Поездка на апрельскую партийную конференцию в Питер весной семнадцатого года, открыла Жене Коган глаза на многое. В дореволюционный период ей не приходилось принимать участие в судьбоносных дискуссиях, от которых зависел выбор направления пути развития партии. Находясь в самом низшем звене партийных функционеров, Женя считала себя, да по сути была исполнителем уже принятых партийных решений. На конференции ее накрыло волной фантастической сопричастности. Она увидела вождей. Разговор со Свердловым и дальнейшее развитие событий показало, каких трудов стоило Ленину добиться единства в партии и вести ее правильным курсом. И тогда в апреле по вопросу о необходимости проведения социалистической революции и в нынешнем марте, когда партия обсуждала условия Брестского мира, судьба партии и страны висела на тонком волоске и буквально каждое мнение в поддержку Ленина или отсутствие этой поддержки могло стать решающим. Даже Валериан, ее любимый Валька, засомневался и присоединился к оборонцам. Она же осталась верной тому обещанию, что дала, накрыв ладонями рукопожатие Свердлова и Куйбышева тогда в Астории в семнадцатом году: «Всегда и во всем поддерживать Ленина».

Вот это чувство сопричастности, ощущение того, что не только на ее глазах, но и при ее непосредственном участии вершится мировая история, наполняло ее сердце гордостью и огромным счастьем. Доктор Рудин ошибся, заподозрив в ней остервенелую злость от несостоявшейся судьбы. Совсем наоборот: счастье Жени было безмерным. Каждый день она открывала глаза утром, радуясь наступившему дню, который будет наполнен активной деятельностью на пользу мировой революции. Каждый день, изнуренная, но счастливая она засыпала в объятиях Валериана. Она не видела снов, но вся ее жизнь была как один увлекательный цветной сон, приносящий полное воплощение мечты в реальность.

Раздражение и злость были с Женей всегда. До революции она не переносила антисемитов и сексистов, сейчас же ее возмущали все, кто сомневался в гениальности Ленина. Женя извлекала из ленинских сочинений цитаты на тему дня и использовала их как боевое оружие в схватках с оппонентами на митингах, на диспутах, на страницах газеты. Да, это был бой. Злость и ненависть не противоречили счастью. Наоборот, как упоение в бою, были его неотъемлемыми составляющими. Когда она произносила с высоким пафосом: «Уничтожить, раздавить, размазать, заморить голодом, вздернуть, … буржуя», она не задумывалась о том, что этими самыми буржуями могут оказаться вполне конкретные живые люди, с которыми она бок о бок жила тридцать лет своей жизни. Эти люди не сделали лично ей ничего плохого. Наоборот, многие из них были с ней добры и приветливы. Женя не осознавала, что очень скоро наступит время, когда ей придется переходить от слов к делу и своими собственными руками уничтожать, давить, размазывать живых людей, вся вина которых состояла в том, что они не принадлежали к пролетарскому классу.

 

* * *

 

Доктора Рудина разбудили звуки выстрелов за окном. Не отодвигая тюлевой занавески, Рудин принялся наблюдать за происходящим. Пробежал матрос с винтовкой. Перед тем, как свернуть в проулок, он присел на колено, сделал несколько выстрелов по невидимой Рудину цели. Проехали трое верховых с шашками наголо. А вот мужчина и женщина. Оба в военной форме с саквояжами. Приглядевшись, Рудин узнал в женщине Коган, а в мужчине Куйбышева. Да, видно туго дело у большевичков, коль разбегаются в рассыпную.

События оказались действительно серьезными: восстал против советской власти чехословацкий корпус. В соответствии с Брестским миром Россия вышла из мировой войны, но сама война летом восемнадцатого года еще продолжалась. Воевавший на стороне союзных держав чехословацкий корпус в составе 30 тысяч человек с вооружением и боекомплектом оказался блокированным на российской территории. Путь на запад был перекрыт германскими войсками. Вступать в боевые действия без российской поддержки было бессмысленно, поэтому союзными державами было принято решение транспортировать корпус во Францию морским путем через Владивосток. До Владивостока из европейской части России путь один — по Транссибирской железнодорожной магистрали. В апреле корпус пришел в движение, а к лету эшелоны с чехословаками растянулись по всей России до Читы и Хабаровска. Начались неизбежные вооруженные конфликты с местной властью. В конце мая Троцкий отдает приказ: чехов разоружить. Это было серьезным просчетом, т. к. чехословаки были сконцентрированы на крупных железнодорожных узлах и количественно значительно превосходили местные гарнизоны. В результате чехословаки свергли советскую власть на всем протяжении транссибирской магистрали от Пензы до самого Владивостока.

Территория советской России сжалась до размеров бывшего московского царства в эпоху татаро-монгольского нашествия. Дни советской власти в России казалось были сочтены. С большим трудом в начале июля погашен левоэсеровский мятеж в Москве. В конце июля совершено двойное покушение на большевистских вождей: Урицкий в Питере убит, Ленин в Москве тяжело ранен. В августе публикуется постановление совнаркома за подписями Курского, Петровского и Бонч-Бруевича о введении в стране красного террора. Становится законным содержание классовых врагов в концентрационных лагерях и расстрел на месте за малейшую причастность к белогвардейским организациям, восстаниям и мятежам.

 

* * *

 

Новая власть в Самаре проявила себя не сразу. Лишь на третий день после стрельбы и бегства большевиков, в городе на видных местах появились воззвания к гражданам свободной России — жителям Самары. Из текста воззвания Рудин узнал, что власть в городе находится в руках комитета депутатов Учредительного собрания (Комуч), что начинается формирование освободительной армии России, что все квалифицированные специалисты приглашаются для регистрации и направления в формируемые армейские и гражданские органы управления городом и Россией. Рудин решил сходить на регистрацию, т. к. безделье ему порядком надоело. Его основная специальность врача-психиатра оказалась слишком далека от насущных потребностей новой власти, однако общей квалификации было вполне достаточно для проведения медицинского осмотра мобилизуемых в армию военных кадров. Рудина ввели в состав медицинской комиссии, а уже через две недели, убедившись в его способности решать проблемы, назначили начальником медицинского управления Комуча.

Должность эта поначалу была номинальной. Рудин был первым и единственным сотрудником управления и не было у него ни медицинского оборудования, ни помещений, ни персонала. Однако сулила эта должность колоссальный карьерный рост вплоть до министра здравоохранения в случае установления власти Комуча на всей территории России. В Самаре скопилось тогда немало более квалифицированных деятелей здравоохранения с профессорскими званиями, и даже несколько членов академии наук. Должность досталась Рудину по простой причине: он от предложения не отказался, в отличие от всех остальных, которые воротили нос от социалистического нутра нового правительства России. Им претило то, что большинство в Комуче выражало взгляды социал-демократов и социалистов-революционеров. Профессиональное медицинское сообщество в основном состояло из консерваторов, либо людей, разочаровавшихся в революции, занимало выжидательную позицию и идти на службу новой власти не торопилось.

Рудин, получив полномочия, развернул активную деятельность: восстановил производство лекарств, медицинского оборудования, материалов и инструмента. Наладил поставку в армию компактных наборов для оказания первой помощи пострадавшим, занялся комплектованием полевых госпиталей и медицинских пунктов для населения, восстановил работу больниц.

Двигала Рудиным не жажда власти и не перспектива быстрого карьерного роста. Его увлекала грандиозность поставленной задачи и желание делать реальное дело. Социалистический уклон правительства его не смущал, т. к. главной задачей дня Рудин считал избавление России от большевиков. И в этом его взгляды совпадали с правительственными. Что касается дальнейшего развития страны, Рудина вполне устраивала установка Комуча на проведение всеобщего вече, которое и решит, как жить дальше.

Благодаря таланту главнокомандующего войсками подполковника Каппеля территория, контролируемая Комитетом, быстро росла и уже к сентябрю простиралась с севера на юг на 500 верст от Симбирска до Вольска и с запада на восток на 750 верст от Сызрани до Златоуста. Комуч накрывал своей властью территорию пяти приволжских губерний, кроме того его власть признали уральские и оренбургские казаки. Каппель в Казани захватил царский золотой запас, вывезенный туда еще временным правительством, что позволило Комучу печатать собственные деньги. Оголодавшее к тому времени профессиональное медицинское сообщество ринулось устраиваться на работу в управление доктора Рудина, что подняло рудинский авторитет на недосягаемую высоту.

В военной среде поначалу отношение к комитету было точно таким же, как и в медицинской — никак не могли подобрать кандидатуру на должность командующего. Тогда подполковник Каппель (отнюдь не самый высокий чин из тех, что скопились к тому времени в Самаре) скромно предложил себя: «Я готов возглавить войска пока не найдена более достойная кандидатура». С того момента и трех месяцев не прошло, а о замене Каппеля, после взятия им Казани и Симбирска, и речи быть не могло. Его уже стали называть спасителем России. По долгу службы Рудину приходилось тесно общаться с Каппелем. Общность взглядов и схожесть карьер сблизили их. Они прониклись взаимной симпатией и уважением друг другу.

На очередной встрече с Рудиным Каппель показал ему телеграмму, пришедшую из Владивостока из представительства объединенного штаба командования войск союзников. Союзники поздравляли Каппеля с успешной военной компанией и предлагали прислать во Владивосток своих представителей для получения медикаментов, медицинских материалов и оборудования. Решили, что Рудин сформирует санитарный поезд и выедет во Владивосток лично. Рудин заметил удрученное состояние командира и, заканчивая разговор, сказал:

Владимир Оскарович, я вижу Вы чем-то сильно угнетены. По основной специальности я врач-психиатр, владею различными методиками. В том числе и нетрадиционными. Поделитесь со мной. Может быть я смогу Вам помочь.

Нет, нет, Михаил Владимирович, со мной все в порядке. Есть некоторая усталость, связанная с недосыпанием, есть нерешенные вопросы, которые тревожат и заботят, но это не по Вашей части. Исключительно дело. Впрочем есть одна тема, по которой мне бы хотелось услышать Ваше мнение. Возможно Вам удастся посмотреть на проблему с новой для меня стороны и вывести ее из тупика.

Весь внимание, Владимир Оскарович, с удовольствием выслушаю Вас.

Каппель помолчал будто определяя для себя тот уровень откровенности, который он может себе позволить в данной ситуации, и, устремив прямой взгляд в глаза Рудину спросил:

Скажите, Михаил Владимирович, как по-Вашему, что будут делать наши депутаты из Комуча, получив под свой контроль царский золотой запас?

Рудин ответил почти мгновенно:

Почти уверен, решение будет таким: «Подождем решения Учредительного собрания».

Каппель удовлетворенно кивнул, услышав именно тот ответ, на который и расчитывал:

Вот и мне так кажется, уж слишком нерешительным оказался наш комитет. Будто смысл его существования состоит в том, чтобы отложить решение всех серьезных вопросов до проведения Учредительного собрания. Получается парадокс: серьезные решения могут быть приняты только учредительным собранием, учредительное собрание может быть проведено только после взятия власти в стране. Взятие власти возможно лишь после разгрома советской власти. А для разгрома советской власти необходимы серьезные решения. Змея кусает себя за хвост.

Согласен, Владимир Оскарович, у меня точно такое же впечатление от работы комитета.

Каппель присел, жестом пригласил и Рудина устроиться поудобнее:

А как бы Вы, Михаил Владимирович, поступили с золотым запасом?

Рудин задумался.

Я бы немедля направил часть золотого запаса на финансирование военной компании против большевиков. По моему ведомству острая нехватка лекарств, перевязочных материалов, инструментов, оборудования, транспорта. Уверен, что и в чисто военной области не менее острые проблемы с оружием, с обмундированием, артиллерией, передвижными средствами, продуктами. Вам это лучше известно, Владимир Оскарович. А впереди ведь зима.

Верно. Без серьезной концентрации сил и средств нам большевиков не одолеть. Так значит не сможет наш комитет обратить царское золото в пушки, снаряды, хлеб и медикаменты?

Не сможет, Владимир Оскарович. Будет сидеть как собака на сене и к золоту никого не подпустит. Кстати, а сколько всего этого золота?

Всего почти пятьсот тонн, более десяти тысяч мест (ящиков, мешков, упаковок). При полной загрузке (по сорок тонн в вагон) получается, что можно вывезти груз с охраной в двух эшелонах (по десять вагонов на эшелон).

Каппель покрутил ус в задумчивости и продолжил:

Вот что, завтра к вечеру сюда в Казань прибывает бригада инкассаторов из Самары. Я должен буду передать золото в распоряжение Комуча. Уже подошли два парохода с баржами. Инкассаторы начнут пересчет ценностей сразу же после приезда. Одновременно начнется погрузка. Груз уйдет в Самару примерно через неделю. Далее как-то повлиять на судьбу золота я не смогу. У меня только сегодняшняя ночь для того, чтобы реально помочь России.

Рудин выдохнул:

Владимир Оскарович, говорите, что можно сделать?

Нужно тайно вывезти во Владивосток часть золотого запаса на Вашем санитарном поезде. Нужно войти в контакт с представителями западных держав и разместить ценности в банках Европы и Америки. Нужно под залог этих ценностей взять товарные кредиты в виде вооружения, обмундирования, продовольствия, транспортных средств и прочего по списку. Нужно наладить поставки из-за рубежа сюда к нам в народную армию. Я доверяю Вам, Михаил Владимирович, знаю о Ваших патриотических чувствах, но не торопитесь соглашаться. Знайте, что формально речь идет о нецелевом использовании государственных средств. Нас с Вами никто не уполномачивал распоряжаться государственными средствами. Идя на это, мы фактически узурпируем власть. А это чревато серьезным наказанием и даже потерей жизни.

Рудин с ответом не медлил:

Можете на меня расчитывать господин командующий. Сочту за честь выполнить поставленную задачу.

 

* * *

 

Рудин выполнил задачу лишь частично: тайно провез золото через Урал. Без эксцессов проехал Екатеринбург, Петропавловск, а в Омске, узнав о том, что адмирал Колчак объявил себя Верховным правителем России, сдал груз по описи без потерь представителям новой Российской власти. В Самару Рудин возвращаться не стал, т. к. адмиралом было провозглашено слияние всех антибольшевистских сил в единый кулак, под единым руководством и управлением. Адмирал упразднил все прежние структуры, объявил мобилизацию по всей территории России от Урала до Дальнего Востока, провозгласил Омск столицей Российского государства. Колчак лично поблагодарил Рудина за доставку золота и назначил его начальником медицинского управления при ставке Верховного Правителя.

Уже имея навыки подобной деятельности, доктор Рудин взялся за дело — медицинское обеспечение армии. В дефиците было все: квалифицированный персонал, хирургические инструменты, лекарства, перевязочные материалы. Все это было заказано представителям стран-союзников, организовавшим свои миссии при ставке Колчака, однако доставка материалов, оборудования и инструмента затягивалось. Оно и понятно, ведь везти грузы нужно было по обходному пути морем до Владивостока и далее в Омск по транссибирской магистрали. Встала срочная задача: организовать производство необходимых материалов и оборудования на месте.

Рудин обратился за поддержкой в купеческую гильдию Омска. С их помощью удалось провести внеочередной съезд сибирского купечества с целью проанализировать возможности, распределить заказы и срочно начать поставки. Съезд прошел удачно. Последнее заседание было даже удостоено посещением Верховного и совместной фотографией с ним.

Среди делегатов съезда был и Яков Морин. После того, как его галантерейный магазин был разграблен в семнадцатом году Яков свернул все дела в ожидании конца беспорядков. Пока у власти были большевики, заниматься торговлей было и опасно, и бессмысленно. Получить прибыль было невозможно, т. к. ценность денежных знаков таяла на глазах, а за занятия бартером можно было легко попасть за решетку и даже поплатиться жизнью. Торговый обмен большевики заменили прямым распределением, а всякие перепродажи называли спекуляцией. Весь купеческий класс был приравнен ими к буржуям, присваивающим чужой труд, а следовательно подлежал уничтожению. Поведение большевиков в точности соответствовало пророчеству случайного попутчика в поезде в двенадцатом году: «Уничтожить, как класс». Яков не забывал об этом пророчестве ни на минуту. Единственный способ сохранения жизни при советской власти состоял в том, чтобы забиться в нору и не высовываться. Яков и сидел тихо, что при его деятельной натуре было очень непросто.

Участие в съезде было для Якова глотком свежего воздуха. Его голова и опыт оказались востребованными. Снова, как и раньше, можно было полностью отдаться активной деятельности: размышлять, анализировать, строить планы и добиваться их выполнения.

Яков Морин стал поставщиком комплектов постельного белья для госпиталей армии Колчака.

 

* * *