Николай Степанович Мотин решил умереть. А что, унылое прозябание на пенсии лучше, что ли? Никто не звонит, никому он не нужен, дел тоже нет никаких. Дети - и сын, и дочка - устроены; у каждого уже свои дети. Смотреть за внуками? Ну, что же, для этого есть бабушки с обеих сторон. Удовольствия от жизни – никакого, да еще эти чертовы морозы. Им, к примеру, в Майами хорошо. Гуляй себе под солнышком, грей свои косточки. А тут что? Морозы, перебои с электроэнергией, водопровод весь сгнил к чертовой матери, двери рассыпаются, все требует ремонта, а сил и денег для этого нет. Ладно, принял решение – надо исполнять.

Прежде всего, Николай Степанович написал обширный и подробный план действий:

1. Выбрать способ ухода из жизни.

2. Разобраться с документами и заранее оформить наследство, чтобы детям и жене не платить дополнительные налоги.

3. Устроить место на кладбище.

4. Договориться о похоронах, чтобы все было по-человечески, без всяких разных сбоев и заминок. Написать речи и распределить, кто будет говорить на кладбище, кто – на поминках.

5. Привести себя в порядок, чтобы людям не пришлось с ним возиться.

 

Каждый пункт плана надо было обдумать. Вот, к примеру, способ ухода. Совершенно не подходит стреляться или вешаться, поскольку в первом случае он не знает, как и где достать пистолет, да и пользоваться им он никогда не умел. Снесет себе полбашки - и возись с ним. А потом и жене будет противно зайти в комнату. Нет, это не годится. О повешении и речи быть не может: это сколько будет возни с выниманием из петли. А вот газ или яд – нормальное дело. Правда, хочется какой-то пристойности - лежать в костюме, аккуратно подготовленным к погребению. И как тут можно использовать газ? А яд, где его взять? И какой нужен яд, чтобы черты лица не исказила гримаса боли? Нет, яд тоже не подходит.

 

Внезапно пришло озарение. Инсулин. Чего больше боятся диабетики? Гипогликемии. Это Николай Степанович слышал много раз, и от знакомых, и из телевизионных передач. Если переколоть инсулина, то может наступить кома: вначале отказывает мозг, потом всё остальное. А инсулин можно купить в любой аптеке, прямо готовый, в шприце. Блестящее решение! Все приготовил, лег, укололся, вспомнил о чем-нибудь приятном, прикрыл глаза - и уходи себе на здоровье. Но инсулин подействует не сразу, поэтому Николай Степанович решил принять лошадиную дозу снотворного, а минут через двадцать уколоться.

 

Пункты плана медленно, но неуклонно выполнялись. Квартира была в собственности Николая Степановича и супруги, а также обоих детей. Все равными частями. Можно бы формально продать свою часть жене и детям, но весь народ будет переполнен вопросами. Да, проблема. Чтобы не возбуждать нездорового интереса Николай Степанович оформил у нотариуса завещание в обычной форме и разделил и квартиру, и сад, и землю на три равные части. А на машину написал доверенность на сына с правом продажи.

 

Теперь наступила очередь решения организационных вопросов. И тут Николай Степанович подивился, как мало внимания люди уделяют этой стороне дела, оставляя все решения на родственников и друзей. Что, трудно подготовить себе место при жизни и не заставлять плачущих родных бегать по инстанциям и выбивать разрешение похоронить на пристойном кладбище? Дед Николая Степановича был давно захоронен на старом кладбище, которое нынче находилось в центре города. Сроки позволяли сделать новое захоронение в пределах ограды могилы. Пришлось попотеть, чтобы получить разрешение, но он таки выбил нужную бумагу. Затем заказал новую ограду, предусмотрел, чтобы она легко разбиралась и собиралась, и установил ее вместо прежней, покосившейся. Потом познакомился с бессменным и, вероятно, бессмертным комендантом кладбища и договорился обо всех деталях, вплоть до рытья могилы. Много энергии отняли разговоры в мастерской по изготовлению памятников. Николай Степанович сделал себе хорошую фотографию, заплатил за перенос изображения в камень, забраковал первое исполнение, потребовал переделать. И когда наконец, удовлетворился работой, обговорил все вопросы по установке.

 

Из организационных дел оставалось только устроить сами похороны. Но это было несложно. Выяснил, где и как брать катафалк и автобус, какие документы необходимо предоставить, кому звонить и что в каждом случае говорить. Со столовой договорился, речи написал и распечатал, посмертную волю изложил в подробной записке. Все!

 

Были сомнения относительно речи представителя профкома. Прежний председатель, хороший его приятель, ушел на пенсию, а вместо него выбрали нового. Молодой совсем мальчишка, сопливый, лет пятидесяти. Пришлось съездить на прежнее место работы, поговорить с человеком. Ну, - ничего, оказалось, мужик сообразительный. А когда он узнал, что речь готова, надо только зачитать ее, то сам вызвался поехать на похороны. И зачитать лично. Потом запер дверь профкома на ключ изнутри, достал из сейфа мензурку со спиртом, развел его в графине, и они оба так оттянулись, что новый председатель заявил про дружбу до гроба. Это было безумно смешно. И Николай Степанович улыбался всю дорогу до дома.

 

Теперь надо было заняться собой. Тут были некоторые проблемы с женой, но и они быстро решились. Николай Степанович уговорил супругу съездить на недельку в дом отдыха. Она согласилась, и сын отвез ее на машине в прекрасный пансионат в очаровательном лесном массиве возле реки. Договорились, что сын привезет ее обратно во вторник. Значит, ко вторнику все должно быть готово.

 

Вечером в понедельник Николай Степанович начал приводить себя в порядок. Он принял ванну, надел чистое белье и старый, но отглаженный костюм и улегся на разложенный и застеленный обеденный стол, установленный по центру гостиной. Лежать было крайне неудобно, но, согласитесь, не стоит ложиться в костюме и галстуке в кровать. Нелепо это. Поэтому Николай Степанович решил немного потерпеть неудобство. Он еще раз слез со стола, проверил свечи в головах, выключил свет всюду в квартире - чего без толку жечь электроэнергию - и теперь снова и окончательно забрался на стол. Он принял сразу с десяток таблеток снотворного, затем выждал некоторое время, сделал укол в живот, сложил на груди руки и стал ожидать своего конца. Захотелось спать, он начал проваливаться в сон с запоздалой мыслю, что жаль уходить из жизни и что стоило бы еще немного пожить. И Николай Степанович уже не чувствовал, что его планы начинают нарушаться: смерть вызвала непроизвольное расслабление сфинктера, и содержимое желудка свободно поступило в чистые белые кальсоны. Также не удалось сохранить благостное выражение лица и оставить руки сложенными на груди. Но всего этого покойник уже не смог оценить.

 

Жена Николая Степановича чувствовала себя в доме отдыха неспокойно. Что-то в последние месяцы супруг вел себя активно и странно. И эти уговоры отдохнуть недельку. Уж не бабу ли завел на стороне, старый козел? И привел в их квартиру, как только совести хватает! Соседи увидят, знакомые, а я тут, отдыхаю. Все эти мысли крутились в голове, не давали покоя. И женщина решила внезапно нагрянуть в дом на день раньше, в понедельник вечером. Она выписалась из пансионата и на последнем автобусе приехала в город. Свет в окнах квартиры не горел. Подтверждались худшие опасения женщины. Она вбежала по лестнице, открыла ключом дверь и сразу почувствовала неладное. В квартире стояла чудовищная вонь. Она включила свет в прихожей, и у нее упало сердце: зеркало было аккуратно завешено белой простыней. Женщина, не переобуваясь в тапочки, бросилась в гостиную и увидела мужа на столе, с руками, обхватившими шею, и лицом, искаженным гримасой удушья.

 

Товарищ Некрасов не зря пел гимн русской женщине. Жизненный опыт у супруги Николая Степановича был немалый. Она воспитала двух детей, похоронила своих и мужниных родителей и поэтому начала действовать почти автоматически. Муж был теплый, но на ее крики не отзывался. Она быстренько рассмотрела пузырьки, заботливо поставленные на стул возле стола. Так, снотворное, шприц для инсулина. Нужно вызвать рвоту. Против инсулина - глюкоза. В холодильник. Вскрывается пакет молока и мужу в принудительно открытый рот. Ага, задышал, задвигался, теперь тазик. Успела. Поддерживая бессознательного супруга за плечи, наполнила тазик содержимым его желудка, одновременно читая записи, аккуратно положенные на сервант. Николай Степанович был педант, он даже время своей кончины указал, и это было буквально несколько минут тому назад. Муж дышал с хрипом и свистом. Телефонная трубка, скорая помощь - и врач получает исчерпывающую информацию, которую супруга читает прямо из записки. Успели сделать укол глюкозы. Жена ловко его раздела и вымыла. Так что санитарам оставалось только переложить больного на носилки и бегом спуститься в машину.

 

Через две недели вполне восстановленный Николай Степанович оказался в родном доме. За время его отсутствия дел накопилось невпроворот. Надо было ремонтировать стиральную машину, искать для нее запчасти и вызывать мастеров для наладки. Водопровод тоже требовал внимания. Масса дел. К примеру, перекрыть крышу в садовом домике к осени, сделать новую разметку земельного участка, по краям которого уже начали строиться, так и норовя отхватить кусочки его исконно русской земли. Нет, времени подумать о спокойном уходе пока совершенно не было.