Когда я хотела посмотреть свой бок, меня смутило, что платье в том месте оказалось мокрым. Ноги у меня подкосились (больше от неожиданности, чем от боли) - оказалось, одна из пуль, выпущенных Деном, задела меня и прошла навылет чуть ниже ребра. Я медленно сползла по стене и села на пол, зажав рану и ожидая окончания "пьесы".

Едва за последним врачом закрылась дверь, Саша сразу подошёл ко мне.

- Прости, что всё так затянулось. Ты устала? - он подал мне руку. Я молча поднялась, зажимая рану.

- Всё хорошо? Ты ведь не испугалась? - он не мог понять, почему я молчу. - Ты ведь бесстрашная.

- Но из плоти и крови, - заметила я и, отведя руку, показала Саше рану.

- Что это? - он не сразу понял. - Так он попал в тебя? Господи! Что же ты раньше не сказала? Я бы сразу вызвал врача, - он кинулся к телефону.

- Это бы всё испортило. Да и к тому же я сама только её заметила. Ничего страшного, просто царапина.

- Перестань. Пулевое ранение - это всегда серьёзно, - он уже набрал номер. Я забрала у него телефон и сбросила. - В чём дело, Анютик?

- В какую больницу ты звонишь?

- В обычную скорую!

- И как ты меня запишешь?

- Да разве это важно? Как угодно!

- А то, что при осмотре врач обнаружит пулевое ранение и увидит фамильный вензель Матаделли на моей груди, это тоже неважно? - насторожилась я.

- Но ведь никто о нём не знает!

- Зато теперь узнают. Пойдут вопросы, слухи, сплетни. Мне это не нужно. Я не должна светиться, - объясняла по возможности спокойно я.

- Но я не могу позволить, чтобы ты, будучи беременной, истекала кровью! Что ты предлагаешь?

- Два человека из моего прошлого меня уже узнали. Пора узнать и третьему.

- Кого ты имеешь в виду? - не понял Саша.

- Фридельмана. Он знал об этих инициалах. Кроме того я прекрасно знаю, насколько ему можно доверять. Заодно не лишним будет осмотр по беременности.

- Ты уверена, что надо его ставить в известность. Я бы хотел этого избежать, - признался Саша.

- Ты можешь посоветовать что-то лучше? Я тебя слушаю.

Саша, не ответив, набрал номер личного телефона Фридельмана.

- Иосиф Абрамович, Вы срочно нужны мне на фирме.

- Но я же уже выслал Вам людей? - не понял тот.

- Это для меня. Всё объясню на месте. Это срочно.

- Хорошо, уже выезжаю.

Приехал Фридельман, как всегда, очень быстро. Саша встретил его в приёмной.

- Что у Вас произошло? - врач удивился, увидев Сашу в полном здравии.

- Я Вам расскажу. Но для начала поклянитесь, что всё останется между нами. Только не обижайтесь, это не от недоверия к Вам, просто дело в высшей степени серьёзно и секретно.

- Вы меня пугаете. Но я клянусь. Мне Вы можете доверять в любой ситуации, - пообещал врач, положа руку на сердце.

- Спасибо, - Саша открыл дверь в кабинет и пропустил врача вперёд.

Я сидела в сашином кресле, спиной к двери.

- Разрешите представить Вам Александру Graf, она же frau Bach и миссис Эстергази, - после этих слов я повернулась и, встав с кресла, подошла, зажимая одной рукой рану.

- Хотя, - добавил Саша. - Я уверен, Вы узнали в этой женщине совершенно другого человека.

- Добрый вечер, Иосиф Абрамович, - тихо поздоровалась я, протянув ему руку.

- Я не верю своим глазам! - он поцеловал её, не сводя с меня глаз. - Этого ведь не может быть!

- Как видите, может, - заметил Саша. - Перед Вами действительно моя, теперь к сожалению уже бывшая, жена, Анна Мария Косицына, а ныне жена князя Эстергази, более известная под псевдонимом Александра Bach. Но я думаю, у нас будет ещё время об этом поговорить, а сейчас я Вас очень прошу, обработайте её рану. Мой охранник её случайно подстрелил.

- Какой ужас! Что же вы молчали! Конечно! - не на шутку испугался Фридельман.

Я, не дожидаясь, пока меня попросят, разделась до пояса и легла на стол.

На мгновение, как я и думала, врач задержался взглядом на инициалах Матаделли - ведь это он их обрабатывал.

- Вы были правы, - заметила я. - С моим составом крови они никогда не заживут.

Фридельман спешно обработал рану и поинтересовался насчёт другой, ещё не зажившей.

- А, это результат дуэли двух не совсем нормальных людей. Племянника моего мужа, который возомнил, что имеет на меня какие-то права и небезызвестного Вам Андрелло Morresi. Да-да,именно того, с которым мы пели в Питере. Мы встретились с ним случайно. Естественно, он меня узнал. А мне пришлось влезть в их дуэль, чтобы предотвратить очередное убийство. Вы ведь не понаслышке знаете про меткость итальянца. Отделались малой кровью - моей, - пояснила я, одевшись.

- Удивительно, - покачал головой Фридельман. - Простите, но задам Вам ещё один вопрос: насколько я вижу, Вы беременны?

- Да, четвёртый месяц. Кстати, я хотела просить Вас меня осмотреть.

- Конечно, в любое время.

- Спасибо. Тогда я завтра к Вам заеду. Но я ещё позвоню.

- Хорошо, договорились. Я сделаю для Вас всё необходимое.

Фридельман уже собрался уходить. В дверях он остановился и добавил:

- Вы себе не представляете, как я рад, что Вы живы! Это огромное счастье! Я всегда говорил: Вы неисправимый, бесстрашный Гений!

- Спасибо, - искренне поблагодарила я. - Приятно слышать.

- Всего Вам доброго. Жду Вас завтра.

- Да встречи. И спасибо, - попрощалась я.

Саша проводил врача до машины и вернулся ко мне.

- Ты несёшь радость в сердца людей. Мне очень приятно, - проговорил он.

- Радоваться можешь и один, - заметила я. - А я очень устала и хочу спать. Ты меня отвезёшь или мне брать такси?

- Глупый вопрос! Конечно, ... брать такси! - мы оба рассмеялись. Но смех стоил мне боли в животе и новоиспечённой ране. - Пойдём, любовь моя, сегодня был тяжёлый день.

Он отвёз меня в гостиницу, но в номер не поднялся - я его упросила ехать сразу домой. Поцеловав меня на прощание и проводив взглядом, он уехал.

На следующий день я съездила к Фридельману на обследование и вернулась в гостиницу.

Саша, поговорив со мной с утра, поехал на фирму.

На входе его встретил N.

- Саша, Христа ради, прости меня, - начал он. - То, что я тебе наговорил про деньги Bach - я сказал сгоряча, не подумав. Я знаю, что ты никогда бы не пошёл на это, я тебе доверяю и верю тебе. Меня захлестнули эмоции, и я просто не соображал, что говорил, - N потребовалось довольно много времени и фактов, чтобы понять, что же произошло на самом деле.

- Ладно, N. Я не держу на тебя зла. Хотя, признаюсь, сразу я был готов убить тебя за те слова. Но забудем, всё прошло. Теперь мы знаем, кто воровал у нас деньги и даже кто ... убил Анну Марию, - добавил он не без труда.

- Да, это ужасно, - N закрыл глаза и отвернулся. Для него эта рана была вечно кровоточащей.

- Я тебя понимаю, - Саша положил руку ему на плечо.

- Спасибо, - вздохнул N.

Повозившись на фирме, Саша поехал ко мне.

А мне до его приезда пришлось принять довольно важное решение.

Вернувшись от Фридельмана, я приняла довольно неожиданный звонок.

#- Да? - ответить мне пришлось по-английски, так как я не узнала входящий номер.

*- Добрый день, cara.

*- Morresi? Сукин ты сын! *Откуда у тебя мой номер? - удивилась я настолько, что даже ругнулась. Я никак не ожидала его звонка, и не была готова говорить с ним сейчас.

*- Я тоже рад тебя слышать, - он усмехнулся (поняв моё ругательство). - А номер мне дал твой муж.

*- Эдвард? Я тебе не верю. Он никому не даёт мой номер! С какой стати он мог дать его тебе?

*- Я сказал ему, что ищу твою подругу Rossa, которая мне срочно понадобилась, а номер может быть только у тебя. Я сказал ему, что это вопрос жизни и смерти. Он оказался очень добродушным человеком и дал мне твой номер, пожелав удачи.

*- И давно ты научился так правдоподобно врать? - удивилась я.

*- Как только познакомился с тобой, - спокойно ответил он.

*- Спасибо на добром слове! Ладно, говори, зачем звонишь. Надеюсь, ты по делу. Потому что пустые звонки я терпеть не могу, они выводят меня из себя.

*- Я знаю. Только боюсь, что наши с тобой понятия о "деле" не всегда совпадают.

*- Ты пустился в пустословие, - заметила я, намекая, что пора бы уже высказать, наконец, цель звонка.

*- Ты вынуждаешь меня снова просить прощения.

*- Перестань, пожалуйста, - грубо перебила я. - Ты же знаешь, я терпеть не могу эти церемонии. Говори, зачем звонишь.

*- Да, - на секунду он замолчал, собираясь с мыслями. - Я знаю, что очень долго тянул с этим разговором. Но я не могу больше ждать личной встречи, так как не знаю, когда мы увидимся. Я больше не могу тянуть, - он снова замолчал. - Понимаешь, я вырос в такой семье, я так воспитан, для меня это дело чести, а значит и всей жизни. После того, что я сделал...

*- Подожди, - встряла я. - Извини, что перебиваю, но я не понимаю, что имеешь в виду.

*- Конечно. Я имею в виду то, что было между нами. Я знаю, что прошло уже три месяца. Я надеялся, что нормально это восприму. Но я не могу. Моё воспитание, моё сознание не прощают мне того, как я поступил.

*- Ты что, раскаиваешься в том, что было между нами? Ты хочешь сказать, что это было ошибкой? - не могла поверить я.

*- Madonna, конечно нет! Я не это имел в виду! Как раз наоборот! Я хочу сказать что то, что произошло между нами - это не просто порыв чувств, а воплощение моей огромной любви к тебе. Но так получилось, что тогда не осталось места моему уважению. А меня это очень волнует. Ведь я уважаю тебя ничуть не меньше, чем люблю. Я оскорбил тебя своим животным поведением. Ты честная женщина...

*- Андри, замолчи! - взмолилась я. - Ты сам не понимаешь, как оскорбляешь меня сейчас. Ты ведь намекаешь на мою неверность, и сам прекрасно это знаешь. Не надо приписывать мне абсолютно не свойственные качества.

*- Опять ты меня не так поняла, - вздохнул он. - Я имел в виду твою духовную верность. Какой бы образ жизни ты не вела, я же знаю, насколько чиста твоя душа. Вот её-то я и боюсь замарать.

*- Не надо, - усмехнулась я. - Это такие глупости. Ты ведь знаешь, как я к этому отношусь. Всё нормально, ты не замарал мою душу.

*- Но замарал свою честь. После того, что я сделал, я просто обязан на тебе жениться. Это мой долг.

*- Андрелло! Что ты несёшь?! Какая ерунда! Что за девятнадцатый век? Мы ведь современные люди!

*- Ты не понимаешь! - горько воскликнул он. - Я воспитан так, что для меня подобный позор смерти подобен. Я не имею права жить после такого поступка. Это вбито в моё подсознание и я просто не могу по-другому рассуждать!

*- И что, ты женился на всех своих женщинах? - недоверчиво спросила я.

*- Ах, Анна Мария. Ты же ничего не знаешь! - вздохнул он. - Ты же не такая...

*- Хорошо, тогда скажи своему подсознанию, что я уже замужем, - посоветовала я.

*- Во-первых, это ещё больший позор для меня; а во-вторых, я люблю и спал не с Александрой Bach, а с Анной Марией Косицыной. А в-третьих, Rossa вдова.

*- Значит, ты хочешь жениться на Rossa? - меня впечатлила его сообразительность.

*- Я хочу жениться на тебе, и не важно, кем ты будешь по паспорту.

*- Знаешь, меня несколько оскорбляет тот факт, что ты хочешь жениться на мне только потому, что должен это сделать для очистки своей совести.

*- Это неправда. Я всегда хотел быть рядом с тобой, с нашей первой встречи. Просто тогда я даже не смел думать о свадьбе - ведь ты была замужем. А теперь, потеряв тебя и вновь обретя, я понял, что просто не смогу жить без тебя. Если ты мне откажешь, я этого не переживу. Я не смогу с этим смириться. Да ещё и моя совесть - она сведёт меня с ума. Я покончу с собой!

*- Андрелло? - удивилась я. - Всё так серьёзно.

*- Анна Мария, ты себе даже представить не можешь, что это для меня значит!

*- Честно говоря, ты загнал меня в тупик. Сейчас я не знаю, что тебе ответить. Дай мне время, - попросила я.

*- Конечно, я понимаю. Я буду ждать твоего звонка. Я не гоню тебя: у тебя столько времени, сколько тебе надо. Только одно хочу сказать сразу: ты должна знать, что если ты мне откажешь, я уйду из жизни. Боже упаси меня тебя пугать. Просто я уже всё для себя решил, и ничто и никто уже меня не удержат в этом мире.

*- Да, я прекрасно знаю, насколько глупо отговаривать человека от самоубийства, - согласилась я. - Проще его так пнуть, чтобы у него мозги сами встали на своё место. Я тебе позвоню. Обещаю не тянуть с ответом. Надеюсь, будет кому отвечать, - усмехнулась я.

*- Твоего ответа я дождусь во что бы то ни стало, даже если мне придётся ждать до собственной смерти.

*- Вот и хорошо. Но столько я жить не собираюсь. Надеюсь, судьба меня пожалеет. Ну, ладно, извини, но ко мне пришли.

*- Конечно. До свидания.

*- До скорого, - ответила я и пошла открывать дверь, в которую на самом деле кто-то настойчиво звонил.

На пороге стоял Саша.

- Добрый день, солнышко, - он сразу же обнял и поцеловал меня.

- Привет, - сухо ответила я.

- Что-то произошло? - насторожился он, увидев моё серьёзное лицо.

- Произошло, - ответила я и продолжила, когда мы прошли в гостиную. - Morresi только что звонил.

- А как он нашёл твой номер?

- Ему Эдвард дал. Андри наврал ему что-то про Rossa, и Эдвард был рад стараться.

- И чего он хотел?

- Жениться на мне, - просто ответила я.

- ?! ?! ?! - Саша рассмеялся.

- И сказал, что если я ему откажу, он покончит с собой. Он уже всё решил, - закончила я с серьёзным лицом. Саша перестал смеяться:

- И что ты ему ответила?

- А как ты думаешь?

- Хоть убей, не знаю!

- Я тоже, - вздохнула я.

- Я попросила у него времени подумать.

- И сколько он тебе дал?

- Сколько мне понадобится, хоть до его смерти, - усмехнулась я.

- Вот тебе и решение - ничего ему не отвечай. И ты будешь свободна, и он не покончит собой - будет ждать ответа.

- Нет. Ты ведь знаешь, я не люблю неопределённости. Или да, или нет. Я ему сегодня же отвечу. Тянуть резину я не люблю, - твёрдо сказала я.

- Ну, смотри. Решать тебе, и тебе с этим жить, - Саша откинулся на спинку дивана.

- Ты хочешь сказать, что тебе всё равно, выйду я за него замуж или нет? - удивилась я.

- А когда, позволь спросить, тебя интересовало моё мнение? И что тебе будет с того, если я запрещу тебе за него выходить. В лучшем случае мы просто поругаемся.

- А в худшем?

- А в худшем ты выйдешь за него в отместку. Поэтому я просто воздержусь от высказывания, ты ведь всё равно знаешь моё мнение. Кроме того я ведь знаю, что ты с ним жить всё равно не будешь, у тебя ведь уже есть один муж в качестве живого примера. Ты одиночка. Мне кажется, что ты никогда не научишься жить с кем-нибудь, тем более с одним. Тебе нравится интриговать, зарождать подозрения, ревность. Ты постоянно держись себя в центре внимания, но всё время ускользаешь. Ты получаешь удовольствие от того, что по тебе сохнет много мужчин, но ты никогда не отдавала предпочтение кому-нибудь одному. То место в твоём сердце, которое предназначалось для любви, у тебя заняло искусство. Поэтому мужчины для тебя - только развлечение, способ отвлечься, хорошо провести время. Ты никогда не воспринимала ни их, ни их чувства серьёзно. И жила при этом спокойно. Даже брак не имеет для тебя особого значения. Иногда я даже задумываюсь, как долго ты была мне верна: день, два? А может пару минут?

- Вот тут я с тобой не согласна, - на удивление спокойно отреагировала я на такой выпад. - Тогда, когда я только приехала в Москву, я была совсем другой. И ты навряд ли знаешь ты сторону моей души. Ты застал очень маленький её кусочек. Я очень быстро перестроилась и не без твоего в этом участия. Пойми, открытой, доброй, отзывчивой, незловредной и незлопамятной, щедрой, мягкой, всепрощающей я не смогла бы жить в Москве на том уровне, которого добилась благодаря лжи, злу, стервозности, хамству и всем тем качествам, которые я уже никогда в себе не искореню. Пока я училась, я была общей жилеткой для рыданий, бесплатным психотерапевтом, вечным долгодателем. Я даже не могу припомнить ни одно случая, когда бы я повысила голос или отказала кому-то в помощи. Да, я была совсем другой. Но мне пришлось всё поменять. Я не хотела жить в нищете и безызвестности. И я встала перед выбором: либо в нищете и с открытой душой и чистым сердцем, либо в славе и богатстве, но во лжи и предательстве. Думаю, не стоит говорить, что я выбрала, - я улыбнулась.

- Я бы так хотел поближе узнать ту Косицыну, которой ты была до Москвы.

- Она бы тебя разочаровала. И потом, это невозможно. Довольствуйся тем, что от неё осталось. А насчёт верности: я изменила тебе лишь два раза. Ну, и третий - это было изнасилование. И вообще ты же знаешь, что для меня духовная верность превыше всего, а тут, прости, тебе не место. Моя душа отдана N, и ты это знаешь. И никто не может это изменить. Ему я всегда была и останусь верна. А ты - надёжный друг, замечательный партнёр, хороший муж, великолепный отец. Мне кажется, и этого не мало.

/какой же я была дурой! Мало того, что сама не понимала, что говорю. Я обманывала себя. Так ещё и резала по живому сашино сердце. Я жестоко в нём топталась. Как я в этом раскаиваюсь! Как я перед ним виновата!/

- Для меня этого слишком мало! Помнишь Ретта Батлера: "я хотел бы сжать твою голову вот этими руками и выдавить из неё все мысли о нём". Но я не в силах этого сделать. И это приводит меня в бешенство, терзает и гнетёт! - он схватил себя за голову.

- Не стоит. Ты всё равно не в силах что-либо изменить. Скажу больше: даже я не в силах что-либо поменять. Ты ведь знаешь: сердцу не прикажешь. Давай закончим этот бессмысленный и пустой разговор, мы всё равно ни к чему не придём.

- Как скажешь, - максимально равнодушно ответил Саша, не поднимая на меня лица.

- А знаешь, - после паузы начала я, - я выйду за Morresi.

Саша медленно поднял лицо и с вопросом смотрел на меня.

- И даже не из-за его решения покончить с собой, хотя это тоже имеет место быть. Хватит с меня трёх смертей! С моей совести и этого достаточно. Может быть впервые в жизни я думаю не о себе. Я выйду за него для ребёнка. Посуди сам, кем он будет после рождения? Внебрачным сыном Bach? Неужели я могу хотеть дать своему ребёнку такое клеймо на всю жизнь?! Нет! Он должен быть законным, и у него должны быть все права. Он должен иметь дом, семью. Пусть не полную, но хоть в лице отца и изредка появляющейся матери. Я уверена, Morresi великолепно его воспитает. Я хочу счастья для своего ребёнка. И я выйду за Morresi ради будущего моего ребёнка, - твёрдо сказала я.

- Может и правильно. А почему ты всегда говоришь "мой" ребёнок и "мои" дети и никогда не говоришь "наш" и "наши"?

- Потому что придётся всегда уточнять, чьи это наши. Мне проще говорить "мои".

На минуту воцарилась тишина.

- Пожалуй, не стоит с этим тянуть. Сейчас же ему и позвоню, - я набрала номер Morresi.

*- Андри, это я, - я не стала здороваться, так как говорили мы совсем недавно. - Я уже всё решила. Я выхожу за тебя. Но у меня будет несколько условий.

*- Анна Мария! Я не верю своему счастью! Я согласен на любые твои условия, - он явно не верил своим ушам.

*- А у тебя нет другого выхода - сам напросился.

*- Я знаю. И никогда не заберу своих слов назад. Я тебя внимательно слушаю.

*- Во-первых, свадьба должна быть закрытой - только свидетели - меня никто не должен видеть. Сразу предупреждаю: никаких вопросов. Во-вторых, свадьба должна состояться как можно раньше. Желательно, чтобы через месяц мы были уже расписаны. В-третьих, никакой огласки.

*- Как скажешь. Назначай день.

*- Как приеду, так и распишемся.

*- А когда ты приедешь? - поинтересовался он.

*- Я ещё не решила. Но ты не бойся, я тебя найду. Причину, по которой я выхожу за тебя в такой спешке, ты узнаешь, когда я приеду. А пока ничего не спрашивай и довольствуйся мечтами. Прости, но у меня больше нет времени не разговор. Жди меня - я приеду без предупреждения, - "пригрозила" я.

*- Я жду тебя каждую секунду. Ты не можешь приехать неожиданно. Ты сделала меня самым счастливым человеком на свете. Ты себе не представляешь, как сильно я тебя люблю.

*- Ладно, - я перебила его. - Это всё понятно. Скажешь это всё при встрече. А сейчас я спешу.

*- Да, прости. Меня переполняют чувства. Прости! Целую тебя, amore mia. Я с нетерпением жду тебя!

*- Хорошо, - сухо ответила я. - До встречи и больше мне не звони.

*- Обещаю! До скорого, - я поспешила выключить телефон, пока он опять не начал пустословить.

- Представляю, как он счастлив, - заметил с сарказмом Саша.

- В тебе заговорила зависть и ревность, - я улыбнулась. - А я на твоём месте посочувствовала бы человеку. Ты ведь знаешь, какая я зараза.

- Ты знаешь, я и сам - не меньшая зараза, - он ухмыльнулся. - В том-то и дело, мы друг друга стоим.

- Одинаково заряженные частицы отталкиваются, - подчеркнула я. - Это неоспоримый закон физики, то есть природы. Закон, по которому устроен наш мир.

- Тебя невозможно переспорить!

- И не надо! Мы навсегда останемся лучшими друзьями. А при каждой попытке сойтись, мы неизбежно будем ссориться. Наши характеры приспособлены только для кратковременного общения, но не для совместной жизни. Как только ты это поймёшь, тебе станет намного легче жить, - заметила я.

Помолчав, я добавила:

- Ладно, тему для размышлений я тебе дала. Подумаешь на досуге. А сейчас рассказывай, как у тебя день прошёл?

Мы сидели и мирно беседовали, когда в мой номер кто-то позвонил.

Мы молча переглянулись. Звонок повторился, более настойчиво.

- Пойду открою, - я встала.

- Подожди, - Саша меня остановил. – Одень, на всякий случай, линзы. А я пока открою - вдруг кто-то по пустякам.

- Хорошо, - согласилась я и пошла в ванную.

Саша открыл. Перед ним стоял не знакомый ему человек, безукоризненно одетый и с высокомерным выражением на красивом, аристократическом лице.

Саша взглядом спросил, чего хотел этот господин. Тот в свою очередь внимательно рассматривал Сашу. Они были одного роста, и поэтому очень скоро их глаза встретились. Сашин взгляд могла держать только я, поэтому гость, "сдавшись", перевёл глаза на комнату за сашиной спиной.

Они бы простояли так ещё долго...

Когда я подошла к двери и увидела гостя, мне захотелось убежать и спрятаться.

Незнакомец, увидев меня, бесцеремонно оттолкнул Сашу и зашёл в номер. Но оттолкнуть Сашу?! Саша остановил его, корректно схватив за руку. Гость с вопросом уставился на меня.

#- А чего ты хотел? - усмехнулась я, нарушив, наконец, немую сцену. - Ты не у себя дома и он тебя не знает.

#- Может, представишь? - предложил он.

#- Ну, если ты так просишь. Артур Эстергази, - я представила гостя Саше, который после этого ещё раз оценивающе осмотрел моего любовника.

#- Александр Королёв - генеральный директор двух ведущих продюсерских центров Москвы. Организатор моего концерта и мастер-классов, вдовец Косицыной, - небрежно бросила я и пошла в гостиную. - Мы как раз обсуждали новый контракт.

Мужчины "зависли" в коридоре.

#- Никто из вас не хочет составить мне компанию? - громко спросила я. Они сразу прошли в комнату, всё так же, молча косясь друг на друга.

Первым "отошёл" Артур:

#- Александра, можно мне поговорить с тобой наедине, - он наклонился ко мне и говорил очень тихо. - Это по личному вопросу.

Я поняла, что не могу отказать - это скомпрометировало бы Сашу.

#- Хорошо. Но недолго. Мы ещё не всё обсудили, - я старалась не смотреть Саше в глаза.

#- Вы нас простите? - Артур галантно поклонился Саше и вышел следом за мной. Саша проводил нас тяжёлым взглядом, который я ощущала каждой клеткой своего тела.

#- Как я по тебе соскучился! - прошептал Артур, обняв меня, когда мы остались одни.

#- Ты приехал только поэтому? - я отклонилась от поцелуя.

#- Мне кажется, это достаточный повод.

#- А мне так не кажется, - возразила я.

#- Ты так не любила! - заметил он и силой поцеловал меня.

#- Не будь бы здесь постороннего человека, - я оттолкнула его, - я бы запустила в тебя диваном.

#- Дорогая! Я не понимаю, откуда столько агрессии? Почему ты стала так ко мне относиться? Что я тебе сделал? - обиженным тоном спросил Артур.

#- Ты подстрелил меня! - почти крикнула я. - Я конечно понимаю, что для тебя это приобрело бы значение, только в случае точного попадания в цель. Вы все любители порыдать над трупом!

#- Боже мой! Что ты такое говоришь?! Я не знаю, как ещё мне просить у тебя прощения. Ну, не видел я тебя! Прости! - он подошёл ко мне и, опустившись на колени, обнял мои ноги.

#- И кто ещё слабый пол? - усмехнулась я, торжествуя. - Да встань ты!

Артур медленно поднялся:

#- Что мне сделать, чтобы ты меня простила?

#- Уйти и больше не появляться на моём пути, - я хитро посмотрела на него. Это был тест-проверка на чувства.

#- Нет! Всё что угодно, но только не это! Мне легче умереть!

#- Хорошо. Тогда я подумаю над этим ещё. А пока - оставь меня, меня человек ждёт.

#- Выпроводи его, и мы спокойно обо всём поговорим.

#- Ты в своём уме! - воскликнула я. - Ты, похоже, не понял, кто он. У меня с ним дела, которые не терпят отлагательства, - резко проговорила я.

#- Хорошо. Тогда я подожду - спешить мне всё равно некуда. Заодно послушаю вашу беседу, если ты не будешь против.

#- Буду! И ещё как! Даже Эдвард не лезет в мои дела, - заметила с негодованием я.

#- Как скажешь. Я подожду тебя здесь.

#- Будет лучше, если мы поговорим завтра, - я пыталась его выпроводить.

#- Нет, сегодня. Не хочу показаться грубым, но я должен поговорить с тобой именно сегодня.

Я поняла, что спорить дальше бесполезно, и пока здесь Саша, Артура выставить мне не удастся.

#- Ладно, жди здесь, - я вышла из спальни.

Саша молча смотрел на меня, ожидая объяснений.

- Ты знаешь, я не люблю недоговорок. Говори прямо, - я села в кресло.

- У тебя всегда был безупречный вкус.

- Ты одобряешь мой выбор? - я усмехнулась.

Он промолчал (дабы не ругнуться).

- И зачем он приехал, - после паузы спросил Саша.

- А как ты думаешь? Ну, не для совместного похода в Третьяковку же!

- Я тоже не люблю недоговорок, - заметил он сухо.

- Ну, если ты хочешь это услышать, - я пожала плечами. - Артур приехал, чтобы побыть со мной наедине. Здесь ни Эдвард, ни Morresi нам не помешают. Он хочет тра**ться со мной без страха быть пойманным, - прямо и грубо сказала я.

- Почему ты стала такой ничтожной! - горько воскликнул Саша с пренебрежением.

- А вот оскорблять меня не надо, - я резко встала.

- Оскорблять? По-моему, я не сказал ничего оскорбительного. Правду всегда тяжело слышать. Ты любишь издеваться над людьми, над их чистыми, глубокими и искренними чувствами. И какое удовольствие ты получаешь, когда плюёшь другим в душу? Почему тебе приятно вытирать о других ноги, ставить себя выше всех и вся...

- Заткнись, - сквозь зубы прошипела я и врезала Саше по лицу. - Я не буду выслушивать твои оскорбления. Можешь поехать домой и побросать дротики в мои портреты - это твоё дело. Но никогда, слышишь, никогда не смей говорить мне гадости в лицо! Сколько раз я слышала от тебя, что ты принимаешь меня такой, какая я есть! И никто не тянул тебя за язык! Если тебе больше нечего сказать, - я отвернулась. - Дверь ты найдёшь, не провожаю.

Постояв какое-то время, Саша молча вышел, громко хлопнув дверью. Я села на диван.

Услышав звук захлопнувшейся двери, из спальни вышел Артур.

#- Что-нибудь не так? - из интереса спросил он. Я прекрасно знала, что в спальне нас не будет слышно, да и подслушивать это высокомерный англичанин не додумается. Поэтому я позволила себе говорить с Сашей на русском.

#- Всё не так! - сгрубила я. - Из-за тебя у меня сорвался выгодный контракт. Эти русские - очень высокомерный народ!

#- Я думаю, ничего страшного в этом нет. У тебя никогда не будет недостатка в контрактах, а Россия тебя всё равно никогда не привлекала. Я не прав? - он говорил спокойно, умиротвряюще.

#- В этом, может и прав. Но сам факт! - воскликнула я. - Расторгнуть контракт со мной! С Александрой Bach! Это немыслимо! Какой-то мелкий русский продюсер, который даже моложе меня!

#- Я с тобой абсолютно согласен. Русские всегда были свиньями. Это неотёсанные крестьяне. Грубые и тупые. Сняли ушанки и думают, сразу стали людьми. У них нет благородства в крови.

Я молча переносила эти оскорбления, зная, что если взорвусь - то точно выдам себя. Я проглотила это, но ещё больше взбесилась.

#- И эти русские ещё смеют мне вызов бросать!

#- Ты их проучишь, им будет урок на всю жизнь. Но не стоит принимать их так близко к сердцу. Не трать на них свои эмоции - они этого не достойны, - Артур подошёл ко мне.

Нагнувшись и обняв, он ещё раз поцеловал меня. На этот раз нежно, примирительно, успокаивающе и мягко. Это подействовало - я успокоилась.

#- А ты располнела на русской кухне, - заметил он с усмешкой.

Эта фраза, сказанная между прочим, заставила меня о многом задуматься и принять резкое, непоколебимое и однозначное решение.

#- Дорогая! Я так скучал! - после паузы проговорил он. - Ты себе не представляешь. Я так хотел тебя видеть, что не выдержал и приехал.

#- Ты сказал, у тебя ко мне разговор, - я не отреагировала на его слова.

#- Я это сказал просто, чтобы остаться с тобой наедине.

#- Понятно, - я улыбнулась. - Артур, я вынуждена просить тебя оставить меня - я так сегодня устала. Завтра я проведу с тобой целый день, обещаю!

#- Ну, позволь мне побыть с тобой ещё немного, - умолял он.

#- Хорошо. Посидим чуть-чуть, а потом ты дашь мне отдохнуть. Ты снял номер?

#- Да, но я всё же надеялся...

#- Напрасно, - перебила я. - Я не позволю тебе остаться у меня. Я привыкла спать одна, так что не обижайся.

#- Я не имею права на тебя обижаться, дорогая, - он поцеловал мою руку.

Пару часиков мы мило побеседовали, и я выпроводила его.

"Вот дерьмо! - подумала я, рухнув на кровать. - Теперь мне ясно только одно: надо бежать, и чем дальше, тем лучше. С Сашей или без него - теперь не имеет значения. Оставаться здесь я больше не могу. Артур от меня не отойдёт ни на шаг. Никто не гарантирует, что мне и завтра удастся его выпроводить. А я не могу позволить, чтобы он узнал, что я беременна - а это уже становится очевидно и заметно. Но что мне делать с Сашкой? Я его просто предупрежу - а там пусть сам решает".

Я набрала номер его мобильного.

- Да, - он ответил довольно грубо.

- А ты на меня не кричи, - спокойно начала я. - И слушай меня. Сегодня ночью я уезжаю. С тобой или без - мне всё равно. Я поставила тебя в известность, так что без претензий.

- Во сколько ты хочешь уехать? - заинтересованно спросил он.

- Часа в три. Я хочу немного поспать.

- Я буду ждать тебя у чёрного входа.

- Хорошо. Уверена, ты не опоздаешь. До встречи.

- Спокойной ночи, - попрощался он.

-Ну, что, остыл? - спросила я Сашу, выйдя в три часа ночи к чёрному входу.

- Да. Прости за то, что наговорил тебе, - он взял мою сумку.

- Ладно. Поехали, пока нас никто не увидел, - я села на заднее сиденье.

- Поспи немного, - предложил Саша, когда мы отъехали.

- Да, ты прав. Только скажи сразу, куда мы едем?

- Я пока не решил, но думаю, куда-нибудь в Сибирь.

- А ты выдержишь? - почему-то усомнилась я.

- Посмотрим. А пока спи, любимая.

Уговаривать меня было не нужно - заснула я сразу.

Когда я проснулась, мы стояли на обочине, Саши в машине не было. Я вышла из машины. Он ходил вдоль дороги, разминая спину и ноги.

- Никогда не сидел столько за рулём? - спросила я, подойдя сзади.

- Уже проснулась? - он повернулся. - Да, я отвык подолгу сидеть за рулём.

- С водителем ездишь?

- Да. Так проще. Мне ведь надо много где успевать. Так я хоть не задумываюсь, где бросить машину и что с ней.

- А который час? - вдруг спросила я (я никогда не носила часы).

- Полдевятого.

- И где мы сейчас?

- Недавно Шацк проехали.

У меня кольнуло в сердце.

- Сколько километров? - живо спросила я. Где-то здесь рос мой сын Тристан, которого я не видела уже шесть лет!

- Ну, может двадцать-тридцать, не больше.

- Садись в машину. Я поведу, - я быстро села за руль.

- Что случилось? - спросил он в машине.

- Я должна его увидеть! - как сама с собой проговорила я.

- Тристана, сына своего. Ну, помнишь, я тебе рассказывала про Кристалла, у которого жила первые два года? - я всматривалась в дорогу, окрестности, пытаясь узнать место.

- Да-да, припоминаю, - протянул он. - И ты думаешь, сможешь его увидеть?

- А почем нет? Я уверена, Кристалл меня не выгонит.

- Ну, да! Он ведь любит тебя. Тоже любит! Все тебя любят! - воскликнул он.

- Так радуйся за меня! Ладно, не бесись, - мне показалось, что я узнала место, где мы едем.

Как никак я здесь полгода колесила на фурах. Сложнее было найти поворот к резиденции Кристалла. Он всегда был хорошо замаскирован. А за восемь лет природа несколько изменилась. Проехав по одному участку несколько раз в обоих направлениях, я смогла его найти, и мы свернули с трассы.

Подъехав к воротам, ограждающим территорию, я остановилась.

- Будет лучше, если ты посидишь здесь, - посоветовала я Саше.

- Ты уверена? Может, мне всё-таки лучше пойти с тобой?

- Нет, это всё испортит. Здесь не любят посторонних. Посиди, я постараюсь не задерживаться, - я вышла из машины.

- Это частная собственность. Вы нарушаете права владельца, - у ворот стоял охранник с автоматом.

- Пока я ничего не нарушаю. Мне нужно видеть Кристалла, - я специально не назвала его Графом. Ведь второе его имя знали немногие, и ещё меньшему количеству дозволялось произносить его вслух.

- Вам лучше уехать, - он проигнорировал меня.

- Я что, не по-русски говорю? Мне нужен Кристалл, - я подошла совсем близко к ограде. А если ты, Рихард, ещё раз скажешь, что я что-то нарушаю, то я буду вынуждена афишировать, что именно я нарушаю, чем именно вы здесь занимаетесь. Всех не подкупите! - я улыбнулась. - А теперь, предупреди Кристалла.

Он был, мягко говоря, в шоке. Не знаю, узнал ли он меня - что вряд ли. Но слова мои на него подействовали. Он быстро связался с кем-то по рации и открыл мне ворота.

- Дальше можешь не провожать, я знаю дорогу, - сказала я, пройдя во двор. Рихард молча стоял, провожая меня взглядом. Вероятно, он меня всё-таки узнал, но не поверил, что я могу быть жива (отсюда никто и никогда не уходил! и уж точно не возвращался!).

Я зашла в дом и прошла в гостиную. Дом казался безжизненным. Я села на диван.

- Можешь не беспокоиться, я не агент и никого с собой не привела. Будет лучше, если ты поставишь пистолет на предохранитель и выйдешь. Я уверена, ты будешь рад меня видеть, - сказала я "в пространство", зная, что Кристалл меня слышит и держит на мушке.

- Анна Мария? - он узнал мой голос, но поверил только глазам. - Господи! Как я счастлив! - он подошёл быстро и, когда я поднялась, крепко обнял меня. - Я извёлся мыслями, предчувствиями. Как ты живёшь? Ты прекрасно выглядишь! Где ты устроилась?

- Как? Неужели ты не в курсе? - удивилась я. - По-моему, обо мне весь мир только и говорит.

Он с вопросом смотрел на меня.

- Ну, как же! - воскликнула я. - Кто у нас самая таинственная и загадочная женщина? Учитывая то, что отсюда я уехала прямиком в Европу.

- Подожди, ты хочешь сказать...

- Да. Перед Вами Александра Bach собственной персоны! - я галантно поклонилась.

- Я боялся в это верить! Моё сердце подсказывало, что с тобой всё хорошо. Но как тебе это удалось?

- В нашем мире всё можно купить. Благодаря тебе у меня были деньги. И я смогла заставить людей обратить на меня своё внимание. Но неужели ты не был ни на одном моём концерте? - не поверила я.

- К своему стыду - нет. Ты ведь знаешь, я отсюда практически не выезжаю.

- А в Москву?

- Я не смог купить билеты - они разошлись слишком быстро, - он развёл руками.

- Может, оно и к лучшему, - вздохнула я.

- Но я не ожидал тебя увидеть. Как ты здесь очутилась? Теперь у тебя не может быть никаких проблем.

- У меня проблемы будут до последнего моего вздоха. Я сама - главная моя проблема. Я здесь проездом. Я не одна, - я говорила честно. - Снаружи меня ждёт мой некогда первый муж, Александр Королёв. По воле Судьбы и случая он организовывал мой московский концерт. Ты же понимаешь, я ведь не сильно изменилась. А лучше него меня никто не знает. Глупо и невозможно было бы его обманывать.

- Кажется, я понимаю, в чём твои проблемы.

- Это ещё цветочки. В Европе у меня ещё четыре проблемы остались. Но о них я пока не хочу думать.

- Подожди, - он что-то вспомнил. - А что со Славиным? Он ведь твой ученик. Ты дашь ему бой?

- Конечно! Я просто обязана проучить его. Он слишком зазнался. Бросить вызов своему педагогу! Это уже слишком. Но бой будет во Франции. В России, я уверена, Шиндель обеспечит ему хорошую поддержку, а на моей территории они не согласятся.

- Ты права. Мы все свято в него верим - он ведь выступает под именем своего педагога, всеми любимой Косицыной, - признался Кристалл.

- Уже за это его надо побить! Он прикрывается моим именем, как щитом. Он использует любовь народа ко мне в свою пользу. При этом он забыл всё, чему я его учила. Он предатель! - резко выпалила я.

- Ты права, Шиндель нашёл себе новую жертву, - согласился он.

- А по-моему, в данной ситуации жертвой оказалась Bach. Её оклеветали. А Косицына даже мёртвой оказалась вовлечена эту грязную интригу.

- Дорогая, не нервничай. Ты слишком эмоциональна, - он обнял меня. - Знай, всегда есть люди, которые свято в тебя верят и вера которых непоколебима. Как бы кто-то не хотел очернить твоё имя, мы всегда останемся верными тебе, можешь быть уверена.

- Спасибо, я знаю, - я замолчала, немного успокоившись.

Какое-то время мы просидели молча, не сводя друг с друга глаз.

- Я не могу на тебя насмотреться, - тихо заметил Кристалл.

- Понимаю, - я опустила глаза. - Я не знала, что заеду сюда. Я бы обязательно привезла бы вам свои диски. Тебе и ... Тристану, - я подняла на него глаза, полные надежды и мольбы. Я знала, что он поймёт меня без слов.

- Он в восторге от тебя. Косицына и Bach - его кумиры. Кстати, он как раз был на одном твоём концерте в Лондоне. Я отправлял его туда на каникулы. Он сказал, что ты "хорошая тётя, только немного странная".

- Какая прелесть, - я улыбнулась. - А он что, увлекается музыкой?

- Увлекается? Нет. Он ею занимается. Он учится играть на фортепиано, альте и гобое. Кроме того, у него великолепный дискант. Я нашёл ему хороших педагогов.

- Да ты что?! - я не поверила. - И ему это нравится?

- Он не представляет себе другой жизни. Ты вынашивала его под классику, он родился и растёт исключительно под классику. И я тебе с полной уверенностью заявляю: он счастлив! - твёрдо и восторженно проговорил Кристалл.

- А что у него в будущем? Зачем ему это? - вдруг испугалась я. - Если ты готовишь из него своего приемника, не думаешь ли ты, что он просто не захочет идти по этому пути?

- Приемника? Ну, что ты! Никогда! Он мой наследник, но не приемник. Я не хочу, чтобы мой сын был бандитом, чтобы он жил вне закона в этой грязи. Я не хочу, чтобы он даже знал эту жизнь. Я всеми силами ограждаю его от этого. Пусть он сам определится, сделает свой выбор, что ему ближе. Я буду счастлив, если он пойдёт по стопам матери.

- Кстати, что ты говоришь ему про маму? - заинтересовалась я.

- Я достаточно видел в жизни примеров, когда родители врали детям, - серьёзно проговорил он. - Я стараюсь говорить ему правду. Я сказал, что мама была вынуждена уехать, что она очень его любит, постоянно интересуется. Я дарю ему подарки от тебя на каждый праздник.

- Спасибо, - на моих глазах выступили горячие слёзы стыда. - Кристалл! Я хочу, чтобы ты знал: я никогда, ни на секунду про него не забывала. Я просто не имею возможности что-либо сюда передавать. Это может закопрометировать нас обоих. Я живу очень осторожно, каждый мой шаг продуман - ты ведь знаешь, что это такое! Но не глядя ни на что, я открыла счета на всех своих детей, и на Тристана в том числе. Каждый месяц я кладу туда несколько десятков тысяч евро и все свободные деньги. Я хочу обеспечить им нормальную жизнь. Я не хочу, чтобы они в чём-то нуждались. Меня угнетает мысль, что я никудышная мать! - горько воскликнула я.

- Ну-ну, - он приобнял меня. - Это не так, дорогая. Ты самая лучшая мать. Ты даёшь детям всё, что у тебя есть. Ты никогда не была богата на чувства, что в принципе и правильно - они всё равно ничего не стоят. А всё остальное ты отдаёшь. Не терзай себя, ты всё делаешь правильно.

- Спасибо, - я всхлипнула. - Мне надо постоянно это слышать. А то мои нервы в последнее время стали сдавать. Спасибо за поддержку.

- А теперь, - я отёрла слёзы и немного успокоилась. - Я очень тебя прошу: позволь мне увидеться с сыном!

- Конечно. Только думаю, не стоит ему говорить, кто ты. Он очень обрадуется, в этом я не сомневаюсь, но как он поймёт твой очередной отъезд? У него будет шок. Стоит ли подвергать его этому?

- Ты прав, - я согласилась. - И вообще, не надо ему знать, кто его мать. Зачем ему это клеймо? Но как ты меня представишь?

- Своей знакомой.

- А сколько раз за эти шесть лет, которые он здесь живёт, в этом доме бывали твои знакомые? - с сарказмом спросила я.

- Да, ты права - это глупо. А может, ничего страшного не случится, если сказать, кто ты. Он уже большой, всё поймёт.

- Нет, он ничего не поймёт. И не такой он взрослый, как ты хочешь его видеть. Скажи, что я подруга его матери, которая не может приехать сама - поэтому попросила меня заехать проведать его.

- Как хочешь, - сдался Кристалл. - Пойдём, его комната наверху.

Мы поднялись. Кристалл приоткрыл дверь в комнату сына:

- Трис, к тебе гости.

Мальчик сидел за роялем и резко повернулся - к нему ещё ни разу в жизни не приходили гости!

Я прошла в комнату, за мной зашёл Кристалл, закрыв дверь.

- Здравствуйте, - Трис подошёл к нам и протянул мне ручку.

- Привет, - я пожала её и присела на корточки. На моём лице светилась улыбка. Такая, какую можно было увидеть, только когда я общалась со своими детьми - настоящая, мягкая и добрая, излучающая всю мою сознательную и подсознательную любовь.

Мальчик с вопросом посмотрел на отца, а я не могла отвести глаз от своего сына.

- Эта женщина приехала от твоей мамы, - проговорил Кристалл.

Глаза Триса загорелись. В них играла радость, надежда и любовь ко мне просто за то, что я знаю его маму!

- Да, Тристан. Твоя мама очень сильно тебя любит и скучает. Она не может сама к тебе приехать. Она просила меня тебя проведать, узнать как ты живёшь?

- Мне здесь хорошо. Передайте, пожалуйста, маме, что я тоже очень сильно люблю, - его глаза заблестели от слёз. - Я очень хочу её увидеть. Я скучаю, сильно-сильно.

- Я обязательно передам, - вдруг я крепко его обняла и расплакалась. Я прижала его голову к своему плечу и молча плакала.

- Расскажите мне про маму. Какая она? - вдруг спросил он.

Я быстро отёрла слёзы. "Неужели Кристалл не показывал ему мои фото? Ах, да, конечно. Показать мои фото - всё равно, что сказать, что его мама Косицына, которая мертва - это замкнутый круг".

- У тебя очень красивая мама. Она похожа на Анну Марию Косицыну, - я решила ему не сильно врать.

- Правда? - он обернулся на рояль - там стояло фото Косицыной с автографом.

- Правда, - я тяжело вздохнула.

- Ух, ты! Здорово! А она тоже поёт и играет?

- Конечно! Она и поёт, и играет, а ещё пишет книги и сочиняет музыку. У тебя самая лучшая мама на свете!

- А я могу поехать к ней? - Трис с надеждой посмотрел на отца.

- Боюсь, это невозможно. Там, где она живёт, она не может ни с кем видеться, - сказала я.

- Но она же выходит на сцену! Её должны все видеть! Значит, и я смогу! - воскликнул он. - Вы только покажите мне её. Я только краешком глаза посмотрю, я никому не скажу, что она моя мама. Пожалуйста! - он очень волновался.

- Дело в том, - меня поразила глубина его рассуждений, - что она работает под чужим именем. И никто, даже я, не знает, под каким. Она никому этого не говорит. Ей нельзя ни с кем общаться. Она под большим страхом попросила меня приехать к тебе, - мне приходилось врать очень изворотливо. Но по-моему, он мне не верил. - Но независимо ни от чего, ты должен знать, что она очень сильно тебя любит и каждую минуту думает о тебе.

- Я тоже её очень сильно люблю! - он снова прижался ко мне и заплакал.

Я гладила его по голове и сама плакала. Я не хотела его отпускать, я не хотела уходить.

Кристалл это понял:

- Трис, тёте уже пора ехать.

- Простите, - мальчик отстранился. - Передайте маме, что я очень скучаю, - он выбежал из комнаты.

- Кристалл! - я уже с откровенными рыданиями бросилась в его объятья.

Несколько минут я не могла даже слова вымолвить из-за раздирающих меня рыданий.

- Господи! - наконец, я смогла говорить сквозь слёзы. - Я только теперь начинаю понимать, скольким людям причиняю боль. Ну, чем он провинился? Почему он должен жить без матери? Он, и остальные мои дети. А чем занимаюсь я? Никак не могу определиться, с кем спать! - горько воскликнула я. - Ладно, если бы меня на самом деле отвлекало высокое искусство! Но ведь это не так! Я придумала себе эту отговорку и хочу верить, что это правда! Да я ведь один концерт в полгода, а то и реже провожу. А об опере я вообще уже забыла. Я ведь уехала с середины репетиций, бросив коллектив. Да я за четыре месяца даже ни одной статьи не написала. И при этом мне ведь нет ещё и сорока! О чём я думаю? На что трачу свои силы, годы? Где я их оставляю, с кем? Как мне хочется всё поменять!

- Если честно, - спокойно говорил Кристалл. - Я очень рад, что ты поняла это сейчас, а не через лет двадцать. У тебя ещё есть и время и возможности.

- Какие возможности? - усмехнулась я и отошла. - Через месяц я выхожу замуж и при этом ведь жду ребёнка, - я начала входить в то состояние, что зовут истерикой. - Да, я хочу всё поменять. Но только на словах. Я не могу себя перестроить. Я ведь всё равно буду бегать от мужика к мужику, рожать детей и жаловаться на свою судьбу! Какую бы сильную я из себя не корчила, у меня не хватает сил заставить себя жить по-другому!

- Тебя что-то должно подтолкнуть. Но к сожалению, я не знаю, что.

- Меня не подталкивать, а пинать надо! - с сарказмом заметила я. /но это было правдой, из моих "заклиненных" состояний меня всегда можно было вывести хорошим пинком или встряской/

- Ладно, - я немного успокоилась. - Прости, что я тебе тут сцены закатываю. И вообще, я должна ехать. Здесь мне всё равно больше делать нечего, - я пошла к двери.

Вдруг Кристалл схватил меня за руку и, резко развернув, жадно поцеловал.

- Ты лишний раз подтвердил мои слова, - сказала я после поцелуя и вышла.

Он не пошёл за мной - это не имело смысла. Дорогу я знала, а видеть меня в обществе бывшего мужа ему было бы мягко говоря неприятно. И потом, его не могли не задеть мои слова.

Я вышла очень быстро.

- Спасибо, Рихард, - поблагодарила я, когда парень открыл мне ворота.

Я быстро села за руль и молча отъехала. Саша видел моё состояние, заплаканные глаза и сосредоточенное лицо и понял, что какое-то время меня лучше не трогать.

В моё отсутствие он включил музыку, чтобы скрасить ожидание. А слушал он только мои старые записи. Этот раз не стал исключением. Только я, сев в машину, не заметила этого, находясь в глубоко сосредоточенном состоянии.

Когда мы выехали на трассу и проехали с десяток километров, я резко остановила машину на обочине и вышла, хлопнув дверцей.

Меня переполняло столько противоречивых чувств и мыслей, что я просто не могла спокойно сидеть, а тем более концентрироваться на дороге.

Я ходила взад и вперёд, сжимая голову руками, тщетно надеясь разогнать или хотя бы систематизировать свои мысли.

"Ну, что мне делать? Как всё изменить? Я не могу так дальше жить! Жизнь дала мне возможность начать с чистого листа. И чего я добилась? Запуталась ещё больше! От меня никакой пользы, один вред - столько людей страдает. И было бы из-за кого!!! А так, ну кто я? Шлюха - другого слова нет!".

Саша тоже вышел из машины. Он сел на багажник и наблюдал за мной, не понимая, что со мной происходит и как мне помочь.

Наконец, он подошёл и, встав у меня на пути, остановил меня и, схватив мою голову, прямо посмотрел мне в глаза (мы всегда умели понимать друг друга без слов - только глазами, они всегда говорили больше).

Несколько мгновений я смотрела на него удивлённым, возмущённым и в тоже время жалким и беспомощным взглядом. Затем, резко оттолкнув (не хотелось пускать его в свою душу), я села на пассажирское сиденье возле водителя.

Саша ещё немного постоял на том же месте и сел за руль.

Мы стояли на месте. Оба молчали. Но вместо тишины звучали мои лучшие арии. И только теперь я это заметила.

Я удивлённо посмотрела на магнитолу и стала вслушиваться.

Я закрыла глаза. В моём сознании мелькали театры; коллективы, с которыми я работала; залы; полные аншлаги; мои первые годы блестящей карьеры, пока я ещё не обнаглела и не распустилась; те годы, когда я просто получала удовольствие от того, чем занималась; годы самоотверженной увлечённой работы, нацеленной на результат.

По моим щекам струились слёзы, губы шептали тексты, связки живо реагировали, вспоминая наработанные ощущения. А подсознание крутило фильм из моего прошлого. Главную роль в нём играл, конечно, N. Сколько мы спели вместе! Но сколько ещё могли бы спеть, но теперь уже никогда не споём! Боже! Как обидно! Как глупо и больно! Он потерял из-за меня голос! А я, его имеющая, ничего не делаю!

"Нет, это решительно не может так дальше продолжаться! Я вернусь в оперу. Я восстановлю голос N!", - решила я и открыла глаза. Я была полна глупой решимости. Но оставалась одна "проблема" - ребёнок, которого я ждала от Morresi. Он "мешал" всем моим грандиозным планам.

"Порой надо жертвовать одним человеком, ради победы многих", - мелькнуло у меня в голове. "А кого многих? Меня и ещё раз меня?.. Даже если так!".

- Я сделаю аборт, - я перевела взгляд на Сашу.

- Ты с ума сошла! - воскликнул он. - А я думал, что ты вынашиваешь. На тебе! Выдала! Какая муха тебя укусила? Что тебе наговорил этот бандит?

- Он тут не при чём. Я просто осознала, что последние годы ничем путным не занимаюсь и трачу впустую все свои таланты. Я должна вернуться в оперу и как можно раньше. А этот ребёнок мне мешает, - ляпнула я. /прости меня, Дима!/

- Подожди, - осадил меня Саша. - Такие вещи сгоряча не решают! Во-первых, аборт уже делать поздно, тебе же не двадцать лет! Во-вторых, ты подвергнешь своё здоровье большому риску. Может, после этого ты вообще никогда петь больше не будешь. А в-третьих, за те полгода, которые тебе осталось вынашивать ребёнка, ты как раз можешь восстановить свою вокальную форму и освежить память. Ну, это кроме всех общечеловеческих причин, почему этого делать никак нельзя, - он попытался аргументировать мне мою глупость.

- Да, ты прав, - его ход - подействовать на мой холодный рассудок - сработал. - Но я должна как можно скорее уехать в Италию - там ничто не будет мешать моей работе.

- А как же я? - удивился он.

- Прости, - я пожала плечами. - Боюсь, что у нас ничего не получится.

- Нет, я так не согласен, - он завёл машину и дал по газам. - Этот месяц ты будешь со мной, и только со мной, а там ... - катись ко всем чертям!

Я рассмеялась и положила голову на его плечо.

Какое-то время мы ехали молча.

- Слушай, а давай заедем в ближайший город и возьмём билеты на самолёт, - взмолилась я. - Я так привыкла к человеческим условиям и просто не выдержу целый день на колёсах.

- Ты долго держалась, - он улыбнулся. - Я думал, ты раньше застонешь. Хорошо, остановимся в ближайшем городе. Но сразу предупрежу: туда, куда я хочу тебя отвезти, не летают самолёты и не ездят поезда. Туда даже на машине невозможно проехать.

- Ты что, в Антарктиду меня везёшь? - испугалась я.

- Почти, - он усмехнулся. - Я покажу тебе такую красоту, которую ты никогда в жизни не видела и вряд ли где-нибудь увидишь.

В ближайшем городе Саша нанял вертолёт.

И действительно, место, куда он меня отвёз, было просто восхитительно. До него только и можно было добраться на вертолёте.

Среди непроходимых сугробов стоял одинокий домик. Рядом с ним было несколько хозяйственных помещений (амбар, конюшни, сеновал и что-то ещё). Как мне объяснил Саша, в этом доме отдыхали самые богатые люди страны (и мира), здесь многие восстанавливались после нервных срывов или просто прятались от чужих глаз.

Поэтому этот дом всегда был готов принять состоятельных гостей. Здесь не было никакой связи. Лишь несколько человек, следившие за домом и лошадьми, делали это место обитаемым. Ведь на ближайший десяток километров в округе никого нет!

Продукты и всё необходимое доставляли раз в неделю на вертолёте.

Боже! Какая там была тишина! Не просто звенящая, кричащая!

Судя по тому, что в доме стоял небольшой кабинетный рояль, культурные люди здесь тоже отдыхали. Однако первые две недели нашего там пребывания Саша категорически запретил мне к нему подходить.

Как чудесно я там отдохнула!

Подъём - где-то около полудня. Завтрак. Утренняя прогулка (на лыжах). Обед, катание на тройке до темноты. Ужин. Беседы перед камином и ... сон, великолепный, глубокий, спокойный, восстанавливающий силы.

Всё это повторялось изо дня в день. И не глядя на однообразие, не приедалось и не надоедало. Не хотелось ничего менять, просто отдыхать.

Саша, явно бывший здесь не первый раз, очень ловко управлялся с лошадьми - поэтому на наших катаниях не присутствовал посторонний. Лишь иногда Саша позволял нас покатать, когда хотел посидеть возле меня под толстым тулупом.

Как это было прекрасно!

Укутавшись в тулуп, в валенках, пуховом платке, варежках и с муфтой мчаться на великолепной белой тройке с бубенцами. Через лес, через поле, по бескрайним снегам! И ни души кругом, ни намёка на цивилизацию. Только мы и природа!

Как это по-русски! Как мне не хватало этого живительного глотка. Глотка родного воздуха, родной природы!

Я до сих пор благодарна Саше за этот своеобразный второй медовый месяц. Лучшего отдыха в моей жизни не было ни до, ни после.

Никто и ничто (кроме только моего ребёнка) не занимали моих мыслей. Я просто наслаждалась тишиной и идеально чистым воздухом, от которого голова шла кругом и который опьянял лучше самого дорогого виски.

И вот там, наедине с Сашей, когда между нами никого не могло быть, мне показалось, что я смогла понять, что он для меня на самом деле значит, какое место занимает в моём сердце.

Он никогда не был "мужчиной моей мечты". Я никогда (даже будучи за ним замужем) не могла всерьёз принять его за своего мужа!

Для меня он всегда был ... братом!

Я чувствовала, насколько родны наши души. Мне казалось, что мы всегда, всю жизнь знали друг друга, что мы жили бок о бок, всегда поддерживая и помогая друг друга. Я не могла уже представить свою жизнь без него. Он был её неотъемлемой частицей. Он был моей самой надёжной опорой, я всегда могла придти к нему, зная, что он всегда мне поможет. Он держал меня на плаву и направлял в нужное русло. Он был моим "перстом указующим", ангелом-хранителем и покровителем. Без него меня бы просто не было!

/ну, разве брат может всё это в себе вместить? как жестоко я ошибалась! какой глупой я была! я же просто не понимала, что в жизни имеет первостепенную важность!/

Он навсегда остался для меня самым близким человеком, второй половиной моей души. Кем-то, кто, стоя выше меня, руководил моей жизнью и водил за ручку.

Я бесконечно ему благодарна за всё!

Да, между нами существовала и физическая близость. Но здесь верх брала природа и та самая натура мужчины и женщины. В постели он для меня был просто великолепным партнёром, как и некоторые другие мои мужчины...

И чем больше мы были вместе, тем меньше мне хотелось заниматься с ним любовью - рядом с ним мне это стало казаться пошлым. Я начала понимать Эдварда...

Но я не могла и не посмела бы отказать Саше. Ведь мы оба понимали, что нам осталось совсем недолго быть вместе. Кроме того, я была многим ему обязана, была очень перед ним виновата и хотела хоть как-то загладить свою вину, залечить ту рану, которую оставила в его сердце.

Однажды вечером, когда мы уже возвращались с привычной прогулки, нам навстречу выбежал конюх:

- Александр Владимирович, к Вам из Москвы приехали. Он уже часов пять ждёт. Я уже не знаю, что ему предложить

- Кто приехал? - Саша не спеша сошёл на землю.

- Ваш исполнительный продюсер, N.

Мы с Сашей переглянулись. Он подошёл ко мне и, подав руку, шепнул на ухо:

- Зайди через чёрный вход и поднимись наверх. Я постараюсь быстро его выпроводить.

- Саша, - возразила было я.

- Не спорь. Я лучше знаю, что тебе надо. Иди, - он подтолкнул меня.

И только убедившись, что я зашла в дом, он отдал поводья конюху и вошёл в дом сам.

- Саша, у тебя всё хорошо? - N, увидев Сашу, сразу встал и, подойдя, обнял его.

- Да, спасибо, - тот улыбнулся. - Не ожидал тебя здесь увидеть.

- Ну, ты даёшь! - воскликнул N. - Ты же всю Москву на уши поставил! Исчез посреди ночи, неизвестно куда, только записку оставил. И что ты там написал? "У меня всё хорошо"! Ты что, спятил?! Этим ты ещё больше всех напугал. Твоя тёща места себе не находит, дети капризничают и весь дом верх дном перевернули. На фирмах всё встало. Что с тобой происходит? Что у тебя произошло?

- Ничего не произошло. Я просто захотел отдохнуть. Имею я право на отпуск?

- Саша, я прошу тебя: не обманывай меня! Расскажи всё, как есть. Я ведь тебя знаю. Сюда ты давно уже не приезжал. Это место служило для тебя последним приютом во время нервных срывов. И не только для тебя. У тебя ведь всё было хорошо. Что произошло? - не унимался N.

- N, спасибо за заботу, но я резко почувствовал потребность побыть одному, - Саша мягко улыбнулся. - Как ты меня нашёл?

- Очень непросто! Я никак не мог подумать, что у тебя такие проблемы, но, проверив все возможные варианты, остался только этот. Но так как связи здесь нет, мне пришлось взять наш вертолет и лететь самому.

- Значит, ты прилетел просто, чтобы проведать меня? - не поверил Саша.

- И решить кое-какие дела фирмы, - добавил N.

Они сидели в гостиной ещё долго.

Я, поднявшись наверх, какое-то время ходила из угла в угол и, наконец, не выдержала. Мне так хотелось увидеть N. За все эти годы я ни разу его не видела (последний раз я могла наблюдать за ним на собственных похоронах).

Я тихо вышла и, пройдя незаметно по верху, спряталась за центральной колонной - оттуда я могла очень хорошо рассмотреть всё, что происходило в гостиной.

Но когда его увидела!.. У меня был шок!

Я его просто не узнала. Это был не тот человек, который остался в моей памяти.

Через полгода ему должно было исполниться сорок девять. И он очень изменился за эти девять лет. С его лица сошла весёлая, добродушная улыбка, а взгляд стал серьёзным, глубоким и "взрослым". На лице лежала печать страдания, боли, тоски и одиночества.

Не меньше изменился весь его облик. Он не стал намного стройнее (скорее, немного подтянулся), и что самое неожиданное для меня - его волосы были абсолютно седые! Их длина доходила до плеч (он всё больше стал походить на Поленина).

Боже, как он изменился!!!

Мне показалось, что я не смогу привыкнуть к нему такому и тем более полюбить его ещё раз в новом виде. Я любила (?) и помнила другого N.

Насмотревшись вдоволь и справившись с первым шоком, я отвернулась и, облокотившись на колонну спиной, стояла, закрыв глаза и пытаясь переварить увиденное.

Я даже не заметила, как они закончили разговаривать, как Саша проводил его, как взлетел с гулом вертолёт. Видимо, простояв очень долго возле меня, Саша решил нарушить, наконец, моё состояние:

- И долго мы ещё так стоять будем?

Я испугано открыла глаза.

- Я ожидал именно такую реакцию, - он улыбнулся, заглянув в мои мысли.

- Я не сразу его узнала, - призналась я и попыталась "спрятаться" от его взгляда.

- Верю. И как он тебе? Совсем старый стал, правда?

- Не смей так говорить! - воскликнула я. И больше всего меня разозлило как раз то, что именно это я и думала. Но одно дело думать самой, а другое - озвучивать чьи-то сокровенные мысли!

- Неужели он тебе понравился, таким? - удивился Саша.

- Дурак ты! - обиженно заметила я. - Людей любят не за возраст и не за внешность.

- Значит, мои надежды не оправдались, - он развёл руками. Он понял, что я просто пыль напускаю, потому что не хочу признавать, что он прав.

- Надежды на то, что мои чувства к N были ненастоящими, что он просто обаял меня, как и многих?

- Да, именно на это.

- Что ж, прости, - грубо сказала я. - Но у меня всё по-настоящему: и любовь, и ненависть. Но я действительно поражена видом N. Просто такого я даже предугадать не могла. Признайся, перед ним я ещё больше виновата. У тебя хоть дети остались, работа. А он? Потерял семью, работу, голос. Вместе со мной он потерял всё, что у него было!

- Ты здесь не при чём, он сам во всём виноват. Это цена за его ошибки. Он вёл слишком шальную жизнь, через многих переступил. Не бери на себя чужие грехи.

- Чужие? - возразила я. - Его грехи - мои грехи. Его жизнь - моя жизнь! Когда же ты поймёшь, что мы с ним - одно целое!

/пелена на моих глазах ещё долго лежала настолько плотная, что я не видела реальности/

- Никогда. Потому что мы с тобой - вот единое целое, - резко сказал он.

- Ладно, закроем этот разговор. В этом мы никогда не сойдёмся, - махнула я.

Больше наш отдых не омрачался ничем и ни разу.

Через месяц я была в Болонье. Но по всем признакам в доме (от которого у меня были свои ключи), Morresi здесь давно не появлялся. Мне же хотелось, чтобы нас расписали именно в этом городе.

*- Ну, и где тебя носит? - не долго думая, я позвонила ему.

*- Анна Мария? - немного не поверил он. - Рад тебя слышать. Где ты сейчас?

*- По-моему, я первая спросила.

*- Да, прости. Я сейчас в Байрёйте.

*- И как постановки? - из любопытства спросила я.

*- Дальше разучивания не продвинулись. Похоже, без тебя никто не будет даже спеваться.

*- Только не говори, что наобещал всем моё возвращение в скором времени, - испугалась я.

*- Даже не намекнул. А разве ты собираешься возвращаться? - удивился он.

*- Приедешь - сам поймёшь. Я жду тебя в Болонье. Сегодня же вечером ты должен быть здесь. Я договорюсь, чтобы завтра нас расписали, найди себе свидетеля.

*- К чему такая спешка?

*- Без разговоров, - резко сказала я. - Или завтра, или никогда!

*- Хорошо-хорошо, завтра. Как скажешь, так и будет. Я немедленно еду в аэропорт.

*- Другое дело, - я смягчилась. - Целую. Я буду ждать тебя, любимый.

Вечером, как и обещал, Morresi был в Болонье.

*- Анна Мария, я приехал, - он зашёл в дом и окликнул меня.

*- Лучше сразу сядь, - не выходя на глаза, попросила я. - А то падать будет больно.

*- Не понял. Что-то случилось?

*- Пока нет. Но лучше сядь, - настаивала я.

*- Ладно, сел, - сказал он, выполнив мою просьбу.

Сомневаться в его словах я не могла и вышла к нему.

Увидев мой живот, он медленно поднялся, открыв рот.

*- Это и есть та причина, по которой я выхожу за тебя в такой спешке. Это, - я положила руки на живот. - Это твой сын. Я уже была на УЗИ и могу точно сказать, это твой сын.

Он стоял молча, держась за спинку дивана, чтобы не упасть.

*- Да сядь ты, - я толкнула его, и он упал на диван. Я села рядом. - Я же тебя предупреждала. Знаешь, если ты сейчас скажешь, что передумал жениться на мне, я тебя пойму. Я тебя обманула, ничего не сказав. Так что у тебя есть все права, чтобы расторгнуть нашу помолвку.

*- Никогда в жизни! - твёрдо сказал он. - Это мой ребёнок, моя кровь. И я никогда не брошу ни тебя, ни его. А тем более сейчас! Мы будем счастливы, - он потянулся к моим губам и нежно поцеловал меня.

*- Ты нашёл себе свидетеля? - через какое-то время спросила я.

*- Да. В принципе у меня и выбора-то не было. Это будет Марио Фернанди. Ты его знаешь. Он хороший малый.

*- Это точно. А вот мне было труднее... - призналась я.

*- Только не говори, - Morresi перебил меня, - что это будет Эстергази-младший! На этот раз я не промахнусь!

*- Morresi! Успокойся! Конечно, это будет не он. Это будет более близкий мне человек, - я хитро улыбнулась.

*- Никак сам старый князь? - опешил он.

*- Да иди ты! - я махнула рукой и засмеялась.

*- Ну, тогда я сдаюсь, - он развёл руками.

*- Это будет Саша...

*- Александр? - Morresi очень удивился и, по-моему, даже испугался. - Но почему? Он ведь никогда не позволит мне не то, чтобы жениться на тебе, но даже подойти ближе пушечного выстрела! Его ревность не даст ему даже смотреть на меня. Он же никогда не смириться, что ты будешь моей, а не его. Он ведь и убить меня может!

*- А ты чем лучше?! - усмехнулась я. - Все вы, мужики, одинаковые. Только и умеете, что петушиться! А Саша... Он очень изменился, он стал гораздо спокойнее, сдержаннее. Он поумнел и повзрослел. Теперь он всё понимает. Только его я могла попросить быть моим свидетелем.

*- И он не отказался? - не поверил Андрелло.

*- Нет. Я же говорю, он всё понял. Он желает мне только добра. Мне и моим детям.

*- Ну, если так... - сдался всё ещё озадаченный Morresi.

Никакого праздника мы не устраивали. Быстро расписались, и все разъехались. Только Саша успел сказать несколько напутственных слов "молодому":

*- Если ты хоть раз в жизни, хоть пальцем её тронешь или обидишь, словом ли, поступком; если ты причинишь ей боль или заставишь страдать; если ты бросишь её или её ребёнка; если ты сломаешь ей жизнь или даже просто испортишь - знай, я найду тебя в любой точке нашей Вселенной, я из-под земли тебя достану и тогда уже безо всякой дуэли разберусь с тобой по-мужски. И тогда даже Дену, который лежит сейчас с переломанным позвоночником, ты позавидуешь. Запомни это. Я буду следить за каждым твоим жестом, за каждым звуком. И не дай Бог ты оступишься! Тогда тебя никто и ничто уже не спасёт, - сказанная тихим голосом эта угроза прозвучала ещё страшнее. Тем более сашин взгляд мог заставить дрожать кого угодно.

*- Александр, - проговорил Morresi, тяжело сглотнув. - Ты меня знаешь. Ты знаешь, насколько глубоки и серьёзны мои чувства. Я никогда не позволю кому-либо, а тем более себе самому обидеть её. Она для меня святая. Я никого к ней не подпущу!

*- А вот этого не обещай, - уже добродушно усмехнулся Саша. - Она тебя даже спрашивать не будет. И потом, не забывай, что я - её первый муж.

*- Александр! - Morresi поднял руки.

*- Ладно-ладно, - Саша по-дружески похлопал его по плечу. - Я тебе доверяю.

Вскоре Саша и Марио уехали, а мы с Андрелло поехали в теперь уже наш дом.

Брачная ночь не была бурной (из-за моего положения), но она доставила мне определённое удовольствие. Ну, про Morresi здесь говорить излишне - он даже прикоснуться ко мне был уже рад. Он в прямом смысле слова молился на меня...

На следующий после свадьбы день я решила заняться делами Bach. Morresi достал мне записи с последних концертов Славина. Посмотрев первую, я впала в настоящий шок. Я была до глубины души поражена его игрой! Он играл просто гениально! Я даже не могла найти, к чему придраться.

При этом сама я в это время вообще не занималась...

Я решила немедленно ехать в Берлин и возобновить занятия. Мобильники я все выключила, чтобы никто не мог меня найти.

Тем не менее, Артур всё равно приехал! Он частенько приезжал в Берлин в моих поисках. И у него были свои ключи от моего дома.

Как же я взбесилась! Во-первых, он меня уже порядком начал раздражать; во-вторых, он не должен был видеть меня с животом; а в-третьих, я просто была очень зла.

#- Дорогая! А я уже и не надеялся тебя найти! - проговорил он, увидев меня в рабочем зале.

Если честно, я испугалась, увидев его. К моей профессиональной злости добавилось раздражение.

#- Что ты здесь делаешь? - взорвалась я. - Как ты смеешь входить в мой дом?!

#- Любимая, что же ты так ругаешься? Я тебя не узнаю, - он внимательно всматривался в моё лицо.

#- Пошёл вон! - крикнула я, толкнув его.

#- Да ты что?! - он схватил меня за руки.

#- Отпусти, - я их вырвала. - И никогда больше не смей ко мне прикасаться! Кто ты такой и какие у тебя права на меня?! Ты ведь ничтожество! Плебей! Дурак и подхалим!

#- Что на тебя нашло? Что ты такое говоришь, ты хоть соображаешь? - он снова схватил меня за руку.

#- Я тебе уже сказала! - я со всей силы врезала ему по лицу. - Не трогай меня!

#- Подожди, - он отошёл на несколько шагов. - Я только заметил: ты беременна? И не хочешь, чтобы я знал это.

#- Это тебя не касается! Ты мне вообще никто. И я уже не раз тебе говорила: не лезь в мою жизнь. И уходи отсюда! - у меня был истерический припадок, характеризующийся излишней агрессией и неконтролируемой злостью. Остановить и успокоить меня было почти невозможно. А провоцировать - опасно. Но он этого обо мне не знал!

#- Я правильно понял: это ведь ребёнок не от моего дяди? И он ни о чём не знает? - хитро спросил Артур.

#- Тебя всё это не касается! - прорычала я.

#- А если я ему расскажу или хотя бы намекну?

#- Ах, ты гад! - крикнула я и, схватив стоявшую под рукой вазу, замахнулась ею над головой Артура.

#- Тихо! Ты что? - он еле увернулся, и ваза упала на пол.

#- Не заставляй меня повторять это. Вон отсюда, - я схватила ноты и начала ими избивать его.

#- Успокойся! - он уворачивался. Я его выталкивала к выходу. - Боже! Да что на тебя нашло?

Я продолжала избивать его партитурой "Тристана". Лупила я со всей силы.

Он ушёл, а я ещё долго не могла успокоиться. Я перебила в доме всю посуду и всё, что просто попадалось под руки.

Когда я вернулась в комнату, то заметила, что не выключила компьютер, на котором смотрела концерты Славина. Он играл Трансцендентные этюды Листа. И играл он их просто гениально!

Меня это ещё больше взбесило: я никогда бы так не сыграла. Я трезво оценивала свои силы и возможности. И я понимала, что это выше моих сил.

Я окончательно озверела. Найдя в кладовке топор, я принялась молотить им рояль.

Словно из-под земли передо мной вырос Андрелло. Видимо, он что-то почувствовал или просто боялся оставлять меня одну. Увидев, что я делаю, он вырвал из моих рук топор и, отбросив его в сторону, крепко обнял меня.

Я была уже обессилена (от рояля только и осталась живой, что чугунная рама) и легко поддалась. Обхватив Андрелло, я с рыданиями прижалась к его груди.

*- Cara, что произошло? - обеспокоено спросил он, нежно гладя меня по голове. - Расскажи мне.

*- Он играет лучше меня, - только и смогла выдавить я.

*- Кто? Славин? - догадался Андри.

*- Да, мой ученик. Он действительно перерос меня. Я никогда не смогу так сыграть, - я продолжала рыдать.

*- Это не так! Ты играешь лучше всех, - он хотел меня успокоить.

*- Не обманывай ни меня, ни себя. Он лучший!

*- В силе - может и да, но в глубине - тебе нет равных! У тебя бездонная душа, тебя слушают, затаив дыхание. А таких, как Славин, Япония выпускает тысячами в виде роботов, они даже сильнее могут играть. Но его скучно слушать, он не заражает, не заставляет влюбиться в ту музыку, которую он исполняет. Тебе же покорились сердца всего мира! Ты - лучшая в нашем мире техники. Ты глоток жизни, уголок рая, ангел, сошедший с небес.

*- Спасибо, - я немного успокоилась и даже смогла улыбнуться сквозь слёзы. - Только ты всегда можешь меня успокоить и вернуть веру в свои силы.

*- Ну, я же твой муж, - он улыбнулся. - Десять лет назад я тебе сказал, что ты - вторая половина моей души. Ничего не изменилось. Я чувствую твою душу, твоё настроение даже на большом расстоянии. Я всегда знаю, что тебе необходимо.

*- Ещё раз спасибо. Правильно я сделала, что вышла за тебя, - я вздохнула.

*- Попробую оправдать все твои надежды. А сейчас тебе нельзя так нервничать - наш сын должен родиться здоровым и твоё здоровье должно быть крепким, а нервы - и подавно.

*- Но мне нужно заниматься, - заметила я.

*- Я предлагаю поехать в Байрёйт и поставить этих злосчастных "Нибелунгов". В свободное время будешь заниматься и вокалом, и подготовкой к соревнованию, но только под моим пристальным вниманием.

*- Ты прав, - согласилась я. - Поехали. Мне будет приятно всё здесь оставить: пусть вместе с этим роялем разлетятся на щепки все мои неудачи, несчастье и горе!

*- Правильно. Ты молодец! - Андри наклонился и поцеловал меня.

Утром следующего дня мы оба были в Байрёйте.

#- Вы позволите? - Morresi постучал в кабинет директора и приоткрыл дверь.

#- Signore Morresi? Конечно, проходите. Я слышал, Вы опять уезжали, - директор встал.

#- Я не один, - Morresi не ответил и, пропустив меня вперёд, зашёл сам.

#- О, Боже! Я не верю своим глазам! Signora Rossa, какая неожиданность! - воскликнул директор и, подойдя ко мне, поцеловал мою руку. Я села.

#- Вы знаете, я не люблю пустых разговоров, - серьёзно начала я. - Я прекрасно осознаю свою вину - это была моя ошибка. Я буду очень благодарна Вам, если Вы предъявите мне счёт за срыв постановок. А сейчас я хочу спросить: остался ли в силе мой контракт? Могу ли я приступить к работе или же моё место уже занято?

#- Ну, что Вы, signora Rossa! О чём Вы говорите! Ваше место никто не смог занять. Вы можете приступить к работе, как только пожелаете. А что касается счёта - я думаю, мы разберёмся с этим по ходу работы. Не будем мелочиться, - он улыбнулся.

#- Как Вам будет угодно, - я встала. - А теперь, если Вы не против, я хочу немедленно приступить к работе. Вы не могли бы предупредить концертмейстера, который меня заменяет о моём возвращении?

Директор набрал номер концертмейстера:

^- Ханс, ты можешь быть свободен. Спасибо за помощь. За расчётом зайдёшь завтра. Не отпускай солистов - пусть подождут замену. И ничего не спрашивай - зайдёшь ко мне, я всё объясню.

#- Я всё уладил, можете приступать к работе, - директор мне улыбнулся.

#- Спасибо, - я пошла к двери.

Morresi остался у директора.

#- Где Вы её нашли? И как Вам удалось её вернуть? Если не секрет, - поинтересовался тот у Андрелло.

#- Секрет, - Morresi улыбнулся. - Пусть это останется только нашей тайной.

#- Как пожелаете. Но ответьте мне на один вопрос: мне показалось, или signora Rossa ждёт ребёнка?

#- Нет, Вам не показалось, она действительно беременна.

#- А мне казалось, что она сторонница "старых правил". Внебрачный ребёнок? Я не ожидал, - как сам с собой проговорил директор. - И потом с её внешностью...

#- Почему внебрачный? - Morresi хитро улыбнулся.

#- Вы хотите сказать, что она вышла замуж? - предела его удивлению не было. - Но это же невозможно!

#- А что в этом такого? Почему она не может выйти замуж?

#- Если она носит маску и хромает, это ничего не значит. У неё такая добрая, тонкая, отзывчивая и чистая душа! Она просто великолепный человек. Она образованна, воспитана. Да таких женщин ещё поискать надо! Они так же редки, как настоящие алмазы, - восторженно говорил Morresi.

#- Подождите, кажется, я начинаю понимать... Не Вы ли этот таинственный супруг?

#- Почему таинственный? - усмехнулся Андрелло. - Мы обвенчались и расписались вполне открыто. Мы просто не афишировали этого, но это вовсе не значит, что мы скрываем свои отношения. Мы очень давно знакомы. Поверьте, лучше меня её никто не знает.

#- Честно говоря, я очень удивлён, - признался директор и подошёл к Morresi. - Я и не думал, что всё может так сложиться. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но я вас от всего сердца поздравляю! И со свадьбой, и особенно с ребёнком. Я очень рад видеть Вас счастливым. Улыбка не озаряла Вашего лица с тех злополучных постановок в Питере. Мне казалось, Вы уже никогда не выйдете из того траура, которым закрылись от всего мира. Если бы Вы знали, как приятно сейчас на Вас смотреть. Я так за Вас рад. За Вас и за Вашу супругу. У вас похожие судьбы: вы оба потеряли дорогих людей, оба были в коме, и вас обоих вытащила музыка. И именно она соединила ваши сердца в этом великолепном союзе. Будьте счастливы! - директор дружески обнял Morresi и похлопал его по спине.

#- Спасибо. Я действительно очень счастлив, - поблагодарил Андрелло. - А теперь, позвольте, но я тоже вернусь к работе.

#- Конечно-конечно! Это будет лучшее "Кольцо Нибелунгов" за всю историю его существования!

#- Будем стараться. Всего доброго, - Morresi отошёл к двери.

С этого дня весь театр буквально ожил. Работа кипела. Атмосфера была пропитана оптимизмом, желанием работать и уверенностью в успехе. Как чудесно было работать в такой обстановке!

Возвращаясь вечером из театра и немного отдохнув, я садилась за рояль и часов пять занималась. В конце дня мы вместе с Андрелло пели.

Мне действительно всегда было мало одного мужа. Я искала идеал. А их, как известно, не существует.

С Сашей мне было хорошо, спокойно - с ним было хорошо отдыхать. С Morresi я могла обсуждать все проблемы искусства, музыки, мы вместе музицировали, занимались. С Эдвардом я понимала всю глубину и серьёзность семейного положения - он был отцом моих детей во всём смысле этого слова. Ну, и кого из них мне нужно было выбрать? Я не могла ничем пожертвовать.

Если же говорить про "дела интимные" - с этим проблем не было ни у кого из моих мужчин.

Это я называла безвыходным положением. Хотя я нашла неплохое решение своих проблем: несколько имён - несколько жизней.

С Morresi нас объединяли общие стремления. Слава Богу, я уже успела забыть о своём идиотском решении уйти из музыки.

Как великолепно звучали наши голоса! У меня было ощущение, что поёт только один человек - настолько идеально мы сливались и чувствовали друг друга.

Но пела я только дома - ведь по моей легенде Rossa потеряла голос. Но надолго меня не хватило...

На одной репетиции в театре, когда я занималась с Morresi над сценой с богами, мне пришлось заменить отсутствующую Фрикку. Так как был конец рабочего дня, и Morresi был у меня в этот день последний солист, мы были уверены, что в театре никого уже нет. Поэтому я позволила себе петь в голос.

В середине ансамблевой сцены, дверь в зал несмело отворилась, и вошёл директор оперы.

#- Прошу меня простить, - он сконфузился, увидев нас. - Я не хотел вам мешать. Но я не совсем понимаю, кто сейчас пел партию Фрикки, - он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что кроме нас двоих в зале никого нет. - Неужели это были Вы, signora Rossa?

#- Скажем так: я не пела, а подпевала. Я пытаюсь восстановить голос, правда, не очень пока успешно, - врала на ходу я. - А чтобы signore Morresi имел более полное представление о том месте, которое мы проходили, я решила попробовать изобразить хотя бы в общих чертах партию Фрикки. Я прошу прощения за те звуки, которые Вы услышали - я не знала, что меня кто-то может услышать.

#- Ну, что Вы! Я зашёл только потому, что никогда в жизни не слышал такого изумительного по тембру меццо! Это бесподобно! Я прекрасно знаю, что в стенах нашего театра не было и нет такого голоса - поэтому я очень удивился и решил посмотреть, не померещилось ли мне. А если Вы говорите, что только подпевали!... - он даже не нашёл слов и молча развёл руками. - Могу только догадываться, что будет, когда Вы споёте в голос! Я смею заверить Вас со всей ответственностью, Ваш голос не просто готов к сцене - это сцена ещё не готова принять его. Я не знаю, к сожалению, какой голос у Вас был раньше, но то, что я услышал сейчас - это не поддаётся никакому описанию и сравнению! Signore Morresi, поздравляю Вас! У Вашей супруги просто бесподобный, редчайший по глубине, силе, тембру, певучести, мелодичности и технике голос. Вы должны ею гордиться!

#- Я и горжусь, - Morresi самодовольно улыбнулся. - Я Вам говорил, что она удивительная женщина!

#- Это действительно так! Боже мой! Если бы вы слышали свои голоса со стороны, то никогда бы не поверили, что эти звуки может издавать человек. Ваш дуэт будет лучшим в мире за всю историю дуэтов!

#- А как же Косицына с N? - не удержалась я, за что была вознаграждена недовольным взглядом супруга.

#- Да, - протянул директор. - Это была чудесная пара. Даже не знаю, что Вам ответить. Вы поставили меня в тупик. Их голоса всегда будут звучать в наших сердцах. Какая красивая и печальная история...

#- Что Вы имеете в виду? - я сделала вид, что не поняла.

#- Я имею в виду их отношения. Только по глазам, смотрящим друг на друга, было видно, как сильно они любили друг друга. А услышав их вместе, не оставалось никаких сомнений, что они созданы только друг для друга. Это действительно были Ромео и Джульетта двадцать первого века, а "БИС" и "МСК" - Монтекки и Капулетти. Боже! Как жесток наш мир! Почему два человека, безумно любящих, не могут быть вместе?! Эти наши предрассудки! Какая несправедливость! Ведь если бы они были вместе...

#- Basta, - твёрдо перебил его Morresi, заметив, как я поменялась в лице.

Я уже пожалела, что заикнулась об этом. Я не могла слушать и снова вспоминать всё, что я чувствовала, что переживала с Ним и что могла бы пережить...

#- Я с Вами согласна, - я собралась и изобразила отстранённое выражение лица. - Мир несправедлив. Но, как говорится, se la vi! А вместе они всё равно не были бы - больно разные у них были характеры, души и представления о жизни. И что бы Вы не говорили, а Косицына и N - вот самый блестящий дуэт нашего времени. И самое большее, на что мы можем претендовать - второе место, после них. Нельзя идти против Бога.

Morresi не смог скрыть своей ухмылки.

#- А я с Вами не совсем согласен. Ваша связь тоже предначертана свыше. Вы смело можете и должны стоять наравне с ними. У вас совсем другие голоса. Поверьте, места на всех хватит. Осмелюсь спросить: почему Вы не поёте в спектаклях?

#- Ну, во-первых, я только недавно взялась за свой голос; во-вторых, моё положение; а в- третьих, ... моя внешность, - я, резко встав, отошла в сторону.

#- Перестаньте! Это ведь не конкурс красоты! Мы свободны от подобных предрассудков. В опере главное - голос и игра, а внешность - это для подиума. Так что пообещайте больше не говорить мне об этом! - твёрдо возразил директор.

#- Хорошо. Спасибо за понимание, - я не поворачивалась.

#- Честно говоря, - вступил в разговор Андрелло. - Я сам просто мечтаю петь со своей супругой. Я надеюсь, что после рождения ребёнка, она выйдет на сцену, если мы все ей поможем - боюсь, одних моих усилий недостаточно.

#- Конечно же, мы сделаем всё от нас зависящее, - поддержал его директор. - Вы вернётесь на сцену! - он обнадёжил меня. - А сейчас у меня родилась одна мысль. Мы делаем запись "Лоэнгрина" и я очень хочу, чтобы Вы исполнили Ортруду, - он с надеждой посмотрел на меня.

#- Честно говоря, я не думала о вокальной карьере. Хотя Ортруда была в моём репертуаре, но...

#- Signora Rossa, - он неожиданно опустился на колени. - Я Вас умоляю!

Я беспомощно посмотрела на Morresi - тот только развёл руками.

#- Ну, что вы, поднимитесь!

#- Только после Вашего согласия.

#- Это уже шантаж, - заметила я. - Ладно, я согласна, но Вы должны дать мне какое-то время...

#- Дорогая signora Rossa! Сколько угодно, - он припал к моим рукам. - Кажется, мы всю жизнь Вас ждали! Разве несколько дней что-то изменят?! Готовьтесь, сколько надо. К тому же это ведь запись - все поют по нотам.

#- И ещё. Я буду петь только с одним условием, - резко сказала я.

#- Всё, что угодно! Говорите!

#- Партию Фридриха должен петь мой муж. Я буду петь только с ним, - в глазах Morresi я прочитала благодарность.

#- Но я даже не знаю, - растерялся директор. - Согласится ли signore...

#- Неужели Вы думаете, что я могу не согласиться петь со своей женой?! - воскликнул тот. - Где она - там и я. Всё, чего хочет она - хочу и я. Где поёт она - пою я.

#- Боже мой! Я боюсь верить! Неужели это правда?! Дайте мне знать, когда будете готовы - я всё устрою! - радостно воскликнул директор.

#- Хорошо. Мы Вам сообщим, - улыбнулся Morresi. *- Cara, может, поедем домой, - он тут же обратился ко мне, заметив на моём лице усталость.

*- Да, пожалуй, - согласилась я.

#- Простите! Я вам мешаю, - спохватился директор. - Я пойду.

#- Всё нормально, мы тоже уходим, - заметил Андрелло. - Выйдем вместе.

#- Для меня это честь - проводить вас. Прошу, - директор пропустил меня, затем Morresi, и следом вышел сам.

*- Спасибо, - уже дома поблагодарил меня Андри. - Честно говоря, это стало для меня приятной неожиданностью

*- Ты про что? - не поняла я.

*- Про то, что ты не согласилась петь одна на записи.

*- А-а... Ну, пожалуйста. Мне нужен свой человек под боком. Так что знай, без тебя я не буду петь ни в одном спектакле. От тебя я этого не требую, - тут же оговорила я. - Для тебя я - концертмейстер, можешь петь один, где хочешь.

*- Любимая, ты просто прелесть! Я всегда знал, что злюкой ты только хочешь казаться. А на самом деле ты белая и пушистая, - он обнял меня со спины.

*- Красная и колючая, - поправила я.

*- Не буду с тобой спорить - пусть так. Но для меня ты самая лучшая во всём мире, со всеми твоими недостатками, которые я превращаю в достоинства.

*- Ну, если тебе нравится всё приукрашивать - пожалуйста. Живи, как хочешь. Я сейчас, - я повернулась, - я пойду спать. Я сегодня страшно вымоталась.

*- Конечно, cara. Доброй ночи, - он поцеловал меня.

*- Доброй, - ответила я и пошла наверх.

Ко всей моей работе добавился ещё и "Лоэнгрин".

Давно я не была так востребована. Что ж, мои желания исполнились - деятельностью я себя обложила выше крыши, и вокал в ней присутствовал самым что ни на есть непосредственным образом. Времени на вздыхания, страдания, депрессии, размышления о бытии и прочие мистические бредни у меня не осталось...

После начала репетиций с дирижёрами, у меня добавилась ещё одна работа - я активно занялась дирижированием. Жалкие попытки я предпринимала давно. Теперь же они выросли в систематические занятия. Я умудрялась выкроить часик-другой на отработку партитур различных симфонических произведений. Morresi лишь дивился на мою работоспособность.

Bianco продолжал писать статьи, Pаicere удивлял мир своими произведениями. Лишь о Bach ничего не было слышно. Эдвард звонил мне иногда - я врала, что заключила контракт в Италии. Ему было достаточно знать, что со мной всё хорошо. На звонки Артура я не отвечала, а найти меня он не смог.

Изредка звонил Саша, спрашивал о моём здоровье и здоровье ребёнка, о работе, просил сильно не перенапрягаться. Я интересовалась его делами, детьми, родителями, ... N. О последнем он говорил с неохотой, мало и скупо, вскользь. И я его понимала.

У меня никак не выходил из головы наш разговор с директором байрёйтской оперы. Я подняла всю литературу, чтобы удостовериться, что голос действительно можно восстановить, особенно если он был потерян не в результате физического воздействия, а вследствие психологических проблем.

Оказалось, что это вполне возможно. Как говорится, сложно, но можно. И я заинтересовалась этим всерьёз: я хотела, чтобы N восстановил голос и вернулся в оперу. Morresi отнёсся к моей затее с неодобрением, но решил мне не мешать и не лез до тех пор, пока я не начала забывать о себе и ребёнке. Он не верил, что я могу помочь N. Во-первых, тот сам не хотел возвращаться (якобы без меня он петь не мог); во-вторых, между нами были тысячи километров и мы не были даже знакомы.

А я всё равно верила, что смогу помочь N найти себя.

Шли трудовые будни, работа кипела. За всем прочим я уже начала забывать о Славине (занятия вошли у меня скорее в привычку, нежели были необходимостью). Пока в один день мне не позвонил Эдвард.

#- Дорогая, добрый день.

#- Привет, - я слышала его голос довольно редко, поэтому он меня не раздражал.

#- Как у тебя дела, здоровье?

#- Спасибо. У меня всё просто великолепно! А как ты, как дети?

#- У нас тоже всё хорошо...

После ещё нескольких вопросов общего содержания, он перешёл к делу.

#- Дорогая, мне сегодня звонил исполнительный продюсер "МСК".

#- Продюсер чего? - не поняла я.

#- Московской фирмы, представляющей Славина.

#- А-а.. Поняла. Ну, и? - спросила я с любопытством.

#- Он интересовался, принимаешь ли ты его вызов. И если да, то на каких условиях.

#- Боже! Я ведь совсем про него забыла! Так, дай мне подумать, - на секунду я замолчала, чтобы вновь воспользоваться своей способностью быстро принимать решения.

#- Значит так, - начала я. - Вызов я, естественно, принимаю. А условия такие, записывай, их будет несколько. Во-первых, соревнование должно проходить на нейтральной территории, скажем во Франции. Может, они предложат другую страну - ради Бога! Только предупреди, что Великобритания, Германия, Италия и Испания находятся под моим патронажем. Во-вторых, программу, рояль и зал выбирает противоположная сторона. Мои условия: зал - самый большой в Париже, рояль - предоставлю на выступление, без репетиций, программа - за месяц до соревнования. Общая длительность - пять часов чистой музыки. Если они согласятся, я подумаю о сроках, - закончила я.

#- Да, круто. А не слишком? - удивился он.

#- Нет. Дорогой, я думаю, ты знаешь, что правила дуэли всегда выбирает оскорблённая сторона. Так что их отказ от моих условий будет приравнен к поражению.

#- Я всегда буду восхищаться твоему хладнокровию, умению трезво рассуждать в любой ситуации и принимать ответственные решения быстро и оптимально, твоей принципиальности и силе духа. Я горжусь тем, что знаю тебя и ещё больше тем, что я твой покорный раб, - восторженно проговорил Эдвард.

#- Спасибо, дорогой! Когда переговоришь с "МСК", перезвони мне, и я подумаю обо всём остальном.

#- Обязательно. Рад был слышать твой голос.

#- Спасибо. До скорого. Жду твоего звонка.

#- Пока, - он повесил трубку.

"А действительно, не загнула ли я, ведь я и себе могу могилку подкопать. Ха! Щас! Как бы не так! Очень трудно найти произведение, которое я бы не играла. Не просто трудно - невозможно! А целый месяц - этого даже много. А вот его спесь я собью. Кто лучше меня, его педагога, знает все его слабые места?! Ну, я ему отомщу!".

Эдвард перезвонил через несколько дней.

#- Могу тебя поздравить, дорогая. Они согласились на все твои условия. Соревнование пройдёт во Франции. Так что можешь назначать сроки и готовить программу.

#- Отлично! - обрадовалась я. - Значит так, теперь дело за тобой. В Италии я пробуду ещё где-то полгода. Так что договорись с Парижем на тринадцатое марта следующего года.

#- Хорошо, дорогая, как скажешь.

#- Спасибо, созвонимся.

Когда Эдвард договорился с дирекцией концертного зала Парижа, я попросила его связаться с "МСК" и передать им, в какой день пройдёт соревнование и что ровно за месяц (то есть тринадцатого февраля) между мной и Славиным должна произойти личная встреча, на которой мы обменяемся программами. И встреча эта должна пройти публично, при большом количеств журналистов - для чистоты дела. А до этого дня у него есть время всё обдумать и собраться с совестью.

Разобравшись на данном этапе с этим делом, я вернулась в уже привычное мне русло: вокала-рояля-дирижирования-критики и композиции.

Запись "Лоэнгрина" продвигалась медленно, но уверенно. Состав был просто великолепный. А какие голоса! Работа была сплошным удовольствием!

"Нибелунги" тоже шли своим чередом.

С дирижированием тоже шло всё гладко - я сдружилась с нашими дирижёрами, и они даже стали уступать мне место за пультом. Они стали моими наставниками-практиками. И снова, как и всех окружающих, я поражала их своим умением схватывать всё налету.

Очень скоро они признались, что я доросла до их уровня. А ещё через какое-то время уже они приходили ко мне за советом.

Ведь я не ограничивалась одними лишь советами - я читала литературу, смотрела интервью, записи с мастер-классов именитых дирижёров прошлого и современности. Надо заметить, что роль самообразования в моей жизни всегда занимала главное место.

В середине октября, когда были уже готовы "Золото Рейна" и первое действие "Лоэнгрина", я наконец ушла в декрет.

В роддом меня забрали прямо с записи, двадцатого октября.

/кстати, ровно двадцать четыре года назад на моей правой руке появились самые знаменитые шрамы.../

К величайшей радости у нас родился мальчик (Morresi хоть и знал это заранее, но собственным глазам он верил больше).

И снова было очень много споров вокруг имени. Я настаивала на итальянском - мы ведь оба были итальянцами (по крайней мере для окружающих), а Morresi, известный всему миру как страстный поклонник всего русского - хотел дать русское имя.

В конце концов сдалась я. Вероятно, для меня подбор имени был не столь принципиальным делом. Сына назвали Дмитрием (Дмитрий Моррези - гениально!).

Через месяц я вернулась в театр.

А между тем в Париже пустовало место главного дирижёра главного оркестра страны. Уже больше года шёл конкурс на это место, но никто ещё не смог удовлетворить руководство.

Я следила за этой историей внимательно и ревностно. И, наконец, решилась.

Наврав Morresi, что мне срочно нужно в Лондон, я улизнула в Париж.

На этот раз мне стоило больших трудов придумать себе новую внешность. В итоге я решила ничего не прятать, а просто радикально поменять макияж, причёску и ... линзы. Со смерти Косицыной прошло девять лет, и вряд ли у кого могла родиться мысль, что она жива! Я уже почти не боялась быть узнанной, но осторожностью никогда не брезговала.

&- Добрый день, - я зашла в кабинет "ответственного" за подбор кандидатов лица.

&- Добрый. По какому Вы вопросу? - он даже не встал.

&- Вообще-то, я не привыкла разговаривать с мужчинами, которые в моём присутствии сидят, - заметила я. - Хотя, если Вы так воспитаны, то претензии, разумеется, не к Вам.

&- Простите, - он резко встал. - Проходите, присаживайтесь.

&- Да я сюда не сидеть пришла. Я слышала, у вас идёт конкурс на место главного дирижёра?

&- Всё верно.

&- Я могла бы поподробнее узнать требования? - я улыбнулась.

&- Конечно, присаживайтесь, - он подставил мне стул и протянул папку с требованиями.

Прочитав всё бегло, но внимательно, я спросила:

&- А можно ознакомиться с личными делами оркестрантов?

&- Зачем? - удивился он.

&- Я хочу знать, смогу ли я работать с тем контингентом, который у вас есть.

&- А здесь есть ещё кто-то? - я обернулась по сторонам.

&- Нет, но я думал...

&- Если Вас смущает мой пол, то в таких случаях я всегда советую сидеть в зале с закрытыми глазами - чтобы не отвлекаться, - я кокетливо улыбнулась.

&- Но Вы знаете, у нас большой оркестр, - медленно проговорил он.

&- Сколько тысяч?

&- Тысяч? - он поперхнулся. Нет, двести человек.

&- И Вы это называете большим оркестром? - я усмехнулась. - Это меньше среднего. Но ничего, так даже лучше результат будет. Так Вы меня запишете? Дадите шанс попробовать свои силы?

&- Конечно, я не имею права Вам отказать. Как и всем, Вам будет предоставлено небольшое симфоническое произведение из репертуара нашего оркестра и две репетиции.

&- Хорошо. Когда я могу приступить? - я встала, поднялся и он.

&- Да хоть сейчас!

&- И с чем я должна работать? - я его завораживала своей улыбкой.

&- Пожалуй, я сделаю для Вас маленькое исключение. Обычно мы не предоставляем выбор конкурсантам. Но Вам я это позволю. Можете выбрать: "Эгмонт", "Картинки с выставки" или сюита из "Щелкунчика".

&- Знаете, делать русскую музыку русской с двух репетиций с международным составом оркестра, просто глупо, - заметила я. - Так что я с радостью представлю вашему вниманию "Эгмонта" - он всем будет понятнее.

&- Как Вам будет угодно. Желаю удачи. Позвольте я провожу Вас к оркестру, они сейчас на репетиции с концертмейстером.

&- Буду весьма Вам благодарна.

&- Простите, - спохватился он, когда мы подошли к дверям зала. - Я не спросил Ваше имя.

&- Агата Камю, - ответила я с пленительной улыбкой.

/Агата - весьма французское имя, да и камень мне это всегда нравился, а Камю - потому что Косицына Анна Мария Юрьевна/

&- Прошу, - он пропустил меня вперёд и, зайдя следом, привлёк внимание оркестрантов. - Сегодня у нас новый, очаровательный претендент. Прошу - Агата Камю.

Таких вялых аплодисментов мне ещё не доводилось слышать. По всему было видно, что оркестр уже устал от этих бесконечных претендентов.

&- Спасибо, - я сразу обратилась к коллективу. - Мы пройдём с вами "Эгмонта". Уверена, мы сработаемся, - и тут же повернулась к застывшему в моём созерцании администратору. - Вы позволите мне начать?

&- Конечно. Я пойду.

&- А партитуру я где могу получить? - уточнила я, пока он не ушёл.

&- Один момент, - он подошёл к первой скрипке. Разговор у них был короткий, в результате оркестрант покачал головой и развёл руками. - Мадам Камю, боюсь, Вам придётся выбрать что-то русское. Партитуры нет. Простите, я не знал.

&- Ничего страшного. Мы что-нибудь придумаем. Спасибо. Вы свободны. Через три дня можете принимать работу.

&- Хорошо. Не буду мешать. Удачи.

&- Спасибо, - я томно улыбнулась, слегка прикусив нижнюю губу - его аж передёрнуло, и он стремглав покинул зал.

&- Добрый день, - я повернулась к коллективу. - Надеюсь, нет только партитуры, и все партии у вас при себе? Это так? - я повернулась к первой скрипке.

&- Да, партии есть у всех.

&- Надеюсь, с собой? - уточнила я.

&- Да, но ведь партитура...

&- Это не важно, - отмахнулась я. - Ответьте мне ещё на один вопрос: давно ли вы проходили "Эгмонта"?

&- Нет. Это была как раз последняя вещь, которую мы исполняли. Дело в том, что предыдущий претендент из злости порвал партитуру.

&- Понятно. Таким людям не место в высоком искусстве, - вздохнула я. - Итак, - я повернулась к оркестру. - Прошу внимания, - я подняла руки.

&- Простите, Вы будете дирижировать без партитуры? - почему-то спросил первая скрипка.

&- А что в этом такого? Это же хрестоматийная вещь.

&- Конечно, простите, - он стушевался и с недоверием посмотрел на коллег.

&- Прошу внимания, - я снова подняла руки.

Проведя "Эгмонта" до конца, я замерла, держа руки в воздухе. Раздались более оптимистичные аплодисменты.

Я, выйдя из образа, поблагодарила и встала, скрестив на груди руки, задумавшись.

"Какой ужас! У них тут и конь не валялся! Такое ощущение, что они вообще первый раз в жизни видят эти ноты!".

Я подозвала к себе первую скрипку.

&- И что, у вас все вещи в таком состоянии? - тихо спросила я.

&- Да. Мы ведь почти год не работаем.

&- А Вы здесь на что? - вдруг крикнула я. Он аж вздрогнул. - Что Вы закончили?

&- Парижскую академию, - он растерялся.

&- Парижскую? И сколько Вы заплатили за свою корочку? Или Вы уже забыли, чему Вас учили?! Одна из лучших школ музыки! А со стороны больше похоже на клуб самодеятельности! Вы - концертмейстер оркестра! И что Вы делали? Что Вы сделали, чтобы оркестр оставался в форме?! Отвечайте! - крикнула я. Гнев мой был праведен.

&- Простите, - он стоял белее бумаги. - Дело в том, что... Понимаете...

&- Всё, хватит этой несуразной болтовни! - перебила я. - Таким как Вы не место в профессиональных коллективах. Вы недостойны своей должности! А теперь все слушайте меня, - я повернулась к оркестру. - Сейчас я проработаю над общей формой произведения, постараюсь хотя бы собрать всё воедино. А завтра, - я посмотрела на первую скрипку, - завтра Вы, именно Вы, проработаете над каждой партией, над каждым инструментом. Ко второй репетиции у меня не должно быть ни одного замечания по тексту и никакого болота! Если хоть один человек выбьется из общего звучания, вы все будете работать у меня по тридцать часов в сутки. Я не позволю вам опозорить меня! Вам во сне будут сниться эти ноты. И даже разбуди вас среди ночи, вы обязаны безошибочно сыграть всю свою партию с любого места. Всем ясно? - гаркнула я.

А в ответ - тишина...

&- Не слышу, - я выжидающе смотрела на оркестр.

&- Да, - за всех ответил первая скрипка, тяжело сглотнув.

&- Тогда за работу, - я мило улыбнулась и взяла палочку.

Закончив репетицию, я поблагодарила коллектив и поехала в гостиницу.

Утром я обдумала план действий и полетела в ... Лондон.

Как я и думала, Эдварда дома не оказалось. Зато вот чего я не ожидала, так это увидеть там Артура!

Парадную дверь я открыла своим ключом (не стала напрягать прислугу в надежде остаться незамеченной). Пройдя в гостиную, я увидела там Артура.

#- Что ты здесь делаешь? - грубо спросила я.

#- Александра, - он меня не сразу заметил. - Как я рад тебя видеть!

#- Ты мне не ответил.

#- Я приехал к сестричкам. Ну, и по работе кое-что решить. А как твой ребёнок? - спросил он, хитро глядя мне в глаза.

#- Молчи! - сквозь зубы проговорила я и оглянулась. - Забудь, что видел меня тогда. Тебе же хуже будет.

#- Ты так и не сказала тогда, кто отец, - любопытство его провоцировало.

#- Заткнись, я тебе уже сказала! - я подошла ближе и со злостью посмотрела в его глаза.

#- В доме никого нет, не бойся. Нянька с детьми на прогулке, кухарка ушла за продуктами, а у остальных сегодня выходной. Можешь смело говорить. Я его знаю?

#- Знаешь, - грубо бросила я. - Это Morresi.

Даже не знаю, почему я ему ответила - это было довольно глупо и безрассудно. Видимо, мне хотелось его уколоть и позлить.

#- Что?! Не может быть! - он схватил меня за плечи и пытался понять по моим глазам, не вру ли я.

#- Ты спросил - я ответила, - я спокойно высвободилась и отошла.

#- Я его убью!

#- Уже пробовал, - усмехнулась я. - Не советую повторять, а то вместо меня ещё кого подстрелишь.

#- Он ведь женат! А его супруга в курсе?

#- Анна Мария? - это я как-то не рассчитала.

#- Господи! Так вы же подруги!

#- Вот именно. У нас схожие взгляды на жизнь. И мне, и ей безразлична жизнь супруга до свадьбы. А поженились они совсем недавно. И потом, мужчин мы с ней не обсуждаем. Да в конце концов, это не твоё дело! Свои проблемы я решу сама! - почти крикнула я.

#- После Москвы ты сильно изменилась. Ты была права - не стоило тебе туда ехать, - после паузы заметил он.

#- Я изменилась не после Москвы, - возразила я. - А после того, как у тебя хватило дурости вызвать Morresi. И каким надо быть идиотом, чтобы стреляться с профессиональным дуэлянтом, на счету которого ни одного промаха?! Кем ты себя возомнил?

#- Я отстаивал твою честь и был готов пожертвовать своей жизнью. Тебе не понять меня. Ради тебя я готов на всё, - тихо сказал он, отойдя к окну.

#- А ты меня спросил? - усмехнулась я. - Нужно ли мне это самопожертвование? Я и сама за себя постою, когда потребуется. Так что сделай одолжение - не лезь в мою жизнь!

#- Не могу. Ты мне не безразлична. Я не могу спокойно смотреть, как какой-то итальянец порочит твою честь!

Меня пробрал истерический нервный хохот. Смеялась я долго, и всё это время Артур молча смотрел на меня.

#- Ты ведь ничего не знаешь! - наконец выговорила я.

#- Так расскажи - всем будет лучше.

#- Ну, положим, рассказывать я не буду. Просто кое-что скажу. С этим итальянцем мы знакомы уже довольно давно, около двенадцати лет. А вот всё остальное тебя не касается.

#- Почему ты раньше никогда об этом не говорила? - он сконфузился.

#- Потому, что это никого, кроме меня не касается.

#- Ты должна была сказать это сказать там, в Берлине. Если бы я знал, я бы не стал его вызывать. Я уважаю твоё прошлое, каким бы оно ни было. Всё было бы по-другому, - серьёзно проговорил он.

#- Вы бы стали лучшими друзьями! - с сарказмом предположила я. - Перестань! Всё было бы ещё хуже. Поверь, я жизнь знаю.

#- Так это он был твоим мужем, от которого ты потеряла ребёнка? - после паузы спросил он.

#- Не лезь в моё прошлое! - крикнула я.

#- Теперь я понимаю, - сам себе проговорил он.

#- Что понимаешь?

#- И тебя, и его, и то, почему ты родила ему ещё одного ребёнка. Прости меня, любимая, - он подошёл ко мне.

#- Хватит, - отмахнулась я, поражённая его воображением. - Мне неприятно об этом говорить. Но если ты хоть кому-нибудь расскажешь об этом ребёнке, - я злобно посмотрела на него.

#- Никогда! Клянусь! Клянусь всем святым! Никогда, никому, ни намёка! Эта тайна уйдёт со мной в могилу, - заверял с горячностью он. - Я очень тебя люблю и сейчас ещё сильнее. Ты очень сильная, если смогла это пережить. Я знаю, что такое трагические воспоминания. Они остаются с тобой на всю жизнь, и никуда от них не денешься. Очень тяжело терять близких. И я искренне рад за вас обоих - вы смогли встретиться. Поверь, я говорю это от чистого сердца! - он нежно посмотрел на меня.

#- Спасибо, - я не без труда подавила в себе смешок. Меня поразили его слова. Честно говоря, я и представить себе не могла, что он способен так глубоко мыслить и чувствовать. - Но я тебя уже прошу: пожалуйста, не лезь в моё прошлое. Я не хочу его ворошить и делиться.

#- Конечно, дорогая. Я всё понимаю. Больше ни слова об этом, - он поцеловал мои руки и обнял меня...

#- Артур, ты дома? - в комнату вошёл Эдвард и сразу заметил меня. - Александра, дорогая! Ты давно приехала?

На секунду мы встретились с Артуром глазами. В них я прочитала клятву молчать обо всём - этого мне было достаточно. Я подошла к Эдварду и, улыбнувшись, обняла его.

#- Как я скучала, любимый! Я только зашла. Мы как раз здоровались с Артуром.

#- Любовь моя, - Эдвард с нежностью посмотрел мне в глаза и поцеловал (вообще он почти никогда не позволял себе это делать в чьём-либо присутствии). Артур закрыл глаза, не имея возможности отвернуться. - Мне кажется, мы не виделись целую вечность! Как я скучал, - он ещё крепче обнял меня.

#- Артур, - он обратился к племяннику. - Распорядись, чтобы приготовили обед. Александра наверняка проголодалась.

#- Я действительно ничего ещё сегодня не ела, - заметила я, желая удалить Артура.

#- Хорошо, - он вышел, несколько раз обернувшись.

#- Ну, расскажи, - мы сели, держась за руки, и я начала первая. - Как ты, твоё здоровье, девочки?

#- Твоими молитвами, дорогая. У нас всё очень хорошо. Только тебя не хватает. Девочки с каждым днём всё больше становятся похожими на мать - такие же красивые, музыкальные, умные. Я стараюсь всё свободное время проводить с ними. И Артур часто приезжает. Он им как второй отец, - признался Эдвард.

#- А его жена? - меня распирало любопытство.

#- Жена? Он, похоже, вообще забыл, что был женат, - Эдвард улыбнулся.

#- Она здесь не была ни разу с нашей свадьбы. Я уже даже забыл, как она выглядит.

#- Ну, может, она хоть звонит?

#- Да ты что! Не хочется наговаривать, но она не любит наших детей. Она коварная и злая женщина. Я могу понять Артура. Он в Дублин ездит только по делам фирмы и то, останавливаться предпочитает в гостинице.

#- И почему они не разведутся? - воскликнула я.

#- Потому что добровольно она никогда не подпишет развод, - в разговор вступил Артур, вошедший не слышно. - А провести полжизни в судах я не хочу. Конечно, я могу провести развод так, что она окажется в положении Косицыной. Я могу оставить её без крыши, хлеба и денег. Но она же не Косицына! Она никогда не встанет на ноги. Она скорее умрёт, проклиная моё имя - а мне это не надо. А развестись и оставить ей что-то мне выйдет дороже, чем просто жить в официальном браке.

#- Ну, извини! - воскликнула я. - Тоже мне сравнил! Косицыну и твою ... супругу, - я сдержалась от дурного слова. - Косицына - Гений!

#- Да, она была гениальна, - заметил, вздохнув, Эдвард.

#- Ну, да, была, - поправилась я. - А кто твоя жена? Пустое место! Ноль без палочки! Да без твоих денег её бы вообще не было!

#- Я с тобой согласен. Но и Косицына жила за счёт своего мужа, - добавил Артур.

#- Что?! - уже крикнула я. - Да это он жил за её счёт! Он и его отец! Да, он помог ей встать на ноги. Но она в течение первого же года работы на его отца полностью вернула этот долг. А всё остальное время эта семья эксплуатировала её наглым образом. Они просто делали на ней деньги!

#- Но почему же тогда на суде она сама публично от всего отказалась? - удивился Эдвард.

"Блин, да они тут про меня больше меня знают!".

#- Кто?! Косицына?

#- Ну, да. Об этом писали все газеты. Это был самый громкий развод.

- Сволочь! - грубо бросила я, не сдержавшись.

#- Что? - в один голос спросили князья.

#- Не знал, что ты говоришь по-русски, - заметил ошарашенный Эдвард.

#- А кто тебе сказал, что я говорю по-русски, - мне надо было всё быстро замять.

#- Ну, как же! "Сволочь" - это русское ругательство.

#- Не знала, что ты знаешь русские ругательства, - теперь удивилась я.

#- Я часто слышал это слово от моего российского коллеги, когда мы вели переговоры, - объяснял Эдвард. - Он часто употреблял это слово в разговоре со своими людьми. Я поинтересовался, что означает это слово, и он сказал, что это такое ругательство.

#- Вот-вот, - я подыграла. - Я тоже от него набралась.

На этом инцидент был исчерпан. Но я поняла, что перестаю себя контролировать.

#- Александра, - обратился ко мне Эдвард после обеда (Артур нас оставил). - На сколько ты приехала?

#- Мне очень жаль, но только на несколько часов, - я виновато улыбнулась.

#- Как? Всего?

#- Да. Я заехала, потому что мне нужно забрать кое-какие ноты. А так у меня сейчас такая бездна дел. Даже не знаю, хватит ли у меня на всё сил.

#- А стоит ли так над собой измываться? - осторожно спросил мой английский муж.

#- Эдвард! - я вздохнула. - Я артист, и у меня очень много обязанностей.

#- Дорогая, - после небольшой паузы начал князь. - Ты знаешь меня. Это не в моих принципах. Но сейчас... Я очень соскучился, - он крепко обнял меня. - Мы так давно не виделись, - он прижался щекой к моей щеке.

#- Я хочу тебя, - прошептал он, стыдясь своих слов.

"Вот только этого мне и не хватало для полного счастья!" - подумала я, но отказать мужу не могла.

Удовлетворив его желание, я взяла партитуру "Эгмонта" и несколько записей. После чего зашла в детскую и, посидев минут десять с девочками, уехала в аэропорт.

Прилетев в Париж, я набрала номер художественного руководителя оркестра, который утверждал кандидатуру дирижёра. Моё назначение напрямую зависело от этого человека.

&- Добрый день. Прошу прощения, что отвлекаю от дел, - начала я. - Меня зовут Агата Камю. Я хотела бы поговорить с Вами о вашем оркестре.

&- Прямо сейчас? - удивился он.

&- Мне кажется, это разговор не для телефона.

&- Простите, а что именно Вы хотите обсудить? - не понимал он.

&- Понимаете, - я пошла ва-банк. - Я хотела бы занять место главного дирижёра, но для этого мне нужно задать Вам несколько вопросов по оркестру. Я хочу определиться, стоит ли мне браться за эту работу.

&- Даже так?! - он добродушно усмехнулся. Я его зацепила! - Ну, что ж. Я могу с Вами встретиться.

&- Замечательно. В семь вечера Вас устроит?

&- Да, вполне. Где?

&- Знаете, мне так неловко, - начала я. - Честное слово, если бы разговор не был бы столь срочным, я бы отложила его до другого раза. Дело в том, что мне нездоровится и я не хотела бы выходить на улицу - там слишком сыро. Вас бы не затруднило приехать ко мне в гостиницу. Только поймите меня правильно, я бы не хотела ставить Вас в неудобное положение...

&- Ничего-ничего, не беспокойтесь, - моя игра его покорила. - Всё нормально. Я подъеду.

&- Спасибо за понимание, - я назвала ему гостиницу и номер. - Буду ждать.

&- До вечера, - попрощался он.

Повесив трубку, я хитро ухмыльнулась.

"Это место у меня в кармане", - в этом я не сомневалась!

Заказав в номер лёгкий обед, я принялась прорабатывать партитуру. Мне нужно было найти в ней что-то особенное. Я должна была всех чем-то удивить (что весьма трудно сделать в такой "избитой" вещи). А так как я была жуткой формалисткой, отсебятины я допустить не могла. Мне нужно было найти изюминку именно в авторском тексте.

Прослушав двадцать разных вариантов исполнений с партитурой в руках, я из каждой смогла взять что-то яркое, но не противоречащее тексту.

Только дойдя до коды, я вспомнила про время. Я посмотрела на часы - была половина седьмого.

Я позвонила в ресторан и заказала ужин в номер на двоих.

К семи было готово всё, кроме ... меня! У меня ведь не было здесь никакой одежды - и бежать по магазинам было поздно! Однако успокоила я себя быстро - "я ведь во всём неотразима!".

Сделав себе понебрежнее причёску, открыв замок двери и взяв партитуру и пристроилась в сексуальной позе на диване.

В пять минут восьмого в дверь постучали.

&- Открыто, - крикнула я, не отрываясь от партитуры.

Дверь тихо открылась и, когда гость вошёл, так же аккуратно закрылась за его спиной.

&- Проходите, не стесняйтесь. Чувствуйте себя как дома.

Он несмело прошёл

&- Присаживайтесь, я сейчас, - я делала последние отметки в партитуре, пожёвывая карандаш.

Он присел на край стула и пристально рассматривал меня.

&- Всё! - я захлопнула партитуру и встала - он тоже быстро поднялся, пристально глядя мне в глаза. - Ради Бога, простите, что заставила Вас ждать. Просто мне пришли в голову очень интересные моменты, и если бы я их сразу не записала, то они бы просто разбежались, - я мягко улыбнулась и протянула ему руку.

&- Ничего страшного, - он был мной очарован и рефлекторно коснулся губами моей ладони.

&- Понимаете! - я продолжила воодушевлённо. - Завтра у меня последняя репетиция. Хочется как-то оживить музыку, привнести в неё что-то новое, яркое, но не противоречащее главному. Каждое произведение, если оно имеет цель дойти до ушей и сердец зрителя, должно быть осмысленно с современных позиций. Время меняется, меняются инструменты, люди, ритм жизни. И если мы попытаемся исполнить произведение "в оригинале", нас никто не поймёт. И мы всё равно не сможем сделать это идеально точно. А мне кажется, что новая интерпретация лучше испорченной старой. Я преподношу слушателям известные, и не очень, вещи в современной трактовке - в такой, в которой они смогут их понять. В сегодняшних темпах, с сегодняшними чувствами. Я не хочу подражать игре прошлых веков. Я хочу, чтобы мои музыканты играли старые пьесы по-новому, как недавно созданные. Музыка - это живой организм. Поэтому я стараюсь, чтобы и музыканты, и слушатели каждый раз заново проживали этот маленький отрезок жизни.

&- Простите, - я вдруг спохватилась и виновато опустила глаза. - Я Вас, наверное, утомила. Эта болезнь расстроила мою голову, - пошутила я. - Присаживайтесь, пожалуйста. И ещё раз извините меня.

&- Нет, ну что Вы! Вам не стоит так извиняться, - он сел только после меня. - Я очень внимательно Вас слушал и, честно признаться, мне очень нравятся Ваши рассуждения. Я обязательно приду на Ваше выступление. Из Вас просто ключом бьёт жизнь. Вы умеете приковать к себе внимание. Вы гипнотизируете и влюбляете в себя с первого взгляда!

&- Благодарю, мсье...

&- Альфред. Просто Альфред - мне будет очень приятно, если мы обойдёмся без церемоний. Мы ведь коллеги.

&- Вы правы. Эти формальности только отвлекают от главного.

Слово за слово у нас склеилась замечательная беседа о проблемах современного искусства. Ужин был съеден, вино выпито.

&- Простите. А могу я задать Вам один вопрос личного характера? - к концу вечера Альфред совсем осмелел.

&- Да, пожалуйста.

&- Вы парижанка?

Я не поняла, к чему был задан этот вопрос.

&- Я сразу так и подумал. Меня просто удивило то, что Вы живёте в гостинице.

&- Я недавно развелась, - я отвела глаза. - Я предпочла забрать свою половину квартиры деньгами. Мне не хотелось иметь что-то из прошлого. Я как раз присматриваю себе дом. А пока - надо же где-то жить, - я пожала плечами.

&- Простите мне мою нескромность - я не должен был спрашивать. Вам неприятна эта тема.

&- Мне казалось, мы договорились говорить без церемоний и формальностей, - я снова улыбнулась. - Всё хорошо, это всё в прошлом.

Мою роль облегчала его молодость. Я ожидала, что художественным руководителем будет старикан вроде Эдварда. А здесь был молодой (где-то в районе сороковника), подтянутый и обворожительный француз. Мне приходилось прилагать минимум усилий.

Мы разговаривали ещё долго.

Наконец темы закончились, наступила пауза и я поняла, что самое время переходить в контрнаступление.

&- Мне очень неприятно говорить это, но... - начала я. - Нет, всё же не стоит начинать этот разговор.

&- Агата, - он взял мои руки и ласково посмотрел в мои глаза. - Говорите, не бойтесь.

&- Мне очень неловко. Но ладно, - я отвела глаза. - Понимаете, мне очень нужно это место. Видит Бог, я никогда бы не стала просить о чём-то, что не могло бы мне принадлежать. Я знаю своё место. Поверьте, я справлюсь с этой работой. Это моя профессия. Я работала с очень многими оркестрами. И сейчас мне нужна работа именно во Франции. Можете назвать это патриотизмом, но я, прожив большую часть заграницей, захотела поработать во славу родной страны. Мне надоело всё время разъезжать, я хочу работать дома. Я могу и хочу быть полезна своей Родине!

&- Я могу только приветствовать это рвение. Я обещаю быть объективным, - он улыбнулся.

&- Вы меня не понимаете! - воскликнула я и, вырвав руки, отвернулась, закрыв лицо руками.

&- Агата, - он подошёл сзади и положил мне на плечо свою руку. - Я прошу Вас понять меня.

&- Вам ничего не стоит! "Вы можете составить счастье целой жизни, и оно ничего не будет вам стоить", - на ломанном русском процитировала я. - Поверьте, Вы ничего не теряете, но сколько получите, - я повернулась.

&- Я не могу, Агата, - он опустил голову.

&- Можете, Альфред, можете! Верьте мне, и я Вам помогу!

&- Сколько? - не выдержав, крикнула я. - Сколько Вы хотите?

&- Агата, я Вас умоляю! - он очень сконфузился.

&- Перестаньте! Мы взрослые люди! Мы живём в двадцать первом веке! Сегодня всё можно купить и продать! Давайте будем говорить, честно глядя в глаза друг другу. За мою профессиональную пригодность можете не беспокоиться - я Вам уже сказала. Так сколько Вы хотите? - он молчал. - Вы ставите меня в неловкое положение. Я боюсь назвать свою цену - она может Вас обидеть.

&- Мне очень неприятен этот разговор, - выдавил, наконец, он.

&- Думаете, мне приятно говорить об этом? Вы ведь меня совсем не знаете! - горько воскликнула я. - Вы не знаете, каких усилий мне стоило это сказать. Я переступаю через себя, через свою совесть и гордость. Я никогда ни о чём не просила! - я закрыла лицо рукой и "пустила слезу". - Своим отказом Вы меня окончательно убиваете. Вы показываете, что Вам безразличны мои жертвы. Что я напрасно унижалась. Только я ведь не смогу жить с таким позором. Вы не знаете, что для меня это значит!

&- Простите, - я, рыдая, направилась в ванную.

&- Агата! - он резко схватил меня за руку и, развернув к себе лицом, сжал мои плечи. - Мне не нужны твои деньги. Это место - твоё! Клянусь, ты его получишь!

&- Альфред! Мне не нужны подачки и жалость! Я знаю, что за всё в этой жизни нужно платить. Не ставьте меня в зависимое положение! - внутренне я уже ликовала.

&- Хорошо. Тогда договоримся так. А даю тебе это место, а ты рассчитаешься по ходу работы. Я не хочу, чтобы это выглядело, как взятка, - он продолжал меня удерживать.

&- А как финансовая спонсорская помощь оркестру?

&- Я ничего от тебя не возьму, - мягко сказал он.

&- Я тебе так неприятна? - "испугалась" я.

&- Что ты! Конечно, нет! Просто я не хочу, чтобы ты от меня зависела.

&- Если ты не возьмёшь деньги - вот тогда я и буду чувствовать себя зависимой.

&- Давай не будем больше говорить о деньгах, - он провёл рукой по моим волосам.

&- Мы можем отложить этот разговор, но не закрыть, - сдалась я.

Я чувствовала, как сильно он хотел поцеловать меня, но никак не мог решиться. Поэтому я закрыла глаза (так его пугающие) и потянулась к нему сама. Это сработало именно так, как я и рассчитывала.

Ночь прошла как по хорошему сценарию (почему как?).

Да, французов у меня ещё не было!

Теперь я могла сравнить мужчин разных наций: русского, итальянца, англичанина и француза.

Русская любовь - разудалая, с душой, широкая, бесшабашная, безрассудная и даже грубая; английская - церемониальная, педантичная, "правильная", несколько скучная и бесстрастная; итальянская - наоборот, излишне страстная, эгоистичная, очень горячая, мощная, без устали; французская - именно любовь (не секс), искренняя, мягкая, довольно чистая, в меру страстная и нежная.

В восемь утра у меня началась репетиция. Альфреду, чтобы он плохо про меня не подумал, я оставила записку следующего содержания:

Хочу надеяться, что Вы не подумаете, что я шлюха. Забудьте всё, что я Вам вчера наговорила - я была не в себе. Эта болезнь дурно на меня влияет. Я пришла в отчаяние и наговорила глупостей. Я никогда ничего не просила и не прошу!

P.S. Жду Вас на своём выступлении. Надеюсь на Ваше благоразумие и объективность!

В этот день Альфред впервые в жизни опоздал на работу...

В семь утра я была в зале и внимательно наблюдала за тем, как собирается оркестр. Последний человек (трубач) пришёл без пяти минут восемь.

&- У вас пять минут, чтобы настроиться, - грозно заметила я. - Я не намерена задерживать репетицию ни на минуту.

К моему глубокому удивлению, к восьми часам оркестр был готов к работе.

&- Вот теперь доброе утро, - начала я в гробовой тишине. - Ну что ж, начнём. Проверим, насколько Вы компетентны, - я посмотрела на первую скрипку. - Посмотрим, что Вы сделали. Прошу внимания, - я подняла руки.

Проведя "Эгмонта" до конца, без остановок я поблагодарила коллектив и выслушала аплодисменты.

&- Ну, вот можете же, когда хотите, - я обратилась к первой скрипке. - Конечно, здесь и половины не сделано. Но по крайней мере мне не придётся отвлекаться на текстовые ошибки. И сколько у вас ушло на это времени?

&- Весь день, - сухо бросил он.

&- Всего лишь? Световой? - улыбнулась я.

&- Восемнадцать часов, - почти огрызнулся он.

&- Как ласково, - заметила с сарказмом я. - Я не виновата, что вы здесь дурью маялись несколько лет. Вещи надо сразу учить, а не переучивать. Но мы отвлеклись.

Работала я детально, над каждым тактом, с каждой группой. Склеив всё кое-как до репризы (на это ушло порядка девяти часов), я разрешила оркестру пойти на перерыв.

Когда все расползлись (по-другому это назвать сложно), я села в зале и включила оба своих четырёхсимочных телефона.

Они буквально разрывались.

Первому я ответила Саше, затем - Эдварду, потом - Андрелло, с неохотой - Артуру и в конце уже - Альфреду.

&- Агата! Я испугался за тебя. Не переживай так, я ничего дурного не подумал. Я умею отличать искренность от продажности, - я ухмыльнулась. - Я хотел поблагодарить тебя за всё.

&- Спасибо, Альфред, Вы меня успокоили. И насчёт нашего вчерашнего разговора...

&- Какого разговора? - "удивился" он. - Не было никакого разговора.

&- Спасибо! Спасибо за понимание. Я жду Вас завтра.

&- Мне казалось, мы уже на ты.

&- Конечно. Жду тебя. И помни - ты обещал быть объективным, - подчеркнула я.

&- Я всегда объективен. Я с нетерпением жду новой встречи. До завтра.

&- До завтра, - попрощалась я.

В шесть вечера я продолжила репетицию. Оркестр я отпустила только в четыре часа утра.

&- И помните: вечером вы мне нужны в отличной форме, - напоследок добавила я. - Поэтому я прошу вас хорошенько выспаться и поесть, желательно даже не один раз. И конечно самое главное: постарайтесь не забыть, что я вам сегодня говорила и всё, что мы сегодня сделали. Ещё раз спасибо. Все свободны, - я устало улыбнулась и, пожав руку первой скрипке, направилась к выходу.

Однако уже в проходе в глазах у меня потемнело, и я потеряла сознание.

Когда я очнулась (пару минут спустя), надо мной стоял весь оркестр, а я была усажена в кресло зрительного зала.

&- Мадам Камю, Вам уже лучше? - обеспокоено спросил первая скрипка.

&- Да, гораздо, спасибо, - я хотела встать, но меня сильно зашатало. Пришлось сесть обратно.

&- Вы сегодня переработали. Не стоило столько трудиться. Вы же только на перерыве присели. Почти сутки на ногах. Неужели для Вас это так много значит?

&- Я хочу, чтобы вы звучали как лучший оркестр в мире. Но к сожалению, мне дали только две репетиции. Сами понимаете, от первой толку не было. И я хотела помочь вам всем, чем могу. Я хотела сказать и сделать с вами как можно больше на случай, если наше коррумпированное общество меня не примет. Вы мне очень дороги, не глядя на то, что мы с вами не знаем друг друга. Я просто хотела поделиться хотя бы частью своих знаний.

&- Простите, что довели Вас до обморока, - первая скрипка опустил голову. - И спасибо Вам огромное - мы просто не сразу поняли и оценили Вас по-настоящему. Спасибо Вам.

&- Всегда пожалуйста. Мы ведь одна семья, - я улыбнулась и снова предприняла попытку встать.

&- Вам лучше не садиться сейчас за руль, - он поддержал меня за локоть. - Если позволите, я Вас отвезу.

&- Да, пожалуй, так будет лучше, - согласилась я. - Простите, что доставила Вам столько хлопот и так задержала.

&- Ничего. Поправляйтесь. Вы нужны нам здоровой, - послышались голоса из коллектива. - Мы будем стоять за Вас, можете на нас положиться. Мы Вас не подведём!

&- Большое-пребольшое спасибо, - я поклонилась им. - Доброй всем ночи!

Первая скрипка отвёз меня в гостиницу и проводил в номер. Поблагодарив его ещё раз и проводив, я сразу легла спать. Отрубилась я моментально (могу поспорить, как и весь коллектив).

В семь часов вечера того же дня (утром которого мы разошлись) начиналось конкурсное прослушивание. Кроме меня слушали ещё одного претендента.

К несчастью (его несчастью), ему достались "Картинки" Мусорянина. Боже! Какой это был ужас. Меня просто распирало от смеха. Он руками словно мух гонял!

/Кстати, на следующий день в прессе появилась огромная статья Bianco, где в высшей степени сарказма было раскритиковано современное дирижирование - манеры, стили и проч. И естественно, Bianco боготворил новую звезду, восшедшую на небо мирового искусства. "Агата Камю стала четвёртым, последним углом этого тетраидера женского лица мирового искусства двадцать первого века. Первой была Косицына, второй - Bach, третьей - Rossa. И вот наконец она, долгожданная. Двадцать первый век, точнее его первая половина - это женское начало в искусстве. Четыре гениальнейших женщины из разных стран стали костяком, остовом, рулём нашего искусства. Агата Камю смело и уверенно вошла в этот ряд. Она подчиняет себе оркестр одним только движением пальца. Не может быть никаких споров вокруг её Гения!"/

После небольшого перерыва дирижировала я. Перед тем как выйти за "дирижёрский пульт" (вообще-то я дирижировала без партитуры - и пульт для меня убрали), я успела сказать оркестрантам несколько напутственных слов и заручиться их поддержкой.

Как всегда хочу остановиться на своём внешнем виде.

Я хотела всех не просто поразить, а убить наповал. И надо было придумать что-то свеженькое, новое, но не менее яркое, чем у Bach (мужская манера) или у Rossa (таинственность).

В этот раз я решила подчеркнуть свою красоту.

Перед выступлением я прошлась по самым дорогим бутикам в поисках своего нового образа. Надо признать, выбрать было из чего - этого же Париж!

Я купила шикарнейшее в меру обтягивающее платье из тёмно-вишнёвого китайского шёлка. Длина - до пола. Туфли - на маленьком устойчивом каблуке. Верх платья был открытым, на спине - большой вырез.

Яркий макияж и сногсшибательная причёска как всегда довершали картинку.

"Эгмонта" я провела очень успешно (а это был ведь мой дебют на сцене!). К моей радости оркестр идеально меня слушался.

Закончив, я поблагодарила оркестр и повернулась к комиссии. Я сразу заметила Альфреда, который пожирал меня глазами и не скрывал своего искреннего удивления и восхищения от моей работы. Поклонившись с улыбкой, я пожала руку первой скрипке (мою он расцеловал) и, ещё раз поклонившись, покинула сцену.

Какое-то время я простояла с оркестрантами, обсуждая выступление. И так как результаты должны были огласить только на завтра, то я решила поехать в гостиницу и хорошенько отоспаться.

Попрощавшись с коллективом, я вызвала такси и пошла на улицу. Хотелось просто подышать воздухом.

Почти сразу, как я вышла, к коллективу подбежал взволнованный Альфред:

&- Где мадам Камю?

&- Она только что вышла, - ответил первый скрипка (который между тем был другом Альфреда). - А что, вы уже приняли решение?

&- А что тут решать? Вы знаете кого-то лучше?!

&- Спасибо! - скрипач обнял друга. - Иди догоняй! Она, наверняка, ещё не уехала. Давай, - он подтолкнул Альфреда.

Тот побежал к выходу.

&- Агата! - он окрикнул меня, когда я уже садилась в такси.

Я остановилась и обернулась.

&- Подожди. Я сам тебя отвезу, - он сунул сотню таксисту и отпустил его.

Мы стояли вдвоём на улице и смотрели друг другу в глаза.

&- Давай вернёмся в здание. Здесь холодно, а ты без пальто, - наконец, заговорила я.

&- Подожди! Дай мне насладиться этими минутами, пока мы наедине.

&- Ты заболеешь, - настаивала я.

&- Мне тепло. Внутри меня горит огонь, и он греет мою душу и пепелит сердце! Это огонь страсти, желания и любви. К тебе, к самой прекрасной женщине в мире. Я никогда не верил в любовь с первого взгляда. А теперь я на себе испытал её. И это прекрасно! Агата! Как же я тебя люблю! - он наклонился к моим губам и поцеловал долгим, страстным, но в то же время и нежным поцелуем.

Из окон концертного зала на нас смотрел весь коллектив и остальные члены жюри.

&- Вот кажется и пришёл конец холостяцкой жизни нашего худрука, - заметил первая скрипка.

&- Погуляем на свадьбе! Горько! - закричали коллеги.

Незаметно для нас с Альфредом, они вышли на улицу и обступили нас плотным кольцом.

Когда, наконец, Альфред оторвал свои губы, вся эта орава закричала громогласное "Ура!". Мы оба испуганно обернулись. Увидев весь коллектив, я уткнулась лицом в грудь Альфреда.

"Вот дерьмо! Думала одной ночью отделаться. Как бы теперь замуж не пришлось снова выходить!".

&- Я просто поздравил мадам Камю, - зарделся Альфред, - с утверждением на должность главного дирижёра нашего оркестра. Я просто очень рад за ... мадам Камю и наш коллектив.

&- Мы всё поняли, - перебил его друг-скрипач. - Конечно же, мы так и подумали!

&- А вам не кажется, что это надо отметить? - спросил кто-то из толпы.

Это предложение было дружно одобрено.

Я испугано подняла лицо.

&- Альфред, - шёпотом попросила я. - Умоляю, спрячь меня от этой попойки.

&- Ты не хочешь отпраздновать своё назначение? - удивился он.

&- Мы можем это сделать наедине, вдвоём, - я провела рукой по его груди и хитро улыбнулась.

В ответ он посмотрел на меня жадным взглядом.

&- Я надеюсь, вы меня простите, если я не пойду с вами, - я обратилась к коллективу. - Я очень устала и просто не выдержу больше.

&- Конечно! Вам надо отдохнуть! - согласились все. - Вы потратили на нас очень много времени и сил. Теперь вам надо их восстановить. Спасибо Вам огромное. Может, Вас проводить? - раздавались отдельные голоса.

&- Нет, спасибо. Я доберусь. Желаю всем хорошо провести время. Ещё раз простите меня и доброй ночи! - взяв Альфреда за руку, я потянула его к стоянке.

&- Доброй ночи! - полетело нам в спину.

&- Мне кажется, для неё эта ночь будет не менее бурная, - обронил кто-то.

Вся толпа с дружным хохотом и шумом вернулась в здание концертного зала, куда очень оперативно был заказан банкетный стол из ресторана.

Как только мы с Альфредом зашли за угол, он остановил меня и, резко обняв, на этот раз уже жадно впился в мои губы.

&- Альфред! - попросила я, когда он опустился на мою шею. - Может, уйдём хотя бы с улицы?

&- Я не могу, ты сводишь меня с ума!

&- Мне холодно, - заметила я, надеясь, что он хотя бы на это сделает скидку.

&- Я согрею тебя своей любовью, - он продолжал меня целовать.

&- Альфред! Я тебя умоляю: давай уйдём с улицы, - взмолилась я.

&- Я не могу отказать твоей просьбе, - сдался он. - Пойдём, - он за руку потянул меня к своей машине. Это был удивительный по красоте роллс-ройс.

&- Прошу, моя королева! - он открыл мне дверцу.

&- Шикарная у тебя машина! - заметила я, садясь.

&- Она ждала свою хозяйку, столь же шикарную, - он сел за руль.

&- Я хочу показать тебе свой дом, - через какое-то время сказал он.

&- Значит, мы едем к тебе?

&- Надеюсь, ты не против? - обеспокоился он.

&- Если только ты не окажешься вдруг женат, - усмехнулась я.

&- За это можешь не беспокоиться. Я закоренелый холостяк. Сейчас мне кажется, что я всю жизнь ждал только тебя и что только тебе я готов посвятить всего себя и жить только для тебя!

&- Тебе не кажется, что ты торопишь события? Мы ведь знакомы всего три дня. Ты меня совсем не знаешь.

&- Это я всегда успею, - он улыбнулся.

По дороге мы говорили обо всём и ни о чём.

Когда я вошла в его дом, то сразу поняла, что он не врал - это действительно был дом закоренелого холостяка! Но дом был шикарен, под стать машине! Громадный, трёхэтажный особняк с подземным гаражом на тридцать машин, с бассейном и парком во дворе.

Первый этаж был для приёмов. Он был интересен по архитектуре и интерьеру: каждая комната переходила в следующую по замкнутому кругу. Создавалось ощущение бесконечности пространства. Здесь он устраивал светские вечера и балы.

Второй этаж был жилой. Сколько там было комнат, затрудняюсь сказать - на двадцатой я сбилась со счёта.

Третий этаж - гостевой.

Естественно, меня Альфред повёл на второй этаж, в свою спальню.

Когда я увидела его кровать, то поняла, что наша с Сашей (на которой можно было раза четыре перевернуться вдвоём) была не более чем раскладушкой! Честно говоря, я не поняла, зачем холостяку такая громадная кровать. Но почему-то спросить это вслух язык у меня не повернулся.

Этой ночью Альфред отличался особой страстностью...

Утром он показал мне весь дом, все комнаты. Это был не дом, а дворец. Мне здесь нравилось даже больше, чем в замке Эстергази. Там было всё холодное, из камня. Отдавало древностью, давило сознанием времени. Как сказал когда-то Поленин "давит дух времени".

А дом Альфреда современный, живой.

После завтрака я включила телефоны. Как всегда, разрывались оба.

&- Ты всем нужна, - заметил с улыбкой Альфред.

&- Работа такая, - ответила я и решила первому ответить как всегда Саше.

&- Прости, Альфред. Но я не привыкла разговаривать, когда рядом кто-то есть, - я постаралась сказать помягче, чтобы его не обидеть.

&- Конечно! Прости. Я не хотел тебя стеснять. Просто я не могу на тебя наглядеться. Разговаривай, я не буду мешать, - он вышел, закрыв дверь.

- Привет, Сашуня. Прости, но раньше не могла ответить, - начала я.

- Солнышко, любимая. Ты заставляешь меня волноваться. Что у тебя на этот раз?

- Вчера я получила место главного дирижёра главного оркестра Франции! - с гордостью сказала я. - Мы всю ночь отмечали.

- Поздравляю! Ты превосходишь самою себя. Надеюсь, мне не придётся быть свидетелем на твоей очередной свадьбе? Ведь как только ты меняешь имя, место и специальность, тебе приходится выходить замуж.

- Ты точно подметил, - серьёзно заметила я. - Ты же понимаешь, как продажен наш мир. Не хотелось говорить, но мне это место не дёшево досталось.

- Дай угадаю, - он перебил. - Тебе пришлось переспать с худруком оркестра, - с желчью проговорил он. - Что тебе было невыносимо противно из-за его старости и дряблости.

- А вот и не угадал! - я ответила в том же тоне. - Он достаточно молод, хорош собой, у него великолепные манеры и шикарный дом!

- А постель у него достаточно мягкая?

- Более того, она у него двое больше нашей! То есть твоей. Есть, где развернуться.

- Всё, хватит! Я не могу это слушать! - крикнул он.

- Вообще-то, ты первый поднял эту тему, - заметила безобидно я. - Но ладно. Как дети?

- Нормально. У них всё хорошо, - он начал успокаиваться.

- Аналогично. Здоровье крепкое, настроение хорошее, - отвечал он сухо.

- Слушай, имей ты совесть! - сорвался он. - Ты у меня спрашиваешь, как N! Ты даже не спросила, как я!

- Не бесись! Я же тебя знаю: если бы у тебя что-то случилось - я первой об этом узнаю. А если ты молчишь – значит, всё нормально. Так как он?

- Лучше всех! О тебе даже не вспоминает!

- Ладно, проехали, - он знал, как тронуть меня за живое и отвадить от таких вопросов. - Как строительство?

Здесь считаю нужным внести кое-какие пояснения, так как ни разу не упоминала об этом раньше.

Уже несколько лет, выкупив приличную площадь земли недалеко от Питера, я строила (точнее планировала строительство) концертный зал. Мне хотелось построить самый большой в мире концертный зал. Около года я выбирала проект.

Максимальное число зрительных мест - один миллион. Кроме того зал должен был быть оснащён подвижными перекрытиями, что позволяло бы уменьшать зрительный зал.

С акустикой был отдельный разговор.

Сцена должна была быть самой современной в мире и самой большой. Она должна была вмещать несколько тысяч человек.

По одному из проектов, планировалось оборудовать её ещё и выдвижными оркестровыми ямами - для спектаклей. /правда этот проект я отвергла/

Зал должен был иметь круглую форму. Одна половина - для премьер, а вторая - задвижная - для всех основных концертов и других, которые не собрали бы миллион зрителей.

Кроме того - соответственное число подсобных помещений, гардероб в несколько этажей и, конечно же, громадный паркинг.

Компьютерное оснащение, свет и проч. - самое современное.

Всё это стоило мне колоссальных денег - уже это заставляло меня искать новое место работы (наконец, я нашла, куда девать деньги!).

Несколько лет я умудрялась сама руководить этой грандиозной стройкой. Но после встречи с Сашей я с облегчением переложила на его плечи эту руководящую функцию. Теперь он за всем следил и докладывал мне.

- На стройке всё по плану, - ответил он. - Работа, как ты и хотела, не останавливается круглые сутки - лично езжу проверять. Вроде бы ничего особо не воруют.

- Так я ведь специально не нанимала ни русских, ни чурок, - перебила я. - Этим людям можно доверять, я их долго отбирала и проверяла.

- Молодец! В общем, всё, как положено. Единственное, это уже от меня - мне кажется, для такого зала "буфет" на тысячу человек - слишком мало. Ты не находишь?

- Хорошо. Прикинь, сколько надо добавить, поговори с архитектором, и когда всё подсчитаете, сообщи мне. Честно говоря, - я вздохнула, - у меня уже появляются сомнения - нужно ли мне это.

- Теперь уже поздно рассуждать. Две трети основных работ закончено. Не думай об этом, - ободрил меня Саша. - Всё будет хорошо.

- Дай Бог, дай Бог, - протянула я.

- Кстати, дорогая, - после небольшой паузы вдруг сказал Саша. - Забыл тебе сказать: я решил жениться.

Меня пробрал свойственный мне истерический хохот.

- И что здесь смешного? - не понял он.

- Ты хоть сам понял, что ляпнул? - я продолжала смеяться.

- А почему я не могу жениться?

- Потому что Я ещё жива! И к тому же после знакомства и совместной жизни со мной, тебя вряд ли устроит какая другая женщина. Я ведь тебя знаю. Здорово ты пошутил! Ты себе и представить не можешь, как поднял мне настроение!

- А если я говорю серьёзно?

- Тогда слушай меня: ни одна женщина без моего согласия и одобрения не будет жить под одной крышей с моими детьми. Я не позволю, чтобы рядом с ними жило какое-нибудь тупое, ограниченное, бездарное, необразованное, искусственное и так далее и тому подобное существо. А если ты-таки посмеешь привести её в свой дом, то я заберу у тебя детей. Поверь, я смогу это сделать, - уже серьёзно сказала я.

- Мне нравятся твои рассуждения, - заметил он. - Я хотел проверить тебя - ты ничуть не изменилась. Какой бы холодной и бесчувственной ты ни казалась снаружи, ты очень привязана к родным и готова ради них на всё. Уже за это я очень тебя люблю. Сколько бы у тебя ни было семей, твоего внимания и заботы хватает на всех. Ты молодец! Ты образцовая мать и жена, ты пример для подражания! - восхищённо проговорил он.

- Ну вот здесь ты палку перегнул, насчёт образца. Ни одна женщина не способна так жить. Пусть каждая из них занимается только одни делом - иначе пользы от них вообще никакой не будет. На то я и Гений, чтобы всё совмещать. Ладно, дорогой, заболтались мы, а у меня дел по горло. Созвонимся.

- Целую, любимая, - попрощался он. - Не перенапрягайся.

- Хорошо. Пока.

Поговорив с Сашей, я решила ответить-таки Morresi.

*- Дорогая, почему ты не берёшь трубку? - недовольно начал он.

*- Я была занята. Скажи спасибо, что сейчас слышишь мой голос.

*- Спасибо! - с иронией воскликнул он. - По гроб жизни обязан! Любимая, - он тут же смягчился, - куда ты пропала?

*- У меня дела, - коротко ответила я.

*- Здесь! - усмехнулась я. - Можешь не спрашивать - всё равно не скажу.

*- И как долго ты "там" пробудешь? - поинтересовался он.

*- Ну, не знаю. Может, пару месяцев.

*- А ты не забыла, что мы уже "Зигфрида" взяли и "Лоэнгрин" ещё не до конца записан?

*- Конечно не забыла! Просто у меня сейчас столько дел, столько проблем!

*- Что-то серьёзное? - обеспокоено спросил он.

*- Да нет, конечно! Просто времени много отнимает.

*- И что мне сказать директору, коллективу?

Немного подумав, я ответила:

*- Скажи, что я уехала, чтобы сделать операцию на ноге, чтобы избавиться от хромоты.

*- Анна Мария! - он вздохнул. - С твоей фантазией только романы писать! Я всегда поражался твоей способности врать на ходу, причём правдоподобно.

*- Каждому - своё, - усмехнулась я. - По крайней мере, так я выиграю несколько месяцев.

*- Ну, смотри. Не забудь только, что у тебя здесь сын.

*- Андри! Я могу забыть о ком и о чём угодно, но только не о своих детях! Я скорее о себе забуду, чем о ком-нибудь из них. Это моя головная боль и мой крест!

*- За это я тебя и люблю. Какой бы холодной и бесчувственной ты ни казалась снаружи, ты очень привязана к родным и готова ради них на всё, - он слово в слово повторил то, что сказал мне Саша несколько минут назад.

*- Знаешь, я слышала это только что из уст Саши, - призналась я.

*- Это лишний раз подчёркивает объективность и правдивость моих слов.

*- Спасибо! Если это правда, то теперь я знаю хоть одно положительное качество своего характера.

*- Поверь, у тебя таких качеств много.

*- Да ладно! Не расхваливай меня, а то я опять зазнаюсь и перестану работать, - призналась я.

*- Хорошо. Тогда удачи во всех твоих делах! И не пропадай!

*- Как получится, ничего не обещаю. Не скучай. До скорого!

*- Arrivederci, mia cara. Bacio! - попрощался он.

С этого дня у меня началась ещё более активная жизнь.

Утро я проводила с оркестром, а после обеда я улетала в Берлин, чтобы позаниматься. Возвращалась я только утром, сразу на репетицию. Спать приходилось в воздухе. Я вспомнила свою молодость, когда только поступила в Консу (правда тогда это были холодные автобусы).

Альфред видел меня только на репетициях. Остальным и этого не доставалось.

В Байрёйт я приехала раньше, чем планировала - сразу, как только уладила основные вопросы с оркестром. Все были очень рады меня видеть без трости. Теперь вместо Берлина я летала в Байрёйт. Ведь там, кроме оперы, я могла беспрепятственно заниматься на рояле.

В начале февраля я улетела в Лондон. Кроме моей встречи со Славиным мы с Эдвардом обсудили ещё одного нашего ребёнка. Мы нашли новую суррогатную мать. Решив все вопросы, я улетела в Мадрид - там проходили мои первые (в качестве Камю) оркестровые гастроли. Неделю мы колесили по Испании, Португалии и Италии, а затем тринадцатого числа вернулись в Париж.

В тот же день состоялась моя встреча со Славиным.

На неё был свободный вход для всех представителей прессы. Проходила она на сцене главного концертного зала Парижа (уже ставшей для меня родной). Чувствовала я себя как дома.

На встречу я приехала на чёрном лимузине, со всем штатом охранников и при полном параде (примерно так же, как я прилетела в Москву).

Славин, по своей привычке, пришёл намного раньше назначенного времени, я же (как истинная немка) - ровно вовремя.

Когда я ступила на сцену, где меня уже ждал Ник, весь зал замолчал и встал.

Я повернулась к Славину и наклонила голову, затем повернулась в зал и повторила поклон - этим я компенсировала то, что никогда не здоровалась вслух. Славин ответил мне поклоном. В зале стояла гробовая тишина (прямо как на моих концертах).

#- Я думаю, мы можем начать, - сказала я, поняв, что без моего "благословения" никто и с места не тронется. - Я сразу хочу принести свои извинения, но у меня очень мало времени, - я посмотрела на Славина.

#- Конечно, - "отмер" он.

#- Вот моя программа для Вас, - я протянула ему конверт. - Я попросила бы Вас зачитать её вслух, дабы потом не возникло никаких вопросов.

Он выполнил мою просьбу. Затем он передал свой конверт мне, и я повторила "ритуал".

Честно говоря, программа, которую он предложил мне, меня не удивила, даже разочаровала, чего не могу сказать о нём.

#- Как мы и договаривались ранее, рояль предоставляет противоположная сторона в день выступления, без предварительных репетиций, - напомнила я. - Остался только один вопрос. В обеих программах присутствуют концерты для фортепиано с оркестром. Я хочу предложить сыграть с местным оркестром. Это будет справедливо. Здесь новый дирижёр, с ней ещё никто из нас не сотрудничал, поэтому мы оказываемся в одинаковом положении. Вы согласны? - я посмотрела на Славина.

#- Да, полностью. Вы абсолютно правы - так будет лучше.

#- И, наконец, моё последнее условие: с оркестром будет только одна репетиция, и у Вас, и у меня, за день до выступления. Порядок выступления пусть решит жребий. У Вас есть вопросы?

#- Да, по поводу жребия: когда мы будем его тянуть?

#- А тянуть его будем не мы, - спокойно ответила я, - а наши представители. Кто это будет - решать нам. Это может быть и продюсер, и родственник, и даже человек с улицы, как захотите. Дело в том, что меня часто упрекают в мистицизме - дабы всё было честно, я оставлю на своей совести только выступление. Ещё вопросы?

Славин отложил в сторону микрофон и спросил так, чтобы кроме меня, его никто не услышал:

#- Можно мне увидеть Ваши глаза? Говорят, Вы бесстрашны. Так откройте мне свой взор. Думаю, я имею право увидеть глаза своего соперника.

#- Ладно, - я быстро связалась с Уилом, чтобы опустили занавес и обеспечили охрану на сцене.

#- Зачем? - не понял Славин.

#- Я открою своё лицо, но только Вы, мой соперник, увидите мои глаза.

И только когда я была уверена, что кроме Славина меня никто не увидит, я, опустив голову, медленно приподняла вуаль и подняла лицо, устремив свой взгляд на Славина.

Несколько секунд он смотрел как завороженный, а затем быстро отвернулся, не найдя в себе силы выстоять под моим взглядом. Я быстро опустила вуаль и покинула сцену.

Сев в лимузин и немного отъехав, я переоделась и пересела в другую машину. Настраивая зеркало заднего вида, я заметила, что забыла надеть линзы - у меня был шок! Решив подумать об этом потом, я поехала в аэропорт - мне надо было лететь в Байрёйт.

Славин отошёл не скоро. Когда он повернулся, меня уже не было. Среди журналистов тоже было много шума - это я любила.

Как только я пересела в Байрёйте в своё авто, я вспомнила про мобильники и включила их. Подключив гарнитуру, я поехала к дому Morresi.

&- Агата, у тебя всё в порядке? Я весь день не могу тебя поймать, - это был Альфред, с которым я не столкнулась просто чудом.

&- Спасибо, Альфред, у меня всё отлично. Просто возникли кое-какие проблемы, но сейчас я уже всё уладила.

&- Ты была сегодня на работе?

&- Нет, говорю же - были проблемы.

&- Жаль, что ты это пропустила, - вздохнул он. - Сегодня ведь Bach со Славиным встречались. Им предстоит играть у нас.

&- Да, точно! - я сделала вид, что забыла об этом. - Кстати, расскажи подробнее.

&- Frau Bach была как всегда в своём загадочном амплуа, с эффектом мистики. Спокойна, холодна, непроницаема. Он не её фоне смотрелся замученным маленьким мальчиком, которого сильно напугали. Лично я считаю, что это было в высшей степени глупо и безрассудно с его стороны бросать ей вызов. Кстати, могу тебя поздравить: Bach выбрала тебя с оркестром для концертов, - радостно сообщил Альфред.

&- Вот только этого мне не хватало! - воскликнула с негодованием я.

&- Да ты что, Агата! Это же такая честь! Работать с самой Bach!

&- Ты что её не знаешь? Она же не придёт ни на одну репетицию! Я общалась с дирижёрами, которые с ней сотрудничали - у неё весьма специфическая игра. И дирижёрам приходится всё время быть начеку - она всегда что-нибудь выкидывает. А потом ещё и претензии предъявляет!

&- Мне кажется, на самом деле всё не так уж и страшно. По-моему, Вы с ней чем-то даже похожи. К тому же ты всегда очень чутко чувствуешь солиста. А что насчёт репетиций, то их всего-то будет по одной с каждым солистом.

&- Это, небось, она предложила?

&- Конечно! Да не волнуйся ты так, всё будет хорошо!

&- И сколько концертов со мной? - из "любопытства" спросила я.

&- Четыре. Два - с ней, и два - со Славиным.

&- О, Боже! Если за этот месяц я не сойду с ума - будет просто здорово!

&- Дорогая, главное не переживай! У тебя отличная поддержка: в лице коллектива и моём лично, - обнадёживающе проговорил он.

&- Спасибо. Ты меня успокоил. Прости, но мне надо идти. Созвонимся позже, - я уже подъехала к дому и остановилась.

&- Конечно. Не пропадай! - попрощался он.

Ворота к дому оказались закрыты (что говорило о том, что в доме никого нет), а ключей у меня с собой не оказалось. Я позвонила в домофон и убедилась в своих предположениях - дома никого не было.

"И где его носит?", - пронеслось у меня в голове. Я вернулась в машину и набрала номер своего итальянского мужа.

*- Cara! Наконец-то! Я целый день не могу до тебя дозвониться, - сразу начал тот, узнав мой номер.

*- Позволь задать тебе один вопрос: ты где?

*- И давно тебя стало интересовать, где я? - удивился Андри.

*- С тех пор, как мне приходится стоять под дверями твоего дома за отсутствием ключей!

*- Ты в Байрёйте?

*- Уже по этому вопросу легко понять, что тебя здесь нет, - констатировала я.

*- Ты же должна быть в Париже! На встрече Славина! Или это была не ты?

*- Я уже приехала с неё, - язвила я. - Только не говори, что ты сам в Париже.

*- Как же я мог пропустить такое событие в твоей жизни! А куда ты так загадочно пропала?

*- В Байрёйт! - усмехнулась я.

*- А что ты там забыла? Неужели совесть проснулась?

*- Что проснулось? - я сделала вид, что не знаю такого слова. - Я не знаю, о чём ты там говоришь, а мне нужен мой ноутбук.

*- А ты знаешь, - осторожно начал Morresi, - там его нет.

*- Я отвёз его в наш дом в Болонье.

*- В таком случае я лечу в Болонью. И мне хотелось бы, чтобы ты тоже был там. Ключей от того дома у меня тоже нет. А если не будет и тебя - я буду вынуждена разбить в твоём доме стёкла.

*- Почему моём? Нашем. Мне кажется, ты уже забыла, но я твой муж, - усмехнулся он.

*- Ты прав - я забыла! - съехидничала я. - Ладно, жду тебя вечером в Болонье. И не звони, у меня телефон разрядился.

*- Хорошо. Я прилечу первым рейсом. Буду ждать.

*- Ну-ну, пока.

Взяв другой мобильник, я позвонила Эдварду. Поинтересовалась насчёт суррогатной матери, задала несколько общих вопросов и, снова сославшись на нехватку времени, попрощалась.

В аэропорту и самолёте я внимательно изучала свою программу, прикидывая порядок. Кроме того, мне надо было многое из этого вспоминать, но, слава Богу, учить не надо было ничего - Славин изобретательностью не блистал. А что касается инструмента, я была на сто процентов уверена, что он поставит что-нибудь очень лёгкое и звонкое, может Стейнвей или даже Петроф (дурости на это у него могло хватить).

К слову замечу, что моя программа для него была очень интересной. Различные по жанрам и прикосновениям вещи. И чем я хотела его убить: Моцарт, Гайдн, Шопен, ранний Бетховен. И конечно же Бах! Для подлянки я подкинула ему несколько вещей Piacere, специально чтобы поиздеваться. Ну, а рояль я готовила свой, концертный. Кроме всего прочего мне ещё надо было подготовить четыре концерта с оркестром и подумать о моей половине жюри.

Со вторым было сложнее, но тем не менее, в самолёте я составила приблизительный список людей, кто мог бы профессионально и объективно нас оценить.

Сойдя на землю в Болонье, по дороге к дому Morresi (хотя всё-таки правильней говорить "к нашему дому") я позвонила первой скрипке моего оркестра:

&- Жорж, это мадам Камю, - a поздоровалась. - Добрый день. Ты был сегодня в зале на встрече Bach и Славина?

&- Конечно, мы все были там. Простите, я Вас не видел, - он поспешил извиниться, так как ему показалось, что я сержусь.

&- А это у тебя всё равно бы не получилось, можешь не извиняться. Меня там не было, я не смогла прийти. Слушай, у меня возникли проблемы, и где-то полмесяца меня не будет в Париже. Я понимаю, что это жутко некстати, но я ничего не могу поделать. У меня к тебе просьба: поработай с оркестром над этими концертами. Сделайте всё, что сможете, чтобы к моему приезду остались только работа над содержанием, образами глубиной и прочим. Я могу на тебя надеяться? - закончила я.

&- Конечно! Мы всё сделаем, не беспокойтесь. Надеюсь, у Вас ничего серьёзного? - обеспокоено спросил он.

&- Нет, ничего, спасибо. Просто одно неотложное дело, очень важное и срочное. Это личное, - зачем-то ляпнула я.

&- Понятно, простите, что влез куда не следовало, - он сконфузился. - Можете на нас положиться, всё будет в лучшем виде, скрипку даю на костёр (а у него была скрипка работы мастера Амати).

&- Спасибо, ты меня обнадёжил. Теперь я спокойна за этот концерт. Ну всё, ещё раз спасибо, я ещё позвоню.

&- Всего доброго, - попрощался он.

Подъехав к дому, я начала сигналить. Соседей у нас не было - раздражать это никого не могло. Выходить из машины смысла не имело - ключей же у меня не было.

Я уже почти набрала номер Morresi, когда его Мерс остановился рядом с моей машиной.

*- Мне очень жаль, что я не смог прилететь раньше тебя и заставил себя ждать, - проговорил он, подойдя ко мне (он подумал, что я либо не знаю код ворот или, что мне тоже было свойственно, просто его забыла - ни тому, ни другому он не удивился бы).

*- Ты один? - удивилась я.

*- А с кем я должен быть? - не понял он.

*- С Димой! С кем же ещё!

*- Они с няней прилетят другим рейсом. На этот был только один билет. Я не мог позволить, чтобы ты, вернувшись домой, никого здесь не застала, - он улыбнулся.

*- Может, продолжим разговор в доме? - мне было не очень удобно смотреть на него, задрав голову (ведь я сидела в машине, а он стоял возле неё), да и холодком тянуло.

*- Конечно, - спохватился он. - Я просто так соскучился по твоим глазам!

*- Я оставлю тебе их по завещанию, - зло пошутила я.

*- Анна Мария! - на большее у него не хватило слов. Глубоко вздохнув, он пошёл открывать ворота.

Зайдя в дом, я сразу направилась в кабинет, где должен был лежать мой ноутбук. Когда я уже уходила, в дверях меня остановил Morresi. Он выжидающе смотрел на меня, не говоря ни слова.

До меня довольно долго доходило, чего он от меня хочет.

*- Извини, но на большее у меня нет времени, - я коротко его поцеловала.

*- Cara, ты можешь задержаться хотя бы на несколько дней?

*- Нет, у меня куча дел. Причём такая, какая и мамонту не под силу. У меня нет времени, даже чтобы поспать. Мне сегодня же надо быть в Берлине.

*- Ты наверное уже забыла, как выглядит наш ребёнок! - воскликнул он.

*- Пришлёшь мне фото, - я улыбнулась. - Ну, потерпи ещё месяц - там всё устроиться, я обещаю. У меня будет больше времени на вас.

*- Может, хотя бы пообедаешь? - он не знал, как ещё меня задержать.

*- Нет-нет, я и так опаздываю, - я обернулась по сторонам, проверяя, не забыла ли чего. Вспомнив, что мне надо ещё "Зигфрида" делать, я поднялась наверх и взяла там клавир, прихватив некоторые ноты для соревнования.

Спустившись вниз, где Morresi продолжал стоять на том же месте и проверив, всё ли я взяла, я повернулась к нему:

*- Ну, всё, Андри. Я поехала, а то на самолёт опоздаю. Когда увидимся - не знаю - у меня всё битком забито. Ну, тебе не привыкать, - я улыбнулась. - Ну, что ты уставился на меня, как баран на новые ворота? Даже "пока" не скажешь? - удивилась я. - Как хочешь, я уехала, - я пошла к двери.

*- Никуда ты не поедешь, - вдруг он схватил меня за руку. От неожиданности я выпустила из рук все ноты.

*- Что ты сказал? - я решила переспросить, чтобы потом недоразумения не получилось - сколько раз в жизни я неправильно понимала людей!

*- Я сказал, что ты никуда не поедешь, - спокойно повторил он. - Ты останешься здесь.

*- С какой стати? И с каких пор ты начал командовать? - я с силой вырвала руку. - Запомни: я человек свободный - что хочу, то и делаю, и никто не смеет соваться в мою жизнь и тем более решать за меня что-либо.

*- Ты ошибаешься. Ты не свободный человек, а замужняя женщина. Не знаю, как у вас там в России, а у нас в Италии в настоящих famiglia, к которым теперь принадлежишь и ты, жена во всём повинуется мужу.

- Да пошёл ты со своими famiglia! - крикнула я. - Вот от тебя я этого точно не ожидала! Тихоня-романтик и на тебе! Друга застрелил, пытался собой покончить. Теперь ещё что-то мне указывает! Все вы мужики одинаковые - одно дерьмо. Уйди с прохода! - он не тронулся с места. - Только не делай вид, что не понял. *Отвали, пошёл вон! - я хотела оттолкнуть его, но Андри резко схватил меня за плечи и приблизил своё лицо к моему.

Никогда раньше я не видела в его глазах столько властности, непоколебимости, силы, решительности и даже гнева.

Только посмотрев ему в глаза, я поняла, что он не шутит и намерен выполнить свои слова.

*- Анна Мария! Я слишком долго терпел и мирился с тем, на что просто нельзя закрыть глаза. Другой на моём месте просто тебя бы убил, особенно итальянец. Ни один мужчина не потерпит такого отношения к себе. Я тебе не тряпка, об которую можно вытереться, когда испачкался и которую можно выбросить, чтобы сменить на новую. Сейчас я прекрасно понимаю Александра! Мне его жаль, по-мужски. Но теперь я сам попал в то же положение. Я тебя люблю, люблю безумно! И я просто не могу смотреть или даже думать, что ты с другим. Я обещал, что если ты за меня не выйдешь, то я покончу с собой. Ты вышла, но я не чувствую твоей близости, ничего не изменилось. Сейчас я делаю последнее, что могу, если и это не поможет, будь счастлива с другим. Но я не смогу на это смотреть - я застрелюсь, будь уверена, я человек слова.

*- Bravo! Достойно Шекспира или даже чего покруче. Но видишь ли, - я аккуратно высвободилась. - Меня не удастся растрогать книжными поступками и речами. Я многое повидала и пережила. Поверь, и твою смерть я переживу. Это особенность нашего организма и времени - всё проходит, всё стирается, остаётся только силуэт в памяти. Я тебе всегда говорила: если хочешь жить со мной, имей в виду, что никаких запретов я не потерплю, мной нельзя командовать. Я всего добиваюсь сама. А прежде чем шантажировать меня своей смертью, подумал бы о ребёнке, эгоист хренов!

*- А теперь, - после небольшой паузы добавила я. - Если хочешь застрелиться - это твоё дело, твоя жизнь. Сообщи мне только об этом в письменном виде, чтобы я могла забрать Диму. Я сейчас дай мне пройти, я ещё могу успеть на самолёт.

*- No, - твёрдо сказал он. - Я уже сказал, ты никуда не уедешь.

Честно говоря, мне ещё никогда не приходилось попадать в такую ситуацию. Я не знала, что делать.

Я попыталась столкнуть его с дороги, но он схватил меня на плечи и бросил на диван. Я быстро встала. Тогда он резко поднял меня, перевесил через плечо и понёс в спальню. Я что-то кричала, била его кулаками по спине - то тщетно.

Бросив меня на кровать, он быстро вышел, закрыв дверь на ключ.

Отойдя от первого шока, я вскочила и, подбежав к двери, начала в неё колотить.

*- Андрелло! Немедленно открой дверь! - орала я. - Я же выломаю её или в окно выпрыгну. Ты же потом меня по косточкам собирать будешь! Сволочь ты! Открой, тебе говорят. Последний раз говорю - или я вызову полицию.

Через какое-то время в замке щёлкнул ключ, и в комнату зашёл Андри.

*- Не кричи так, - спокойно сказал он. - Это очень вредно для твоих связок.

*- Тебя волнуют мои связки? - удивилась я. - Так почему тебя не волнует моя жизнь? Ты же знаешь, что если закрыта дверь - я уйду через окно.

*- Не выпрыгнешь, - он мягко улыбнулся. - У тебя ещё много незаконченных дел.

*- Вот именно! Придётся тебе самому их заканчивать. И вообще, хватит в Отелло играть. Уже не смешно. Меня люди ждут, много людей. От меня зависит их карьера. У меня дети в Англии. На мне Славин висит, "Лоэнгрина" надо допеть. А ты тут паясничаешь! Не зли меня!

*- Все могут подождать. Это не горит. Я хочу, чтобы ты посидела здесь, с нашим сыном и хоть что-нибудь поняла и оценила. Я знаю, что все этапы в твоей жизни проходят очень болезненно, и я к этому готов. Но поверь, со стороны виднее. Я ведь желаю тебе только добра. Ты мне сама потом спасибо скажешь.

*- А я и сейчас могу сказать. Спасибо! Не стоило напрягать свою нервную систему! - заметила я с сарказмом. - И я последний раз тебе говорю: не вынуждай меня идти на крайнее меры.

*- Да, ты права, я должен это предотвратить, - он подошёл ко мне и рывком снял мои мобильники с пояса и шеи.

*- Э-э! Ты что делаешь?! Отдай! - я накинулась на Morresi. - Вообще охренел?

*- Успокойся, дорогая. Здесь они тебе не нужны. Они будут тебя отвлекать, - он сдерживал меня. - Да успокойся ты! Не вынуждай меня тебя бить!

Я встала, как вкопанная. Честно говоря, я не могла себе представить, чтобы Morresi поднял на меня руку.

*- Вот так лучше, - он подошёл к стационарному телефону и забрал радио трубку со станции. - Теперь я спокойнее, - я этими словами он вышел, снова заперев меня.

"Ничего себе!" - я рухнула на кровать. Всё происшедшее не укладывалось у меня в голове.

Какое-то время я пролежала, тупо глядя в потолок. Затем я резко встала и подошла к окну. Убедившись, что выпрыгнуть без травм не удастся, я стала стягивать с кровати простыни и покрывала (банально и старо!). Связав их крепкими узлами, я привязала один край к батарее, а другой выбросила в окно. Проверив наличие кредиток, я хотела перекреститься перед столь безумным поступком, однако не смогла вспомнить, как это делается. Плюнув, я вылезла в окно.

Спустилась я быстро и почти благополучно - длины немного не хватило, да и к концу спуска узлы развязались - так что я немного шлёпнулась. Идти пешком было бы в высшей степени глупо - дом-то был загородом. Поэтому я проскользнула в машину Андри (он всегда оставлял ключи в замке зажигания), припаркованную возле центрального входа в дом. Выехала я тихо, на дороге же, дав по газам, я быстро разогналась. Я гнала в аэропорт.

Morresi не услышал, как я уехала - шумоизоляция у него в доме была хорошая. Но где-то через час он зашёл в спальню, чтобы спросить, не хочу ли я есть. Увидев открытое окно и верёвку из простыней, он всё понял.

Выбежав из дома, он заметил отсутствие своей машины. Конечно, она была у него не одна. Выгнав из гаража свой внедорожник, за который он садился крайне редко, он поехал … в аэропорт. Он ни минуты не сомневался, что я поехала именно туда.

В аэропорту я взяла билет на ближайший рейс (в произвольном направлении). Но и до ближайшего рейса было полтора часа. Я ничего не могла поделать. Пришлось ждать.

Как только объявили посадку, я пулей бросилась к самолёту. Я должна была сесть сразу - ведь я понимала, что рано или поздно Morresi заметит моё отсутствие.

Сев в самолёт первой, я вздохнула спокойно. И зря...

Morresi, быстро доехав до аэропорта, сразу бросился к посадочным полосам. Сунув работникам аэропорта на пропуске по сотне евро, он влетел в самолёт, где сидела я.

Встретившись со мной глазами, он, немного отдышавшись, спокойно подошёл ко мне.

Я беспомощно косилась на бортпроводниц, но они стояли, не двигаясь. Morresi сел на место возле меня.

*- Я тебя недооценил. Ты оказалась более изворотливой, чем я думал, - он улыбнулся.

*- Я ты оказался гораздо хуже, чем я думала. Не ожидала от тебя такого собственничества.

*- Я хочу счастья своему сыну.

*- За счёт моего страдания? - удивилась я.

*- Неужели ты до сих пор не поняла, что сама не можешь распознать своё счастье и горе? Я помогаю тебе и ничего не прошу взамен.

*- Оставь меня! - почти крикнула я.

*- Советую тебе не кричать. Не привлекай внимание, это не в твоих интересах.

Я промолчала.

*- Ладно, пошли, - он встал.

*- Никуда я с тобой не пойду, - возразила я.

*- Я тебя не спрашиваю. Вставай, - он поднял меня, потянув за локоть.

*- Не трогая меня! Я закричу и вызову полицию!

*- Чтобы рассказать им, кто ты на самом деле? Давай! Я с удовольствием на это посмотрю. Буду твоим свидетелем. Я один из немногих, кто знает всю твою подноготную.

*- Ты смеешь меня шантажировать?

*- Да ты что! Зачем мне это надо?! Ладно, пошли, - он схватил меня за плечи и повёл к выходу.

*- Никуда я с тобой не пойду! Оставь меня! - уже почти в истерике кричала я.

Вокруг нас начала собираться толпа. Довольно быстро подошли бортпроводницы:

*- Простите, у вас всё в порядке? Может, позвать охрану?

Мы с Morresi молча переглянулись.

*- Нет, спасибо. У нас всё нормально, - оттолкнув Morresi, я пошла на выход.

*- Спасибо, просто семейная ссора, - пояснил тот бортпроводнице.

"Семейная? Он же на уродине-Rossa женат!", - удивилась она.

Быстрым шагом я направилась к машине, на которой приехала.

*- Ну, нет. Поедешь ты со мной, - Morresi за руку потянул меня к внедорожнику.

*- Не поеду, я уже сказала! - у нас снова завязалась перебранка. На этот раз я дала волю рукам.

Но очень скоро к нам подошли двое полицейских.

*- Добрый день. Разрешите ваши документы, - отдав честь, один из них обратился к нам.

*- Пожалуйста, - Morresi протянул ему свой паспорт.

*- Ваш? - второй обратился ко мне.

*- В машине, - я вырвала руку (Morresi продолжал меня держать) и пошла к машине.

*- Она сейчас уедете, - заметил Андри и пошёл за мной.

И я действительно чуть не уехала. Он буквально вытащил меня из-за руля.

Я протянула паспорт полицейскому. Morresi держал меня за локоть.

*- Прошу Вас пройти с нами, - полицейский серьёзно смотрел на меня. Мы с Morresi снова молча переглянулись.

*- Что-то не так? - удивилась я. Раньше у меня никогда не возникало проблем с документами.

*- Разберёмся в отделении. А Вы, signore Morresi, свободны. Всего доброго, - ему вернули паспорт.

*- Но это же моя... - я успела пихнуть его в живот, пока он не успел сказать "жена". - Коллега, - нашёлся он, сообразив, что паспорт у меня на имя Graf. Мы вместе работаем.

*- Можете быть свободны, - повторил полицейский и взял меня за руку. Я её резко вырвала - я терпеть не могла, когда меня трогали, особенно за руки и особенно посторонние. Morresi прекрасно понимал, что я, как легко возбудимый человек, могу сорваться и на полицейских (передо мной все люди всегда были равны) и не премину распустить руки, если что меня не устроит.

*- Разрешите я пойду с вами. Frau Graf здесь у меня в гостях. В отделении я вам всё объясню.

*- Хорошо. Пройдёмте.

Когда мы прошли в отделение, полицейские объяснили ситуацию начальнику (без нашего присутствия) и оставили нас с ним наедине.

*- Видите ли, - начал Morresi, - Александра Graf...

*- Подождите, - перебил его начальник. - Главный вопрос как раз в том, что это не Александра Graf.

*- Что?! - уже крикнула я.

*- Тихо, - Morresi шёпотом обратился ко мне. - Я тебя прошу, предоставь всё мне. Я всё улажу, не усложняй дело.

*- Почему Вы думаете, что это на Александра Graf? - спросил он начальника полиции.

*- Да Вы сами посмотрите на фото, - он показал ему мой паспорт. Там действительно был другой мой "образ" - другой макияж, причёска и линзы.

*- Signore! - воскликнул с улыбкой Morresi (хотя лично я поняла, что облажалась, причём довольно крупно). - Неужели Вы не знаете, кто такая Александра Graf?!

*- А с какой стати я должен её знать? Таких миллионы!

Я еле сдержалась, чтобы не высказать ему в лицо всё, что я о нём думаю.

*- Здесь Вы ошибаетесь. Сейчас Вы всё поймёте.

*- Подождите, - начальник перебил его. - Почему Вы всё время говорите за неё? Пусть она сама всё объяснит.

*- Во-первых, frau Graf очень плохо говорит по-итальянски...

*- Ну, пусть говорит по-английски, немецки. Я пойму.

*- Я Вас прошу, выслушайте меня - и Вы всё поймёте, - настаивал Андри.

*- Хорошо, говорите, - начальник не сводил с меня глаз. Я не выдержала и отошла к окну, повернувшись к ним спиной.

*- Александра Graf - очень-очень знаменитый музыкант современности, - начал Morresi, но полицейский снова его перебил:

*- Настолько знаменитый, что её никто не знает? - он смеялся.

*- Вот именно настолько, - Андри оставался спокоен. - Я думаю, Вы знаете, что многие артисты предпочитают брать псевдонимы, сценические имена, чтобы в реальной жизни привлекать как можно меньше внимания к себе. Кроме того, многие, особо популярные, частенько вынуждены менять внешность: носить парики, цветные линзы. И чем известней артист, тем больше деталей он старается в себе изменить. Вы верно заметили, на фото в паспорте у frau Graf другие линзы и причёска, но это ведь не значит, что это не она. Понимаете, даже такой, какая она на фото, её знают очень многие. Ей не дали бы прохода.

*- Вы так говорите, как будто по известности она не уступает самой Bach! - воскликнул раздражённый начальник.

*- Уступает? Да я Вам об этом и говорю! Она и есть Александра Bach! Просто Bach - это псевдоним для сцены. А по паспорту она Graf. Посмотрите, кто у неё муж, - полицейский быстро пролистал мой паспорт и "подвис" на штампе о браке. - Да-да, не удивляйтесь, это тот самый князь Эстергази, её продюсер. И уже по этому я не советую Вам задерживать её здесь даже лишнюю минуту. Если Вам дороги Ваше место и будущее Вашей семьи, забудьте, что видели её и тем более то, что затащили её сюда. Поверьте, этого она никогда Вам не простит и сделает всё, чтобы отомстить Вам самым грубым образом. В таких вопросах она принципиальна.

*- Madonna! Что же мне теперь делать? - он беспомощно оглянулся на меня. Я стояла спиной и злорадствовала.

*- Я Вам уже сказал: отпустите нас и забудьте обо всём, - ответил Morresi.

*- А как же...

*- С ней я постараюсь всё уладить. Это уже мои заботы. Я обещаю сделать всё возможное.

*- Я Вас очень прошу, у меня трое детей! Я ведь не знал! - уже взмолился он.

*- Я всё понимаю и сделаю всё, что будет в моих силах. А теперь позвольте, мы пойдём, - Андрелло встал.

*- Конечно, конечно! ^Frau Graf, - обратился он ко мне. Я медленно повернулась и бросила на него пепелящий взгляд. - Ради Бога простите за это недоразумение. Если хотите, я составлю письменное прошение и готов возместить Вам моральный ущерб.

^- Не напрягайтесь, - бросила я и пошла к двери. Открыв её, я добавила, - Первый раз я всем прощаю, - и вышла.

^- Спасибо! Всего доброго! - крикнул начальник мне вслед. - *Я на Вас надеюсь, - он моляще посмотрел на Morresi.

*- Я всё улажу. Забудьте обо всём, - он тоже вышел.

Полицейский медленно опустился в своё кресло. Он был весь белый, как труп. По нему струился холодный пот. Он ещё не скоро пришёл в себя.

Выйдя на улицу, я сразу пошла к машине, чтобы уехать. Но не успела я открыть дверцу, как меня снова схватил Morresi.

*- Ты забыла паспорт, - он улыбнулся и за локоть потащил меня к своему внедорожнику. Усадив меня, он сел сам и спросил. - Не хочешь спасибо сказать?

*- За то, что меня чуть не упекли? - съехидничала я.

*- За то, что я тебя от этого спас.

*- Если бы тебя здесь не было, ничего бы не произошло, - заметила я.

*- Боже! Ну, почему ты такая неблагодарная?

*- Не беси меня! - крикнула я. - Ты прекрасно знаешь, как я реагирую на подобные замечания. Ты специально выводишь меня из себя? Оставь ты меня в покое! Я хочу жить так, как мне нравится! Если тебя что-то не устраивает - разводись!

*- Этот спор ни к чему не приведёт, - вздохнул он. - Пристегнись.

*- Не хочу! - огрызнулась я.

*- Хочешь ещё раз нарваться на полицию и меня подставить? Тут уже нам только твой муж Эдвард поможет, если конечно захочет вытаскивать свою неверную супругу.

*- Заткнись! - снова крикнула я и дёрнула за ремень. Его, естественно, заклинило. Я озверела ещё больше, и долго дёргала его, пока не бросила. Morresi аккуратно сам пристегнул меня.

Всю дорогу домой мы молчали. Я думала, как бы ещё можно было от него сбежать. Как на зло, в голову ничего путного не приходило. И уже когда мы подъехали к дому, у меня родилась одна наиглупейшая идея.

*- Выходи, - бросил он мне, когда остановился возле дома.

*- А тебе не всё равно, где меня запирать? Какая разница: здесь или дома? Здесь по крайней мере я быстрее сдохну!

*- Мне надоело слушать этот бред! Basta! - наконец и его терпению пришёл конец. - Выходи, пока я не выволок тебя за волосы!

*- Давай! Я этого жду, не дождусь! Дай мне повод для развода! - загорелась я.

Он молча вышел из машины. Я вышла одновременно с ним. Мы стояли по разные стороны машины и смотрели друг на друга.

Андри пошёл ко мне, обойдя машину спереди. Я пятилась назад. Мы ходили по кругу - я не подпускала его к себе.

*- Хватит в догонялки играть! Тебе некуда прятаться. И не надо делать из меня такого зверя! - заметил Morresi.

- Да пошёл ты! - крикнула я и бросилась к воротам. Morresi покачал головой и со вздохом пошёл ко мне. Он был уверен, что я не знаю код ворот. Но он ошибся.

Быстро открыв их, я кинулась через дорогу в лес. И только теперь он понял, что я действительно намерена сбежать, чего бы мне это ни стоило. Он бросился за мной.

Эта погоня была достойна кинематографа!

Эту часть леса я знала довольно хорошо, поэтому бежала быстро, уверенно выбирая направление. Но надо заметить, что Morresi здесь жил дольше: он здесь много гулял, размышлял, он знал здесь каждую тропинку. Следовательно и ориентировался он здесь намного лучше меня.

Подрезав меня на одном повороте, ему удалось схватить меня за пальто, но я (редко их застёгивающая), быстро вывернувшись, скинула его и побежала дальше.

Должна признаться, хорошо я бегала только на короткие дистанции, но всё, что больше километра... Я выдыхалась, в глазах у меня темнело, и ещё долго после бега я с трудом приходила в себя.

Но в этот раз я пробежала не меньше двух километров, пока не выдохлась. Я почувствовала, что теряю силы, и меня это привело в исступление. Я не хотела сидеть взаперти! Мне нужна была свобода! Я не смогла бы смириться с какими-либо правилами и законами!

И мне стало жаль себя за то, что я просто не могу ничего сделать. Я была зла на себя, на свою беспомощность. Я уже поняла, что убежать от Morresi мне не удастся. Но я бежала, спотыкалась, падала и снова бежала.

Наконец, Андри, срезав ещё несколько поворотов, толкнул меня в спину и сам упал на меня.

Не меньше двух минут мы смотрели друг другу в глаза, лёжа посреди леса. Я с трудом переводила дыхание - у меня болели все внутренности и ноги, мои глаза были мокрые от слёз (не только от обиды, но и от холодного воздуха - это у меня было всегда), в них уже не было принципиальности, наглости. Более того, в них появился какой-то страх и мольба о пощаде.

/видимо, сказалась моя психологическая рана - Morresi мне очень напомнил Сашу, когда тот начал меня бить/

Morresi смотрел сначала возбуждённо и жёстко, пытаясь прочитать мои чувства по глазам. Но постепенно, когда он понял, что тот чертёнок, который часто в меня вселялся, потерялся где-то, пока я бежала, и что я снова стала простой, открытой и чистой - его взгляд смягчился. В нём появились тёплые нотки, которые перерастали в нежность и безграничную любовь.

Он медленно приблизил своё лицо к моему и сначала легко дотронулся моих губ, постепенно отдавал в этот поцелуй всю свою страсть и любовь, увы, неразделённую, а потому вдвое сильную, чем обычно.

Morresi просунул мне под спину руки и, крепко прижав к себе, продолжал целовать.

Глупо было сопротивляться - он был так искренен, так чист душой и помыслами и так нежен. У кого ещё могут быть такие чувства? Когда ещё меня будут так любить?!

В итоге Morresi запер меня в комнате с нотами, роялем, кроватью и закрытым окном. Телефоны, естественно, он мне не вернул.

Я не хотела мириться, но ничего не могла поделать.

Осознав тот факт, что через несколько дней меня начнут искать оба князя Эстергази, Альфред и конечно же Саша, я решила хоть что-то предпринять.

*- Андрелло, мне надо с тобой поговорить, - начала я, когда он принёс мне обед.

*- Я внимательно тебя слушаю, - он сел в кресло.

*- Значит так. Слушай очень внимательно и даже не думай перебивать. Итак. Ты практически ничего не знаешь о моей сегодняшней жизни. Ни как я живу, ни с кем, ни чем, ничего. Заперев меня здесь, ты преследуешь корыстные цели. Понятное дело, что ты не будешь ни о ком думать. Ты даже представить себе не можешь, в какое ты поставил меня положение по отношению к сотням людей. Более того, ты забрал у меня телефоны - единственное средство связи. Я взываю к твоему разуму: ты представляешь, что начнётся через несколько дней, когда каждый из моих мужей, любовников и просто близких людей начнёт меня искать? По крайней мере Эдвард и Саша могут заявить в полицию. А если меня начнут искать, тут же всплывёт тот инцидент возле аэропорта, когда нас видели вместе. В общем, ты и себе не меньше проблем создаёшь. В связи с этим у меня к тебе два предложения на выбор. Или - или. Или ты сам разбираешься со всеми моими проблемами, чего, я должна заметить, тебе не удастся сделать ни при каком раскладе. Или это сделаю я. Но! Ты должен будешь отпустить меня на три дня и вернуть мне телефоны.

*- А кто даст мне гарантию, что через три дня ты вернёшься? - поинтересовался он.

*- Я. Я даю тебе слово Косицыной. Через три дня я буду здесь. Но телефоны должны быть всё время у меня. И ещё - мне нужен Интернет.

*- Правильно заметил Александр: тебе верить нельзя. Я не согласен, - Андри встал.

*- Ну, тогда жди его на днях в гости.

Андри посмотрел на меня с немым вопросом.

*- Мы с ним созваниваемся каждый день, - пояснила я. - В противном случае он звонит Эдварду. А если и тот обо мне ничего не знает - он приедет к тебе.

*- Ладно, - сдался он. - Я соглашусь на твои условия, но только если ты пообещаешь Диме, глядя в глаза, что приедешь через три дня.

*- Он же всё равно ничего не понимает! - я удивилась его наивности.

*- Пусть так, но это нужно мне. Я надеюсь, что где-то, пусть и очень глубоко, в тебе осталось ещё что-то человеческое.

*- Ну-ну, надежда умирает последней. Только не забывай, что умирает.

*- После человека, - сухо ответил он.

Я промолчала - этот ответ был несколько неожиданным для меня.

На следующий день я вылетела в Лондон.

#- Александра! - Эдвард встретил меня очень обеспокоено. - Я уже начал волноваться. Ты так похудела и очень устало выглядишь. Что у тебя произошло? Что случилось? Дорогая, расскажи мне всё. Поделись, я помогу.

#- Спасибо, дорогой. Я просто устала. Я много работаю. Ты же знаешь, сколько у меня сейчас проблем. Да и сейчас я только на пару часов.

#- Дорогая, у меня сердце кровью обливается, когда я вижу тебя такой уставшей, - он взял мои руки в свои. - Мне кажется, ничто не стоит твоего спокойствия.

#- Все мы во власти обстоятельств, - я слабо улыбнулась.

После общих вопросов: о здоровье, о детях, о рейтингах за чашкой чая я пошла в библиотеку. Взяв по несколько редакций каждого произведения (которые мне надо было играть через месяц), три-четыре варианта партитур, я сразу собралась уезжать.

В дверях меня остановил Артур.

#- Александра? Рад тебя видеть!

#- Не могу ответить взаимностью. Прости, я спешу.

#- Пару минут тебя не задержат, - он протолкнул меня назад в библиотеку и закрыл дверь.

#- Я тебя слушаю. Только быстро, а то мне тяжело, - я держала ноты в руках.

#- А ты положи, - он взял их из моих рук и положил на кресло.

#- Ну, и? - я скрестила руки на груди.

Артур молча подошёл и, крепко обняв, жадно поцеловал меня.

#- Ты рехнулся? - я оттолкнула его. - Ты что забыл, где мы находимся? Ты переходишь все границы! - почему-то меня не тянуло его ударить.

#- Для моей любви нет препятствий и границ, - заметил он. - Ты меня очень напугала своим исчезновением. Два дня о тебе ни слуха, ни духа. Что-то случилось?

#- Раньше обо мне и дольше не было вестей - что-то никто не беспокоился, - заметила я. - А вообще я готовлюсь к соревнованию. И поэтому в течение всего месяца никто ничего обо мне не услышит. Я намерена исчезнуть, впрочем как всегда.

#- Но обычно ты работаешь здесь или на худой конец в Берлине. А куда ты собралась на этот раз?

#- Это моё дело. Это соревнование - главное событие в моей жизни. И я должна быть готова на двести процентов. А условия для подготовки я выберу как-нибудь сама. Но что однозначно: никаких людей, ни близких, ни тем более посторонних. А теперь прости, но я правда спешу, - я подошла к креслу, где лежали ноты.

#- Подожди ещё минуту, - Артур снова остановил меня. - Я хотел спросить... - помолчав, он продолжил. - Ты действительно хочешь поставить в наших отношениях точку?

#- Артур! - я тяжело вздохнула. - Ты должен был заметить, я очень импульсивный человек, и всё, что я говорю и делаю - от эмоций. Никогда не принимай всерьёз то, что я говорю в запале. Ну, посуди сам, зачем мне всё разрывать? Ты ведь знаешь, я бесстрашна, и мне плевать на мнение окружающих. Просто сейчас у меня трудный период. Не обижайся, - я улыбнулась и нежно провела рукой по его щеке.

#- Спасибо, - он взял мою руку и прижался к ней губами. - Я тебе помогу, - он взял с кресла ноты.

Распрощавшись со всеми и пообещав быть на связи, я отчалила в ... аэропорт. Вечером я была в Париже

Оставив все вещи в камере хранения, я поехала к Альфреду. Ну, не хотелось мне ехать в отель!

Так как прислугу на ночь он отпускал, а приехала я где-то около трёх часов ночи, дверь он открыл сам.

&- Добрый вечер! Прости, что так поздно и не позвонила. Но моя бронь в гостинице закончилась, а свободных номеров не оказалось, - соврала я. - Я подумала, что ты не будешь против, если я остановлюсь у тебя, - сразу выпалила я.

&- Агата! - он взял меня за руки и втянул в дом. - Агата! - повторил он и крепко меня обнял.

Простояв так какое-то время, он закрыл дверь и снова взял мои руки.

&- Я был бы против, если бы ты предпочла гостиницу моему дому. Дорогая! - он взял в руки мою голову. - Я так соскучился, - после этих слов он медленно приблизил своё лицо и поцеловал меня. - Мы стали так редко видеться! Это невыносимо!

&- Прости, я не виновата, - я улыбнулась.

&- Я знаю, но сердцу не объяснишь. Чем дольше я тебя не вижу, тем лучше понимаю, насколько сильно я тебя люблю. До тебя у меня были лишь увлечения, и я даже представить себе не мог, что такое любовь!

&- Я не могу больше тянуть, - вдруг воскликнул он и отошёл на несколько шагов. - Агата! Дорогая! - он подходил. - Любимая! - он опустился на одно колено и взял мою руку. - Будь моей женой!

&- Альфред! - я растерялась. - Ты загнал меня в угол. Я так устала, сейчас три часа ночи, мы давно не виделись. Прости, но сейчас я ничего не могу тебе ответить.

&- Я тебя прекрасно понимаю и не тороплю с ответом. Думай столько, сколько тебе понадобится, я буду покорно ждать твоего ответа, - он поднялся и снова поцеловал меня.

&- Альфред, дорогой! Я так устала, давай продолжим этот разговор завтра.

&- Конечно, прости, что утомил. Пойдём наверх, - он обнял меня за плечи.

Спала я где-то до двух часов дня. Проснувшись, я приняла душ. Когда я вышла из ванной, в спальне я увидела Альфреда.

&- Спасибо, что не разбудил.

&- Как же я мог! Ты выглядела вчера такой уставшей. Хорошо выспалась?

&- Да, - твёрдо ответила я.

&- Отлично. Тогда одевайся и спускайся вниз - там тебя ждёт твой коллектив, - Альфред пошёл к двери.

&- Что?! Оркестранты здесь? - я чуть не упала.

&- Да, все двести человек. Мы тебя ждём, - он вышел.

"Вот дерьмо!".

&- Альфред! - крикнула я, надеясь, что он ещё недалеко ушёл.

&- Да? - он вернулся.

&- Но мне же нечего надеть! У меня здесь ничего нет!

&- Кстати, - он подошёл к шкафу. - Я тут кое-что прикупил. Надеюсь, угадал с твоим размером, - он открыл шкаф.

Я быстро встала и подошла к нему.

Боже! Какие там висели платья! Таких даже Косицына не носила! Я медленно повернулась к Альфреду.

&- Дорогой! - я повисла на его шее и крепко поцеловала.

&- Я знал, что тебе понравится. В комоде, возле кровати, ты можешь найти всё остальное. Одевайся, мы ждём, - он, взяв меня за подбородок, нежно поцеловал и вышел из комнаты.

Я подбежала к комоду. Моё любопытство было сравнимо с детским, наивным и глупым. В разных ящиках лежало бельё разного цвета. Из тончайшего шёлка с кружевами ручной работы, с драгоценными камнями, золотыми и серебряными нитями.

/такой вкус может быть только у француза!/

А возле зеркала была косметика. Самая лучшая, натуральная, дорогая. Здесь было всё, даже больше, чем могло понадобиться. Было видно, что вкус у Альфреда безупречный.

Я не сдержалась /и допустила очередную, очень грубую, непростительную ошибку/ и выбрала красный цвет.

Я уже сама успела забыть вкус Косицыной - поэтому и допустила этот промах. Даже фасон платья я выбрала её.

Да! Без лишней скромности, я была просто неотразима, обворожительна, сногсшибательна и так далее и тому подобное.

Ну, хоть про линзы я больше не забывала. Встав перед зеркалом в полный рост, я увидела ... Косицыну. Какое-то время я стояла, как заворожённая. Что-то внутри меня всколыхнулось и подступило к горлу. А в груди защемило, больно-больно.

Быстро подойдя к зеркалу, я нарисовала на своём лице Агату Камю...

Когда я вошла в большой зал (самую большую комнату дома), сразу же воцарилась гробовая тишина. Все, кто сидел, медленно встали.

Дав всем время оценить меня, стоя с величием и лёгкой улыбкой на губах, я наконец нарушила тишину своим низким грубоватым, бархатным и обволакивающим (как его всегда называли критики) голосом.:

&- Добрый день. Я очень рада всех вас видеть.

Все поклонились. Мужчины - почти в пояс, женщины - лёгким движением головы.

&- Моя дорогая! - Альфред осёкся. - Агата, проходи.

&- Альф, не стесняйся, все уже в курсе, - Жорж дружески похлопал его по плечу.

&- Мне кажется, вы знаете ещё не всё, - я посмотрела на Альфреда и продолжила. - Мы хотим объявить о нашей помолвке.

Я снова повернулась к Альфреду. Сколько в его глазах было эмоций (такое раньше я замечала только у Morresi).

/почему я это сделала - не знаю. Видимо, я не хотела мириться с положением любовницы/

Часть присутствующих ахнула, остальные восприняли эту новость как ожидаемую.

&- Когда свадьба? - поинтересовался Жорж, метивший в шаферы.

&- Точной даты пока нет, но не раньше, чем через месяц. И чувства надо проверить, да и этих пианистов надо обслужить. А там - решим.

&- И всё же, позвольте вас поздравить, - Жорж поцеловал мою руку.

Приняв первые поздравления, я сменила тему на "рабочую".

&- А сейчас у нас есть дела поважнее. Я по поводу этого соревнования. Дело в том, что несколько недель меня не будет во Франции - у меня возникли кое-какие неотложные дела заграницей. И поэтому я очень на вас надеюсь. Но прежде, чем уехать, я должна, просто обязана, проинструктировать вас. Вы все прекрасно знаете, кто такие Славин и Bach. Она - гениальная пианистка с ярко выраженной индивидуальностью, но при этом очень педантичная и принципиальная. Он - выскочка-недоучка. Зная только несколько общих положений, мнит из себя Рихтера. Поэтому я хочу Вас предупредить: проблемы будут с ним, а не с ней, как могло бы показаться. Никогда нельзя предугадать, что сделает неуч. Но для начала несколько слов о Bach. Мне не раз приходилось общаться с дирижёрами, которые с ней сотрудничали. Она хоть и своенравна, но очень грамотна. С ней проще. Она признаёт только Urtext. Поэтому, - я взяла с рояля две партитуры, - я привезла Вам Urtext. Можете сверить свои партии, или переписать - как вам будет удобно. Но я бы просила вас вспомнить своих предков-коллег и переписать все ноты от руки - так будет лучше. Кроме того, я очень вас прошу: прочитайте ту литературу, которую вам предоставит Альфред. Там вспоминания современников об авторском исполнении. Я знаю, это займёт много времени и сил, но мы все должны постараться. Кроме того, хочу предупредить. Зная характер Bach, я уверена, что на репетицию она не приедет. Поэтому на репетициях я сама сяду за рояль. Я достаточно хорошо знакома с её манерой - основные моменты я смогу вам показать. А вот что касается Славина - здесь я вам ничего вразумительного сказать не могу. Он действительно довольно безграмотен - что вы хотите, Косицына проработала с ним всего несколько месяцев. И то, не с такими вещами. Я просто боюсь вам что-то говорить - пусть он сам всё скажет на репетиции. Но кроме всего этого у меня есть к вам ещё один вопрос: есть ли у кого-нибудь из вас проблемы с инструментами? - спросила под конец я.

Мне было необходимо подготовить оркестр на триста процентов.

Все молчали.

&- Это хорошо, - заметила я. - Но! А что у нас с литаврами? Помнится мне, они сильно дребезжали на последней репетиции.

&- Да, - согласился литаврист. - Хорошо бы их перетянуть.

&- И что вы молчите? - я начала распаляться. - Когда я спрашиваю, надо отвечать! А то как всегда - всё обнаружится в последний момент. А пока есть время, никто и палец о палец не ударит! Где это видано, чтобы дирижёр беспокоился об инструментах!

&- Дорогая, - Альфред положил мне на плечо руку.

&- Нет, подожди, - я её скинула. - Это вообще не моё дело. Свои проблемы вы должны решать сами! И не надейтесь, что я буду ходить и проверять все ваши струны и мундштуки, смотреть, не расклеилась ли у вас виолончелька и не треснула ли кожа на барабанах. Я должна приходить на репетицию и только руководить процессом. И меня абсолютно не колышат ваши проблемы. Однако когда я пошла вам на встречу, вы меня просто игнорируете! По большому счёту, мне начхать, сколько вы потратите на струны для вашего Амати, сколько вы промучаетесь, пока заклеят ваш контрабас и есть ли у вас на примете новый мундштук за непригодностью старого. Я вам не бухгалтерия. И если на репетиции обнаружатся какие-то неполадки с инструментами, то я просто выгоню вас из оркестра! Вы думаете, чего я тут перед вами распрягаюсь? - я смягчила свой тон. - Вы ведь мне не безразличны. Я ведь хочу, чтобы у нас был великолепный оркестр, чтобы у нас не было никаких проблем, чтобы не было неожиданностей. Я вас всех очень люблю. Но! - я снова вернулась в первое состояние. - Если завтра же, подчеркну, завтра, на столе художественного руководителя оркестра не будет лежать полный список неполадок с инструментами, то уже послезавтра в оркестре можете не показываться. Можете расценивать это как увольнение по собственному желанию. Итак, повторяю: завтра для вас последний срок исправить то, чем вы должны были заниматься постоянно. Завтра вы должны разобраться со всеми своими проблемами. Вам ясно?

В ответ - гробовая тишина.

&- Это очень мило, но повторите, пожалуйста, вслух, - я улыбнулась.

Тихое "да" поползло по оркестру, словно ветер пробежал по переспевшим колосьям, которые гнутся от тяжести зерна и шумят тихим приятным шелестом.

&- Покорно благодарю, - я приложила руку к сердцу. - А напоследок я хотела сообщить вам, так, чтобы вы не думали, что я всех вас ненавижу и только и жду повода выгнать из оркестра. Вы - моя семья. А своей семье я всегда желаю только лучшего. И я хочу сделать для вас подарок. Через две недели здесь, в Париже, в нашем концертном зале будет триста новых инструментов лучших производителей. Отбирать инструменты буду я лично. Но это вовсе не значит, что вы обязаны на них перейти. Если хотите - пожалуйста. Нет - никто не заставит. Но я просто хочу, чтобы на всякий запасной случай у нас была подстраховка. Инструменты - вещь непредсказуемая, и я это знаю как никто другой. И я только прошу вас принять мой подарок, - я улыбалась. - А теперь прошу меня простить - я вынуждена вас покинуть. Связаться со мной можно через худрука. Через пару недель я вернусь, и мы возьмёмся за работу. А пока - я надеюсь на ваш профессионализм.

&- Альфред, можно тебя на минуту? - я отошла в сторону.

Когда мы остались наедине, он с вопросом уставился на меня.

&- Что случилось? - удивилась я и даже забыла, что сама хотела у него спросить.

&- Агата, дорогая!

&- Могу я задать тебе один нескромный вопрос? - осторожно спросил он.

&- Можешь и не спрашивать - задавай.

&- Я знаю, что после развода ты осталась в очень невыгодном положении. Я знаю, что у тебя были серьёзные материальные проблемы. Я знаю, что в последнее время ты стала получать стабильный приличный доход, что у тебя очень высокие гонорары. Но прости меня, любимая! Триста новых инструментов! Даже я со всем своим состоянием не могу себе такого позволить. Это же колоссальные деньги! Мне кажется, ты ещё не до конца осознала, что ты только что пообещала. Я прекрасно понимаю твои душевные порывы - ты хочешь сделать всем приятно. Но какой ценой? Я боюсь за тебя! Я боюсь, что у тебя будут серьёзные неприятности из-за всего этого! - озабоченно проговорил Альфред.

&- Дорогой! - я улыбнулась. - Всё не так плохо. Поверь, я знаю, что делаю, я весьма самостоятельна. А что касается моих финансов - то, прости конечно, но это только моё дело, и ничьё больше. Не бери в голову - свои проблемы я всегда решаю сама. Но у меня к тебе настоятельная просьба - собери завтра со всех "пожелания", отдай их в бухгалтерию, чтобы там всё посчитали, а потом позвонишь мне и назовёшь общую сумму. Я перешлю её на счёт оркестра.

&- Ой, Агата! Не знаю... Я за тебя волнуюсь.

&- Дорогой, всё будет хорошо, - я улыбнулась, успокаивая его. - Ты лучше подумай о том, что мы не будем видеться целых две недели! - я всегда знала, чем можно привлечь внимание мужчины на себя.

&- Вот об этом я стараюсь как можно меньше думать. Я с ума схожу от одной только этой мысли! Это невыносимо! - он крепко обнял меня и подвёл к стене. - Как ты сегодня красива. Ты знаешь, в этом платье ты очень похожа на покойную Косицыну, царствие ей небесное. Пока ты не появилась в моей жизни, она была единственной женщиной, на которой я хотел бы жениться, единственной, кого я по-настоящему хотел и любил.

&- Мерзавец! Разве можно говорить такое женщине! - я отвесила ему пощёчину, искренне оскорбившись.

&- Прости! Но твои чары оказались ещё сильнее. Я вовсе забыл про неё, пока сегодня, этим платьем, ты мне её не напомнила. И теперь я люблю тебя ещё сильнее.

Он жадно впился в мои губы. Его руки прокладывали себе путь через мою спину. Я чувствовала, как он горел. Он не мог больше ждать, у него не хватало терпения на ласки. Он задрал моё платье, и мы занялись любовью, прямо у стены, за которой гудел весь мой оркестр.

Попрощавшись с коллективом, я поехала в аэропорт, который в последнее время стал для меня очередным домом.

Рейс мой был до Байрёйта.

Переодевшись в машине, взятой напрокат, в кабинет директора я вошла уже как Rossa. Поговорив с ним, с коллективом, уладив все вопросы, пообещав вернуться через месяц и снова приступить к работе (обнадёжив всех этим), я снова улетела.

К ночи я была в Болонье.

Удивлению на лице Morresi не было предела.

*- Не ожидал тебя увидеть, - честно признался он.

*- Да? Но почему? - я удивилась не меньше.

Андри усмехнулся.

*- Cara! А позволь мне узнать, когда ты делала то, что пообещала? Сколько я тебя знаю, твои слова никогда не совпадают с поступками.

Я глубоко вздохнула - он тронул меня за живое.

*- Видишь ли, Андри, - начала я. - Ты ведь меня совсем не знаешь. Пока я была Косицыной, до нашей с тобой встречи, более честного человека трудно было встретить. Но это очень дорого мне обошлось. И вся моя честность осталась там, в далёком прошлом. Но! Если я что-то обещаю своим детям, будь уверен, здесь я в кровь расшибусь, но слово сдержу.

*- Я очень рад! - только и смог ответить Morresi.

Как и обещала, дома я сидела смирно, никуда не рвалась. Просто работала. Всё время была на связи. И гуляла по лесу. Несколько раз в день заходила посидеть с сыном. Morresi почти всё время сидел со мной дома. Но иногда он уезжал в город. Зачем - и предположить не могу (за продукты отвечала прислуга), но меня это никогда и не волновало.

Где-то через неделю такой жизни, утром дня, когда Morresi опять зачем-то отчалил в город, в дверь кто-то позвонил. Это было весьма неожиданно и даже немного меня напугало. В доме я была фактически одна (из прислуги была только нянечка Димы).

Я не стала открывать сразу - вдруг ошиблись. Но звонили настойчиво. Подойдя к зеркалу, я проверила свой костюм и, убедившись, что всё в порядке, пошла открывать.

Передо мной стоял мужчина, типичный итальянец с красивым, не лишённым благородства, лицом ("породистый" тип) лет сорока. Его лицо показалось мне знакомым.

*- Signora Rossa-Morresi? - спросил он, слегка улыбнувшись.

*- Да. Могу я узнать Ваше имя? - я была рада, что у меня хватило ума надеть маску.

*- Alissandro Morresi, - он слегка наклонил голову.

*- Morresi? - переспросила я, не веря своим ушам. Хотя мозг мой уже определил сходства этого гостя с моим итальянским мужем.

*- Да, Alissandro Morresi. Я младший брат Вашего супруга Andrello.

Я расплылась в улыбке.

*- Простите, - тут же спохватилась я. - Проходите, пожалуйста.

*- Благодарю, - он вошёл.

*- Знаете, Андрелло никогда мне про Вас ничего не говорил, - призналась я, когда мы прошли в гостиную.

*- Охотно верю. Наша семья отказалась его принимать, после того, как он ушёл в музыку.

*- Но почему? Что за средневековые предрассудки?! - воскликнула я.

*- Вам это кажется таким, а для итальянских famiglia благочестивое имя семьи до сих пор - на первом месте. В нашей семье профессия музыканта не просто не котировалась - она всегда считалась позорной. И до Андрелло у нас не было ни одного профессионального музыканта, хотя как часть образования, музыка всегда только приветствовалась. Поэтому когда Андрелло объявил о своём желании петь в опере, у отца чуть инфаркта не было. Не долго думая, Андрелло ушёл из дома. Отец лишил его наследства и запретил кому-либо из членов семьи общаться с ним - он пригрозил лично застрелить ослушавшегося.

*- И что, никто из вас даже не пытался его ослушаться? - удивилась я.

*-Конечно нет! И в мыслях не было! Только...

*- В таком случае, - перебила я, резко встав. Поднялся и он. - Идите вон! Я не хочу знать и видеть в своём доме людей, которые двадцать лет и знать не хотели кого-то из членов моей семьи, а теперь, по непонятным мне причинам, вдруг вспомнили его! Я прошу Вас покинуть наш дом! - я отвернулась.

*- Signora! - начал было он.

*- Я не хочу ничего слышать! Дверь Вы найдёте, - я пошла наверх.

Проводив меня взглядом, он постоял ещё какое-то время в нерешительности и вышел.

Андрелло вернулся очень поздно - после полуночи. Видимо, решил сходить в театр. В дом он вошёл не один...

Когда Андри подъехал к дому, он увидел... своего брата, сидящего на земле возле ворот.

*- Alissandro? - не поверил своим глазам Андрелло.

*- Андрелло! - тот резко встал и бросился к брату. Они крепко обнялись. Простояв так довольно долго, не стирая слёз с глаз, они наконец отошли друг от друга.

*- Madonna mia! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, - начал Андри. - Но почему ты сидел здесь? Неужели дома никого нет? - он не мог поверить, что я, спустя неделю, могла уехать.

*- Не совсем, - брат опустил глаза. - Просто твоя жена ... выгнала меня.

*- Что?! - усмехнулся Андри. - Этого не может быть! Здесь какое-то недоразумение. Пошли, - он потянул его в дом.

*- Нет, Андрелло, - брат упирался. - Я не хочу входить в дом, из которого меня уже однажды выгнали. Я просто очень хотел тебя видеть.

*- Alissandro, перестань! Я приглашаю тебя в свой дом и точка. А Анна Мария наверняка что-то не так поняла, она ведь ничего не знает. Пойдём. Я ей всё объясню, - он-таки втащил его в дом.

Хлопнувшая парадная дверь разбудила меня. Хотя я специально не закрыла дверь в спальню, чтобы услышать, когда вернётся муж. Я ждала, когда он ко мне поднимется.

*- Подожди здесь, - Андри усадил брата в кресло. - Я поднимусь к ней, - и пошёл на лестницу. Уже почти на верху он снова обратился к брату, - Только не уходи, умоляю!

*- Хорошо, - тот поднял руки.

*- Cara! - Андри влетел ко мне.

- Ты меня разбудил, - недовольно буркнула я.

- Прости меня, любимая, но у меня уважительная причина, - надо отдать должное Андри: всегда, когда я неожиданно переходила на другой язык, он переходил на него тоже.

- Ты хоть сам понимаешь, что несёшь?! - я села на кровати. - У тебя не может быть никаких уважительных причин, чтобы будить меня, лишая тем самым полноценного сна, за пару недель до такого ответственного и самого, может быть, важного концерта в моей жизни! - постепенно я повышала голос. - Ты просто издеваешься надо мной! Ты хочешь, чтобы я всё испортила, опозорилась, чтобы весь мир растоптал меня!

- Ну, что ты такое говоришь! - в глазах Андри был испуг и искреннее сожаление. - Ты же знаешь, что это не так. Не злись, дорогая. "Не томи, родная, не кручинь меня, ты не омрачай меня дорогого дня", - пропел он. - Любимая, ко мне брат приехал!

Мои глаза налились ненавистью.

- Он опять здесь?! - я встала и подошла к зеркалу, чтобы надеть маску. Накинув халат, я пошла к двери.

- Анна Мария, что ты хочешь сделать? - он остановил меня в дверях.

- То, что один раз уже сделала - выставить его, - я хотела столкнуть Morresi с дороги, но он стоял твёрдо.

- Подожди. Можешь объяснить, почему ты это делаешь? Это ведь мой брат, которого я не видел лет двадцать. И вот теперь, когда он приехал ко мне, ты выставляешь его за порог. Почему?

- Отвечу вопросом на вопрос: почему вы не виделись лет двадцать и почему ты никогда не говорил мне про него? - я скрестила руки на груди.

- На то были свои причины, - Андри опустил глаза.

- Так вот. У меня тоже свои причины, - я снова повернулась к двери.

- Хорошо, - на этот раз он остановил меня лишь словом. Я повернулась. - Famiglia Morresi считается на Сицилии самой...

- Это я уже слышала, - перебила я. - И про семью, и про обычаи, и про родовой позор и отречение от наследства.

- Значит, ты и так всё знаешь, - он вздохнул.

- Теперь ты должен понять, почему я его выгнала. Ты ведь меня знаешь - я ненавижу лицемеров!

- Анна Мария! Всё не так! - он резко поднял голову и сделал шаг мне навстречу. - Alissandro был единственным, кто в тайне от отца со мной переписывался. С ним у меня всегда были очень тёплые отношения. Но я не мог позволить, чтобы он из-за меня потерял жизнь. Я уехал из Италии, и мы потеряли друг друга. А сейчас я наконец осел. О нас в последнее время много пишут, все знают, где мы живём. Вот он и приехал.

- Почему он этого не сказал? - строго и недоверчиво спросила я.

- Он очень скромен. Тем более я уверен, что он испугался тебя. Ты ведь у меня такая серьёзная, - Андри обнял меня. - Ну, что, я убедил тебя, любимая?

- Пожалуй, - проговорила я снисходительно.

- Ты - самая умная женщина в мире, - он поцеловал меня нежным поцелуем. - Прости, что разбудил. Можно было и до утра отложить.

- Ну, теперь уже ладно, - я улыбнулась. - Иди к нему. Через пять минут я к вам спущусь.

- В этом нет необходимости.

*- Не спорь, - я перебила. - Иди!

*- Как скажешь, cara, - он вышел, закрыв дверь.

"Ну, если так, - подумала я, оставшись одна, - это меняет дело. А он хорош! Какая порода! Надо бы с ним сблизиться".

Помирившись с Alissandro и успев ему понравиться всего за час, около двух я всё же пошла спать (я не собиралась ломать свой график, ради кобеля).

Утро ничем не отличалось от предыдущих дней. Занималась я столько же. И лишь вечером мы втроём вместе ужинали и общались. Всё время до вечера оба Morresi проводили вместе.

Через несколько дней Андрелло снова должен был уехать.

*- Cara, я должен уехать. Не обижай Alissandro, - попросил перед отъездом Андри.

*- Уж так и быть, - я хитро улыбнулась.

*- Но это не значит, что по приезду я должен застать вас вместе в постели, - тут же заметил он.

*- Как ты смеешь! - вспыхнула я.

*- Любимая, не надо этих сцен, - примирительно улыбнулся он. - Я тебя прекрасно знаю. Знаешь, если ты мне с ним изменишь, я тебя прощу. Но если ты в него влюбишься - я собственноручно тебя застрелю, - с этими словами он уехал.

"Простишь, значит, - подумала я. - Что ж, ты сам развязал мне руки и благословил".

Почему-то я приняла это как вызов, как толчок к действию. А может, просто от скуки я ввязалась в эту игру...

Я знала, что больше чем на пару дней Андри уехать не может. Следовательно у меня было совсем мало времени. А так как жертвовать работой я не стала бы ни ради кого - времени у меня становилось в десять раз меньше.

Днём Alis был предоставлен сам себе. Вечером мы болтали. Я сразу же поняла, что у него и в мыслях не было предавать брата. Должна признать, он меня не хотел!

/да уж, кто ж захочет такую мумию?!/

Пришлось пойти на хитрость и пожертвовать своим сном.

В первый же день, как уехал Андри, я легла очень поздно. А на второй "проснулась" около часа ночи и бродила по дому. Я прошла в репетиционный зал и села за рояль. Стены конечно были с хорошей шумоизоляцией, но вот окна... Были открыты.

Сыграв несколько меланхоличных пьес, я подошла к окну.

*- Вас тоже бессонница замучила? - в комнату вошёл Alis.

"Клюнул!" - пронеслось у меня в голове.

*- Я Вас разбудила? - я резко обернулась. - Простите, я не хотела.

*- Всё нормально, я не спал, - поспешил успокоить меня он.

*- У Вас неудобная кровать?

*- Нет, что вы! Комната просто великолепная. Просто не хочется спать, - он улыбнулся. - Я услышал, что Вы играете, и решил спуститься. Я Вам не помешал?

*- Конечно, нет! Я Вам очень благодарна за то, что Вы сейчас рядом, - я опустила глаза. - Вы не представляете, что со мной творится, когда я остаюсь одна!

*- Неужели Вы так скучаете? - удивился Alis.

*- Скучаю! - я снова отвернулась. - Если бы! Я схожу с ума в прямом смысле этого слова! Я не могу просыпаться одна, чувствовать, что рядом никого нет. Вы не представляете, что это для меня значит! Я всегда возвращаюсь в прошлое, в тот день, когда я вышла из комы. Я проснулась, а его не было рядом! - воскликнула я в исступлении. - И каждый день я открывала глаза и понимала, что осталась одна. Для меня это было невыносимо! Если бы не Александра, моя подруга, я наверное покончила бы с собой. Я работала всю ночь, боясь заснуть, а потом снова проснуться в одиночестве. Я предпочитала забываться дремотой среди дня. Но это не очень помогало. И когда в моей жизни появился Ваш брат, я снова обрела спокойствие. Он вернул меня к жизни, он подарил мне новый билет на счастье. Но и он не может быть всё время рядом со мной. И те дни, которые я провожу одна, снова наполняются страхом и тревогой. Я боюсь снова проснуться одна и осознать, что Он больше никогда не вернётся! - закончила я.

*- Madonna mia! - тихо воскликнул Alis. - Какой ужас! И всю ночь Вы пытаетесь чем-то себя занять: играете, пишете, только потому, что не можете выносить одиночества?

*- Да. Может, это и глупо звучит, - я повернулась. - Но я просто не могу быть одна. Порой мне кажется, что я готова остаться с первым встречным, только бы не в одиночестве. Простите меня за это откровение, оно меня не просто не красит, скорее наоборот…

*- Что вы! Позвольте же мне скрасить Ваше одиночество! - его глаза светились надеждой.

*- Да разве я могу принять такую жертву! Вы здесь гость и я не смею Вас обременять своими проблемами. Простите за то, что я Вам сейчас наговорила, я не должна была этого делать. Вы должны отдыхать и чувствовать себя максимально уютно. А со своими проблемами я постараюсь как-нибудь справиться, - я повернулась.

*- Что Вы такое говорите?! - он подошёл. - Я не просто гость, я член семьи. И кроме того я почту за честь хоть чем-то Вам помочь.

*- Что ж, я не могу и не хочу спорить. Я Вам буду только благодарна, - я улыбнулась.

Какое-то время мы болтали о том, о сём. Мне надо было узнать его поглубже, чтобы понять, с какой стороны "рыть подкоп". Ведь я была лишена главных своих козырей - внешности и глаз.

Где-то около трёх часов ночи меня начало знобить. Это было предвестником того, что через несколько минут дрожь перейдёт в сильную лихорадку, которая будет продолжаться более часа.

Причин этого явления я найти не смогла. Со мной подобное случалось раз пять за всю жизнь. Что это было? Игра разума, сбой нервной системы? Я не знаю. Наученная небольшим опытом, я подобрала себе подходящее лекарство (скажем честно - наркотик), которое надо было вкалывать внутримышечно - он снимал судороги, и до лихорадки дело не доходило. Но был один побочный эффект - на несколько часов мой мозг просто терял контроль над организмом. Я могла сделать, что угодно в таком состоянии и потом даже не вспомнить об этом. А так как подобные припадки происходили со мной исключительно ночью, подобный "дефект" меня не беспокоил никогда.

*- У тебя ледяные руки, - заметил Alis. - Ты замёрзла?

Я молчала и думала, как лучше поступить. Пожаловаться на недомогание и закрыться в комнате или отдаться действию наркотика. Время не терпело - меня уже начали пронзать судороги. Пока единичные.

*- Что с тобой? - испугался не на шутку он. - Я вызову врача.

*- Нет, всё будет хорошо. Сходи на кухню и принеси из аптечки шприц. Он там один - ты не ошибёшься. Только побыстрее, - я толкнула его.

*- Хорошо. Я мигом, - он выбежал из комнаты.

Всеми силами я напрягала мышцы, пытаясь сопротивляться судорогам. "Как некстати!". С каждой секундой это становилось всё труднее и труднее делать.

*- Сколько кубиков? - Alis вернулся со шприцом и вскрыл ампулу.

*- Половину, - сквозь зубы выдавила я.

*- Ты уверена? - лекарство он знать не мог, но доза была приличная.

*- Давай быстрее! - крикнула я.

*- Хорошо-хорошо, - он набрал шприц. - Чёрт, я спирт не взял...

Я вырвала из его рук шприц и воткнула его в своё плечо. Введя всю дозу, я бросила его на пол и закрыла глаза. Через несколько секунд судороги прошли, а вместе с ними отключилось и моё сознание.

Проснулась я где-то в полдень с кристально чистой памятью - в ней не было абсолютно ничего! Лёжа, не открывая глаз, я со всей силы напрягала её, но так и не вспомнила, что было после того, как я вколола себе лекарство.

Я резко открыла глаза, и мой взгляд сразу же встретился со взглядом Alis. Я быстро заметила, что лежу в его комнате, в его постели и естественно без маски (равно как и без всего остального)!

Осознав всю безнадёжность ситуации и невозможность что-либо изменить, я снова закрыла глаза.

*- Выспалась? - Alis нежно гладил меня по волосам.

*- Что вчера произошло? - не ответила я, снова открыв глаза.

*- Неужели ты ничего не помнишь? Мы так чудесно провели ночь! Знаешь, такой страстной и опытной партнёрши у меня ещё не было. Моему брату очень повезло с женой, - он хотел поцеловать меня, но я отстранилась.

*- Почему я без маски? - почему-то это меня волновало больше, чем то, что я без одежды!

*- Она нам мешала. Кстати, ты сама её сняла.

*- Я тебе не верю, - я выжидающе смотрела на него.

*- Твоё дело. Когда у тебя прошли судороги, у тебя поднялось настроение, словно ты напилась. Ты начала ко мне клеиться, кокетничать и вешаться мне на шею. При этом ты без умолку тараторила на русском. Спасибо отцу, мы с детства его учили, так что кое-что из того, что ты говорила, я всё же смог понять.

- А именно? - по-русски спросила я.

*- Ну, скажем, то, что ты никакая ни Rossa, а Косицына. В подтверждение этого ты сняла маску, показала свои шрамы, рассказала их историю. Затем показала фамильное клеймо Матаделли у себя на груди. Ну, и много различной женской ерунды, не имеющей смысла, - он улыбался.

*- И ты поверил в этот бред? - усмехнулась натянуто я.

*- Знаешь, я не поверил бы, если бы: а)ты не говорила на русском. С первого слова у меня не осталось сомнения, что ты русская - таким чистым произношением не обладает ни один иностранец; б) ты не сняла маску - не узнать тебя довольно трудно; и наконец в) ты не показала фамильное клеймо Матаделли. Видишь ли, их семья всегда была в очень тесных, в том числе и родственных, связях с нашей семьёй. Фамильные печати друг друга мы знаем досконально. Кроме того, Марчелло был другом детства моего брата. Он всю жизнь был жутким собственником и на всех своих вещах ставил фамильное клеймо. Но! К женщинам он всегда относился очень, я бы даже сказал слишком, поверхностно. Он менял их как перчатки. Он не считал их достойными даже своего внимания - они всегда были для него лишь времяпрепровождением, и значения для него не представляли абсолютно никакого. Он был страшным Дон Жуаном. И уже тот факт, что он ножом начертал на твоей груди своё фамильное клеймо означал, что Марчелло был уверен, что ты будешь принадлежать ему вечно, всю жизнь. Значит, он хотел на тебе жениться. А насколько я знал, роман - единственный в его жизни - с Косицыной, то есть с тобой, продолжался у него довольно долго. Уже только это означало, что у него серьёзные намерения на твой счёт. Кроме того Andrello рассказывал мне про его отношение к тебе. И в итоге, сложив всё выше перечисленное, сразу ясно, что ты - та самая Анна Мария Косицына.

*- И тебя это не удивляет, - поразилась я.

*- Конечно нет! Скажу больше: теперь меня не удивляет тот факт, что мой брат женился! На какой-то никому не известной Rossa! Он по своей натуре однолюб - способен полюбить только одну женщину. И ею стала Косицына. Об этом весь мир знает. И после якобы твоей смерти все поняли, что он останется холостяком на всю жизнь. И вдруг! Он, Andrello Morresi, женится! На итальянке, немолодой, хромой, с изуродованным лицом, потерявшей голос! Ты понимаешь, какой у всех был шок? И в первую очередь у меня. Признаюсь, я сразу же захотел узнать, кто ты такая и чем ты сразила моего брата. Кстати, ты сразила не только его, но и нашего отца, старика Morresi. Когда он увидел тебя по телевизору, услышал твою работу и посмотрел несколько интервью с тобой, он даже смирился, что Андрелло ушёл в оперу. Ещё через какое-то время он простил его и вернул в семью. И всё благодаря тебе и тому, что Андрелло женился на тебе. Теперь наш отец очень положительно относится к профессии музыканта и оперного певца в частности. Кроме тебя его переубедила сначала Александра Bach, а сейчас добавилась и Камю. Поэтому сейчас я могу в открытую приезжать и общаться с братом. Не удивляйся, если как-нибудь к вам нагрянет сам старик Morresi.

*- Это, конечно, здорово, - согласилась я. - Но если ты хоть кому-нибудь...

*- Cara! - он меня перебил. - Ни в коем случае! Никому и никогда! Клянусь своей famiglia! Твоя тайна для меня - святыня. Можешь мне доверять, - он снова приблизился к моим губам. На этот раз я не стала сопротивляться. Мне очень захотелось почувствовать вкус его губ.

Обняв его рукой за шею, я продолжила этот поцелуй, который по началу обещал быть коротким. Ощущения были довольно необычные. Я впервые в своей жизни переспала с мужчиной, абсолютно этого не осознавая (что-то похожее, правда, было у нас с Сашей в нашу первую ночь, но тогда я пусть плохо, но соображала). Поэтому этот поцелуй для меня стал первым, но подкреплённым осознанием прошлой ночи.

Губы его были мягкими и опытными, впрочем, как и весь он. Он точно знал, чего хочет.

Поцелуй передавал всю несерьёзность, а потому и вдвое большую страстность положения. Минутные чувства всегда сильнее фундаментальных, так как вся сила любви направлена в одну точку, а не растянута на годы.

*- Alissandro, ты уже встал? - в комнату вошёл Андри, как раз в тот момент, когда мы целовались. Не дожидаясь ответа, он молча вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Закончив поцелуй, Alis виновато отвёл глаза:

*- Я не думал, что он так скоро вернётся, - признался он. - Надеюсь, он не подумал, что у нас что-то серьёзное.

Со всего размаху я влепила ему пощёчину:

*- Меня ещё никогда так не оскорбляли! Я не сплю с мужчинами ради количества! У меня не бывает интрижек! У меня ничего поверхностного не бывает! - крикнула я и встала.

/просто тогда я себе ещё не хотела в этом признаваться. Справедливости ради скажу, что до него я действительно спала с мужчинами либо ради какой-то цели, либо из снисхождения/

*- Прости, - испугался он. - Я и не думал, что для тебя это может иметь какое-то значение. Мне казалось...

*- Когда кажется, креститься надо! - перебила я. - И вообще, мой тебе совет: готовься к участи Матаделли. Твой брат меня ко всем ревнует, а тем более, увидев своими глазами. Я тебе не завидую, - накинув халат, я вышла из комнаты.

Я спустилась в гостиную, уверенная, что Андри там. И я не ошиблась.

*- Обдумываешь способ мести? - ехидно спросила я, подойдя к нему со спины. Он молча повернулся.

*- Cara! Я же тебя просил! - тихо воскликнул он.

*- Он меня просил! - крикнула я. - Нет, вы только его послушайте! Ты ещё смеешь мне что-то говорить?! Запер меня здесь в четырёх стенах, а сам разъезжаешь где-то, пропадаешь сутками. Что я должна здесь делать? Ты заставил меня забросить все дела, порвать со всеми знакомствами, а сам постоянно бросаешь меня и куда-то уезжаешь! И после этого ты смеешь меня о чём-то просить и чем-то меня попрекать?! - в исступлении крикнула я.

*- Cara! - на этот раз его лицо изображало мученическую мину. - Всё не так!

*- Да? Значит теперь я ещё и лгунья? Хотя ты прав, я всё приукрасила! На самом деле всё обстоит куда хуже! Ты нарочно подсунул мне своего брата, а сам уехал. Ты хотел меня скомпрометировать. Ты думал, я буду чувствовать себя виноватой и просить у тебя прощения?! Не дождёшься! Все вы итальянцы одинаковые - тупые эгоисты! - закончила я и пошла на лестницу. - Всё, хватит с меня этого цирка, я уезжаю!

На лестнице я столкнулась с Alis, которого бесцеремонно оттолкнула, причём так, что тот чуть не упал с лестницы.

Андрелло постоял ещё какое-то время и пошёл за мной. Он тоже столкнулся с Alis. Тот виновато опустил голову. Андри молча обошёл его и пошёл ко мне.

*- Анна Мария, я тебя умоляю, - начал Андри, зайдя в комнату.

*- Хватит, - перебила я. - Хватит меня умолять, надоел уже! Я больше не могу так жить. Я не могу находиться в клетке и слушать упрёки в том, что мне здесь плохо. Оставь меня в покое, я хочу уехать!

*- Любимая! Я прошу тебя только об одном: не спеши! Не делай ничего сгоряча. Я понимаю твои чувства, но пойми и ты меня...

*- Не хочу! - снова перебила я. - Я честно говорю: я не хочу вставать на твоё место - мне достаточно и своих переживаний и проблем.

*- Я понимаю, любимая, - он подошёл со спины и обнял меня за плечи.

*- Андри, я прошу: не надо! - я высвободилась из его объятий и посмотрела ему в глаза.

*- Я умоляю тебя, не уезжай! - он смотрел на меня с мольбой и скрытой тоской.

*- Нет. Хватит с меня. Я действительно не могу больше жить в таких условиях. Я не хочу этого говорить, но мне кажется, что мы должны расстаться.

*- Нет! Не смей этого говорить! - вдруг крикнул он. - Я даже думать об этом не хочу! Никогда! Тебе просто надо собраться с мыслями. Я понимаю. Я потерплю. Я подожду - всю жизнь ждал! Прости, - он подошёл к двери. - Езжай с Богом! - и вышел.

Он дождался, когда я уеду, и зашёл к Alis, который после столкновения с братом на лестнице решил вернуться в комнату.

*- Мне надо с тобой поговорить, - начал Андрелло.

*- Андрелло, ради Бога, прости, если можешь! Я даже не знаю, как это произошло, - сразу же начал оправдываться брат.

*- Alis, - перебил его Андри, - дай мне сказать, - и когда брат замолчал, продолжил. - Я хочу во всём разобраться. Мне просто необходимо понять, что произошло. Поэтому я прошу тебя: подробно, во всех деталях перескажи мне весь вчерашний день.

*- Андрелло, прости меня! - снова заверещал брат.

*- Я постараюсь это сделать, если ты мне всё расскажешь. Итак, что вчера произошло?

*- Утром и днём она занималась, как обычно, я её даже не видел. Вечером мы поговорили о соревновании Bach и Славина и разошлись по комнатам. Ночью у меня была бессонница, и я решил почитать. В комнате было душно, и я открыл окно. И тут я услышал звуки рояля. Я прислушался и убедился, что они доносятся из репетиционного зала. Я спустился. Анна Мария поделилась своим настроением. Сказала, что не выносит одиночества и каждый раз, когда остаётся одна, вспоминает тот день, когда вышла из комы - и это сводит её с ума. Я решил посидеть с ней немного, чтобы она успокоилась. Мы сидели в зале и говорили о музыке. Вдруг я почувствовал, что она замерзает, у неё поледенели руки, а через какое-то время её начало сильно знобить. Она попросила принести ей лекарство. Пока я сходил на кухню и принёс то, что она просила, её уже начали сводить судороги. Я очень испугался и не знал, что делать. Она выхватила из моих рук шприц и воткнула его себе в плечо. На несколько минут она потеряла сознание, я даже хотел скорую вызвать, но вдруг она пришла в себя, - на секунду он замолчал, подбирая слова. - Когда она очнулась, её словно подменили. Она повеселела, словно после бутылки вина, начала нести всякую и чушь и ... Прости меня, Андрелло, она затащила меня в постель. И что меня больше всего удивило, она тараторила на русском, - Андрелло напрягся. - Я высказал своё удивление и восхищение - ведь говорила она без акцента. И тут она мне рассказала то, что повергло меня в шок. Она рассказала, что она - никто иная, как сама Косицына по её же плану считающаяся умершей. Она всё так доказала и аргументировала, что у меня и сомнений в её правдивости не осталось, - Alis замолчал. Андрелло провёл рукой по лицу и тяжело вздохнул.

*- Так значит у неё снова был приступ, - заговорил, наконец Андри. Он поверил, потому что был однажды свидетелем такого приступа.

Alis молча кивнул.

Вдруг Андри резко встал:

*- Нет, я не могу её потерять! Из-за того, что я просто в очередной раз её не понял. У неё снова был приступ, ей нужна поддержка и помощь, а я её попрекаю. Я обязан её вернуть, - он выбежал из комнаты.

Alis бросился за ним:

*- Я с тобой!

*- Хорошо, только поспеши. Мы можем не успеть.

Уже в машине Андрелло объяснил всё своему брату. Он подтвердил, что я действительно Анна Мария Косицына, рассказал то, что я упустила. А так же пояснил, почему со мной это произошло. Рассказал про действие наркотика, про то, что он подавляет сознание и поэтому наружу выходит всё бессознательное: животные инстинкты и вся правда, которая сидит под коркой.

Когда они приехали в аэропорт, мой рейс уже был объявлен. Андри и Alis выбежали на посадочную полосу. Я уже подошла к трапу.

*- Анна Мария! - крикнул Андри, чтобы остановить меня. Я невольно обернулась (хотя летела под именем Александры Graf).

*- Я не знал, что у тебя снова был приступ. Ты должна была мне сказать. Прости! - он говорил так, словно мы были наедине. - Я кретин, дурак, кто угодно! Умоляю, не уезжай!

*- Андри! - я подошла на несколько шагов. - Basta! Мой приступ не имеет никакого отношения к нашим взаимоотношениям. Мы оба устали друг от друга.

*- Это не так! - крикнул он. - Я никогда не смирюсь, если ты уйдёшь!

*- Придётся, ведь я уйду, - вздохнула я и повернулась к трапу.

- No! No! No! - кричал в исступлении Андри, но этим он не мог меня удержать. Я даже не обернулась.

На какой-то момент воцарилась тишина. Все, кто нас окружал, с волнением и трепетом наблюдали за происходящим, сочувствуя Андрелло и ругая меня.

- "О, нет, молю, не уходи!", - вдруг сквозь тишину полились звуки великолепного романса Рахманинова. Андри пел по-русски, его глаза были полны слёз. Слёз отчаяния, мольбы и тоски.

О, нет, молю, не уходи!

Вся боль ничто перед разлукой.

Я слишком счастлив этой мукой.

Сильней прижми меня к груди,

Скажи "люблю".

Пришёл я вновь

Больной, измученный и бледный.

Смотри какой я слабый, бедный,

Как мне нужна твоя любовь.

Мучений новых впереди я жду

Как ласк, как поцелуя.

Лишь об одном молю, тоскуя:

О, будь со мной, не уходи.

О, будь со мной, не уходи!

Последнюю фразу он уже прокричал в исступлении, упав на колени. Я повернулась. Он стоял на коленях, опустив голову, закрыв лицо руками и безудержно рыдая.

Рядом стоял остолбеневший Alis. Он таких чувств даже не знал.

- Сукин ты сын! - тихо воскликнула я и подошла к Андри.

Его голос всегда сводил меня с ума /просто Андри никогда до этого не пользовался этим своим преимуществом/, и этот раз не стал исключением.

Он поднял мокрое от слёз лицо. Я смотрела ему в глаза с лёгкой улыбкой на лице.

- Сукин ты сын! - снова повторила я.

Не поднимаясь с колен, он обнял мои ноги и уткнулся в колени лицом. Я медленно присела и, встретившись с ним взглядом, страстно поцеловала его.

Естественно, я никуда не улетела.

Через пару дней уехал Alis.

*- Cara, ты слышала сегодняшние новости? - как-то вечером начал разговор Андри.

*- Нет, а что? Bach развелась? - с усмешкой спросила я.

*- Да нет. В Германии, в Нюрнберге, кажется, мальчик тринадцати лет расстрелял своих родителей. В упор.

*- Господи, какой ужас! - я с трудом поверила в услышанное. - А за что? Он болен?

*- Вроде бы нет. Но информации пока никакой нет.

*- Ты меня заинтриговал. Сколько, говоришь, ему лет? - переспросила я.

*- Тринадцать, кажется.

*- Тринадцать? Значит, он родился... Как мой Женя! Ему бы тоже сейчас было тринадцать, - почему-то вспомнила я. - Но за что ребёнок может расстрелять своих родителей. Вот если бы Женя был бы сейчас жив, ему бы тоже было тринадцать. Я даже представить себе не могу, чтобы он смог застрелить нас с Сашей. Какой ужас! - я была в трансе.

*- Не думай много об этом, cara. Я попробую что-нибудь узнать.

Это происшествие так меня потрясло, что очень долго не выходило у меня из головы. Я не могла понять, как такое вообще возможно. Но ничего нового не было известно. Мальчик молчал, следствие топталось за отсутствием улик.

А между тем приближался день соревнования. Моя голова была забита всевозможным хламом, и я безуспешно пыталась от него избавиться.

За неделю до соревнования я прилетела в Париж.

&- Дорогая! Ты и представить себе не можешь, как я соскучился! - увидев меня, Альфред крепко обнял меня и чуть не расплакался. - Надеюсь, ты уладила все свои проблемы?

&- Да, абсолютно. Теперь я полностью освободилась и могу наконец-то заняться своими прямыми обязанностями. Только есть одно "но", - я виновато улыбнулась.

&- Понимаешь, мне сейчас надо разучивать концерты, причём не только партитуры, но и партии солистов - я пообещала оркестру заменить Bach.

&- И? - Альфред не совсем понял, про что я.

&- И ... поэтому я сняла дом под Парижем и заказала туда пару роялей.

&- Что ты хочешь этим сказать?

&- До соревнования я буду жить там, - наконец закончила я.

&- Как?! Я не верю! - разочарованно воскликнул Альфред. - Ты не можешь так со мной поступить! Разве я это заслужил?

&- Конечно нет, дорогой, - я его обняла. - Прости, но я во власти обстоятельств. Мне очень жаль, я сама не хочу.

&- Так что тебе мешает заниматься у меня?

&- Понимаешь, - я улыбнулась. - Я не смогу сосредоточиться - ведь рядом будешь ты. Это же такое искушение. Разве я смогу работать? - я повисла на его шее и медленно приблизила своё лицо к его лицу. Наш поцелуй рождался медленно, он не был наполнен бешеной страстью, это была светлая и нежная любовь Альфреда (и привычка с моей стороны).

В конце концов Альфред сдался, и я поселилась под Парижем (кстати говоря, дом я выкупила - никогда не любила жить в чужом жилище). Но виделись мы каждый день на репетициях.

В оркестре была просто удивительная атмосфера. Поразительная жажда работы и сплочённость. Работать было приятно и легко.

Всё шло как по маслу - и работа с оркестром, и работа над моими сольными вещами.

Кроме того, буквально на второй репетиции я села за рояль. Играла я только свои концерты, якобы не желая навязывать свою трактовку славинских концертов, которые он играл абсолютно по-другому. Конечно, я могла подкинуть ему подлянку, но во мне ещё где-то сидели задатки честности.

Уже после трёх репетиций оркестр полностью проникся моим исполнением, им уже были не нужны никакие советы и поправки - они сами всё чувствовали. Я была за них спокойна, и я поняла, что с моими концертами они справятся вполне и без меня в качестве дирижёра.

Ну, а на концертах для Славина я хоть и пыталась оставаться беспристрастной, но у меня это слабо получалось. Я всё-таки трактовала музыку по-своему, прекрасно зная, что Славин играет по-другому.

И как всегда, чем ближе было соревнование, тем хуже у меня было здоровье. Ещё ни одного ответственного концерта или спектакля я не провела в полном здравии. И этот не стал исключением.

За три дня до соревнования в Париж приехали Андрелло с Димой, Alis Morresi; клан Эстергази (Эдвард с детьми, Артур с женой), дирекция и солист "МСК"; N и Саша.

На следующий день у меня была репетиция со Славиным.

Утром я встретилась с ним лично, чтобы услышать его пожелания (как это всегда делается перед репетициями). Споров было много, причём с первых тактов. Мы сразу же не сошлись в темпах - я пыталась ему объяснить, что он будет играть не один, а с полуторасотенным оркестром, и то, что способен сыграть солист, не всегда может поднять такая орава человек. В конце концов, я плюнула на него, доведённая до состояния полуистерики и предупредила, что оркестр за ним не пойдёт.

После обеда началась репетиция непосредственно с оркестром. Как я и говорила, оркестр за ним не пошёл. Кроме темпов много споров было вокруг динамики - на пиано солиста не было слышно из-за его беззвучности и глухого (задушенного левой педалью) звука, а на фортиссимо у него не хватало сил перекрыть оркестр, и его вновь не было слышно, поэтому он пытался заставить меня убрать звук на форте, что я категорически отказалась делать, обвинив его в безграмотности и неумении играть с оркестром.

/к слову замечу, что концерты с оркестром на этом соревновании мы играли на рояле, принадлежащем концертному залу/

Через четыре часа я объявила перерыв, уже не имея сил сдерживать себя от крика. Я в буквальном смысле выбежала из зала.

Войдя в свою гримёрку, я тщетно пыталась взять себя в руки и успокоиться.

Через минуту ко мне зашёл Альфред, который сидел всё это время в зале (он вообще сидел на всех моих репетициях).

&- Дорогая, всё в порядке?

&- Нет! - крикнула я. - Ничего не в порядке. Я не могу больше! Он меня в могилу сведёт своей безграмотностью! Я не верю, что он ученик Косицыной! Он дебил! Чистой воды. Тупой и упрямый осёл!

&- Тихо, тихо, любимая, - он обнял меня и гладил по голове. - Ну, успокойся, не бери в голову, не принимай это близко к сердцу. У Косицыной он проучился всего несколько месяцев, а за это время искоренить природную тупость невозможно.

&- Я не могу так работать! - уже со слезами на глазах заметила я. - Я сойду с ума! Я повешусь, я не выдержу!

&- Ну, что за глупости! Не надо так даже говорить! Потерпи немного, скоро всё закончится. Постарайся не обращать на него внимания - пусть говорит, что хочет. Не трать на него свою душу и нервы.

&- Мадам Камю, - в гримёрку после короткого стука заглянул Жорж. - Солист просит продолжить репетицию. Как Вы? Попросить подождать? - посмотрев на меня, он понял, что я буду не в состоянии сейчас продолжать репетицию. В принципе весь оркестр (а не я одна) был взбешён таким нахальным поведением солиста.

&- Подстройте инструменты. Я подойду через пять минут, - я с натяжкой улыбнулась.

&- Хорошо, - он закрыл дверь.

Я посмотрела в зеркало на своё заплаканное лицо.

&- Дорогая, не переживай, - Альфред положил руки мне на плечи. - И помни - у тебя есть я, на меня всегда можешь опереться. Я всегда тебя поддержу и всегда помогу тебе.

&- Спасибо, - я повернулась и мягко поцеловала его. - У меня к тебе убедительная просьба: если увидишь, что я готова его убить, останови меня.

&- Хорошо, - он улыбнулся. - Но я уверен, что до этого не дойдёт.

&- Надеюсь. Иди в зал, я сейчас подойду.

Альфред поцеловал меня и, улыбнувшись, вышел.

Я поправила макияж и вернулась к оркестру. Ничто не могло выдать моей минутной слабости. Я снова стояла перед ними сильная, жёсткая, уверенная и принципиальная. Только Жорж смотрел на меня и диву давался, как мне это удавалось, когда ещё пару минут назад я ревела на плече Альфреда...

Вторая половина репетиции, которая закончилась в три часа ночи, окончательно вывела меня из себя.

#- Молодой человек, если Вы не знаете элементарных правил приличий - в этом виноваты Ваши родители и то общество, в котором Вы росли и воспитывались. Но Вам уже не двадцать лет! Пора юношеского максимализма уже должна была пройти, если Вы только не дегенерат, заторможенный в развитии. И Вы должны понимать, что можно говорить вслух и как можно вести себя, а как нет. У Вас отсутствует даже намёк на уважение не просто к старшему поколению, но и даже к просто более образованным и опытным людям. Вам кто-то сказал, что у Вас есть способности, и Вы возомнили себя Гением, но я должна Вас огорчить: Вы не просто не Гений, Вы - необразованный недоучившийся рядовой пианист-выскочка, каких миллионы по всему миру. Не буду давать Вам никаких советов - Вы к ним всё равно не прислушаетесь, а мне жалко тратить на Вас своё время. Я уже и так сказала слишком много. Хотя я сомневаюсь, что до Вашего сознания дойдёт хотя бы четверть того, что я сказала, - эту речь я произнесла в конце репетиции, перед тем, как отпустить коллектив. И что удивительно - Славин слушал меня молча, не пытаясь даже перебить.