Кредо-Бредо Или По Следам Игуаны. Автор Андрей Нерный

http://www.litkonkurs.com/?dr=45&;tid=285418 &pid=0

 

Почему мы, авторы, считаем, что критик, излагающий своё вИдение наших творений, пишущий «я», и есть, по сути, тот самый ФИО (псевдоним или ник), что он говорит от своего имени?

Вот мы в лирике часто пишем от первого лица, но попробуй нас отождествить с нашим лиргероем – мы сразу ехидно (неласково, гордо) взвиваемся: «Это мой (моя)» ЛГ! Побойтесь бога, я никогда подобного не делал (не имел, не страдал, не разводился, не привлекался и т.д.)»

Критическая статья, рецензия, эссе тоже лирические произведения, так как в них рассказывается не столько о событиях, явлениях (здесь – о литпроизведениях других авторов), сколько о том впечатлении, которое они произвели, о тех чувствах, которые они вызвали. Привнесённые в рассматриваемое эссе состояние своего внутреннего мира, переживаний, впечатлений тем более относит это произведение к лирическому роду литературы, так как именно переживания эссеиста стали в нём главными.

 

Но чьи это чувства и впечатления? Я предлагаю их воспринимать как слова его ЛГ – лирического героя. Ведь нигде не оговорено, что критик обязан, что называется, выворачивать перед нами свою душу. Возможно, он каждый раз надевает на себя новую личину. То он благосклонен к авторам, то надменно-величествен, то осознает вдруг, что сам из таких же графоманов, то… Как же быть с текстом нашего критика? Разберёмся.

Пока дам условное имя его ЛГ – Гуманист.

 

Для чего я всё это я говорю? А чтобы иметь право смело обсуждать текст, выданный критиком, как обычное произведение и – ни-ни – не бросить даже взгляда на его личность.

 

Но вот душа моя чёрствая, заледенелая дрогнула, чуть было не начался процесс её оттаивания, когда увидела:

«Искренне благодарен за усилия, которые предприняла Галина Пиастро, чтобы спасти мою пропащую (или не совсем ещё) душу. По-человечески ей признателен».

 

Нет! Долг будет прекрасен платежом (платёжным поручением, на худой конец:)) – предоставлю теперь последующему лиргерою критика попробовать уберечь уже мою душу от падения в пекло.

Как там я говаривала:

«Молчит, совсем пропащая

Слезами исходящая,

С собою в разногласии душа» /это из моего первого взноса в пыльную кладовку для тех самых «самодеятельных стишков» на портале ЧХА/.

 

Двух авторов, Андрея Блинова и Лану Горбачевскую, Гуманист благодарит такими словами: «за их дружеские усилия, которые они предприняли, чтобы хоть как-то смягчить импульсы недовольства и возмущения, которые вызвала моя статья».

Долго, правда, старалась представить себе «смягчённые импульсы», но весь мой инженерный опыт ничем мне не помог: сглаженные импульсы (верхушки у них срезали) бывают, искажённые при ослаблении усиления, паразитными наводками, тоже. Да и всего-то 5 или 12в:).

Да ладно, чего там. Прощаю за красивое: «…карте место, как говорят в Институте картографии».

 

Ну, а теперь начнём, пожалуй.

 

О преамбуле.

 

Так надо понять, что мы, бедные туземцы, оказались в полном распоряжении, даже на территории (ранее – терра инкогнита), теперь нам не принадлежащей.

Сейчас нам начнут раздавать бусы и огненную воду.

Ну, для названной страны, Светоча Свободы, это дело обычное (было ваше – стало наше). Но вот население-то местное, кое-кто из него, может – по своему туземному обычаю – попытаться и поджарить на костерке подобного Гуманиста. Вот этого я никак не хочу – и впредь, как и ранее, постараюсь оберегать его всячески.

И, пожалуй, точнее будет назвать лиргероя рассматриваемого эссе так:

Гу(м)анист, Гуанист, то есть.

 

Действительно, принадлежность критики к литературоведению, то есть к науке, не является общепризнанной. Но если уж использует Гуанист «анализ, как научный метод», то должен понимать, что «сухая аналитичность» есть методика дознания, скажем так, а вовсе не стиль изложения её результатов. Похоже, что ему и в голову не приходит, что его «заметки по поводу самодеятельных стишков на общедоступном сайте» могут быть восприняты подобным же образом, м-м-м, тем же словом. Да и осторожнее надо быть, ведь сам приводит он пример о «Писареве – Пушкине».

 

«Некоторым авторам не без основания кажется, что критик должен быть «уважаемым, тактичным, доброжелательным»

– наверное, здесь уместнее «уважительным», но, похоже, мой эпитет не знаком Гуанисту, в принципе.

 

Насчёт «феодального сознания» авторов. А что – не вижу ничего особо зазорного в надежде: «барин нас рассудит» – (критик, то бишь). Ведь поселяне кормят барина-критика:) (дают если не материальную пищу, но пищу уму его). Так хоть шерсти клок бы получить им.

 

«Предполагая, что критик – истина в последней инстанции, ему отказывают в человеческих чертах. Он почему-то не имеет права сказать хаму, что он хам, а дураку, что тот дурак. Отчего же? »

 

Ну, здесь несоответствие следствия причине. Критику не потому отказывают в праве наглеть и грубить, что он признаётся великим, а потому как такое право не дают никому. Я уже писала выше, что побаиваюсь «туземного обычая» поджаривать тех, кто не соблюдает местных правил, потому и пообещала всячески оберегать Гуаниста – нравится он мне, в общем-то.

 

Очень, очень по душе мне про то, что

«…некоторым авторам хочется, чтобы пришёл… кто? Критик с Большой Буквы, Главный Литературовед России, Министр Поэзии, Золотусский-Писарев-Белинский-Добролюбов-Ты нянов – кто? Тот, кому они поверят безоговорочно – склонят выи, к мнению которого не просто прислушаются, а примутЗПТ не разжёвывая? »

 

Не оставляет меня надежда, что сам наш критик где-то из той же когорты, где-то из «Критиков с Большой Буквы». Только вот насчёт «склонённой выи и … не разжёвывая» не ко мне, но почитать анализ корифея всегда интересно и полезно.

 

Вот, например, знаю я большую щепетильность, проявляемую Гуанистом к правильному написанию и толкованию крылатых фраз и прочих устоявшихся выражений. Потому и толкую «Не по Хуану сомбреро», которое выросло из Сеньки с его шапкой, буквально, т.е., как В. Даль велел: слишком много в сети, на нашем портале стихов всяко-разного уровня – не всякий корифей потянуть сможет. Поразмышлял бы Гуанист и над этим.

 

О-хо-хо, сколько же понятий и представлений смешалось – хоть тащи их в дом Облонских!

То восхищение правильностью (праведностью):

«В редакциях журналов и газет сидели суровейшие профессионалы, которые оставляли без комментариев графоманские вирши и скидывали их в урну».

 

«Так сквозь запреты, в том числе цензурные, пробивалась т.н. «антисоветская» литература. Как видите, для настоящей поэзии всё-таки не было и нет преград».

 

Мн-да! Наш славный, тонко чувствующий стиль и слово, критик чохом записал всю «антисоветскую» литературу» в гениальную. Что ж, и в забугорье подобная конъюнктура срабатывала безотказно, зачастую. Сейчас не подчеркнуть, что был гоним в «застойные» годы, просто неприлично!

 

Негодует Гуанист: «Откровенные бездарности в литературе часто весьма продуктивны в хождении по высоким кабинетам, имеют «нужные связи». И вот уже «поэт» - лауреат чиновной премии, получает гранты от Администрации, вот он обласкан властью и бронзовеет на глазах».

Ходит,… имеет…, получает… – время-то у глаголов настоящее. Кого имеет он в виду? Уж не Дмитрия ли Быкова, к примеру:

 

«Автор десятков книг, романов, повестей, сборников стихов и т. д. Член Союза писателей СССР. Награждён премией для журналистов "Золотое перо России-2010". Неоднократный лауреат международной литературной премии имени А. и Б. Стругацких и премии "Национальный бестселлер"».

 

Не думаю. Просто, любит наш Гуанист обобщать, да и побольше ничейной территории подчинить правилам своего «Первого параграфа «Закона о Гуано».

 

И всё же.

Мне очень нравится основной лозунг, под знаком которого сражается наш Гуанист:

«Всей территории мне, конечно, не охватить, но за чистоту родного языка я ещё поборюсь в меру сил».

И сообщает: «Некоторые даже присоединяются, помогают по-своему».

Что ж, и я, по-своему, очень по-своему, помогаю, надеюсь, хотя и сама иногда работку задаю «бабушке-уборщице», как Гуанист себя обозначил.

 

Дело в том, что я совсем не считаю, что нужно заниматься какой-либо «расчисткой» территории, особенно, если у главы клининговой компании нет возможности заселить зачищенное пространство сплошь олимпийцами от литературы.

Потому что сильно опасаюсь: исполнись его мечта о рьяном и неистовом размахивании «вонючими тряпками», Гуанист рискует оказаться в роли Гены Казадоева из «Бриллиантовой руки», размахивающего на островке древком с некой хлопчатобумажной деталью одежды.

 

А я, повторяю, хочу уберечь Гуаниста и мечтаю о возвращении ему имени Гуманист.