Штирлиц в сорок четвертом.

 

В начале декабря 44 года, штандартенфюрера Штирлица как всегда внезапно затребовало к себе начальство.

В этот день союзная авиация уже в третий раз совершала налёты на Берлин, поэтому начальство - бригаденфюрер

Шеленберг, вызывал всех подчиненных в подвал Главного управления имперской безопасности (РСХА), где у него был

оборудован в бомбоубежище кабинет. Штирлиц из-за бомбежек не успел закончить отчет по Испании, и опасался

нагоняя от шефа. Шеленберг считал, что не существует никаких помех для выполнения задания, кроме смерти

исполнителя, а так как полковник Исаев был еще к счастью жив …

«Хорошо бы погода испортилась на насколько дней, за это время можно было бы завершить задания Рейха».

Штирлиц слыл скрупулезным, вдумчивым сотрудником, и ко всем поручениям относился с одинаковым рвением,

стараясь выполнять их в срок. Мысль о погоде внезапно испарилась, разведчик вспомнил, что подвальный кабинет

шефа располагался недалеко от пыточных камер Мюллера. Исаев сосредоточился на своей «второй» жизни и

никаких «проколов» за собой не припомнил. Гадать для чего его вызвал шеф, оставалось недолго.

Шеленберг встретил подчиненного, искусственной, вымученной улыбкой, советский разведчик истолковал это как

хороший знак, при его постоянно «ноющих», больных почках - такая радостная встреча. Штирлиц вскричал приветствие

и протянул руку для рукопожатия, навстречу слегка растопыренной ладони шефа, но увидев за начальником какого-то

мужчину в темном шерстяном костюме, стоявшего до этого спиной и начавшего поворачиваться, узнав в нем

Рейхсфюрера СС, вскинул руку для еще одного приветствия. Непосредственному начальнику, эти неуклюжие

размахивания руками явно не понравились, но он естественно ничего не сказал и даже не подал вида.

«Дело очень серьезное, раз сам Гимлер здесь», - моментально сообразил Штирлиц, мысленно улыбаясь недавнему

«рукоблудию», лишившего Шеленберга его рукопожатия.

Гимлер просил всех присаживаться, сам же остался стоять у карты военных действий висевшей в кабинете,

сильно прищюриваясь даже через пенсне, он удрученно рассматривал новую линию восточного фронта, приглаживая

волосы и облизывая запломбированный зуб, в который, как и другим руководителям Рейха, сегодня утром поместили яд.

Рейхсфюрер сильно опасался случайной поломки зуба, вслед, за чем последует мгновенная смерть.

Молчание главы СС нервировало и Штирлица, и Шеленберга, не предвещая собой ничего хорошего.

Наконец-то Гимлер отошел от зловещей карты и присел на стул напротив Штирлица, старательно протирая пенсне.

«Мне, начальник ваш, рекомендовал вас штандартенфюрер, как хорошего специалиста по России, подполковник

Гофман, великолепный знаток СССР, служивший в Абвере, сейчас под следствием, подозревается в соучастии в

покушении на Фюрера вместе с адмиралом Канарисом, он уже сознался в этом, в одном из соседних кабинетов, -

мерзко сощурившись, проговорил Рейхсфюрер и, оглядев обомлевших подчиненных, довольный продолжил. -

Дело, которое я хочу вам поручить, запутанное, необычное, требующее особого понимания врага». Затем глава СС

опять надолго замолчал, погруженный в трудные раздумья. Штирлиц все это время тоже раздумывал: «Не заверить ли

на всякий случай Гимлера в своей преданности и исполнительности». Рейхсфюрер заговорил снова.

«Вам наверняка известно, что многие сотрудники нашей структуры - института «Аненербе», в трудное для родины

время, «добровольно» ушли на фронт, в качестве офицеров-представителей партии в войсках СС (аналог политруков в

Красной Армии). Через какое-то время, не забывая видимо о своей предыдущей работе, или же под влиянием других

невыясненных пока факторов, многие из этих сотрудников стали присылать в высший совет СС и Борману очень

странные отчеты, касающиеся военных действий, а именно о нежданно-негаданно одержанных локальных победах, над

безудержно наступающими на Европу красными ордами. То каким-то сверхъестественным образом, сам по себе,

ликвидировался начинавшийся прорыв русских на важном участке фронта, то плотно окруженным частям, удавалось

чудом вырваться из котла! Памятуя о специфике работы этих людей в «Аненербе», мистика, оккультизм, теории

расового превосходства, их странные, разрозненные отчеты долгое время игнорировались. Но таких докладов

становилось все больше и больше, и кто-то из ведомства Бормана, решил сделать запросы своим представителям по

поводу подобных случаев: в «Люфтваффе», «Вермахт» и «Кригсмарине». Рапорты с восточного фронта заполонили

партийную канцелярию, чудных эпизодов хватало и на суше, и на море, и в воздухе, партийные функционеры

разбираться не захотели, и переслали документы нам. Я отправил директиву фронтовой разведке, расследовать

по возможности причины на местах и присылать результаты в РСХА. Как оказалось, в большинстве случаев, за

исключением лишь нескольких совершенно необъяснимых, всему виной были отказы Советской военной техники.

Плохие контакты в проводке, недостаток, или неправильный тип смазки в механизмах, перетяжка или недостаточная

затяжка болтов, отсюда перекосы затворов, заклинивание стволов, неразорвавшиеся бомбы и снаряды. Вся

промышленность СССР давно переведена за Урал и полностью введена в строй, выпускает превосходные вооружения

в огромных количествах, ей не мешают бомбардировки и наши диверсанты … Как объяснить эти случаи?»

«Может это какая-нибудь неизвестная нам группа саботажников?» - буквально выкрикнул свою догадку Шеленберг,

опасаясь, что его опередит не менее прозорливый Штирлиц.

У полковника Исаева такая догадка не возникла, только не в сорок четвертом! Он заподозрил другое: «Эта публика

из «Аненербе» пойдет на все, чтобы вернуться с фронта в тепленькие кабинеты, уж не ворожбили ли они, на кладбищах,

или на капищах, (даже советские резиденты верили слухам об этой мистической организации) надо будет проверить

все обстоятельства тех странных боев…»

Рейхсфюрер, грозно насупив брови над подслеповатыми глазами, властно промолвил: «Вот пусть штандартенфюрер

и разберется в этом деле, подумает, как разрозненные случаи объединить и противопоставить большевикам, и учтите

это дело на контроле у Фюрера!» Затем он передал Штирлицу увесистую папку с документами, опечатанную в

партийной канцелярии, позвонил по телефону и сказав, что погода «улучшилась» покинул здание РСХА.

До конца дня и всю ночь Берлин больше не бомбили, Штирлиц запасшись сигаретами и заварив кофе, спокойно

работал в своем кабинете с зашторенными окнами, изучая переданные Гимлером документы.

…Вражеский штурмовик внезапно показался из тумана, окутавшего запасной, секретный аэродром, на котором

в это самое время с минуты на минуту, ожидали приземления Фельдмаршала «N», который должен был привезти

новый приказ Фюрера. Самолет противника сделал несколько заходов для атаки, но залпов реактивными снарядами,

висевшими под его крыльями, почему-то не произвел. Затем над летным полем появились истребители сопровождавшие

самолет Фельдмаршала и принудили ИЛ-2 произвести посадку. Советские летчики, страшно ругаясь, рассказали на

допросе, что сюда залетели случайно, отстав от своей группы. Найти в тумане своих, не смогли, по причине того, что

не работала рация и некоторые навигационные приборы, аэродром не обстреляли, потому что не работала кнопка

«пуск». Авиамеханики, обследовавшие вражеский самолет, констатировали отвратительное качество монтажа

электропроводки…

…База ВМФ Кенигсберга сообщала. В апреле сего года, советской подводной лодкой, был атакован приписанный

к этому порту транспорт «N», с сверхсекретным, особо важным грузом на борту. По транспорту было выпущено несколько

торпед, две из которых попали в корпус корабля, но не взорвались. Торпеды удалось выловить и доставить к специалистам.

Эксперты, выявили некачественные взрыватели у торпед…

…Для ликвидации прорыва из окружения группы немецких танков, имевший место близ города «N», советскими

войсками были использованы следовавшие к фронту, самоходные орудия СУ-152. Три из них, по приказу командования,

заняли рубеж, преграждая путь танковой колоне. Роте «Пантер» удалось прорваться лишь благодаря тому, что

одна самоходка не смогла вести огонь, экипаж ее покинул. В последствии фронтовая разведка выяснила: у этой

боевой машины, заклинило «разболтавшиеся» направляющие орудия…

…Неминуемый прорыв русских танков, на позициях близ города «N2», был сорван лишь благодаря тому, что

шедший первым Т-34 заглох и закрыл собою узкий проезд. Атака войск неприятеля захлебнулась. Утром противник

расстрелял собственную боевую машину самоходками, мощные снаряды разнесли танк на куски, позволив продолжить

наступление. Но эта задержка позволила немецким войскам, за ночь, отступить и перегруппироваться, не позволив

противнику, тем самым, успешно завершить намеченные действия. Фронтовые разведчики, во исполнение приказа

Рейхсфюрера, рискуя жизнью, ночью, пробрались в неисправную машину и выяснили причины ее неисправности.

У танка Т-3485 выпущенного 2января 1944 года на заводе №183, заклинил двигатель по причине перекоса в

незатянутых должным образом клапанных узлах головки блока цилиндров. Также было обнаружено отсутствие

достаточного количества смазки в механизме вращения башни, что не давало возможность вести огонь из этой

боевой машины…

Полковник Исаев беспричинно обеспокоился, еще раз посмотрев на дату выпуска танка, что-то смутное, далекое

возникло в памяти разведчика.

…Успешно выдержав первый выпускной экзамен в разведшколе, тогда еще молодой лейтенант Исаев, приобрел на

радостях патефон. Но когда вечером собрались друзья и подруги отметить это знаменательное событие, оказалось,

что самого главного – музыки, не будет! Патефон не заводился и потому не издавал ни единого звука. Веселый

вечерок с девчонками, был безнадежно испорчен. На следующий день, будущий разведчик отправился на поиски

ремонтной мастерской. Контора, указанная в паспорте устройства была закрыта на ремонт. Какой-то знакомый

посоветовал обратиться в артельную мастерскую «Мосместпрома» ремонтировавшую механизмы и металлические

изделия. Приятель заверил, что в этом месте работают настоящие «волшебники», могущие поднять из руин что угодно,

от прохудившейся кастрюли, до заграничного фотоаппарата!

Артель располагалась в подвале жилого дома, в одном из многочисленных Арбатских проулков. В пыльном,

жарком дворике, собралось множество народа – очередь к «волшебникам». Лейтенант не решился козырять своими

важными документами и стал дожидаться своего череда. Людской поток двигался очень медленно, и поэтому

патефон в ремонт удалось сдать лишь к обеду. Исаев очутился в хорошо освещенном подвальном помещении, здесь

сидел приемщик, толстый, лысоватый мужчина в засаленных нарукавниках и с часовой линзой на лбу. Из соседнего

помещения раздавались ритмичные удары молотка по металлу и визг напильника, пахло канифолью и масляной

краской. Приемщик, прищурившись, устало спросил лейтенанта: «Что у вас молодой человек?»

Исаев положил на прилавок патефон в заводской коробке и с надеждой сказал: «Не работает, почините?»

«Конечно, для этого мы тут и работаем!» - заверил приемщик, начав внимательно изучать паспорт устройства.

Из соседней комнаты вышел работник мастерской в кожаном переднике и таких же засаленных нарукавниках.

Приемщик торжествующе улыбнулся и сказал вошедшему: «Опять я прав оказался Семен Ильич, аппарат произведен

2 января 19… года!» Семен Ильич ничего не отвечая забрал патефон и исчез в дверях мастерской.

Исаев ничего, не поняв из этого странного разговора, вопросительно уставился на приемщика. Тот, уловив интерес

посетителя произнес загадочную фразу: «Я, молодой человек, даже сковородку поостерегся бы покупать, сделанную

2 января, а патефон и подавно!» Далее, ничего более не объясняя, приемщик велел приходить за патефоном через

две недели. Лейтенанту тогда очень хотелось выяснить, что означали странные слова приемщика, и он решил узнать

это, когда будет забирать патефон, но через две недели приемщик был уже другой…

…Отчеты из папки Гимлера, пестрели сообщениями о неразорвавшихся Советских гранатах, авиабомбах, или

снарядах, пистолеты давали осечку, пулеметы не стреляли, прожектора не горели, и так на каждом листе увесистой

папки. Штирлиц недоуменно отодвинул ненавистные документы и стал пальцами растирать утомленные глаза. Через

несколько минут релаксации резидент решился на то, что со всем этим делать дальше. «Прежде всего, вся эта

информация требует сортировки и классификации…». Штандартенфюрер вызвал к себе в кабинет своих

подчиненных, Юнга и Штрауса, этим сотрудникам он и поручил немедленно заняться систематизацией материалов.

Через два часа, совершенно отдохнувший по восточной методике штандартенфюрер, получил от Штрауса первые

обработанные материалы. Они касались главного оружия советских войск – танка Т3485. С немецкой тщательностью

все эпизоды были сведены в таблицу на четырех листах. В первом столбце указывалась дата изготовления машины и

завод-изготовитель. Во втором столбце отмечалась дата поломки, ее причина и краткое описание обстоятельств

боевой обстановки в которой оказалась машина.

Штирлиц бегло просмотрел даты выпуска техники и буквально обомлел от внезапно случившегося прозрения.

Около десятка танков было произведено 2 января, три изготовили 24 февраля, двенадцать - 9 марта, семь – 17 апреля,

остальные боевые машины собирались 3 мая и 8 ноября. 17 апреля, из всех этих дат, оставалась непонятной, выпадающей

из рамок блестящей догадки. Советский резидент посмотрел в календарь, 17 апреля приходилось на понедельник,

что же было за день до этого? Напряженная работа мощного аналитического ума увенчалась успехом, 16 го была Пасха!

Через час, расторопные сотрудники штандартенфюрера принесли информацию по штурмовикам ИЛ-2. Даты

сборки этих неисправных самолетов, были точно такие же, как и у танков!

Советский разведчик нервозно ходил по своему кабинету, в воображении возникали различные варианты

использования этой информации противником, но тут же, сам, находил в них изъяны, опровергал, и отбрасывал их.

Исаев также раздумывал о том, как скрыть эти важные сведения от немецкого начальства, и не находил такой

возможности. «Фанатичные эсэсовцы наверняка смогут извлечь пользу из естественных слабостей советских людей,

для продолжения до победного конца, этой и без того долгой, кровопролитной, бессмысленной войны».

Страх терроризировал искусного разведчика, мешал принять осмысленное, единственно верное решение. Ему уже

не помогали успокоиться, даже хваленые методы восточной релаксации, а тут как назло подручные принесли еще

один ворох обработанных донесений. Штирлиц не выдержал и открыл сейф. Оттуда он с благоговением достал

бутылку армянского коньяка, предпочитая его, всем остальным крепким напиткам, и налил себе хорошую порцию.

После нескольких рюмок, настроение заметно улучшилось, мыслей прибавилось, оставалось ухватиться за лучшую…

…Полковник решился сочинить предостерегающую шифровку на «большую землю»; в РСХА, завтра был выходной;

радистка Кэт обещала приехать к нему за город; можно было бы провести «неплохой» сеанс связи. В донесении он

собирался изложить собранные немцами сведения, а противопоставить этому – выявление и недопущение до работы

на военных заводах лиц, находящихся в алкогольном опьянении и в сильном похмельном состоянии, особенно после

всенародных, государственных праздников! Однако постепенно негодование на «перебравших» в праздники бракоделов

стало проходить. К успокоившемуся полковнику Исаеву, пришло истинно правильное понимание сложившейся ситуации.

Он вспомнил курс военно-промышленного шпионажа, где говорилось, что ни один завод, работающий на армию, не

посылает всю свою продукцию, произведенную в одну смену в одно подразделение, происходит распределение

вооружений, по всей армии, за этим очень строго следят в оборонных министерствах!

Допивая до конца замечательный, просветляющий напиток, разведчик полностью пересмотрел свое отношение к

этому заинтриговавшему немцев делу.

Собранные немецкой разведкой и обработанные Штирлицем сведения, не могли помочь Германии изменить ход

войны, равно как и помешать СССР добить фашистов. Зато они подтверждали статус штандартенфюрера, как

истинного знатока противника, сумевшего разгадать запутанную загадку, и готового к другим важным заданиям

Рейха, поэтому разведчик решился написать в докладе Гимлеру, все как есть, ничего не скрывая. Шифровку же в центр,

Исаев решил не слать, представив себе изможденных тяжким трудом, грязных, полуголодных, полураздетых

работников: миллионы подростков, инвалидов и женщин, ковавших мечь победы, в темных, холодных заводских

цехах, и лишенных по его рекомендациям руководству, тех, и без того мизерных мгновений праздника!

 

Авт. Не заплеванный, не заклеванный! 2013 г.