Глава 1.

 

Десять раз отогревали весны охлажденную зимами землю. Много воды унес Буг в море. Много чего изменилось вокруг. Теперь уже в стольном городе сидит с большой дружиной своей не боярин Зарок, а вождь всех племен - князь Ждан. Ушли в Мир Хаоса и голова Лютый, и боярин с дядьками своими, с которыми так и не нашел мира, после того, как те примкнули к Ждану и объявили его старшим боярином. Этого-то безродного, невесть откуда и явившегося мужика, которого, выживший из ума Лютый, с подачи любимца своего Усена, сыном объявил народу, и наследником своим наперекор обычаю сделал.

Потом два племени древичей, от печенегов скрываясь, тоже под руку Ждана стали. Два новых городища у берегов Буга выстроили. По именам вождей племенных прозвали Беланом и Дубком. Хорошие городища. Пригодны к любой обороне. Заставы по берегу расставили. Выше по реке переправы наладили.

Сколько земель теперь под одну руку легло! Дважды печенегу такой отпор дали, что сам послов прислал, с которыми Тонор условия мирного соседства обговаривал. Тонор сел на боярство вместо одного из дядек Зарока. У того в наследницах дочь Луша оставалась. Где то видано, чтобы баба стала править народом? Оженил их с Тонором.. Теперь троих сыновей растят. Стали под руку Ждана и поселяне своим уделом. Ольху его и маленьким Рада с почетом привезли князю своему. В то время Раду уже пятый годок миновал. Вон какой паренек стал ныне! Затем и приозерники в союз вошли. Одни веды пока сторонкой в своем лесу. Помощь оказывать согласные. Только, неизвестному им Ждану, родичи самого Рода в подвластные не пойдут! Время покажет…

Такие думы вертелись в голове, когда заглянул в спаленку к сыну, да и засиделся тут… Удалось сговориться через людей посланных о встрече Ольхи и Рада с их отцом и дедом на земле приозерников. Гостомысл обещался к назначенному времени эту встречу устроить. Видать, и самому захотелось с Ольхой потолковать об ученике своем давнем. Завтра и отправит их с малой дружиной в Приозерье. Самому никак нельзя. Дела валятся великим числом каждый день. Хорошо Усен всегда рядом. Одному бы и не сдюжть. Тонор раньше тоже большим помощником был. Теперь собственными делами занят. Только и видятся, когда по какому-нибудь случаю в стольный град заглянет. Дружок все при нем. Таким здоровенным стал, что от одного вида люди страх являют.

Выйдя из сыновьей спаленки, велел позвать в горницу к себе воеводу Рудого.

- Самых славных воинов Ольхе с сыном дай. Во главу них Корнея определи. Храбр и отчаян, но голову всегда светлой держит. Таков и надобен. Проверь еще разок, как там все изготовлено. Поездка не коротка.

- Понял все, правитель! Уж не раз досматривал. Еще разок гляну все как есть. И Корнея во главу отряда уж настропалил. Все будет, как надобно! – Твердо заверил Рудый.

- Все, да не все! Вон Усен все отговаривает меня княгиню отпускать. Не говорит толком отчего, но перечит желанию нашему. Недавно вновь с ним разговор вел. Все на своем стоит. А Ольха и слушать не желает. За годы прошлые мать уж потеряла, так хоть на отца глянуть да к груди родной прижаться. Дать внука деду приласкать. Ее воля посильнее будет. Да и Усен ничего толково сказать не может. Пусть едут!

- Чего опасаться? Все наши земли. Печенег в мире. С другой же стороны поляне, древляне, волыняне такие же, как и мы. Никогда ничего, кроме дружбы не имелось промеж нами. А сколь раз ты подмогу оказывал в их трудные годины? Нету опаски. Ни с единой из сторон! Будь спокоен! – Твердо заявил Рудый.

В это время Усен тоже думал о завтрашнем отъезде Ольхи. Знал наперед весь путь их туда и в обратную сторону. На то и магом был. Только в этом разе вершилась воля богов, в дела которых он не мог вмешаться, кроме, как советы давать туманно.

Одно удалось добиться. Дал в путь сыну своего любимого ворона Ждан, хотя неразлучным был с ним всегда. Даже на монетах его с вороном на плече чеканили. Теперь Усену еще и зоркие глаза птицы весь путь освещать будут. Коли что, Ждану все рассказать, а то и показать возможным станет. Новое зло к землям их подбирается. Неведомо еще никому. То-то еще испытать придется.

Утро выдалось ясным. Ни ветерка, ни облачка в небе. Воины уже в седлах ждали выхода Ольхи с Радом. Ждан проводил их с крыльца и остановился на нижней ступени. Негоже нязю прилюдно свои чувства проявлять. Подбежавший Корней, поклоном встретил семью правителя и повел их к приготовленным для них коням. Знал Ждан, что Ольха давно уже освоила верховую езду, но дальний путь волновал, как она перенесет такую поездку. Накануне сказала, что готовит князю еще одного сынка в подарок. Не сдержался.

- Повнимательней в седле-то, Ольха! – Вырвалось помимо его воли.

- Не волнуйся, Ждан! Все будет ладно! – Помахала рукой Ольха. Она легко уселась в седло. Лишь чуть оперлась для того сапожком о сильные ладони Корнея, заботливо подставленные ей в помощь.

И тут же сотник прыжком с земли, словно и не надеты на нем тяжелые доспехи, тоже оказался в седле и скомандовал головным всадникам вести за собой отряд из города. Сам же, как то и полагалось, начал свое движение рядом с семьей князя. Выехав за стены, Корней выделил два отряда по три всадника, которые должны были вести конный дозор с обеих сторон дороги на таком расстоянии, чтобы успели возвратиться и предупредить сотника в случае обнаружения опасности.

Отряд спокойно одолевал свой путь по родным землям. Воины весело переговаривались меж собой. Шутили. Корней иногда даже покрикивал незлобно, чтобы остановить баловство в строю. Да и сам он, уверенный в безопасности пути, от того только и был всегда насторожен, что служба того требовала. Под его охраны отданы самые дорогие в княжестве жизни. Присягал на то, что жизнь положит, коли потребуется для их спасения.

- Чего так встревожен, Корней? – Удивлялась Ольха. – Нет врагов на земле, которую муж мой под своей рукой держит. Одни братья кругом. Чего тревожиться?

- Служба такая! – Отвечал Корней, помня о том, что наедине Ждан предупреждал о какой-то тревоге, которую высказал Усен. Маг не скажет напрасного слова! Одно не мог понять – отчего не сказал, какова опасность ждет. Должен ведь знать старый плут!

Много разговору было и с Радом. Все выпытывал у Корнея, каков воин его отец. Как в походы с ним ходить довелось. Как случилось, что стал сотенным при его личной сотне. Много вопросов у парнишки. Видать, не очень разговорчив о делах своих князь. Скромен. Не любит сам себе похвалы воздавать. О том давно уж все знают. Зато, коли дела требуют, крут и упрям в решениях своих. Иногда даже предостережениями Усена пренебрегает. Заметил Корней, что порой выхватит князь из-за пазухи мешочек какой-то кожаный, зажмет в руке, глаза чуть прикроет и лицо в небо устремит. Замрет на миг. А потом и говорит, как чему быть должно. Никогда не ошибался князь в случаях таких. Видно, мешочек тот с помощью Усеновых предсказаний помог князю усмирить набеги степняков и заручиться миром с ними. Ведь, какой лавой набежали! А успели Ждан с воеводой собрать рать да сломить удар той лавины! Да и Рудый мудр и велик в делах ратных. Года бегут, а он все своей силушкой могучей порой с молодыми воинами мериться берется, когда смотрит на то, как сготовлены они для дел ратных. Никто пока не смог замять воеводу. Говорят, один князь его положить может. И сомнение не берет. Князь еще покрупнее будет. Рад Корней, что под рукой таких людей дела свои воинские правит.

Солнце уже хотело встретиться с дальней чертой, на которой держали свою границу земля и небо, когда постоянно дремавший на плече Корнея ворон встрепенулся и прокричал:

- Вр-р-раги! Бер-р-регись!

- О чем кричишь, дурная птица? – Удивился сотник. – Дозоры ранее тебя бы приметили. Ан – нет!

Но птица молча взметнулась в небо и полетела не в ту сторону, где искали врага конные разъезды, а куда-то влево от дороги, продолжая предупреждать: «Вр-р-раги!»

Сотник дал знак отряду остановиться. Нигде ни кустика, ни рва. Ровная ладонь степи. Только ковыль слегка окрасился кровавыми отблесками вечерней зари, слегка покачивая своими серебряными чубами. Поставив всадников вкруг, разместив Ольху с сыном в середке, дал команду изготовиться к бою. И тут показались скачущие всадники, развернутые в одну линию группами по пять-шесть человек. На глаз получалось, сотни полторы набегают. Знакомые воинские доспехи позволили Корнею определить, что за народ послал тех, кто летит на них галопом, выставив вперед копья.. Нужно было срочно менять строй. Сотник развернул свой отряд в одну линию, оставив за спинами женщину с сыном.

- Настал наш час! – Крикнул воинам. –Покажем иноземцам, каков народ наш! На своей земле стоим! В том тоже подмога есть!

Ощетинились в ответ копьями. Подняли щиты. А ворон кружился над их головами, внимательно наблюдая за происходящим.

Столкнулись ряды. Застонали первые раненые. Побежали кони без всадников. Не понадобились боле копья. Взялись за мечи. Тут и дозоры воротились.

- Берите женщину с сыном и уводите! – Крикнул им сотник.

Взяли под уздцы коней спасаемых и уже двинулись на отрыв, когда вырвался как-то Рад и, выставив перед собой свой детский щит, размахивая своим коротким мечом, ворвался в строй сражавшихся. Видать, доглядели враги, кто таков этот мальчик. Оно и по золоченым доспехам его видно было. Пробились к княжичу, выхватили из седла и увезли за спины своих собратьев. Тогда и мать рванулась в сторону сражения, сопротивляясь воинам, которые, окружив, не пускали ее туда. И тут пропела сиплым голосом свою страшную песнь стрела, глубоко утонув в ее груди. А за ней и вторая разместилась рядом. Воины только успели подхватить оседающее на землю тело и погнать коней в сторону от схватки. Тут и сеча завершилась в лучах солнца, наполовину ушедшего за линию горизонта и багровым полукругом смотрящего в мир. Поняв, что не осилить уличей, и довольные захватом трофея, за который можно получить хороший выкуп и награду, нападавшие развернули коней и умчались в ту сторону, откуда явились, оставив на месте схватки своих убитых воинов, лежавших на земле вперемешку с воинами уличей.

*****

Усен возник ниоткуда. Нервно перебирая пальцами свою бородку, он склонился над телом умирающей княгини. Это был тот редкий случай, когда чары его никак не могли повлиять на происходящее. Воле богов перечить он не мог. Ольха уходила в последний свой путь в Мир Хаоса и он не мог тому перечить. Вот и последний вздох вырвался из пронзенной стрелами груди и в небо устремился остывший взгляд. Усен прикрыл ладонью глаза умершей. Нельзя, чтобы что-то отвлекало ее от той дороги, на которую она теперь встала. Знал, что так и случиться но…

Явил и князю всю картину короткого боя. Ту, которую зрил ворон с высоты своего полета. Видел Ждан ситуацию, при которой лишился в раз и жены, и сына. Проклинал себя за то, что не прислушался к настойчивым советам Усена воздержаться от той поездки. Ничего не поправишь! Теперь одна надежда – сына вызволить из плена.

Отловили коней, что остались без всадников. Погрузили на них тела своих воинов, что пали, защищая княжью семью. Усадили в седла раненых, каждого из которых придерживал в седле здоровый воин, едущий рядом село в седло. Загрузили оружие и доспехи, что у в качестве боевого трофея по обычаю забрали. И полный скорби караван медленно двинулся в сгущающиеся сумерки, чтобы с наступлением светлого дня привезти кому-то горе безмерное. Другие же возрадуются, что живыми в этот раз родичи их воротились.

Усен все время хлопотал у раненых, накладывая повязки на раны, предварительно обработав каким-то, ему одному известным, зельем. То поил из неведомо откуда возникшего в его руках прозрачного сосуда с жидкостью, отливающей густой желтизной. Этим-то поможет. Этих спасет. А вот Ольха…. Она лежала недвижимо на носилках умело сотворенных воинами из перекрещенных копий с натянутыми на них подседельниками. Тело укрыл сотник своим плащом. Четыре всадника держали в руках эти носилки, поочередно меняясь в пути.

У городских ворот встретил отряд сам Ждан. Рядом стоял воевода. Оба с непокрытыми головами в обычных долгополых рубахах. Как только носилки поравнялись с ними, их подхватили пешие воины и понесли в город. Князь с воеводой ступали следом. За их спинами все нарастал и нарастал плач женщин. Вереница носилок с иными телами сначала выстроилась вослед княгине, а затем расходилась по улицам и переулкам, где оплачут воинов те, кому были они очень близки и дороги. Следом же за Жданом понуро шла толпа горожан, пожелавших оплакать с ним его потерю.

- А где же Рад, сын его? – Удивлялись в толпе. – Отчего не идет вослед тела матери? Али с ним что?

После каждого услышанного вопроса Ждан нервно подергивал плечами, словно его корил люд за потери.