Лет через пять мне пришлось вновь побывать в этих местах. Это было не моё желание, очень уж тяжёлые воспоминания оно навеяло бы, так получилось. Мне пришлось срочно покидать обжитое «логово» по причинам не очень хорошим, и не совсем интересным. Проезжая на поезде мимо знакомой остановки я не смог удержаться и вышел. По местам «боевой славы» я бродить не стал, потому что вряд ли бы нашёл там что-то напоминающее о наших приключениях. Просто дождался автобуса и приехал в Сугрэс. Можно было проехать до Верхней Пышмы, и билет я взял до конца, но что-то буквально вытолкнуло меня на автостанции Среднеуральска. С остановки я направился в сторону озера. Вокруг ничего не изменилось. Те же двухэтажные дома, которые строили ещё пленные немцы, то же здание администрации, почему-то выглядевшее ещё древнее бараков. Рынок, магазин и смотровая площадка над озером. Я облокотился на перила и стал смотреть на небольшие волны. Воспоминания, конечно же, пришли. Не нахлынули, а именно пришли, постепенно и, к моему удивлению, не причиняя никакой боли. Я не говорю, что мне не было никого жалко, но время и мой образ жизни последние пять лет притупили все мои чувства, и поэтому я просто стоял и любовался красотой лежащего у моих ног озера. Время было к вечеру, и народ гулял по берегу, наслаждаясь хорошей погодой и прекрасным видом. Особо не обращая на гуляющих внимания, я думал, куда мне отправиться. Не то чтобы это была проблема, но в пустую гонять по стране, как это было в первые полтора года моей новой жизни, мне не очень улыбалось. Размышляя над этим, я достал сигарету, но прикуривать не стал, да и зажигалки у меня не было. С некоторых пор курение вызывало у меня тошноту, а вот запах табака мне, почему-то нравился. Одна из привычек изменилась в другую, так же как изменился я сам. Я мял пальцами сигарету, кроша табак вниз с обрыва, и вдруг рядом спросили женским, до слёз знакомым, голосом: - Сигареткой не угостите? Я с трудом отлепился от перил, выпрямился, достал из кармана пачку, выудил оттуда сигарету, и только потом повернулся к Маше. Она изменилась. Немного, но заметно. Волосы были длинными, лицо чуть похудело и стало более… благородным что ли. Но главное, в её зелёных глазах я не заметил тех самых искорок, озорных и весёлых. Я протянул ей сигарету, не зная как начать разговор. Маша взяла её и вопросительно взглянула мне в лицо, ожидая, что я дам ей прикурить, но я стоял и просто смотрел на неё. Тогда она достала из своей сумочки зажигалку и, прикурив, выпустила дым, подняв лицо вверх. - Как живёшь, Леший?- спросила Маша и то, что она назвала меня старым прозвищем, а не по имени, сразу провело между нами черту, перебраться через которую было практически невозможно. Я, молча, пожал плечами. - Всё такой же скромный,- Маша усмехнулась, повернулась к озеру и облокотилась на перила.- Где пропадал? - Так.… Ездил туда-сюда,- ответил я. Она посмотрела на меня, ещё раз затянулась сигаретой и выбросила её вниз. - Вернуться до этого момента не хотелось? - Хотелось,- признался я. - Так почему не вернулся? Не думаю, что ты чего-то боялся. - Нет, не боялся. - Да, тебе же теперь нечего бояться. Я посмотрел на Машу, пытаясь понять, шутит она или нет, но она смотрела вниз и ничего я не понял. А, не поняв, я начал злиться. - Это верно, бояться мне нечего,- немного резко ответил я. Маша никак не прореагировала на мой тон. - Я очень рада тебя видеть,- спокойно сказала она. - Я тоже рад,- злость быстро ретировалась.- А ты как живёшь? - Я?- Маша выпрямилась и оглянулась.- Я прекрасно. Твой подарок очень мне пригодился. Кстати, кое-что я могу тебе вернуть. Я удивлённо поднял брови. - Мне помогли распорядиться деньгами и, если хочешь, я примерно четверть могу вернуть тебе хоть завтра. На моём лице водимо что-то такое проявилось, потому что Маша улыбнулась и сказала: - Не рычи на меня,- она немного осеклась, потому что «не рычи» прозвучало как-то двусмысленно, но продолжила.- Я знаю, что ты не возьмёшь, но предложить я должна была. Я кивнул и уже открыл рот, чтобы ответить, но меня опередил детский голосок: - Мама, мама, мы тебя потеляли! На смотровую площадку, как метеор, ворвалась девочка и, подлетев к Маше, обхватила её за ноги. Маша нагнулась и подняла её на руки. - Как это вы меня потеряли? - А мы шли, шли, а потом лаз и тебя нет,- девочка обхватила маму за шею.- Ты с нами в плятки иглала? - Нет,- Маша рассмеялась.- Я просто встретила старого знакомого. Девочка крутанулась в мою сторону. - А кто это? - Старый знакомый,- повторила Маша. - А почему он на меня так смотлит? А я действительно смотрел во все глаза. Девочка была копией своей матери, но я искал в её лице и свои черты, хотя на первый взгляд ей было года два с половиной, не больше. Маша посмотрела на меня, всё поняла и отрицательно покачала головой. Я облегчённо вздохнул, но всё-таки спросил: - Точно? - Да. - Хорошо,- вырвалось у меня. - Тогда… я сделала аборт. Меня словно кувалдой долбануло. - Мама, какой аполт? Аполт это мы собачке кличим, чтобы она палочку плинесла,- девочка снова вертанулась на руках у матери.- А ты опять кулила? Папа лугаться будет. - А мы ему не скажем, хорошо? - Холосо. Пока я приходил в себя, к нам подошёл мужчина и взял у Маши дочку. - Папа, а мама сталого знакомого встлетила,- защебетала та. Машин муж осмотрел меня с головы до ног, как сделал бы любой муж, и не слишком радушно сказал: - Здравствуйте. Я в ответ только кивнул. - Ну что, Машенька, пойдём?- муж тут же сделал вид, что забыл про меня. - Идите, я сейчас догоню. Муж снова обо мне вспомнил, ещё раз осмотрел и, нехотя, но всё-таки пошел, унося с собой дочку. - Ну,- Маша смотрела им вслед.- Мне пора. - Да, конечно. - Он очень хороший,- сказала она, и я видел, что это правда. Ещё я видел, что она очень их любит. Обоих. Да и не собирался я ни на что претендовать. Да и права никакого не имел. - Рад, что у тебя всё хорошо,- сказал я.- Счастья тебе. - Спасибо,- Маша последний раз взглянула мне в глаза.- Прощай. - Прощай. Она пошла догонять свою семью, с которой будет счастлива всю жизнь. И это просто прекрасно. А я остался стоять на смотровой площадке и через несколько минут снова стал думать, куда мне податься. Ясно было только одно – здесь мне делать было нечего. Здесь жизнь била ключом, обходясь без моего участия. Меня не вычеркнули, нет. Не стёрли из памяти, просто мне не находилось в этой простой счастливой жизни применения. Я не обижался. На судьбу нельзя обижаться. И прыгнуть с обрыва у меня желания тоже не возникало. Во-первых, потому что бесполезно – чё мне сделается? А во-вторых, нет такой причины, из-за которой можно добровольно лишить себя жизни. Поэтому я бросил последний взгляд на озеро, развернулся и энергично пошёл на автобусную остановку. К О Н Е Ц. |