ЛЮБИМАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА

 

Роза Марковна учила мою жену литературе и русскому языку. Сейчас жена, также как и я, стала профессором химии, но по-прежнему с уважением относится к своей учительнице. Посещает ее, впрочем, как и другие выпускники. Как-то на прогулке и меня представила своей учительнице. Теперь, при редких встречах я раскланиваюсь с Розой Марковной.

 

Очередная встреча недавно произошла в нашей районной поликлинике. Я оформлял санаторную карту. Взял талон к врачу, пришел утром чуть ли не первым, а оказался в небольшой очереди. Очередь была не только к нашему участковому врачу, но и к врачам соседних участков. Дело в том, что главный врач именно сегодня устроил пятиминутку, и все терапевты уже час томились в его кабинете. А больные сидели в коридоре, ожидая возле кабинетов прихода своих участковых врачей.

 

Вначале особого неудовольствия задержкой не было. Пациенты тихо разговаривали между собой, ругали медицину, делились впечатлениями о врачах. Прием задерживался. Стали раздаваться недовольные голоса. Я сидел и помалкивал. Нет, конечно, я тоже стал нервничать, но хорошо усвоил уроки своей жены – не дергаться, не выступать. Криком ничего не изменишь, только хуже сделаешь.

 

И тут, в очередь в соседний кабинет появился немолодой крупный мужчинам с красным лицом, в обвислых джинсах и рубашке навыпуск, не скрывающей его толстый живот. Он был громогласен. Он переключил на себя внимание всех пациентов, ожидающих возвращения участковых врачей. Вначале он спросил, куда, к чертовой матери, вся эта врачебная братия подевалась. Недослушав ответ, он заявил, что делать им нечего, наши народные денежки получают, а нам, русским людям, остается только в коридоре сидеть. Кто-то из пациентов с ним согласился. Ободренный поддержкой мужчина заявил:

 

- А кто наши деньги заграбастал? Кто? Я вам точно отвечу. Это разные евреи и жиды. Вот кто. Они все купили, и теперь нам житья от них нет. Это я вам точно говорю. Ельцин кто был? Еврей. А этот, Гусинский, Мусинский, Херинский, Мандинский? А Миллер? Весь наш газ евреям продал. И всю нашу нефть. А мы вот сидим здесь, ждем от них милости. Дождетесь!

 

Я сидел тихо, не вмешивался. Жена у меня умница, даже сомневаться не стоит.

- А причем здесь евреи, - осведомилась молодая женщина, оторвавшаяся от разговора по мобильному телефону. – Вам же русским языком объяснили – все врачи на пятиминутке.

- А ты чего евреев защищаешь? – Тон мужчины стал угрожающим. – Или сама такая, а? То-то я смотрю: по телефону – ля-ля-ля. Простого русского человека, который правду тебе, дуре, открывает послушать тебе в лом, а?

 

Я по-прежнему не вмешивался в эту идиотскую речь. Терпел, но делал вид, что меня это совершенно не касается.

Женщина смешалась и замолчала. А мужик узрел в очереди Розу Марковну, и, тыча в нее толстым пальцем, совсем разошелся.

- Видали. Вот они, евреи. Мало того, что всех купили, все продали, им еще и бесплатную медицину подавай.

 

Роза Марковна хотела что-то ответить, но побледнела и схватилась рукой за сердце. Народ вокруг стал урезонивать антисемита. Кто-то дал пожилой учительнице таблетку валидола, другие успокаивали ее. Но мужчину это происшествие не остановило:

- Вот они, жиды, - загремел он, - чуть правду услышат – тут же им медицинская помощь. Умеют устроиться. Одно слово - евреи!

 

Жена свою любимую учительницу никогда бы в обиду не дала. Глаза бы мерзавцу выцарапала. Могла бы и туфлей по харе съездить. Но я? Как же мне быть? Этого жлоба ничем не остановишь, ну, не драться же с ним. Тем более, что по весовой категории я ему сильно уступаю. И тут озарило меня. Я поднялся с кресла, подошел и встал напротив сидящего красномордого мужчины. Тот уже готов был нахамить, чувствуя неладное. Но пока молчал.

- Не понимаю я вас, - тихо и задумчиво сказал я.

 

В коридоре наступило молчание. Мужик был обезоружен. Он хотел что-то сказать, но не успел.

- Нет, не понимаю. Я думал, все евреи дружны, все друг за друга, не то, что мы. Мы вот любого готовы с говном смешать, а евреи…. Мне казалось, что вы друг друга не опозорите. А вот, оказывается, я был не прав. Или что? Или у вас это мода такая стала?

 

Весь народ повернулся к красномордому. Все молча ждали его ответа. Я прекрасно понимал, что теперь ему бессмысленно оправдываться. Ну что он может ответить? Не еврей он, коренной русский, я чего-то спутал, и тому подобное. Даже идиоту понятно, что это вызовет гомерический хохот.

 

Мужик стал еще более красным. Он поднялся, протиснулся боком мимо меня, и, сгорбившись, исчез из коридора. А я спокойно занял свое место. Не буду описывать множество разговоров в очереди. Были они тихие, высказывались разные мнения. Кто-то удивлялся, ни за что бы ни подумал на этого красномордого. Сидящие рядом соглашались.

 

Я гордился свей выдумкой, сидел и размышлял:

- Обязательно расскажу жене, как я нашел способ помочь ее старенькой учительнице.

 

Внизу, когда я ставил печать на выписку из истории болезни, меня за рукав тихонько тронула Роза Марковна. Я повернулся к ней с улыбкой, готовый успокоить пожилую женщину. Однако она не нуждалась в утешении.

- Скажите, - спросила Роза Марковна, - откуда вы знаете этого мишугене* Моню? Он так тщательно скрывает свое происхождение.

 

* Сумасшедший (идиш). В обыденной речи – ненормальный, болван, козёл.