Они сидели друг против друга – агрессивно настроенный, непримиримый, жесткий Тимофей и сцепивший зубы, готовый сорваться, но изо всех сил удерживающий себя от решающего слова Олег Иванович. Отец и сын - родные по крови и совершенно чужие по духу, складу характера, жизненным принципам. Чужие настолько, что им не надо было сейчас находиться рядом. Слишком очевидными были эмоции, обнажившие давно копившиеся в их сознании ненависть и вражду…

 

Олег поступил на радиофак довольно легко. Учился без проблем. Преподаватели отмечали нестандартность его мышления, прочили успешную научную карьеру. При этом Олег никогда не был «заучкой». Пил пиво с однокурсниками, раза два в месяц, поработавши на ночной разгрузке хлеба, заваливался с шумной компанией в местный ресторан, угощал понравившуюся девчонку портвейном и сладким советским шампанским, участвовал, как водится, в «послересторанных» разборках, при этом друзей в беде не бросал, даже если противник превосходил численностью и умением. К концу обучения отец – крепкий потомственный заводчанин - с гордостью вручил единственному сыну ключи от машины, на покупку которых семья копила средства последние пятнадцать лет.

Получив диплом, Олег в науку не пошел. Был приглашен на закрытое оборонное предприятие, с первого года работы проявил себя как толковый знающий специалист, и хоть в начальники не выбился, но пользовался авторитетом у коллег, несмотря на молодой еще возраст. Это последнее обстоятельство, а именно молодой возраст, определяло повышенное влечение Олега к слабому полу. Встречался, расходился, знакомился снова. Но умный, развитый, толковый он во всем стремился к наивысшему результату, старался добиться лучшего и единственно стоящего внимания, даже в отношении выбора девушки. Ну не нужны ему были скромные серенькие мышки, пышечки с ямочками на щеках или особы неординарных умственных дарований. Он искал нечто уникальное, от чего сердце бы зашлось, за что голову готов бы был отдать.

В одной компании случилось Олегу подцепить приятную домашнюю девочку и поздно ночью провожать ее домой. Шли пешком, потому что никакой транспорт уже не ходил по ночному городу. Олег вяло ухаживал, на перекрестках, прижав, целовал свою спутницу. Она что-то надлежаще возражала, но ясно было, что девушка пропала от любви и готова идти за Олегом «хоть на край земли, хоть за край».

На очередном перекрестке сцена с поцелуем могла и должна была повториться, но тут из-за угла вылетела девица, а вслед за ней парень. Олег остановился и не мог отвести взгляд от девушки. Ярко накрашенная, в черном с большими красными цветами платье, туфлях на высоченных каблуках, с растрепанными, но потрясающе красивыми блестящими черными волосами и сверкающими глазами, девица завораживала своей вызывающей красотой с легким налетом вульгарности. Парочка ругалась всерьез. Вернее, парень что-то пытался сказать, схватил девицу за руку, но она сбросила его руку со своего плеча и с силой ударила парня по лицу. От неожиданности он замолчал, а девушка схватила его за лацкан пиджака и очень четко, с ненавистью, доведенной до унижения и пренебрежения партнером, произнесла: «Запомни! Ни твоя, и ничья, понял? Никогда ничьей не буду. Это ты думал, что можешь мной командовать. Ты!? Да ты понятия не имеешь, как командовать. А мной – вообще забудь. Меня забудь. Понял?» Рванула пиджак так, что пуговицы посыпались, развернулась и пошла прочь.

Парень стоял, не в силах шелохнуться. Увидев случайных свидетелей ссоры, хотел было что-то сказать, открыл рот, но звука не было. Он как рыба шевелил губами, эмоции не давали ходу словам, и вдруг Олег увидел, что парень заплакал. Это было настолько неожиданно, что Олег растерялся – стоит здоровый парень и плачет оттого, что поругался с какой-то девчонкой. Спутница Олега тихонько потянула его за рукав, деликатно давая понять, что надо оставить парня одного. А может быть, она просто напоминала об ожидаемом на этом перекрестке поцелуе?.. Олег, однако, мигом свернул свидание, не дав девушке опомниться. Они почти дошли до ее дома, поэтому Олег подхватил подружку на руки, бегом дотащил до подъезда, чмокнул в щеку, и бросив: «Созвонимся», - умчался в ночь. Девушка так никогда и не поняла, что случилось тогда с Олегом, почему активно, по ее мнению, развивающиеся отношения вмиг свернулись, и никогда больше Олег не позвонил, не напомнил о себе, не объяснился хоть как-нибудь. Никогда.

Олег нагнал «взбесившуюся», как про себя обозвал ее, девицу через два квартала. Как ни в чем не бывало, она медленно шла по ночному городу. Стук ее каблучков слышался издалека. Чтобы не испугать девушку, Олег окликнул ее метров за десять: «Девушка! Не бойтесь. Мы с Вами минут десять назад виделись на перекрестке». Она остановилась, повернулась к Олегу лицом и надменно-удивленно спросила: «А почему я должна Вас бояться». Олегу было странно слышать от одиноко шествующей по спящему городу девушки, что, оказывается, она и не собиралась никого бояться. Но когда он вспомнил ее слова, что она «никогда ничьей не будет», понял, что такая штучка, действительно, вряд ли кого-то будет бояться. Ночное знакомство с независимой девушкой Верой определило судьбу Олега на многие годы.

Она была той единственной, ради которой Олег готов был сделать невозможное. Яркая красивая уверенная в себе она заставляла Олега быть таким же уверенным и сильным. Вера не терпела банальностей в отношениях, ее не интересовали романтические прогулки при луне, нежные, но неизбежно скучные нашептывания о любви, скромные ромашки в подарок. Она была хищницей и не считала нужным скрывать это. Ей надо было соответствовать, ее надо было удивлять и завоевывать. Первое, чем смог удивить ее Олег – наличием собственной машины. Во времена их молодости автомобиль был не просто роскошью. Он был показателем избранности, смелости, неординарности. В конце восьмидесятых на сберкнижках большинства соотечественников едва скапливалась тысяча-полторы. А тут у молодого парня даже не плебейский «Москвич» - «Жигули». Во-вторых, Олег к тому времени ожидал получения жилплощади, как молодой специалист и как специалист, работающий на нужды обороны страны. Хоть внешне Вера была независима от всего, не угадать причину ее благосклонности мог только влюбленный Олег. Сказать по правде, Вера даже самой себе в потаенных разговорах с совестью и сознанием не проговаривала важности таких факторов при выборе мужа как наличие квартиры и машины. Не проговаривала, потому что ее уверенность в жизни и в избранном ею пути не предполагала иных вариантов. У семьи должен быть собственный дом, они должны быть мобильны, чтобы не вязнуть в скуке будней, в серости обывательски принятого и единственно возможного расклада семейных отношений – жизнь с родителями, ребенок, существование на зарплату. Это было не для Веры. А Олег быстро научился понимать, что соответствие ее представлениям – залог его семейного счастья…

Тимофей родился нежданно. Вера бесилась, что беременность наступила так скоро, а диагностированный срок не позволял уже ничего изменить. Во время беременности, пока очевидным не стало ее положение, Вера продолжала жить своей бурной, активной и малопонятной жизнью: куда-то ездила на машине Олега, что-то перепродавала своим подругам, покупала себе новые модные шмотки, учила английский, ходила на курсы по истории искусства девятнадцатого века. Когда родился Тимофей, первое, что Вера затребовала принести в роддом – булавки и несколько плотных льняных полотенец. Она заматывалась в полотенца, затягивалась так, что дышать не могла, и весь день ходила в этом самодельном корсете, чтобы не дать своему животу расплыться, набрать объем и превратить ее в бабу.

Она была сильной даже в отношениях с ребенком. Олег знал, как многие отцы стирают пеленки ночами, баюкают детей, потому что выбившаяся из сил жена только плачет и никак не может собрать себя. У них все было по-другому. Вера мобилизовала все силы, не скулила и не ныла. Кормила по часам, стирала, убирала, готовила. Единственное, на что не смог претендовать ребенок – материнское молоко. Вера категорически отказалась кормить сына грудью. Для нее важно было быстро прийти в норму, вернуть былую форму фигуре. После тяжелого дня, когда Вера одна без помощи бабушек успевала сделать все, что в обычных семьях распределяется на всю дееспособную родню, она ложилась на пол и поднимала, поднимала до бесконечности ноги, качала пресс, прыгала на скакалке, приседала. Олег не мог поверить, что хрупкая женщина может обладать такой железной волей. Но больше его беспокоило отношение Веры к сыну. Она заботилась о нем, обихаживала, следила, чтобы не заболел, но любила ли? Олегу казалось, что ни одного ласкового слова, ни одного нежного касания Тимофей не получал от Веры. Хотя…Может быть, жестоко было обвинять жену в отсутствии нежности, когда она волокла на себе все, не взваливая на мужа ни женские, ни вообще какие-либо обязанности по дому.

Как только Тимофей достиг полуторагодовалого возраста, Вера отдала его в ясли и…оказалась без дела. Как бы ни старалась она не отстать от жизни, полтора года возни с маленьким сыном оторвали ее от реальности. Она перестала чувствовать конъюнктуру рынка. В восьмидесятые годы фарцовка (будем называть вещи своими именами) позволяла их семье жить безбедно, а Вере быть стильной, модной, современной и уверенной. Теперь она растеряла прежние связи, каналы поставки нужных вещей. Да и клиентуру, которой сбывала вещи, тоже упустила. Надо было начинать все сначала. Олег, по наивности предложивший Вере устроиться к нему в организацию секретаршей, впервые провел бессонную ночь отвергнутого супруга. Вера так доходчиво объяснила «безмозглому инженеришке», что она думает по поводу работы на кого-то вообще, и секретарши, в частности, что навсегда отбила охоту давать ей какие-то советы. Но разговор на этом не закончился. Вера впервые раскрыла Олегу глаза на суть их совместной жизни, на ее планы и цели. Олег понял, что ее удивление наличием у него машины и квартиры давно прошло. Более того, Вера по-честному отработала и уравновесила его вклад в семью своими усилиями по добыче дефицита, обеспечению чистоты и порядка в доме и воспитанию ребенка до полутора лет. «Время уходит. Ты думаешь, что будешь паять свои схемки, и от этого мы станем жить хорошо? Мужик должен чего-то хотеть в жизни и что-то мочь! Что можешь ты?» - гневно бросила Вера. Действительно, что мог Олег? Сказать, что его ценят, с ним советуются, и что он весьма неплохо двигается по карьерной лестнице? Для Веры это было ничто. Она снисходительно дала Олегу время подумать, а пока, в качестве проверки на супружескую пригодность, сообщила, что отныне сыном будет заниматься Олег. Вере пора заняться своим делом.

С этого дня в их семье началась безумная гонка, «золотая лихорадка», битва за признание личной состоятельности. Олег заочно окончил экономический ВУЗ, перевелся на работу в коммерческий отдел. Там пахло большими деньгами, благо, время изменилось, и «оборонка» активно паяла и продавала кастрюли. Олег крутился как черт, менял кастрюли на обои, обои на трансформаторы, трансформаторы на ваучеры. Закрутившись с ваучерами, влез в полукриминальные дела, доказывая Вере свою способность быть мужчиной, соответствующим ее пониманию.

 

Вера собирала свою «мозаику» из ранее непонятных и совершенно, казалось, нестыкующихся увлечений: начала мотаться за границу, привозить шубы, модные вещи, всякую мелкую домашнюю утварь. Не имеющая высшего образования, но знающая язык, обладающая акульей хваткой и ослиной выносливостью, она быстрее других преуспела в новом деле и уже через три года открыла первую малюсенькую торговую точку.

На Тимофея обращали внимания мало. Он рос, воспитываемый садиком, иногда наезжающими Вериными родителями и матерью Олега. Мальчик никому не мешал, умел сам собой заниматься и подолгу не высовываться из своего уголка. Вера даже проявляла к нему некоторую нежность, потому что такой необременительный ребенок был только у нее. Подруги удивлялись, как вечно занятые родители умудрились так воспитать сына. Они со своими чадами постоянно мучились, выслушивая капризы по поводу игрушек, жалобы на сверстников, претензии в отношении одежды. А Тимоха ни на что не жаловался, ничего не требовал - золотой ребенок.

Олег преуспел в бизнесе и многократно превзошел жену по размерам доходов, основательности своей финансовой структуры, значительности орбиты своего вращения. Не зря когда-то ему прочили большое будущее. Никакой «оборонкой» он теперь не занимался, работал в финансовой корпорации, торговал ценными бумагами, причем настолько успешно, что вряд ли коллеги догадывались, кто в действительности подбирается к контрольному пакету акций их организации. Вера же, начав с примитивной торговли, переключилась на антиквариат, чем в очередной раз поразила Олега. Он подумать не мог, что искусство девятнадцатого века, которое она с усердием отличницы зубрила во время беременности, даст такой крен в ее карьере. Казалось, что гонка, в которой они шли ноздря в ноздрю многие годы, кончилась. Они доказали всем и прежде всего друг другу, на что способны. Но не была бы Вера Верой, если бы дала Олегу расслабиться.

Она ушла. Абсолютно банально, резко бросила Олега, Тимофея и ушла к другому мужчине. Олег был раздавлен. Он не мог понять, что сделал не так. Она хотела денег – вот они, кучами, тоннами. Она хотела значимости – куда больше? Они значимы, уважаемы, приглашаемы и принимаемы. Может быть, причина в том, что он обошел ее? Но ведь она требовала от него мужских поступков! Олег скис, потерял кураж, принимался пить, но бросил, так как и это не помогало. Начал выслеживать ее, гнусно и низко. Подглядывал, в какой машине и куда она уезжает, знал, где теперь живет. Но раз и навсегда вбитый урок – память о первой встрече и плачущем парне – не позволил Олегу унизиться до того, чтобы умолять Веру вернуться.

Они остались вдвоем с сыном. Олег понял, что не знает о чем с ним говорить, чем Тимоха интересуется, что любит, а что не терпит. Тимофей был замкнут, молчалив. Олег поразился, когда на собрании в школе узнал, что сына часто бьют, а он в отместку делает какие-то изощренные гадости, за что его ненавидят и снова бьют. Сын плохо учился, был безграмотен, ничего не соображал ни в математике, ни в физике, ни в химии. Глубина проблемы мобилизовала Олега, и он, насколько мог, задвинул работу, нанял преподавателей, которые изо дня в день тянули Тимоху к уровню среднего образования. Парень злился, огрызался, психовал, а Олег был удивительно терпелив, сидел с сыном за уроками до поздней ночи, объяснял и разжевывал все, что не смогли донести казенные и коммерческие учителя. Прогресс, безусловно, был, но не такой, какого хотелось бы Олегу. И главное, Тимофею самому все это было до лампочки. Он ничего не хотел и ни к чему не стремился. Олег не мог понять, как у таких сильных, амбициозных родителей мог получиться такой слабохарактерный, нецелеустремленный ребенок.

Отдельной темой воспитания стало привитие сыну основ нормальных взаимоотношений со сверстниками. Надо было одновременно учить Тимоху драться, но в то же время не давать ему возможности все решать кулаками. Олег не раз сам ходил с Тимохой на разборки и дрался с пацанами, превосходящими их малые силы численностью, скоростью и, часто, боевыми навыками. Только так, через синяки и ссадины, через пример преданности и верности сыну, Олег мог рассчитывать добиться успеха. Сын вроде бы был благодарен отцу, но кто его поймет – замкнутого, неразговорчивого, насупленного парнишку, который только в переходном возрасте учился быть сыном.

Вера периодически появлялась. Была весела, даже нежна, обаятельна. Как ни странно, целовала Тимоху в макушку, приносила ему шмотки, жвачки, как-то подарила крутющий плеер, а потом ноутбук. Олега раздражала перемена в Вере. Она, казалось, была искренне счастлива. Рассказывала, как они вместе с мужем ездили отдыхать в Италию, Испанию, зимой в Австрию. Невзначай сообщила, что квартирка у них небольшая, но они больше увлечены путешествиями, чем обустройством быта. Это Вера-то! Вера, у которой профессиональный взгляд отлавливал всякую побрякушку, безделушку, не говоря о серьезных антикварных вещах!

Но, как ни странно, с ней Тимофей расслаблялся, смеялся, рассказывал что-то о себе. Иногда Вера возила сына с собой по делам, в ресторан, приохотила к хождению по антикварным лавкам. Олега это страшно раздражало. Расставшись с Верой, он, конечно, уже не мог стать прежним, но в отношении сына старался наверстать упущенное, дать Тимофею все, что может и должен дать отец, сформировать для него высокую стартовую площадку. А Вера, появляясь, будоражила их жизнь, расстраивала хрупкий лад их быта, мутила парню душу и исчезала на очередные три-четыре месяца.

Серьезные проблемы начались у Олега с Тимофеем после школы. Тимофей не смог поступить на бюджет ни в один ВУЗ. Проучился семестр на платном и преспокойно бросил образование. Олег тянул сына в профессию, начал приобщать к своему делу, но и это было ему неинтересно.

Мать больше полугода не появлялась, и Олег вдруг понял, что парень скучает по ней. Впервые Олег решился позвонить Вере. Он говорил о сыне, о необходимости помочь Тимофею встать на ноги, просил Веру приехать хоть ненадолго, но в ответ услышал, что Тимофей достаточно взрослый и должен научиться быть мужиком. Знакомые слова, благодаря которым Олег сегодня забыл думать о женщинах вообще, о жене, в частности. Слова, из-за которых он перестал быть самим собой, а сегодня терял сына. Олег не слышал Веру, а она продолжала что-то четко и жестко вещать, больше ударяя по самолюбию Олега, чем вдумываясь в смысл сказанного. Он бросил трубку и дал себе слово, больше никогда ей не звонить, ни при каких обстоятельствах.

Еще год Олег пытался оставаться терпимым. Тимофей давно жил своей жизнью, обращался к отцу только за деньгами. Чем занимался, что делал, Олег слабо себе представлял. Каждый день только пристально вглядывался в зрачки Тимофея, опасаясь, что тот кинется на наркоту, или пытался унюхать запах спиртного от поздно возвращающегося домой сына. Тимофей не пил, не курил траву, не кололся. Это еще более настораживало Олега. В какой-то момент неизвестность стала нестерпимой, и Олег начал следить за Тимохой. Открытие его поразило - Тимофей встречался с матерью и возил ее по делам в качестве шофера. Она выпархивала из машины, исчезала ненадолго, а иногда, наоборот, задерживалась более часа, возвращалась в машину, с кем-то переговаривалась по сотовому, и никаких эмоций не проявляла в отношении сына. Он был обслугой, а не родным ей человеком…

 

Вечером состоялся тяжелый разговор с сыном. Олег пытался объяснить Тимофею, что мать использует его, не видит и не уважает в нем личность, что она презирает его, так как в жизни признает только независимых, уверенных и сильных. Тимофей в ответ орал, что это не его, Олега, дело. Что его наставления до смерти надоели, что надо было вовремя воспитывать сына, а не начинать учить в переходном возрасте. Олег пытался образумить Тимофея, перейти на спокойный тон. В конце концов, использовал запретный ход – рассказал и о последнем разговоре с матерью, и о детстве, когда мать сокрушалась в преддверии рождения ребенка.

Сын, молча, слушал его, нервно потирал ладонями колени, а, дослушав, встал и полный ненависти с шипением произнес: «Знаешь, если ты думаешь, что смог рассказать мне что-то новое, ошибаешься. Ты говоришь это сейчас только потому, что аргументов у тебя никаких. Ты боишься остаться один. Ты слабый, поэтому и мать не смог удержать. Ты думал, что завалишь деньгами, и сможешь ею управлять? Она обошла тебя на повороте, а ты не понял. Она тебя сделала, пока ты пересчитывал баксы, заставила снова бежать, догонять, но сил у тебя не хватило, а мать не утирает сопли слабым. Только вот я не буду таким идиотом, как ты. Да, сейчас я буду у нее шофером, а потом я буду ей другом, а потом она начнет зависеть от меня. Она ведь тоже не молодеет. Я заставлю ее подчиняться, зависеть от меня, и тогда она узнает, кто здесь личность!» Тимофей по-мужицки плюнул на ковер, собрался и ушел.

Олег всю ночь сидел в кресле, курил и думал, как такое могло произойти с его сыном. Тимофей стал точной копией Веры. В запале он выдал суть материнской установки – всегда быть сильной и только рядом с сильными. Но, постоянно говоря о силе, демонстрировала она безжалостность, отсутствие сострадания, жестокость по отношению ко всем, включая сына. А Тимофей пошел дальше. Не хватило ему стойкости характера - восполнил подлостью. Надо же «она ведь тоже не молодеет». Он что, собрался сводить счеты с матерью, когда у той уже не будет силы, когда она уже не сможет ему противостоять?

Олег вспомнил, вдруг, основные законы наследуемости, описанные более века назад чешским монахом Грегором Менделем. Первый закон Менделя - закон единообразия гибридов первого поколения. Скрещивание особей, различающихся по данному признаку, дает генетически однородное потомство. Согласно Менделю, все гибриды первого поколения имеют фенотип одного из родителей. В опыте с сыном наблюдалось полное доминирование чуждых Олегу генов.

 

Из сборника "Не про меня, но обо мне"