МОСКВА ЗИМОЙ НЕЧАЯННЫЙ ИНТЕРЕС ДЕЖАВЮ НОВЫЙ ГОД С МАРИЕЙ АРБАТОВОЙ( собственно, интервью) ТРАНСЦЕНДЕНТА?ЛЬНОЕ ЭГО ТРИ ЧАСА ЖИЗНИ — НАПИСАТЬ ДОЛЬШЕ — ПРОЧИТАТЬ БЫСТРЕЙ МОСКВА ЗИМОЙ Моя Москва разная: яркая, многоликая, жестокая, талантливая, новая. Этот вечно молодой гРАд не стареет. Собирает в теле своем лучшие умы РОСта СИЯния — РОССИИ. Омолаживается из года в год новой кровью изысканных кРАсавиц. «ПриРАстает», как говорил Ломоносов, «Сибирью». Перемалывает многомиллионные жертвы, «не веря слезам», и только смелостью ее можно взять, профессионализмом, а еще… счастливой звездой. И когда бы вы не «шагали по Москве», весной или осенью – всегда удивит она, изменит настроение. Особенно хороша зима. После обильного снега попробуйте выйти из метро где-нибудь в районе Сокольников, Новокосино или Полежаевской. Да пусть это будет хоть центр, где улица 905 года. Забудьте про дела, сверните от проспектов и высоток, поглядывающих сверху неоновым всевидящим оком равнодушных реклам, к бывшим кряжистым коммуналкам. Вот где душа сможет обрести благодать! Интересен Шмитовский проезд. Здесь не так шумно. Толстокожие исторические строения гасят голоса города. Притупляют замороченную усталость. Хорошо. Треглавые фонари в мохнатых треухах, тротуары, огороженные черными столбиками, соединенные сквозь сугробы массивными цепями – все это вводит в некий транс. Проезд хранит тайны предательств и побед. Сам Смит, в честь которого был назван данный географический объект, был директором котельного и арматурного завода. После революции проезд переименован в честь директора мебельной фабрики Шмита, замученного в Бутырке и, якобы перед смертью завещавшего «все свое состояние партии большевиков»… Темные истории. Кто-то всегда царствует, а кто-то потом свергает. Уходят жизни. Остаются «песни, книги и города…» На гроздьях рябин – шапки снега. Птички щебечут и пихаются у найденной корки. Их стайки множеством прошлых жизней привидениями появляются и также быстро исчезают. Занятно читать вывески. Вот «…ыбный ресторан». А вот магазин «Мебель» с также потушенной первой буквой. Это «улыбает». Впрочем, как и «Всегда низкие цены на бытовую химию». Как я люблю Москву! В одном и том же проезде можно встретить и «Булочную» и «Хинкальную» и кафешку «Тибет» и даже какой-нибудь из индийских ресторанов: Шмитовский проезд славится «Хаджурао». Ноги устают месить снег. Держат в постоянном напряжении наледи, образованные сливами крыш. Нос замерзает. От холода пробуждается сознание. Вдруг вижу прошлое или будущее — открывается дверь, становится душно и тепло, а на встречу бежит очень красивая кошка с изумрудными огромными глазами и просится на руки… - Ки-и-иса-а-а! – блаженно глажу я ласковое мурчащее животное… Стоп! Почему бы не сделать себе подарок и не напроситься в гости к какому-нибудь местному философу? Как там у Дольского… «так и сидеть бы всю жизнь в тепле, пить чай с толкователем снов…» НЕЧАЯННЫЙ ИНТЕРЕС Что ж. Прекрасная идея. Где-то на Шмитовском проезде живет писатель Мария Арбатова. Переговоры кратки. Созваниваемся. Надо же, какой мелодичный голос. Женственный. Медовый. Немножко волшебный. Слышу его впервые в телефонной трубке. Имя ее, как ключ, как некое заклинание разворачивает картинку первой встречи. Нет. Я не упиваюсь радио, и не видела ее лица по телевизору. Так случилось. Я далека от политических течений. И до 2012 года не открывала ее книг. Одним словом - не фанат. Искусственный псевдоним Арбатова, ставший «популярным и продаваемым» во мне вызывал лишь тусклую неловкую неприязнь. Но этим летом подтолкнули нас навстречу дружеские руки. Подтолкнули настойчиво. И поверив чужой доброй воле, я вошла сознанием «как нож в масло» в «Дегустацию Индии», а потом и вообще в некий феномен творчества, судьбы и жизни Марии Арбатовой. Еще до встречи с нею, я была твердо убеждена – да, как писатель они интересна. Но как политик? То, что я не феминистка — знаю точно. Женщин друзей в моей жизни – единицы. И сотни друзей мужчин. Мое любопытство было минимальным и ленивым. Краем глаза пробежав по фото, предлагаемым Гуглом, я как-то не прониклась. И завела видео. С тем же эффектом. Плоский экран не давал объема. Нет. Интерес не возникал. Лицом к лицу мы столкнулись на церемонии Золотого пера этого года. - Я – Мария Арбатова. - Очень приятно, – сказал вместо меня автомат, — проходите, присаживайтесь. Но внутреннее «Я» искренне и глубоко удивилось. Дернулось. И опешило. Предо мною стояла редкой красоты женщина. Да что в ней было особенного? Да – ничего! Мелированные вьющиеся волосы с сединой. Пенджаби — индийская рубашка. Но проникновение несвойственной большинству женщин магической красоты было столь мощно и столь неожиданно, что я обернулась. Это не та красота, которая давит с гламурных обложек отсутствием мысли. Это как настоящие французские духи с тремя элементами послевкусия. Они источают одновременно три аромата, три воздействия на три подсознания. Как три воды – живая, мертвая и святая. Мертвая – сращивает отрубленные головы, живая – возвращает жизнь и святая – дарит силу. А тут все в одном взгляде, как в одном флаконе! - Ведьма, — подумала я, — Настоящая! Я уже тогда понимала, что общение неизбежно. Потом. Через какое-то время. А, может, оно уже состоялось не раз в многочисленных временных узлах прожитых жизненных лент. И вот – Шмитовский проезд. И я иду в гости. Интересно, у нее есть кошка? Уж тысяча раз говорено, что поэты не любят поэтов, а художники не любят художников, но зато любят художниц. Тут случай еще злее. Тут два писателя, и оба женского рода:) Только я – жаворонок. А она – сова. Я могу творить только в белое время суток. Она – в темное. Встретиться решили на границе дня и ночи, а именно: вечером. Я уже теряя дневные силы, а она еще не проснулась до конца:) Дом находится быстро. Но еще есть время просто подышать морозцем и пофотографировать заснеженные старые деревья. К вопросу о фамилии. Московский Арбат, откуда сие название? Одна их версий — это «дорога, по которой едет арба», монголо-татары останавливались здесь, когда посещали Москву. Высокая двухколесная повозка была популярна с древности. Впрочем, она и сейчас не потеряла «тиражей» в некоторых странах. Рикши и по сегодняшний день возят пассажиров и товары на полуострове Индостан. А псевдоним Марии Гаврилиной — Арбатова вырос из клички Маша с Арбатова, Маша Арбатская, в бытность его носительницы в сообществе хиппи. Потому, что ветви семьи, тянущиеся из Польши и Белоруссии, были расселены по арбатским переулкам с начала 20-го века. Даже сыновья Марии Петр и Павел успели родиться на Арбате, по которому ещё ездили машины. ДЕЖАВЮ Мария отворяет дверь, и уже снизу я слышу ее приветливый зов. С мороза воздух квартиры плотной волною ударяет в лицо. Пытаюсь раздеться. Отвлекает дежавю. Навстречу бежит очень красивая кошка с изумрудными огромными глазами и просится на руки… - Ки-и-иса-а-а! – блаженно глажу я ласковое мурчащее животное… Стоп! Я уже это видела сегодня!!! Интересно, почему так случается? У красивых женщин могут быть только красивые кошки. Не люблю некрасивых кошек. И не смотрю фильмов, где нет красивых женщин. Не читаю журналов, где нет цветных фотографий. В жизни так много черно-белого, что моя БА, родившаяся художником, просто устает от земного безобразия. А тут радость – красивая кошка! Мария встречает по-домашнему просто. Ведет себя так, точно знает меня тысячу лет, а, может, так оно и есть. Тут же представляет своей матушке Цивье Ильиничне и мужу Шумиту. Без всяких церемоний усаживает за стол. Кошка тут же находит место на моих коленях. Ее зовут АгРАфена, проще Груша. Шумит, а вслед за ним и все члены семьи называют ее Каша. Цивье Ильиничне за девяносто. Но выглядит не старше семидесяти. Она очень деликатно иногда поддерживает разговор. Приятна. И совершенно не приторно любезна. Очки на плюс увеличивают ее и без того большие глаза до максимального размера. Она красива, как и Мария. Но по-другому красива. Волосы Цивьи, вьющиеся от природы крупными локонами – белые как лунь. Потрясающе белые! Лет десять назад, снимая какую-то двухсотую серию для передачи «Сказы Богородского уезда», я решила добиться со своими волосами такого же эффекта. Пришла домой из салона. Маленький сын погладил мои белые волосы и странно произнес, точно возвращаясь взглядом из страны снов: - Мама! Я уже видел тебя с белыми волосами… Только давно… Как ты быстро в этот раз постарела! И я перестала красить волосы… У Шумита волосы напротив очень черные. Он — наследный индийский принц – 25 лет живёт в России, хотя не берёт гражданства. И, кстати сказать, достаточно хорошо освоился на кухне. Желая удивить «свалившуюся с неба» гостью, он старательно готовил чечевицу по бенгальским рецептам с привезёнными из Индии специями. Мария же, пользуясь тем, что он замешкался, разогрела суп-пюре из шампиньонов и подала салат. Несколько раз она косвенно или в лоб задавала вопрос, какая цель моего визита? Цели на самом деле не было никакой. Но в минуты пограничных состояний рождаются пограничные ассоциации. - Ну, давайте напишем про Новый год. - Ну, давайте! - А, действительно, как вы его встречаете? Шумит тем временем, завершил готовку своей царственной чечевицы. Рецепт рассказывать не стану. Какой волшебник делится секретами? Тем более кулинарными! Да и дело не в том – как! А — кем, когда и при каких условиях. К тому же, что при этом произнося – на русском, идише, кошачьем или хинди. Мы выбрали русский. Аграфена все понимала. Клянусь!:) Но, задав векторную тему, все же получалось говорить о чем угодно, только не о Новом годе. Впрочем, и о Новом годе тоже, но мало и как бы присказкой. Сказкой являлось другое. Например, вообще сама квартира, сразу показавшаяся многомерной. При очень высоких потолках – книжные полки до самого «неба». Эффект один в один напоминал мое преклонение перед Храмом в Пехре Яковлевской, где в 70-е годы располагалась городская библиотека. Этакая шестилетняя соплюха входит в храм, а там с низу до самого купола — полки с книгами. И она понимает: все книги никогда не прочесть! Жизни не хватит. И сожаление! И уважение, восхищение и благоговение, что остались до сих пор. Эмоции остаются. А после – бессильное разочарование, когда после Перестройки из истинно духовного Храма культуры сделали простую церковку, где старушки встают в очередь к батюшке за отпущением грехов. Потом положение усугубилось. Церковок в Московской области понастроили немыслимое количество, а вот библиотеки приходят в запустение. Диагноз у «общества устойчивого гражданского развития» налицо. Но никто лечить не собирается. Как в той сказке о сто первой рассказке: «Чем больше слез, тем больше облегченья. В слезах и заключается леченье!» Квартира Марии в доме тридцатого года постройки раньше была коммунальной. В некоторые периоды советской жизни в ней как-то умещались 22 человека, ванная стояла в кузне за занавесочкой как в рассказах Зощенко, и люди выстраивались в очередь. Наследная антикварная мебель прадеда, натуральная, без гламурной реставрации. Темная. Среди множества книг — множество деталей и кукол. Много картин. С радостью обнаруживаю два портрета Марии в одной из комнат. На нем угадана до сотой доли та самая магическая энергетика, которую почувствовала я в момент первой встречи. Ни по телевизору, ни по радио, ни на фото — данное, как бы его правильно назвать, «проникновенное воздействие красоты» не ловится. Кто же этот мистик, автор портретов? - Никас Сафронов, — и Мария рассказывает разные истории, связанные с их дружбой. О способности Никаса видеть неземные потоки я знаю давно. И еще раз убеждаюсь в подлинном мастерстве этого Художника с большой буквы. К высоким потолкам добавляются толстые стены. Квартиру наполняют не только книги, но и музыкальные инструменты. Широкие подоконники. И воздух, дефилирующий сквозь деревянные старинные рамы. За окнами – заснеженные деревья. Наверное, летом квартиру наполняет зеленый шум листвы. - Вот из-за Этой ванны я и купила Эту квартиру, — признается Мария, когда делает экскурсию по «своему королевству». Ванная комната широкая, почти квадратная. Она бы сгодилась в рекламе шоколадки «Риттер спорт» — «квадратиш, практиш, гут!» И в ней есть очень большое окно в старый московский двор с огромными деревьями, — После войны пятую комнату квартиры разделили на ванную и туалет. Отсюда такое окно. Летом можно открыть окна, лежать в ванной с телефоном и слушать пение птиц. Кошка по-прежнему нас сопровождает. Она очень общительна. Но до определенного момента. И Шумит и Цивья Ильинична, да и Аграфена совершенно не мешают во время дальнейшего «со-творения интервью по заданной теме». НОВЫЙ ГОД С МАРИЕЙ АРБАТОВОЙ( собственно, интервью) - Ах да, Новый год, — усаживается Мария удобнее. – Наверное, самое первое воспоминание четырехлетнего возраста связано с санаторием, куда меня отправили после перенесенного полиомиелита. Я с кислым лицом в костюме снежинки стояла у елки. Опыт этих ужасных лет – причина моей активной поддержки введения ювенальной юстиции. - А следующие воспоминания? - Мой отец умер, когда мне было 11 лет. При его жизни помню длинные столы интеллигентного застолья – умеренная водка, селедка под шубой, оливье, домашний торт «день и ночь» из заварного крема и русские песни за столом. Без него праздник потускнел. - Какие-то интересные события случались? - Конечно! – Мария с улыбкой перебирает прожитые «Новые года», точно перекладывает в сундуке то сокровища, то безделушки, снисходительно удивляясь, что же осталось в «сухом отжиме», — В студенческие годы я была хиппи, училась на философском факультете МГУ. Мы с подругой Зарой Малоян из Еревана должны были готовиться к экзаменам. Зара жила у дяди, не то министра, не то зама министра на Старосадском переулке в квартире с действующим камином. Когда дядя сказал, что уходит на Новый год в гости, мы с Зарой пригласили развесёлую компанию. Тогда все жили скромно, но каждый что-то принёс, Зара приготовила какое-то дивное армянское блюдо, стол ломился. Красивая посуда, бокалы, вино, наряженная ёлка, горящий камин, музыка, импровизации. Просто невероятная буржуазность для тех студенческих лет! Квартира была на первом этаже, и в самый разгар веселья перед окном остановилась машина дяди. - То есть, вас «застукали» в самый неподходящий момент? - Зара мгновенно превратилась в командующего армией. И под её руководством мы начали заметать следы, всё, что было на столе, завернули в белую скатерть. Музыку выключили. Свет, напротив, включили. Скатерть-самобранка вместе с посудой едой и с наряженной ёлкой полетела в окно. Пока дядя заходил в квартиру, раздевался и разувался, пространство было зачищено, и вся компания с постными лицами сидела за голым столом с первыми попавшимися книгами с полки. Некоторые даже держали их вверх ногами. Когда дядя зашел, он был потрясён мизансценой. «Напрасно ты меня проверяешь, — невозмутимо сказала Зара, — Видишь, мы готовимся к экзаменам!» Когда за ним закрылась дверь в его комнату, мы выглянули в окно — ни ёлки, ни скатерти уже не было. Кто-то получил все эти сокровища в подарок, и неплохо отметил Новый год. - А дети? - Мои сыновья-близнецы появились на свет, чуть мне исполнилось двадцать. Мы очень серьёзно относились к их воспитанию, и, поскольку они очень рано начали читать, то лучшим подарком на Новый год были книги. - Да-да! Тогда книги мы ценили больше всего на свете! И стояли часами на морозе, ожидая открытия книжных, где на «привоз» выбрасывали по два-три «Солоухина» или «Нагибина»… - Сыновья с детства увлекались культурой инков, шили себе индейские костюмы, и носились в них с компанией по лесу возле нашей ясеневской квартиры, и строили там вигвамы по всем правилам. Найти такую литературу можно было только в букинистических магазинах, да и то их надо было все обойти. При этом весь год собиралась фольга от шоколадок, чтобы можно было, склеив её завернуть туда книги. Сыновья утром бежали к елке и «дико довольные» шуршали фольгой, добывая подарок из оберток. Сейчас им по 35, и по ним ясно, что я не зря таскала их с младенчества по закрытым показам и выставкам, приучала читать и слушать классику. Они значительно умнее и образованней родителей. - А потом, как проходили праздники? - Работа на телевидении и в публичной политике подразумевала определённый ритм жизни. По сути, праздники выглядели как рабочие будни, а настоящими праздниками была возможность спрятаться с близкими или друзьями. Половину моего гардероба составляли платья с блестками, половину джинсы со свитерами – середины не было. Для политической жизни пришлось учиться носить чёрный пиджак и разговаривать металлическим голосом. - А Новый год? - Ну что, Новый год? Каждый раз друзья с весны вопят, что денег нет. И каждый раз к Новому году Москва пустеет. Раньше дальше Турции не ездили, теперь глядишь, кто в Мексике, кто на Канарах, кто в Исландии. - А вы? - А мы встречаем спокойно дома с матушкой и мужем. В девяносто лет человека не интересуют бурные праздники. Приходят сыновья с женами, друзья, оставшиеся в Москве, соседи. Новый год – это семейный праздник. - Какие-то мистические случаи били в вашей жизни? - О! Вся моя жизнь – мистика! Но это уже другая история! ТРАНСЦЕНДЕНТА?ЛЬНОЕ ЭГО Не все знают, что Мария Арбатова написала 14 пьес и издала более 30 книг. После общения с нею, мне показалось, что ее активная деятельность, связанная с феминистским движением – ответ или вызов всем прошлым воплощениям, чем нынешнему состоянию. Не знаю, можно ли считать Родиной Марии Муром, в котором прожила она всего год после рождения, скорее Москву, где обитает и по ныне. Не знаю, можно ли считать ее образование более базовым, чем самообразование, И частное обучение психоаналитическому консультированию в «психоаналитическом подполье» Б. Г. Кравцова и С. Г. Аграчёва на мой взгляд, дало ей гораздо больше, чем Школа журналистики при МГУ, несколько курсов философского факультета МГУ и факультет драматургии Литинститута. С 1991 года Мария Арбатова руководила клубом психологической реабилитации женщин «Гармония». С 1996 года занимается индивидуальным консультированием, как психоаналитик. С 1996 года возглавляет общественную организацию «Клуб женщин, вмешивающихся в политику». Около пяти лет работала обозревателем «Общей газеты». В течение пяти лет работала соведущей в женском ток-шоу «Я сама» канала ТВ-6. Автор и ведущая правозащитной программы «Право быть собой» на радиостанции «Маяк 24». А в настоящее время является президентом «Центра помощи женщинам». Однако, необходимо помнить, что современный феминизм борется не против мужчин, а против «гендерных стереотипов», предписывающих женщинам быть такими, а мужчинам другими. И в поле его интересов попадают нарушения прав и мужчин, и женщин, выбивающихся из прокрустова ложа стереотипов. И снова Индия, подтолкнувшая нас друг к другу, дает ответ. По законам Кармы все мы несем длинный шлейф свершенных ранее побед и ошибок. Мария долго искала вопросы на свои личные ответы. И приходим в нынешнюю точку существования не кратчайшим путём по прямой, а очень извилистой дорогой. - Многие спрашивают, стала ли я буддисткой, выйдя замуж за Шумита? – говорит Мария, — Приходится разъяснять, что буддистка я с юности, что первый муж у меня – православный, второй – марксист, а Шумит – индуист, а не буддист. Индуистом стать нельзя, можно только родиться в семье индуистов. Интерес к эзотерическим знаниям возник у неё в 7 классе. Девочка перенесла операцию. Во время наркоза, а тогда он делался с помощью закиси азота, она реально наблюдала операционную сверху, и даже рассказала хирургам, что происходило на соседних столах. Об этом её предупреждали прооперированные соседки по палате, но взрослые от этой темы только отмахивались, и оперируемым детям оставалось обсуждать это потрясение только между собой. Мария, как все интеллектуалы её поколения, занималась поисками истины самостоятельно, состояла в молодежных протестных движениях своего времени, посещала эзотерические группы, читала запрещенную цензурой литературу. С юности идентифицировала себя с буддизмом, обучалась психоанализу, и некоторым другим психотехникам. Сейчас сократила эту часть жизни, тем более, что один из сыновей — Павел — стал модным регрессионным терапевтом. А в буддизме можно оставить дело, от которого ты устал, если ты нашёл себе замену или оставляешь ученика. Павел, имея классическое психологическое образование, владеет психотехникой, на которой люди просматривают свои прошлые воплощения, чтобы осознать свои системные ошибки. Его знакомство с этой психотехникой было вполне мистической историей. Лет пятнадцать тому назад Марии надо было решить одну психологическую проблему, не поддававшуюся привычным психотехникам. И, с юности, зная о существовании регрессионной терапии, начала искать специалиста по интернету и непростым способом вышла на томского регрессионного терапевта Павла Гынгазова. Через некоторое время Павел Гынгазов приехал в Москву, остановился у Марии, принимал клиентов прямо в её квартире и обучал Марию этой психотехнике. Она прошла несколько сессий, решила массу проблем, научилась проводить регрессии, но поняла, что это не её занятие. А вот сын её Павел, студент психфака РГГУ, заинтересовался методом, и, постепенно стал одним их лучших регрессионных терапевтов Москвы, но, в отличие от мамы не интересуется эзотерикой, а готов описывать метод с помощью работы центральной нервной системы человека. - В каком-то смысле регрессии изменили мою жизнь, — рассказывает Мария, — При этом логично было ожидать, что «в прошлых воплощения» я была мужчиной-воином, но нет. Я всего один раз из четырёх сессий была мальчиком, и то он утонул подростком в селе Ляхи Владимирской области. Мистика в том, что потом я вспомнила, что именно в это село мы с Германом Пятовым, координатором «Мурзиков», помогающих сиротам, возили одежду и игры. И попав на территорию села, я ощутила нереальное счастье, словно уже была здесь. А остальные мои «воплощения» были историями женщин, права которых дико нарушались. Со всеми бывает, что они приезжают в незнакомый город или незнакомую страну, и чувствуют, что уже были здесь и знают, что будет за следующим поворотом. Я думаю, что на регрессионной терапии человеку просто удаётся вспомнить, где и с кем он уже был. Например, мне неинтересен Париж, я приехала, и понимаю, что уже была здесь, знаю, как устроены улицы, и когда наша подруга, прожившая в Париже 60 лет, не могла найти запаркованную машину, я в первый же день в Париже, к её изумлению, объяснила, где искать. У меня была похожая история в Индии в форте Амбер, где я забралась в бывшие комнаты прислуги, и поняла, что это «мои стены». Но самые странные вещи у меня творятся с Монголией. Начнём с того, что я училась вместе с посаженым сейчас президентом Эйнхабаяром в Литературном институте, совершенно независимо от этого я дружила с послом, который впоследствии стал премьер-министром именно при этом президенте. А в тот единственный раз, когда я была в Монголии в 1992 году в составе поезда молодых деятелей культуры из всех стран мира, ехавших с фестивалем из Берлина в Пекин с высадкой на всех крупных станциях, я поняла, что это моя страна. При том, что я совершенно не могла есть полусырую баранину, которая чуть ли не основное и тамошнее блюдо и пить айран, который чуть не основное тамошнее питьё, среди гор я была «дома». И это было мистически отмечено. Однажды я забралась на горы над нашим палаточным лагерем и разлеглась голышом, чтобы позагорать и помедитировать. Я смотрела в невероятное чистое монгольское небо, потом в нём возникла точка. Она стала увеличиваться быстро, как в мультфильме, и надо мной завис и начал летать кругами огромный орёл. Я застыла, парализованная страхом, и слушала как скрипит и хрустит во время этих кругов арматура его крыльев. Я в этот момент плохо соображала, что будет дальше, и через какое-то время вскочила и понеслась вниз с голы голышом, размахивая халатом. Эхо там такое, что на мой ор выскочил весь лагерь. Но ружьё было только у водителя автобуса, который нас привёз, а он спал пьяный, нахлебавшись айрана. Когда я сбежала к лагерю, орёл вертикально поднялся вверх, словно его дернули оттуда верёвкой. Не только я, но и все свидетели были в шоке. Головой я понимаю, что он не мог унести вес, подобный моему, но зачем ему было пугать меня? Как буддистка я понимаю, что это было какое-то послание, но до сих пор не могу его прочитать и боюсь ехать в Монголию ещё раз… Парадоксально, что, если сын Марии Павел занимается «прошлым людей», то его брат-близнец Пётр – культуролог по образованию, занимается будущим, он главный редактор портала развития городов будущего «Четвёртый Рим», эксперт по среде обитания больших городов и, кстати, автор проекта «Парк в Зарядье». ТРИ ЧАСА ЖИЗНИ — НАПИСАТЬ ДОЛЬШЕ — ПРОЧИТАТЬ БЫСТРЕЙ Трех часов слишком мало, чтобы понять интригу пересечения судеб, загадки жизни и бытия. Достаточно, чтобы утомить хозяев. И слишком много, чтобы кошка Аграфена потерла к любой персоне всяческий интерес. Но, почему же я видела именно кошку? Матушка Цивья, пока Мария и Шумит собираются, чтобы проводить меня, а заодно и совершить вечернюю прогулку, охотно рассказывает о своей жизни. Но, как говорит Мария, это уже совсем другая история. Мы выходим на снег, преодолеваем столбики ворот внутреннего дворика. Чудные! Чудные сугробы! Ах! Как же хороша Москва, когда падает снег! Пока идем до метро, узнаю о тех, кто живет здесь. Это люди-звезды – Жанна Фриске, вдова Сергея Бодрова, Алла Йошпе и Стахан Рахимов, Георгий Юнгвальд-Хилькевич, и многие другие, которых я знаю и не знаю. Краем глаза цепляю газетный киоск, замурованный на ночь серыми занавесами жалюзи. Вспыхивает, как всегда некстати, яркая картинка детства. Мой первый репортаж. Он должен выйти в газете «Знамя коммунизма». Целая полоса «четырехполоски»! Я уже получила за нее по корешку, пришедшему на почту, свои 14 рублей 50 копеек! Для девочки, которая учится в 9 классе – немыслимо огромная сумма! Утро. Снег. Я бегу, размаивая портфелем, в надежде, что увижу вот такие же покрытые снегом столбики, а за ними – киоск «Союзпечать». Где сидит, кстати, тетенька, которую зовут Мария Ивановна. - Газета свежая есть? - Есть! - Покажите! Листаю взволнованно. Вижу «Взлетную полосу», статью о летчиках, которые продали все во время ВОВ и с Дальнего Востока написали письмо Сталину, что готовы купить на свои деньги бомбардировщик, лишь бы попасть на фронт! Таких было 9 экипажей… Беру 10 экземпляров для мамы, для учительницы, для себя и для друзей. Та «Взлетная полоса» оказалась и моей взлетной полосою. С тех пор я – писатель. А Мария, которая идет рядом под руку с красавцем индийским принцем? Хочет ли она сейчас приоткрыть занавес киоска и посмотреть, есть ли в продаже ее книги? Тем временем мы добираемся до метро. Что-то еще не досказано. Теперь точно Шмитовский проезд я буду называть Шумитовский. Я спускаюсь по лестнице. Доброжелательно морщит носик Шумит. Я умиляюсь. Снежинка попала ему на лицо. Он такой забавный в шапке-ушанке и зимней московской одежде! Мария машет сверху маленькой ручкой. Думаю, опять некстати, что небольшой размер кистей рук и стоп ног – явный признак дворянского происхождения. Надо будет в следующий раз поговорить об этом. И еще о том, что же представляет собою понятие русской интеллигенции, русской культуры. Конечно, мы сами, а еще — отец Марии Арбатовой, преподаватель философии Иван Гаврилович Гаврилин, мама ласковая и надежная мама Цивья Ильинична Айзенштадт. И никто уже не сомневается, что индус Шумит Датта Гупта, племянник генсека компартии Индии, физик по образованию, финансовый аналитик по основному занятию, пишущий романы на английском, тоже связан с русской литературой. В соавторстве с Марией он написал по-русски сценарий фильма «Испытание смертью» о судьбе только что рассекреченного легендарного советского разведчика Алексея Козлова, своим подвигом остановившего ядерную войну в конце семидесятых. После премьеры фильма на Первом канале, с Олегом Тактаровым в главной роли, Мария и Шумит поняли, что огромное количество материалов осталось за кадром и написали по нему роман «Испытание смертью», вышедший в издательстве АСТ. В планах совместное написание ещё одного сценария, соавторы интересуются периодом создания ядерного оружия, и если сложится, то напишут ещё один исторический сериал на эту тему. Вот только вопрос с кошкой остается нерешенным до конца. И все-таки. Все-таки. Мягкое задумчивое хорошее настроение после встречи долго не покидает. Приятно смотреть на красивых женщин! Особенно, когда они красиво работают, красиво живут, красиво улыбаются! Светлана Савицкая Декабрь 2012г. |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
