Под вечер Сестра забралась на кровать И книжку взяла, чтоб для сна почитать, Но только Платонова сказку открыла, Как сон к ней пришёл… И во сне вот что было… ЦАРИЦА Эпиграф Муза треплет усталую лиру И марать заставляет листы... У Дракона глаза - два сапфира. Иногда он со мною "на ты"... Быть с Драконом "на ты" незаконно, Быть с Драконом чревато вполне. Но, как только увижу Дракона, Всё на свете до лампочки мне! (эпиграф не имеет никакого отношения к повествованию) Дело было, робяты, ешшо в старину. То ли перед войной, то ли прямо в войну, То ли после... не помню названья войны. Помню лишь, аккурат посреди старины, Во дворце, прямиком посерёдке столицы Восседала сердитая шибко царица. Так сердито на троне она восседала, Что вся свита ея кажнодневно рыдала, А подмышкой у кажного ейна министра Завсегда был походный набор мазохиста. С ним ходили министры к царице с докладом. Возвращались с отбитым царицею задом. Обходилась жестоко царица с людьми - Самолично, зараза, стегала плетьми, Также палкой могла садануть и нередко Запускала в придворных она табуреткой, (По краям, между прочим, обитой металлом!) Даже в кошку придворную тапки метала. Раз гуляла царица сердито по саду, Вся в шелках, бант огромный топорщится сзаду, А солдат, что в саду том стоял на часах, Увидал и... представил царицу в трусах! То ли выпимши был, то ли вовсе рехнулся, Только взял, да и прямо при ней ухмыльнулся! Не сумел даже спрятать ухмылку в усы, Видно, слишком детально представил трусы. Офигев от солдатской ухмылки, царица, Словно чайник, в момент начала кипятиться. Подскочила - "Чего ухмыляешься, гад?!" Ничего не ответил царице солдат. Не сумел... В этот самый момент, как назло, На ухмылку опять его разобрало. Цветом став, словно спелый большой помидор, Возопила Царица - "С каких это пор Перестали солдаты царицу бояться?! Позволяют себе ей в лицо ухмыляться?!" И, конечно, велела она сгоряча Моментально позвать с топором палача, Но потом, видно вспомнив, что вроде война, То ли шла, то ль идёт, то ли будет, она Передумала и повелела давать Кажный день прямо поутру штук двадцать пять Палок битой и раньше солдатской спине. "Эх, да лучше бы я уж погиб на войне!" - Горевал через год экзекуций солдат, Там и тут шибко палками злыми помят. А царица и думать забыла о нём, Двор спокойно тираня и ночью и днём. Чуя копчиком - надо чего-то решать! Наш солдат у народа решил поспрошать, Чего делать ему?! А народ - "Не вопи!" В один голос ему - "Заслужил, так терпи!" И считал из всего из народа не так Лишь один одинёшенек местный дурак. В оппозиции энтот дурак был ко власти. "Знаю я, как избавить тебя от напасти!" - Заявил преспокойно солдату дурак. "Только дай мне копейку, а лучше пятак!" Не нашлось у солдата, увы, пятака, Отыскалась копейка лишь для дурака. И повёл, взяв под ручку, солдата дурак На край города, через пустырь и овраг. Шли они, шли и шли, шли и шли, шли и шли... Наконец увидали домишко вдали. Наглый, рыжий, как будто бы выкрашен хной, Жил там, вечно под мухой, сапожник с женой. А жена... Матерь божья, ну чисто царица! Одинаковы были щекастые лица, Одинаково и телеса сложены. Бизнес делал сапожник на данных жены. Но не смог от неё он дождаться похвал, Потому что все деньги в момент пропивал. Заплативши копейку всего за показ, Разглядев бабу в профиль, а также в анфас, (Потому разглядеть себя баба дала, Что храпя, как сапожник, у стенки спала) Ну так вот, разглядев энту бабу сполна, "А представь, - заявил наш дурак - что она Вдруг царицею стала, чего б тогда было? Как считаешь, она б тебя палками била?" "Не-е... не била б, наверно..." - ответил солдат. "Из неё, чую, вышла б царица - отпад!" Собрались они было обратно идти, Вдруг солдату дурак говорит по пути, (Видно был он, робяты, совсем уж "ку-ку") "Вот чего... я тебе её приволоку! Этой ночью прямёхонько в царский покой!" (Мимо спящей охраны?! Ишь, резвый какой!) "Подожди-подожди..., а к чему мне она? Для чего на посту мне... чужая жена?!" - Испугался солдат. "Кто из нас тут дурак?! Поменяем их ночью!" "Погодь, это как?" "У тебя там заместо мозгов что? Опилки? Всё же просто - царицу к сапожнику в ссылку, А сапожницу прямо в царицын покой Мы недрогнувшей тихо подложим рукой!" Не пытайте, робяты, вопросами "Как!?", Только баб поменяли солдат и дурак, И на завтра, продравши глаза с бодуна, Разумеется думая - рядом жена, Лютой жаждой томимый, совсем без порток, Ткнул сапожник царицу локтём в ейный бок - "Подымайся-ка, баба! Воды приняси, Папиросы мне дай, тесто, слышь, замяси, Подмяти... И мои расчяши волоса. На всё это даю тебе четверть часа!" Пробудившись от грубого в рёбра локтя, Ничего не поняв, посопя, покряхтя, Почесавшись, заснула царица опять. "Я не понял чичас, ты чяво это? Cпать?!! Спать, кады я не кормлен, не чёсан, раздет?!! Подымайся, сказал, и готовь мне обед! И водицы колодезной дай из вядра!" - Возмутился сапожник - "Эй, слышь ты? Пора!" Пробудившись вторично от шума уже, И внезапно узрев мужика в неглиже, Что чего-то там требовал нагло весьма, "Или сплю, или, верно, сошла я с ума!" - Порешила, зевнув во всю глотку, царица - "Ох, надеюсь, что мне это, всё-таки, снится…" И пощупав сапожника за ... нос рукой, Вопросила она его - "Кто ты такой?" "Кто такой?! Кто такой я?!! А ты то сама Кто такая?!" "Наверное всё же с ума я сошла!" - пригорюнилась тут уж царица, - "Блин, ну надо же было такому случиться!" "Кто такая?!" - сапожник стоял на своём, Взор царицы исподним смущая бельём. "Я - царица!" "Царица?! А ну-ка, "царица", Подымайся, сказал, принеси мне водицы! Подмяти, расчяши, а не то щас ремнём, Врежу так, что весь зад загорится огнём!" "Врежешь?! Мне?!" - заорала сердито царица, Стала кликать охрану, да так материться, Что сапожник сначала, ей богу, опешил, Но потом взял ремень и царице навешал Он хороших, отборных таких пи...люлей, Что едва не дошло дело до костылей. Обалдела царица совсем - "Во, дела!" - Размышляет - "Наверное, я померла! В ад попала, а этот мужик - сатана!" Испугалась тогда, оробела она, Поднялась и, как велено было, водицы Сатане принесла из ведёрка царица. Но такой неумёхой царица была, Что полкружки на чёрта она пролила. Мокрый чёрт ей за это ещё дал ремня, Попе, так уж горевшей, добавив огня. Взвизгнув, быстро схватилась она за метёлку, Но и тут от царицы, увы, мало толку, Подняла только пыль в помещеньи столбом, Поплатившись за это теперь уже лбом - Чёрт аллергиком был, стал чихать, чертыхаться, И щелбан бабе дал, лишь сумел прочихаться. И за цельну лохань недоваренных щей Получила царица от чёрта лещей. И за гору большую горелых блинов, И за сломанный гребень и пять колтунов. Цельный день колотил ее чёрт и ругал, А за стирку и вовсе поставил фингал - Изведя только мыла большущий кусок, Постирала с рубахами красный (!) носок... А сапожница, в царском проснувшись покое, Всё лежала и терла глазищи рукою. На кровати перина, вокруг зеркала, Размышляла она - "Может я померла? (У сапожника жизнь вспоминая свою) И теперь прямиком оказалась в раю?" Тут вошли очень робко в покои царицы Три зубами стучащих от страха девицы, На сапожницу смотрят затравленным взглядом, А она подбоченилась - "Вам чего надо?" Три девицы чего-то смущенно бормочут, Одевать, обувать, вроде как, её хочут. Удивилась сапожница им - "Вот те раз! Я калека вам, чё ли? Оденусь без вас!" Но девицы на месте стоят не уходят, И с сапожницы глаз обалдевших не сводят. "Ну, чяво вы без дела столпилися тут? Стирка, глажка, уборка вас чё ли не ждут?" Три девицы отважились тихо заныть - "А когда же ты, матушка, будешь нас бить? "А когда же ты, матушка, будешь серчать?" "Коли хочите, щас прям могу я начать! Офигели совсем? Вам какая я мать? - Возмутилась сапожница - Мне ж тридцать пять!" И рукою погладив изгибы фигуры - "Прочь идите, да делом займитеся, дуры!" Три девицы ушли. Натянувши колготки, Обрядилась сапожница в царские шмотки, И на кухню пошла, чтоб напиться там... чаю. (Самогонку она не пила, отвечаю!) А на кухне на царской трудились в запарке, Повара, поварята, а также кухарки. И когда все они увидали царицу, Что-то страшное стало на кухне твориться. Персонал вмиг ошпарил себя кипятком И едва не оттяпал себе тесаком Сразу парочку пальцев, а может и рук, Так силён оказался внезапный испуг. А фиктивная наша, робяты, царица, С аппетитом умяв восемь булок с корицей, Напилася чайку с сахарком и лимоном, Да и дальше с довольным отправилась стоном. А на кухне стояла весь день кутерьма, Обсуждали - Как?! Ставила чайник сама?!! Как?! Сама опосля перемыла посуду?!! Так вот, сея разброд и смятенье повсюду, Провела день сапожница в пышных богатых, Разукрашенных золотом царских палатах, И с лихвой наглядевшись на царских вельмож (Три с полтиной десятка услужливых рож) Попривыкла уже и решила смириться, С тем, что все её матушкой кличут царицей. На второй день гуляет "царица" по саду, Вся в шелках, банк огромный топорщится сзаду, А в саду на посту наш знакомый солдат, Поутру уже палками шибко помят. Увидал наш солдатик "царицу" и что же? Тщётно сделать пытался суровую рожу, Но припомнивши энтой "царицы" личину, Ухмыльнулся в лицо ей, без всякой причины. Удивилась сапожница, то есть "царица" "Ты чяво это вздумал, солдат, веселиться? Ухмыляесся будто идёшь на парад, Али мне ты служивый так искренне рад? И солдат, поворот чуя скорый в судьбе, Заявляет "царице" - "Конечно тебе!" "А чяво ты мне рад? Ведь тябе я добра Никакого не сделала, может пора? Как-никак я ж царица! Короче, доложь По всей форме, царице своей, чё ты хошь?" "Ничего окромя одного не хочу! Прикажи, государыня ты палачу, Чтобы он меня палками больше не бил! Я ж помру или сделаюсь полный дебил!" "А за что же палач тебя палками бъёт? " "Да за то, что в ухмылке расплылся мой рот!" "За ухмылку? Да ладно, ты брешешь солдат!" "Вот те крест! В синяках я от холки до пят!" Этот факт за живое "царицу" задел. "И со многими этакий тут беспредел?" "Всех колотят, никто ещё зад свой не спас!" В тот же день сотворила "царица" указ, От которого в шоке придворные были. Содержанье - "Велю, никого чтоб не били! А солдатам всем по золотому рублю И по полведра пива, мол, выдать велю". Дав на пьянку служивым три дня выходных, Загрустила "царица" о стенах родных, Заскучала по мужу, пущай конопат, И дерётся ужасно, под мухою, гад, Стала лезть в бошку "царскую" всяка фигня, Типа - "Он там сопьётся совсем, без меня!" Стала псевдоцарица по мужу тужить, И велела карету скорей заложить - Съездить мужа проведать, да тут, хошь не хошь, Взять пришлося с собой приставучих вельмож. Не послала подальше их из этикета И вельмож напихалася цельна карета. В общем едет, теряя она по вельможе На ухабах... Вдруг домик свой видит и что же? Из ворот ее муж ненаглядный выходит, И какую-то бабу под ручку выводит?! Глядь, а признаков горя на роже то нет! Вмиг померк для царицы-сапожницы свет, Подскочило давленье, застлал взор туман, И рванула "царица" в карете стоп-кран. Из вельмож, что с "царицей" ещё оставались, Только трое внутри кое-как удержались Остальные попадали рожами в лужи. И царица-сапожница треплет уж мужа. "Ах, бессовестный ты! Ах ты, ирод негодный! Порешил, раз пропала, так ты уж свободный?! Ах ты, гад похотливый! Aх, мартовский кот!" И сапожнику прямо коленкой в живот. "Ах, паскудник, забывший про брачные узы!" И как врежет ему кулаком по картузу. А сапожник опомнится бедный не может Вид двух баб идентичных рассудок тревожит, Переводит глаза взад-вперёд, взад-вперёд, А какая евонная не разберёт... За измену сапожнику врезав по шее, И тем самым сомнения мужа развея, Потащила сапожница мужа домой, А царица дорогой не слишкой прямой, Возвратилась обратно к себе во дворец, Тут и сказочки должен быть вроде конец. Остается сказать, во дворце-то что было - Никого уже больше царица не била, Кардинально свой взгляд поменявши на власть. Очень сильно боялась вновь к чёрту попасть! &&&&&&&&&&&&&&&&&& &&&&&&& Сестра Риммовна | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
