Одно из самых замечательных открытий науки языкознания состоит в обнаружении той простой истины, что язык и дух народа – тождественны. Другими словами, дух каждого этноса наиболее ярко отражён в его языке. Наш язык – часть нашей души. Как говорил один известный французский лингвист, есть язык – есть народ, нет языка – нет народа. Всякое национальное самосознание неразрывно связано с языком, влияя на него и, в свою очередь, претерпевая изменения под воздействием языка. Реформа орфографии, проведённая большевистским правительством сразу же после прихода к власти в 1917 году, исходила именно из этой взаимосвязи языка и национального самосознания русского народа, которое необходимо было сломать и реформировать, в соответствии с замыслами стратегов революции. Хотя, собственно, сама реформа орфографии, как средство идеологического воздействия на русское национальное самосознание, была задумана гораздо раньше, когда большевиков ещё и в помине не было. Реформа орфографии 1917 года упразднила из русского алфавита некоторые буквы, в частности букву «ять», которая писалась в словах исконно русского происхождения, десятичное «i», имевшее смыслоразличительное значение, например в словах «мир» и «мiр», «ъ» в конце слов после согласных, букву «фиту» в словах греческого происхождения, букву «ижицу». Также были отменены некоторые формы местоимений, как «оне», «одне», отдельные глагольные окончания и окончания прилагательных. Не вдаваясь в лингвистические подробности реформы орфографии, нужно сказать, что сегодня едва ли не все серьёзные учёные-лингвисты однозначно признают, что реформа 1917-18 годов способствовала обеднению русского языка, которого бесспорно удалось достичь в результате искусственного препарирования языковой графики. Реформа, конечно же, имела своей целью способствовать обеднению не только языка, но и духа народного, которое мы нынче все воочию наблюдаем.

 

Православная духовная традиция оказалась, практически, прерванной в результате событий 1917 года. Поколения, выросшие в советское безбожное время, не могли, да и по большей части не хотели усваивать себе многовековое духовное наследие русской духовной культуры. Духовная преемственность поколений была нарушена, и произошло это в значительной степени благодаря насильственному нарушению преемственности языковой, которая, как мы сегодня видим, имела накопительный, кумулятивный эффект, в том смысле, что чем дальше от языковой реформы 1917 года, тем её пагубные последствия для национального самосознания ощущаются острее. А поскольку дух и язык народа, как известно, едины, то стоило всего лишь выбросить из алфавита несколько букв и скорректировать в сторону упрощения грамматику русского языка, как реформаторы получили желаемый эффект: не прошло и ста лет со времени декабрьской реформы орфографии 1917 года, а мы сегодня плохо понимаем язык, на котором говорили наши предки совсем не так уж давно.

 

Упадок духа русского народа, который нашёл своё отражение в двух революциях 1917 года и в последующей ломке всех нравственных и культурных общественных устоев, не мог, конечно же, не сказаться на языке, ведь язык это зеркало, в котором отображается духовное состояние народной души. Отказ народа от Царя Небесного, а затем и царя земного, другими словами, грех богоотступничества, был сразу же закреплён на языковом уровне с помощью реформы орфографии. Приходило ли вам когда-нибудь в голову, что все произведения наших литературных классиков мы читаем, собственно говоря, не в оригинале, не на том языке, на котором они были написаны и издавались до 1917 года, а в адаптированном виде, приближенном к современному языку, который сложился под воздействием искусственной реформы. Для чего же понадобилось менять язык оригинала классической литературы? Ответ прост: для того, чтобы помешать читателю воспринять подлинный дух произведений, не дать нам усвоить в полной мере всю глубину их мысли, их духовное содержание. Ведь подлинный дух любого произведения, а в особенности произведения великого, можно почувствовать только через его язык, через тот язык, на котором он был изначально написан автором. А современный русский язык - это язык русской души, повреждённый грехом богоотступничества. И весь ужас в том, что мы привыкли к этому языку повреждённой души и не замечаем его ущербности. Думаю, что всякий человек, которому приходилось читать хотя бы отрывки известных произведений в автографах, или просто в дореформенном издании, поймёт, о чём идет речь. Не говоря уже о текстах на церковно-славянском, которые в транслитерации на современный русский теряют абсолютно всё, что только возможно потерять. Может быть, эти доводы в пользу дореформенной орфографии и покажутся кому-то преувеличенными, но это возможно только в том случае, если кто-то ещё не задумывался над тем, что такое язык, и как он влияет на наше сознание и мироощущение.

 

И здесь встаёт вопрос, исчерпывается ли дух буквой? Нетрудно предположить, что нет, не исчерпывается, конечно. И если вернуть сегодня в наш язык старую орфографию, мы вряд ли сделаемся от этого нравственно лучше и чище. К тому же деградировать, в каком бы то ни было отношении, всегда легче и проще, чем совершенствоваться, и реформа правописания, навязанная силовыми методами в 1917 году, несомненно, сыграла в этом отношении свою роль, способствовав разрушению духовных и нравственных устоев общества, на то она и было задумана. Да, дух, увы, невозможно возродить буквой, это было бы слишком просто, но когда он всё-таки воспрянет и возродится, то и старая орфография, думается, вернётся на своё место, ведь не зря же она настойчиво и упорно сохраняется до сих пор в некоторых очагах русского просвещения, как, например, в Свято-Троицком монастыре в г.Джорданвилль, в США, где все книги сегодня по-прежнему издаются в дореволюционной орфографии. Эти книги доступны и у нас, в России, и играют немалую роль в популяризации не искажённого реформой 1917 года русского языка.

 

Возможно, кто-то скажет, какое всё это имеет значение, ведь звуковой строй русского языка остался всё равно прежний? Да, действительно, звуковой строй языка не менялся, но язык, всякий полноценный и, тем более, великий язык существует как в устной, так и в письменной форме. А раз так, то графический алфавит, основа письменности, не менее важен, чем фонетическая сторона языка. И если бы это было не так, то не проталкивалась бы столь усиленно, начиная с 1919 года, идея о необходимости ещё одной языковой реформы, а именно, латинизации русского алфавита. В те годы программа латинизации русского языка получила большой размах, застрельщиком её выступал Луначарский при поддержке Ленина. Современные продолжатели дела Луначарского и Ленина утверждают, что нынешние реалии куда лучше передаются, скажем, на блатном жаргоне или компьютерном сленге. Сегодня, в отличие от 20-годов, представление о неполноценности русского языка не навязывается в лоб, как это делалось тогда, когда на государственном уровне выдвигался тезис о неприемлемости русского алфавита в связи с тем, что, мол, грядут времена всемирной революции и, поэтому, гораздо удобнее было бы перевести русский алфавит на латиницу.

 

Нынче всё делается гораздо «тоньше». Язык, русский язык, доводится до такой степени деградации (путём снятия всех барьеров нормативности в языке, под предлогом, навязанным языковедами и специалистами в области языкознания, что язык это живой организм и его развитие никак нельзя регулировать, а все изменения в языке можно лишь фиксировать по факту, что сегодня у нас и делается, когда вводятся с помощью СМИ в речевой оборот не только ненормативное ударение и варваризмы, но зачастую и просто матершина, всё больше и больше забивающая теперь пространство интернета), что сам по себе у людей встаёт вопрос о несостоятельности и неполноценности русского языка. А соображения адаптации к процессам глобализации вполне заменили собой мировую революцию. Проект латинизации русского языка, как видим, никуда не ушёл, изменилась лишь тактика его реализации.

 

Во все времена благотворной почвой, на которой расцветают немыслимые эксперименты и выкрутасы с русским языком, остаётся всеобщая малограмотность и оторванность от своих национальных культурно-исторических и языковых корней. О чём неоднократно говорил в своё время М.В.Ломоносов. Все реформы русского языка, от 1917 года до сегодняшнего дня, были возможны только как следствие отрыва народа русского от своих духовных корней, немалую роль среди которых играл церковнославянский язык. То, что сегодня делается с русским языком, как нельзя лучше демонстрирует правоту М.В.Ломоносова и его гениальное предвидение того факта, что русский язык без церковнославянского обречён на деградацию и вымирание. Всякий язык, представляя собой основу любой национальной культуры, лежит в основе национального самосознания народа. Разрушая свой собственный язык, мы разрушаем свое национальное самосознание, иначе и быть не может. Этот механизм взаимозависимости языка и сознания давным-давно известен лингвистам, в том числе и русским, которые, тем не менее, на протяжении всего 20 века, не только не препятствовали разрушительным процессам в сфере языка, но и не смели обратить внимание общественности, хоть в какой бы то ни было форме, на основополагающие законы психолингвистики, языка и человеческого сознания.