Теперь в Париж, в собор на улице Дарю. Назначила свиданье мне графиня, Но видеть старою графиню не хочу. Поверьте мне – Её я вижу русской Красотою, Мищерской Софьей из княжеских глубин. Стоит, скрестивши руки на груди, И вопрошает Бога, Матерь Божью За жизнь безвинную свою: «Ну чем, богиня, бог, я провинилась, Трёх генералов я любя, В тоске по первенцу-сыночку Стою в слезах у ваших ног скорбя? Зачем вражда нас разлучила? Разорвала мою семью, На «белых», «красных» поделила И жизнь мою, как камнем придавила В земли сырую глубину? Зачем скажите, Боги? Я ж мать. И мне ведь больно. Я знала – Мой сын ведь смелый генерал, И как же мог на «красных» кожу Фамильно графство променял? За что вы «красные», убили Моего мужа, вам отца, И как бы голову срубили В моей семье любимой без конца? Мой сын, Алёшенька, мой первенец прекрасный, Ты что что же Смерти испугался? Ты спрятал голову в тот ад? Ты в логово врагов подался За что простить тебя не смею никогда. Забыл ты, бывший граф Игнатьев, Что мать твоя графиня и княжна И с гордой головою презираю Тебя- изменника, и рода и отца. Стара уж стала «Пиковая дама», Но поминаю я за чаем иногда «Салон графини» в Петербурге Нашем И прах Мещерского, любимого отца. Я гордой матерью старела, Жила, как Бог мне дал в удел – За все грехи мои земные отсрадала, Но до конца любовно согревала Дыханьем сердца заветы я отца. Простите, дети, умирая, Прошу в земле Парижа схоронить, И, если можете, живите вечно, Если вам Честь и Совесть разрешит. ---------------------------------------- Софья Сергеевна Мещерская! От одного имени дух захватывает, если увидеть «Пиковую даму» не в описании священника-репатрианта отца Бориса Старка, а в пору её могущества и расцвета в пределах её Родины, России, в блистательном Питербурге. Как мы видим Софью Сергеевну с «портрета» Бориса Старка? Он пишет: «Приходя на праздничные службы в собор на улице Дарю перед войной, всегда можно было видеть старую женщину в чёрной наколке, одетую во всё чёрное, как бы сошедшую со страниц журнала прошлого века, и поддерживающую её под руки немололую женщину, скромно одетую, слегка хромавшую и осторжно ведущую свою престарелую мать. Это была графиня Софья Сергеевна Игнатьева и её дочь Ольга Алексеевна. Мать и сестра «небезызвестных генералов Игнатьевых». Этому «печальному портрету» предшествует блистательный лик Софьи Сергеевны с «полотна» её истории до Парижской жизни. Она происходила из совершенно чуждой Игнатьевым среды – из помещечьего дома князей Мещерских, гордившихся тем, что «никому и никогда не служили».Говорят: - «Пути Господни неисповедимы» и уж случилось так, что юная Софи увлекла и познакомила столичного служаку Алексея Игнатьева с деревенской жизнью, стала его женой и в домашнюю жизнь внесла элементы провинциальной простоты. «Портрет» Софьи Сергеевны будет не столь привлекательным, если мы, хотя бы вкратце, не скажем о её муже. Алексей Павлович Игнатьев – член Государственного совета, сибирского, а затем киевского генерал-губернатора, убитого террористом-эсером в 1906 году.Родословная его впечатляюща – Игнатьевы происходят от древних черниговских бояр, ведущих начало от боярина Бяконта, перешедшего на службу московских царей в 1340 году. Сын его, митрополит Алексей, состоял главным советником последовательно при трёх князьях московских и начал, между прочим, постройку первой каменной стены вокруг Кремля (1366 г.) Род Игнатьевых при Московском дворе впоследствии не был в числе знатных, не подымаясь выше ранга сокольничьих, а .позднее стрельцов. Известно, что Васька Игнатьев был пытан и казнён на Лобном месте после укрощения Петром стрелецкого бунта. Генерал-майор артиллерии Игнатьев (Николай) состоял в 1812 году комендантом крепости Бобруйск и с пятитысячным гарнизоном успешно оборонялся против польского корпуса генерала Домбровского. Сын его – Павел Николаечич окончил Московский университет, что впоследствии выделяло его среди сослуживцев и повлияло на его служебную карьеру. При выходе из университета рослый статный Павел Игнатьев попал в ту военную атмосферу, в которой жила Европа наполеоновской эпохи: он поступил вольноопределяющимся в лейб-гаардии Преображенский полк, был зачислен в 1-ю, так называемую «царёву», роту и в чине прапорщика вступал в Париж в 1814 году. .... ... ... Париж! – вторая родина Игнатьевых. Отец Борис Старк, бывал в шумной, многолюдной квартире Игнатьевых на улице Миромениль и рассазывал позднее в своих мемуарах: «Старая графиня всегда сидела в кресле и вышивала крестиком, чаще всего покровцы в храм, причём без очков, несмотря на возраст... Всегда в этом доме было полно народу... Всегда было очень шумно, очень безалаберно, очень дружно и весело, а укна сидела безмолвная, старая , как «Пиковая дама», графиня Софья Сергеевна и вышивала свои покровцы.» Описанная отцом Старком атмосфера, в которой жили Игнатьевы в Париже – логичное продолжение их жизни в Петербурге, о чём сейчас и пойдёт речь, т. е. о том важном, о чём умолчали «Русские тайны Парижа» и их замечательный автор Б. М. Носик. Предистория «Пиковой дамы» и её двух сыновей-разведчиков уводит нас в мир царствования Николая Второго. Без «путешествия» в то «безумное царство» никогда не понять драму России и семьи Игнатьевых в частности. В течение всего времени царствования Николая Второго его окружала целая сеть «внушителей», державших его в своём подчинении, целый «колдовской кружок», состав которого, правда, часто менялся, но самый кружок рос, вместе с ростом кружка росло его влия ние, а с ним – и власть. Основателем, или прародителем этого колдовского кружка в своё время был министр В.К.фон-Плеве. Он же и был главным руководителем его. Фон-Плеве имел огромное влияние на царя и безотчётное доверие великодержавной особы, как и его супруги – Империатрицы Александры Фёдоровны. На смену министра фон-Плеве пришли другие внушители, пока, - наконец, в придворный кружок пробрались и лица духовного звания. Из числа последних – наиболее яркими представителями были: Гермоген, Илиодор, Феофан, Питирим, инициаторы и создатели отныне знаменитого «кружка графини Игнатьевой». Кружог графини Игнатьевой состоял преимущественно из придворных и носил полумистический характер. В нём уродливо сочетались такие явления, как беседы на божественные темы епископа Гермогена и иеромонаха Илиодора, салонные заговоры придворной камарильи друг против друга, - и «весёлые вечера» участников кружка, о которых в своё время гуляло по России приписанное Б.М.Пуришкевичу стихотворение, начинающееся словами: «Была война, была Россия, И был салон графини И., Где новоявленный Мессия Тянул холодное «Аи». «Салон», носивший характер великосветского лупанария, нам представляет наилучшим образом его член – небезызвестный хроникер той вакханалии в России, Пуришкевич: Как хорошо дурманит дёготь И нервы женские бодрит! Вы разрешите Вас потрогать? Статс-дама Гришке говорит. Ведь Вы такой необычайный, Что я не в силах устоять, И сверхестественною тайной, Должны,наверно, обладать... Вы квинт-эссенция эротик, Вы высший мистик по уму... Сложивши в дудочку свой ротик, Графиня тянется к нему. Она как бабочка трепещет В силках разставленных сетей, И маникюр графини блещет На фоне траурных ногтей... Далее автор описывает, ставшие притчей во языцех, ночные оргии в «салоне»: В салоне тихо, гаснут люстры. Войдя в мистическую роль, Мужик находчивый и шустрый, Ведёт себя, как Рокамболь... Его пластические позы Вне этикета, вне оков; Смешался запах туберозы С ядрёным запахом портков. И даже пылкому Амуру Неловко стало с высока – За титулованную дуру В объятьях потных мужика........ Для характеристики «салона», ставшего «лабораторией политики государства», этих стихов достаточно....Комментарии излишни. Свои «университеты» Гришка Распутин постигал именно в этом заведении вместе с графиней Головиной, урождённой Танеевой, и её тремя дочерьми от сенатора Танеева. Все были в придворном звании.Одна – графиня Головина, вторая баронесса Пистолькорс и третья Вырубова. Но не одним только этим салоном жил Распутин. Постепенно и собственная его квартира превратилась в филиальное отделение «Салона графини Игнатьевой». Именно с «Салона графини Игнатьевой» началось вхождение «сверхестественного старца» в покои Империатрицы и её дочерей . Именно с «кружка графини», и истории с лопнувшей картиной и начинается вакханалия Распутиниады, оставившая по себе грустные страницы в истории Государства Российского и, ...если хотите, грустную страницу в истории жизни блистательной Софьи Сергеевны Игнатьевой (Мещерской). Ни положение жены генерал –губернатора, ни чванный петербургский свет, ни цивилизованный Париж не смогли сломить «мещерское» Софьи Сергеевны, и она всему предпочитала самовар, за которым любила посидеть с русским платком на голове, на рю Миромениль, где бывали и князь В.А. Красинский (сын великого князя Андрея Владимировича и балерины М.Ф.Кшесинской), актриса Вера Николаевна Рощина-Инсарова и многие знаменитости России, теперь покоящиеся на «Русском кладбище» в десяти километрах от Парижа. |