ДАР

 

- О Пресвятая Владычице Дево Богородице, спаси и сохрани под кровом Твоим моего чада Богдана, и всех отроков, отроковиц и младенцев, крещеных и безымянных и во чреве матери носимых. Укрой их ризою Твоего материнства, соблюди их в страхе Божием и в послушании родителям, умоли Господа моего и Сына Твоего, да дарует им полезное ко спасению их. Вручаю их Материнскому смотрению Твоему, яко ты еси Божественный покров рабам Твоим.

Стоя на коленях, в белой длинной рубахе, не чувствуя холодного пола, и сквозняков, молодая женщина вновь и вновь читала молитвы, обращаясь к Пресвятой Богородице.

- Матерь Божия, введи меня во образ Твоего небесного материнства. Уврачуй душевные и телесные раны чада моего Богдана, моими грехами нанесенные. Вручаю дитя мое всецело Господу моему Иисусу Христу и Твоему Сыну, и небесному покровительству. Аминь.

- Девонька, страдалица ты моя, ну отдохни хоть немного, всю ночь на коленках, после таких-то родов. Иди родная, приляг, упадешь ведь скоро. – Соседка по палате, полная сорокалетняя женщина, нежно обняв за плечи, пыталась остановить девушку, но та, словно ее и не слышала, продолжала молиться:

- Господи Милостивый, прошу Тебя, умоляю! Услышь меня, не дай умереть чаду моему! Не забирай, Господи, у калеки, единственную радость в жизни, сыночка моего новорожденного! Готова Господи, к любым страданиям и испытаниям, ради спасения дитя моего!

 

За девять месяцев до…

 

- Смотрите, Нинка идет! Ну прям, не идет, а пляшет! Слышь, Вован, сгоняй-ка за баяном, мы сейчас ей подыграем.

Девушка, сильно хромая, опустив взгляд в асфальт, стараясь не смотреть на пьяную толпу, спешила домой. Прибавив шагу, она казалась еще более неуклюжей. Ее правая нога, была гораздо короче левой, и при ходьбе ступня сильно подворачивалась внутрь, делая походку пляшущей.

- А задом-то виляет! Нинка, ты никак соблазнить нас решила? – Не унимался подвыпивший сосед.

Не реагируя на оскорбительные слова, девушка зашла в подъезд. Открыв входную дверь, Нина присела у порога, закрыв лицо руками. С трудом сдерживая накатывающиеся слезы, она зашептала:

- Господи, дай мне терпенья! Только терпенья прошу у тебя, Господи!

Дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену ручкой. На пороге появился, пьяный мужчина, нахамивший возле подъезда.

- Ну что ты Нинок пригорюнилась? Иди я тебя приласкаю. – Грязные, грубые руки потянулись к девушке.

Нина в страхе отпрянула, но негодяй был быстрее, схватившись за юбку, он потащил упиравшуюся девушку к себе.

- Чего ты девочка ерепенишься? Радоваться надо, небось, и мужика у тебя никогда не было.

Нина закричала, и тут же шершавая ладонь закрыла рот. Захлопнув дверь ногой, мужчина всем весом навалился на хрупкое тело.

- Давай сучка, побрыкайся, мне это даже понравится!

Но сил, на то чтобы побрыкаться не было. Задыхаясь под потной тушей пьяного бугая, девушка мысленно молилась:

- Господи, если этому суждено произойти, пусть все будет, очень быстро!

Звякнула ременная бляха, послышался звук расстегивающейся молнии. Нина напряглась. Острая боль пронзила промежность. Девушка взвыла. Нет, не от боли, от унижения. Ей показалось, что сейчас он вошел не в ее тело, а ворвался в ее душу. Она всегда считала, что соитие – не просто акт, это священный ритуал слияния душ в одно целое, а тела всего лишь инструмент, с помощью которого мы можем почувствовать любовь, нежность, энергию, и все те чувства, которые есть в нас, но мы не способны выразить их словами. То, что происходило сейчас, было насилие, насилие тела, а значит и души.

Изверг дергался на девушке, прижимая за волосы ее голову к полу. Ему нравилось смотреть в испуганные глаза, страх возбуждал мужчину. Движения стали резче и жестче. У Нины плыли круги перед глазами, ее тошнило от зловонного дыхания, смешенного с перегаром. Иногда казалось, что сознание покидает тело, боль сразу притуплялась, и все происходящее виделось, как бы со стороны. Но тут же хлесткая пощечина возвращала в жуткую реальность.

- Господи терпенья, прошу Тебя, только терпенья! – Шептали разбитые губы.

Насильник еще пару раз дернулся, и довольно закряхтел. Приподнявших на локтях, и смачно чмокнув в опухшую щеку, он ехидно улыбнулся:

- Как Нинок, тебе было хорошо со мной?

Девушка лежала молча, не шевелясь, ее взгляд буравил стену. Единственная мысль в ее голове была – “ Теперь надо с этим жить. Как бы больно не было, но собраться и жить дальше. Я знаю, Бог даст мне сил, Он всегда их дает. Иначе и быть не может”.

Через минуту входная дверь хлопнула. Мужчина ушел, оставив Нину с истерзанным телом и растоптанной душой.

 

Через шесть лет после рождения Богдана

 

- Мамочка, мне так больно! Пожалуйста, мамочка помоги мне!

Нина держала сына за руку, чувствуя его страдания, боль ощущала почти физически, но помочь ничем не могла. Она с радостью забрала бы все его мучения себе, но…

- Сыночек, скоро все пройдет! Терпи маленький, терпи! Господь скоро даст успокоение!

Голос дрожал, слезы капали на холодеющие, совсем еще маленькие ладошки.

- Мамочка, я боюсь, я так боюсь!

Девушка прислонила холодную ручку к своей щеке.

- Я с тобой мое солнышко! – Каждое слово Нина выдирала из себя, будто кусок плоти.

Дыхание ребенка участилось, тельце от судорог выгнулось.

- Больно мамочка! Очень больно!

Детский крик, как раскаленная игла пронзил материнское сердце. Нина прижала сына к себе. Маленькие пальчики царапали женские плечи, оставляя кровавые следы. Ножки с недетской силой били в стену.

- Господи, отдай мне эту боль! Умоляю! Отдай ее мне!

Глаза ребенка закатились, тело в последний раз дернулось. Нина чувствовала, как останавливается сердце сына. Удар… вдох… удар… вдох…

Ручки, крепко державшие маму, повисли. Застывший взгляд, полный боли и страданий, остановился на плюшевом мишке, лежавшем около детской подушки.

Девушка расслабила объятья, рукой прикрыла веки мальчика, и впилась губами в холодный лобик.

- Господи, скорее бы утро!

 

Через несколько часов

 

Нина сидела на диване, крепко обнимая сына. Маленький, окоченевший трупик мирно лежал на ее коленках. Девушка, поглаживая длинные, светлые волосы ребенка, тихо пела колыбельную, которую так любил Богдан.

 

Спит сыночек мой любимый

Видит рай во сне

Босиком по радуге

Он бежит ко мне

Ничего не бойся

Мальчик мой родной

От невзгод и боли

Заслоню спиной

Попрошу я ангела

Сон твой охранять

Спи сыночек маленький

Рядом будет мать

 

Поцеловав нежно сына, словно боясь его разбудить, Нина переложила Богдана на диван, бережно укрыла одеялом и легла рядом. Сейчас, в первых лучах восходящего солнца, он был похож на маленького ангелочка, который сладко спит после беззаботного дня. Мягко коснувшись пальцами губ ребенка, девушка прошептала:

- Я так тебя люблю, моя радость. Ты все, что есть у меня в жизни.

Острая, маленькая коленка дернулась, больно ударив в живот. Застывшие ручки медленно согнулись, тельце задрожало, все еще бледная кожа покрылась мурашками:

- Мамочка, укрой меня еще чем-нибудь, мне так холодно!

 

Чуть позже, в тот же день

 

- Мама, я вчера ночью видел страшного дядю.

- Он тебя напугал сынок? – Нина повернулась к столу, протягивая Богдану, стакан подогретого молока.

- Сначала да, у него было страшное лицо, в шрамах, но потом я увидел его глаза и понял, что он очень опечален.

- Где ты его видел, малыш?

- Это была комната с решетками на окнах, и железной дверью. Он был не один, там было еще несколько человек, но они все спали. А этот страшный дядя, сначала читал какой-то помятый листок, и плакал. Потом, тихо сказал нехорошие слова, привязал к решетке простынь и повесился.

- Что это были за нехорошие слова, Богдан?

- Я скажу, только ты не ругайся.

- Хорошо, я не буду тебя ругать. – Нина улыбнулась, давая сыну понять, что наказания не будет.

- Он говорил, что гад, и негодяй, и недостоин, жить на свете.

- И ты ему помог?

- Да, но мне снова, было очень больно. Я даже думал, что у меня не получится, но тут прибежали врачи, и вынесли его в коридор. Мам, ты представляешь! Они били его в грудь током, а я все чувствовал вместо него. Мне было так плохо! Внутри горело, когда ток проходил через меня, а потом у меня вдруг, взорвалось сердце, и только тогда он открыл глаза.

 

**********

 

Приближался вечер, а вместе с ним нарастала тревога. Нина ненавидела вечера, с наступлением сумерек, начиналась паника, но показывать свой страх сыну, она не могла, слишком многое выпало на его долю.

Богдан мирно играл с любимой машинкой, и казалось, ничего плохого с ним произойти сегодня не может, сейчас он ей озорно улыбается, корчит смешные рожицы, на вид обычный, веселый ребенок, ничем не отличающийся от своих сверстников, но это только на вид. Нина знала, что через час все изменится, и этому малышу придется повзрослеть до самого утра, терпеть невыносимую боль, которую не под силу вынести и взрослому, пережить свой и чужой страх, но он справится с этим, справится лучше, чем кто либо другой, ибо такой дар достается только сильнейшим.

 

Через час

 

- Пора, мой родной, у нас осталось совсем мало времени.

Богдан кивнул головой, отложил все свои игрушки, и вместе с мамой подошел к святому углу. На маленьком столе в окружении икон, горела масляная лампадка. Крошечный язычок пламени, лишь слегка отгонял тьму в противоположную сторону комнаты, но при каждом колебании фитилька, она пыталась вернуться, и завладеть этим небольшим, освещенным островком снова. Стоявшая в полумраке женщина, с черным платком на голове, казалась мертвецки бледной, словно готовилась умереть сейчас вместо своего маленького сына, и конечно она не раздумывая это бы сделала, но Господь распорядился иначе, возложив на каждого свой крест. Нина повернулась к Богдану, взялась, за похолодевшую от страха, маленькую ладошку, и прошептала:

- Помолимся сынок, Богу нашему Иисусу Христу и Божьей Матушке, пусть дадут сил тебе, и мне терпенья, на эту ночь.

Опустившись вдвоем на колени, они вместе зашептали:

- Отче милосердия и Боже всякаго утешения! К тебе взываю я во имя Иисуса Христа о даровании мне истиннаго христианскаго терпения. Вооружи меня им против всякой скорби, дабы я в ней был терпелив, ибо это весьма драгоценно. Соделай меня готовым к поднятию на себя креста Христова, терпеливому несению его и твердому пребыванию под ним до конца. Отжени от меня всякий ропот и всякую досаду плоти на тяжесть креста и продолжительность времени его. Предстань, о возлюбленный Иисусе, с Твоим терпением под крестом и на кресте, предстань очам моим и сердцу моему, дабы созерцанием Тебя я ободрялся и укреплялся к постоянному перенесению всего. Соделай, о терпеливый Спаситель, да не утомляюсь в духе моем, но в терпении да вниду чрез страдание и скорбь в Царствие Божие. Мне нужно иметь терпение, дабы, исполнив волю Божию, получить обещанное. Я прошу его у Тебя, благоволи исполнить прошение мое!

Детские пальчики задрожали, накладывая крест, но онемевшие губки продолжали молиться:

- Боженька, мне так страшно умирать! Богородица, пожалей меня, пожалуйста, как жалела ты Сына своего, и Бога нашего Иисуса Христа! Дай мне покоя, хоть на одну ноченьку, я так хочу без страха уснуть у мамы на руках, и увидеть во сне радугу, как в колыбельной песенке.

Голова Богдана запрокинулась кверху, он закашлялся, пальцы сжались в кулачки. Нина громко зарыдала и прижала сына к себе. Мальчика сильно трясло, рот широко раскрылся, раздался хрип, больше похожий на рык. Из горла хлынула кровь, заливая лицо матери. Детские ножки согнулись, ломаясь в коленках. Женщина кричала во весь голос:

- Господи, забери меня! Я не могу так больше! Я слишком слаба! Это так больно! Невыносимо больно!

Богдана продолжало трясти, с большим усилием подняв голову, и глядя на мать испуганными глазами, он еле внятно прошептал:

- Мамочка, у меня ножки сломались…

Нина подхватила сына на руки. Целуя забрызганное кровью личико, она сорванным голосом продолжала молиться:

- Отче, сжалься над отроком моим, Богданом, отведи от него страдания, дай покой чаду моему! Умоляю Боже, даруй ему смерть быструю, без боли и мучений!

Богдан, резким движением, оттолкнулся от матери. Упав на пол, он стал бить себя по голове, сжатыми до бела кулачками. Сведенной судорогой челюстью, он невнятно шипел:

- Умри, умри, умри же скорей…

У Нины закружилась голова, мозг больше не мог воспринимать действительность. Сознание покинуло ее, еще до того, как она упала рядом с сыном.

 

Спустя некоторое время…

 

Женщина очнулась в луже крови. Обессиленная, она пыталась подняться, но каждый раз, руки скользили по пропитанному, липкой, красной жижей, паркету, и голова беспомощно ударялась в пол.

- Сынок – шептали непослушные губы – я тут сыночек…

Ногти врезались в лакированное дерево, руки напряглись, и тело медленно, с трудом преодолевая каждый сантиметр, устремилось, к лежавшему в паре метрах ребенку. Осилив, небольшое, но самое тяжелое расстояние в своей жизни, Нина перевернула маленькое тельце на спину. Едва узнав сына, она прижалась щекой, к искаженному от перенесенной боли лицу. Богдан был холодный, женщина поняла, что пролежала без сознания несколько часов, и не смогла быть рядом с сыном в самые трудные минуты, когда нужна была ему больше всего. Уронив голову, на маленькое, бездыханное тело, Нина зарыдала:

- Прости меня, малыш! Ты так во мне нуждался, а я предала тебя! Мне не хватило сил, смотреть на твои мучения! Господи, я слишком слаба для этого!

 

********

 

- Мамочка, мамочка, ну очнись, пожалуйста! – Богдан с испуганным выражением лица, теребя за руку, пытался привести в чувства Нину.

Девушка, приоткрыла веки. Яркий, солнечный свет, больно ударил в глаза.

- Утро. – Выдохнула она, улыбаясь. – Все снова закончилось.

- Я так испугался, что ты не очнешься. – Богдан, обнял маму, и нежно поцеловал в щеку.

- Со мной все хорошо, малыш. У нас впереди целый день, и я не хочу с тобой расставаться, ни на минуту.

Пока Нина готовила завтрак, Богдан не отрываясь, смотрел на мать.

- Мама, а с тобой теперь правда, все будет в порядке?

От такого вопроса, Нине стало не по себе.

- Да, сын, со мной все в порядке. А почему ты спросил?

- Просто, я так боюсь тебя потерять.

- Ты меня не потеряешь, маленький. – Девушка развернулась, к ребенку, присела на стул рядом, и взяла его за руку. – Господь не позволит этому случиться.

- Да, я знаю. – Богдан тяжело вздохнул. – Но все равно страшно.

- Расскажи мне, что было на этот раз? Кто должен был умереть, сегодня ночью?

- Сегодня… - Мальчик, сжался в тугой комок.

- Да, Богдан, сегодня была очень страшная ночь, скажи мне кого ты спас?

- Сегодня умереть… - губы ребенка задрожали, на глазах выступили слезы. – Должна была, ты, мама!

Нина вздрогнула, словно ее ударила молния, почувствовала, как электричество бежит по позвоночнику, растекается по нервам, и болью, отзываясь, в каждой клеточке тела, заставляет судорожно сжиматься сердце.

- По этому, я отключилась… прошептала она. – Но как же так?! Почему?!

- Ты же сама знаешь мама, значит, ты нужна тут.

- Я так запуталась, сынок, уже и не понимаю, для чего я нужна, какой вообще в этом смысл?!

Мальчик погладил, маму по голове. Нина увидела, как изменился взгляд, ребенка. Сегодня сын вернулся другим, ему пришлось повзрослеть за одну ночь.

- Сегодня ночью, - заговорил Богдан, словно прочитав мысли матери - после того, как я умер, меня подхватили ангелы, и я подумал, что больше не вернусь в свое тело, когда увидел, как высоко мы взлетели над землей. Мы летели, так быстро, что стали обгонять время. Я видел, как меняется земля, как рушатся города, и строятся новые. Видел, как океан покрыл всю сушу, а по его волнам плывет огромная лодка, с животными и людьми. И так, мы неслись вокруг земли долго, пока я не увидел, далеко внизу гору. И тогда мы стали спускаться. Мама! Это было так приятно, лететь через облака, с ангелами. Потом, я увидел радугу! На ней сидела ты. Я бежал по ней босиком, и смотрел на твою улыбку, и счастливые глаза. Тогда я понял, что смог тебя спасти, и ты в этот раз вернешься ко мне. Мы спустились ниже, и я заметил крест, на самой вершине горы. Все вокруг, резко поменялось, раздался гром, и вместо облаков, сгустились тучи. Ангелы, держа меня под руки, поднесли к самому кресту. Я увидел Спасителя! Измученный, и грязный Он висел, истекая кровью. А люди, что собрались вокруг, бросали в Него камни, и землю. Но Он не злился на них. Разбитыми губами Иисус, просил Отца своего:

- Отче, прости их, ибо не ведают они, что творят! И пусть не верили они при жизни моей, но в смерти моей узрят истину, и донесут ее, до возвращения моего!

Люди так Его и не услышали. Продолжая ругать, и поносить. И когда копье, вонзилось в тело Спасителя, то кровь стекла по ногам. И там где падали капли святые, зарождались цветы. Грянул гром, молния ударила в землю, рядом с крестом. Тогда я увидел, как ангелы спустились на гору.

Иисус поднял голову и закричал:

- Люди прощайте, так же как я смог простить вас!

Это были Его последние слова. Глаза Спасителя закрылись, голова упала на грудь, и с неба пролился дождь.

Я заплакал, чувствуя ненависть стоявших вокруг людей. Мне захотелось, чтобы с неба, рухнули камни, и убили всех стоящих у креста, за их жестокость. Но тут я почувствовал прикосновение! Мама, это было самое сильное чувство, какое только может быть! Я обернулся, и увидел Спасителя! Он стоял рядом со мной, улыбаясь, Его глаза светились, удивительно белым светом.

- Терпи. – Сказал он мне, погладив по голове. – Помогая людям, ты помогаешь мне.

Я видел, как Иисус вместе с ангелами возноситься в небо, мне так захотелось подпрыгнуть, и взлететь вместе с ними, но я знал, что еще не все сделал на земле. Спаситель скрылся за облаками, а на кресте осталось висеть Его измученное тело.

Нину, била дрожь. Услышанное, никак не могло уложиться в ее голове. Ее напугал рассказ ребенка. Или уже не ребенка? Теперь она не могла понять, как относиться к Богдану. Она привыкла во всем опекать, своего маленького сына, быть рядом в его страданиях, и старалась оградить от всего, что может нанести ему хоть какой то вред. Но теперь, глядя в совершенно взрослые глаза, полные силы, ей хотелось, попросить у него, защиты, спрятаться, за маленькими, хрупкими плечами, на которых итак лежит непомерный груз.

- Сынок, но почему ты не спросил Спасителя?

- О чем?

- Зачем тебе умирать каждый день, вместо других людей?

- Когда Иисус прикоснулся ко мне, я понял, для чего живу, мама. Еще никому, на земле не удавалось жить вечно, за каждым человеком, в определенный час приходит смерть, и это неизбежно, такой договор у нее с Господом нашим. Но Спаситель, порой дает шанс человеку, чтобы мог он изменить жизнь свою. И тогда, я умираю вместо него, потому, что не может смерть уйти ни с чем.

Нина заплакала.

- Сынок, если бы люди, увидел, твои страдания, может тогда бы поняли, как приходиться платить за чужие грехи. Как трудно испытывать боль, умирая каждый день, чтобы кто-то мог дальше легко проживать свою жизнь.

- Знаешь, мама сегодня ночью, я понял. Умирать гораздо легче, чем жить.