- Говорят, в мире не бывает чудес. Всё это чушь собачья. Ой да, я забыл сказать, что буду говорить о «плохих» чудесах. Знаешь, некогда меня называли величайшим скептиком. Всё рано или поздно меняется. И хоть я теперь и не скептик, но всё же… сомневаюсь, что чудеса реальны. Это как… волшебство. Магия, сотворённая лишь с одной целью – посеять хаос в твоей голове. Чтобы этот хаос взрос как пшеница у тебя в мозгах и принёс плоды в виде нервного тика. Волшебство, не реальность. Не реальность… - мужчина, сидящий передо мной, уставился куда то в сторону. Никаких эмоций кроме глубокой печали я не видела.

- Мистер Фостнер?

- А? – спросил он так, словно не расслышал меня.

- Вы… потерялись.

Он помолчал секунды три, а потом, чуть приоткрыв рот, прошептал:

- Я просто снова всё вспомнил… - в голосе его звучала явная горечь. Я не знала, как помочь Роберту. Но подумала, вдруг, если он мне всё расскажет, ему станет легче.

- Мистер Фостнер, а во что вы теперь верите?

- В магию, - незамедлительно ответил собеседник, - в ужасное колдовство.

И, не дожидаясь, пока я попрошу рассказать поподробнее, он начал.

- Мы вернёмся на много лет назад. Засим, забудь, что такое здравый смысл, в моей истории ты его не увидишь, а может быть, даже разочаруешься, или подумаешь, что я псих. Ха, да я и сам частенько подумываю об этом…

То была лютая зима. Кризис и инфляция сыграли свою роль, люди были как крысы. Как крысы, бегали туда-сюда беспомощно, как крысы умирали. Город, в котором я жил, был обречён на погибель. Серый, неприметный и мрачный, из года в год он становился только хуже. А та зима стала контрольным выстрелом в голову, так сказать. Болезнью, голодом и морозом скосило почти весь народ. Хмм… нас оставалось не больше трёх десятков: здоровых и более-менее адекватных. И мы понимали, что если не объединимся, шансы выжить будут нулевыми. Мы собрались из города в большой амбар на окраине, стянули туда все оставшиеся припасы и, чтобы не окоченеть от холода – матрасы, одеяла, рваные одежды или тряпки, сено тоже годилось. И каждую ночь терпели, как пытку. Молили Бога, чтобы он спас нас. И думали, что хуже нам уже не будет. Еды всё равно не хватало, а кое-кто не выдерживая, частенько норовил дожевать остатки провизии. И я понимал их. Я бы тоже, может, так поступил, но каждый раз в голове будто лампочка зажигалась, и я даже с места сдвинуться не мог, не то, что пойти и украсть лишний кусок заплесневелого хлеба.

Потом стало только хуже. Город вымер, и трупный запах стал сочиться во все щели. И в принципе, этот запах можно было терпеть, но только до тех пор, пока не подует ветер: мгновенно хотелось рвать, а ноги подкашивались, и даже порой слезились глаза, представляешь?.. А ведь самое интересное – была зима. И трупы бы просто коченели. Не могло быть такого жуткого амбре, и каждый из нас это понимал. Но силы открыть массивные двери амбара не было, да и не хотелось видеть, что творится на улице… – Фостнер снова задумался. Я была уже впечатлена началом рассказа, поэтому боялась даже тихим шёпотом говорить, чтобы не разрушить его атмосферу. Пусть, я подумала, выговорит всё, что наболело. – Мы продержались ещё месяц. Месяц. Мы были горды собой. До весны оставалось всего ничего, и в душе каждого затеплилась надежда, что мы всё-таки вытянем. Но вскоре, как оказалось, не судьба.

 

Фостнер вздохнул:

- Ты всё ещё хочешь слушать?

- Да. Очень хочу.

- В одну из ночей, под громкое завывание ветра мы услышали мычание. От того звука мгновенно все встрепенулись. Как такое было возможно? Мы обошли весь город и все дома, когда собирались объединиться в амбаре. Кто-то не пошёл? Кто-то остался по ту сторону? И выжил в тех условиях? Вопросов было множество. А вот ответов, к сожалению, не было. Мычание вскоре повторилось снова. И от этого мычания стало конкретно не по себе. Наша «команда» раскололась: одни хотели пойти открыть дверь и впустить бедолагу, другие были категорически против. Я был среди желающих открыть двери. А вот среди наших оппонентов нашлась женщина, которая начала говорить о какой-то надвигающейся темноте, о беде и горе. Кажется, она с ума сошла. Но тогда из её странного и нелогичного повествования я понял, что она говорила… о невозможном. О мёртвых. Оживших мёртвых. Когда я понял это, мне стало дурно. Только со временем разум заставил отказаться верить е словам. И действительно, я никогда, НИКОГДА не верил такой чуши. Хотя, и вправду, что-то действительно было жуткое в том мычании. Жуткое и чужое. Надо было опровергнуть ту теорию. Поэтому я и ещё четверо парней пошли к дверям. Чем ближе мы подходили, тем меньше хотелось их открывать. Мы все вооружились деревянными палками и уже приготовились открывать двери, как за ними раздался звук… совсем непонятный. Как стук по двери, только не совсем обычный. Поначалу мы даже не сообразили, что это вообще может быть… А потом снова послышалось мычание. Тихое, невнятное и предельно близкое. И до меня дошло. Звук был таков, как если бы кто-то водил своими… зубами по двери. Пуская на неё слюни, тихо мыча. Одно теперь было непонятно: что за имбецил вздумал нас запугивать. В тот же миг всеми нами овладело какое-то… безумие. Словно волна, наваждение: все мы и каждый по отдельности захотел выбежать, распахнув настежь те двери, навстречу неизвестно чему. Лишь бы облегчиться. Но вместе с тем, где то глубоко в теле, в животе, в самом нутре возникла ноющая боль. Как обычно бывает, когда человек боится. И да, мы все очень боялись. Потому что понимали, что ни одно рыло не могло выжить за границами амбара. А если уж кто-то и выжил, то это вопрос времени и смерть настигнет его очень скоро. Так мы стояли, колеблясь, перед дверьми, и уже даже забыли, чего стояли, представляешь? В мозгу зароились какие-то воспоминания, я стал думать о совсем левых вещах. Как позже рассказали нам те, что не пошли с нами, мы стояли как в трансе минут десять. Стояли и вообще не двигались. И даже ветер перестал завывать. Поначалу возникло такое ощущение, что остановилось время. Но стук и мычание продолжались. А потом разом все вынырнули из оцепенения и друг на друга удивлённо стали смотреть. Среди нас, пятерых, нашёлся молодой паренёк, который, кажется, быстрее всех отошёл от странного наваждения, и опрометью рванул к дверям. Секунда дела – задвижка «щёлк» и дверь на улицу. Только вот одну он распахнул, а второй… как будто что-то помешало. Он заглянул за дверь и … я видел, как у него мгновенно что-то изменилось в лице. Как расширились глаза и медленно стал открываться рот, складываясь в идеальную букву «о». А потом он заорал. И сразу с этим криком у меня в животе всё вниз опустилось. Я понимал, что он увидел действительно нечто такое, что выходит за грань человеческого понимания. Но оставаться в неведении я не мог себе позволить. Поэтому побежал за ним. Странно, что кроме меня, желающих помочь парнише не оказалось. Сволочи. Я добегаю до него, хватаю за рукав, уже собираюсь потянуть к себе, как краем глаза замечаю… то, на что он смотрел. Мать твою! У меня глаза чуть не вылезли… Смотря, не мигая, на парня, опершись о дверь, стоял человек. Мёртвый…человек. Я никогда ещё не испытывал подобного ужаса. И, что ещё более отвратительно – не мог с места сдвинуться. Это такая отличительная черта ужаса. Он сковывает. Вот и нас повергло. Мы оба стояли. И я теперь понимал парня, и всецело ему сочувствовал. Хотя сам был не лучше. У меня было достаточно времени, чтобы рассмотреть «гостя». Не мигая, я смотрел, и всё больше и больше ситуация становилась похожей на кошмар. Ужасный ночной кошмар. Я видел труп. Местами начавший разлагаться, жутко воняющий, кое-где замёрзший. Я видел, как кровь из гноящихся дыр потихоньку стекала, и, не успевая вырваться далеко за пределы раны, замедляла ход и замерзала, отчего эта рана приобретала более чудовищный вид. Я помню, как видел лицо, если можно было так назвать, трупа. Я даже пол определить не мог, настолько видоизменились его черты. Волосы редкие, ужасно засаленные, в грязи и в снегу, могли быть как мужскими, так и женскими. Глаза сильно впали, налились кровью, а веки опустились почти до середины носа. Бывшего носа. Я видел кусочек хряща, мерзко торчащего из-под синюшного цвета кожи. Губы… Их то фактически и не было – большая дырка – от скулы до скулы, и кости с зубами, пожелтевшими, и вымазанными… словно в каком-то дерьме. Хотя судя по запаху, возможно так и было. Между плотно сжатыми зубами торчали маленькие щепки от… дверей амбара. Чёрт меня дери! Да эта тварь просто прогрызала себе ход к нам! Нет, такого просто не могло быть. У меня были галлюцинации. И у парня тоже. А тут этот труп разжал челюсти… и оттуда с противным клекотом стала вытекать зловонная жижа болотного цвета. Мама дорогая. Закрыть, закрыть эти грёбанные двери, и больше никогда не открывать! Вот что я думал в ту секунду. И, возможно, если бы мы были чуть более ловкими, нам бы удалось закрыть дверь. Этот зомби, с небывалой прытью схватил паренька за руку и с силой рванул в сторону. В мою сторону. Прежде чем я понял, что вообще произошло, я услышал хруст разрываемых тканей, и меня в то же мгновение обдало тёплой струёй крови. Я зажмурился и тут же снова открыл глаза. Прямо на моих глазах эта хрень впилась своими дерьмовыми зубами в лицо парня. Но знаешь, основная картина поражала, но окончательно добил меня фон. По всем улицам, со всех сторон, сбегались точно такие же трупы, мычащие, вонючие, мёртвые… И весьма несложно было понять, что сбегаются они в одно место – к нам. А я стоял, передо мной смачно чавкал свежим мясом зобми, сзади орали мои товарищи, а им вторили сидящие в дальнем углу амбара оставшиеся живые. Картина была страшная. Мне было страшно. Я уписался. Да, мне не стыдно за это, на моём месте не выдержал бы никто. Но до меня дошло, наконец, что надо скорее закрывать двери. Я боялся того живого трупа, но понимал, что только от меня зависело будущее всех живых в амбаре. Я напрягся, а затем одним прыжком преодолел расстояние, отделяющее меня от зомби, ударил его в голову и отпихнул ногой. Бездыханное тело парнишки полетело вслед за новым гостем, а затем я с громким стуком закрыл дверь и запер её изнутри. Так я нас спас. Вернее, я так в тот миг думал. Гордый за себя, ужасно напуганный, весь в крови, в поту и собственной моче, я был даже немного рад, что мы мало питались и я там не обделался на месте. Всё же из двух зол, я был рад, что со мной приключилось меньшее. Но думать надо было не о том. Живых в городе не осталось. Безобидных трупов, оказалось, тоже. Зато мы знали источник чрезвычайно вонючего трупного запаха. Более того, шумом мы привлекли всех мёртвых. И знаешь, мне казалось, что весь мир превратился в зомби. Это вирус? Или у нас начались глюки? Как нам выжить? Как избежать новых встреч? Появлялись новые вопросы, и снова-таки – ответов не было…

 

Фостнер громко прокашлялся. Я не то, что была в шоке, моей фантазии хватало на то, чтобы переживать его историю в голове. Во всех красках и деталях. Он не врал. Не может человек так врать. Я видела его глаза, я слышала его голос. Испытывая одновременно интерес и сострадание, я даже не в состоянии была утешить его. Однако, кажется, ему это и не нужно было.

 

- Мы ещё сутки прожили относительно спокойно. Потом начался штурм амбара, а у нас началась паника. А потом они ворвались. И даже не через дверь, они разрушили стену, представляешь? И что делать оставалось? Дальше каждый сам за себя. Я, конечно, посвятил в свой новый план одного мужика, но он крикнул мне, что я спятил, а потом его схватили… и разорвали у меня на глазах. Всё… произошло так быстро.

- Но вы же не умерли? – в нетерпении перебила его я.

- Ну… я, наверное, давно мёртв.

- Вы же передо мной! Как вы спаслись?!

- Говорю же, новый план. Кажется, по мою душу уже ползли парочку мертвяков, я же, схватив деревянный брусок, побежал из ангара. Господи, полчище крыс! В принципе, ничем не отличающаяся масса от того, что было прежде, с одной маленькой разницей, что теперь главными жителями тут были живые трупы!!! Что до моего плана? План самоубийцы, но выбирать не приходилось: у мэра города была машина. У него единственного. Если бы я смог до неё добраться, я бы выбрался из города. Сразу так надо было делать. И плевать на остальных. Я бежал быстро. Но… сил мне не хватало. Сказалось постоянное недоедание и мороз. Я был на грани истощения. А останавливаться нельзя было, только не в тот момент, когда за мной велась погоня. Кроме того, периферическим зрением я заметил десятка полтора зомби в переулке, мимо которого пробежал, и, кажется, они голодны были не меньше, чем те ребята, которые находились позади меня. Я быстро понял, что мне не светит добежать до спасительного кораблика, поэтому резво свернул в сторону и забежал в подъезд двухэтажного здания. Там я решил передохнуть. Но надо было сначала убедиться, что там я в безопасности. Почти все квартиры были открыты, я их все и проверил. В одной из тех, что наверху, я закрылся. Кажется, они потеряли меня. Иначе дом бы уже попросту снесли своей небывалой мощью. Я… не помню, сколько времени провёл в той квартирушке. Я устал, я ощущал нереальный дискомфорт и страх за собственную жизнь. Я был голоден как волк, и готов был резать себе пальцы, чтобы выжить. И много спал. Вот уж, что не могу вспомнить, так это сколько времени я там провёл. Может три дня, а может неделю. Но сам факт – я спал и сквозь сон услышал крики, шум. Как будто город ожил снова. Я открыл глаза и посмотрел в окно. Так до сих пор и не понимаю, что случилось, но на улице была куча людей. Нормальных, живых, дышащих людей. И ярко светило солнце.

- Так … вам что, всё это приснилось, мистер Фостнер?

- …Хммммм… - мужчина посмотрел на меня, и… ничего не изменилось, взгляд его по-прежнему был полон горя и печали, - Я же ещё не закончил историю. Дело в том, что когда я вышел на улицу, не без опаски конечно, я увидел всех тех, что погибли в амбаре, и того парнишку, которого разорвал зомби, тоже встретил. И он не поздоровался со мной. Никто из тех, с кем я всю зиму выживал в амбаре, словно не знал меня. Началась весна, я ничего не мог понять, но, кажется, мир вернулся на круги своя. А я смирился с тем, что меня сразило какое-то психическое расстройство. А вскоре наступила следующая зима. Кризис и инфляция сделали своё дело. Ох, кажется, я повторяюсь. Хотя это дело обычное. Понимаешь, тут всё повторяется. Я, и ещё примерно три десятка людей объединились, чтобы хоть как-то пережить зиму. И отправились в амбар. Понимаешь, к чему я веду?

- Вы хотите сказать, что застряли… во времени?

- И каждый год всё повторялось вновь и вновь, дорогая.

- Но такого же не бывает! Как же вы выбрались?

Фостнер резко поднял руку и потрепал мне волосы.

- А я и не сказал, что выбрался…

С этими словами он встал и пошёл в неизвестном направлении, кутаясь в пальто. А потом я вспомнила, что сегодня первое декабря.