Байкал, изъезженный и исхоженный вдоль и поперёк, прочно занял в моём сердце второе место. А на первом, безусловно, горы. Байкал - это зона разлома земной коры. Берега озера расходятся со скоростью около двух сантиметров в год. Через много миллионов лет на этом месте будет новый океан. Отсюда и частая сейсмическая активность, и геотермальные проявления. Вулканов и гейзеров нет, но есть горячие источники. А ещё больше минеральных. Тункинская долина, являющаяся как бы продолжением Байкальского разлома с юга, отделяет более старые горы Хамар-Дабан от молодых и грозных Саян. И здесь сосредоточено целое созвездие минеральных источников. Курорты Аршан, Нилова Пустынь и Жемчуг известны далеко за пределами региона. Но ещё один, самый ценный перл коллекции, спрятан за высокими перевалами и иззубренными горными вершинами. Это долина минеральных источников на реке Шумак. Сюда нет дороги, только пешеходная и конная тропа. Два-три дня длится путь в это горное царство. Впрочем, толстосумы могут долететь и на вертолёте. Но какой в этом кайф? Я попал на Шумак, когда был совсем молодым и зелёным. Это было первое моё путешествие в Саяны. На Шумак есть короткая дорога из Ниловой Пустыни. Та, которая занимает два-три дня, если не повезёт с попутным грузовиком до подножья гор. Дорога вовсе не лёгкая. Без подготовки будет трудно, но все усилия вознаградятся изумительным видом с высоты Шумакского перевала. Но мы выбрали более длительный и интересный путь из курорта Аршан. Группа из десяти человек, почти все их которых оказались "чайниками", под предводительством опытной туристки Галины. После обеда добрались до места старта и двинулись в путь, полные радужных надежд. Задача первого дня - пройти каньон реки Кынгырги и найти место для стоянки. Немного о названиях. Я привык к этим чуждым для русского уха звукам. Ара-Ошей, Ара-Буректай, Зун-Мурин, Эхе-Гол и многие другие бурятские названия я помню с детства и никогда их не забуду. Звучат они, зачастую, забавно. На Старой Байкальской железной дороге есть станция Шарыжалагай. Кынгырга тоже звучит странно. Вслушайтесь в рокочущие звуки этого слова. Точно также бурлят и клокочут пороги и водопады в каньоне этой реки. Говорящее название. Особенность практически всех саянских рек в том, что в своём нижнем течении они вынуждены прорываться сквозь узкие щели отвесных скалистых каньонов. Иногда река журчит где-то глубоко внизу, в то время, как до противоположного берега, кажется, можно допрыгнуть, хорошо разбежавшись. Эти каньоны часто вообще непроходимы, но по водопадам Кынгырги есть хорошая пешеходная тропа. Если можно так назвать скачущую по камням и карабкающуюся на прижимы извилистую дорожку. - Сколько идти до стоянки? - спросил я Галину. - По-нормальному час, а вообще - три. - был ответ. Как такое может быть, я тогда сразу не понял. Но шли мы три часа, теряя по двадцать минут на каждой переправе, дожидаясь отстающих и отдыхая после прижимов. Потом я много раз скакал по той тропе, как горный козёл, проходя весь каньон меньше, чем за час. Но в тот раз скалистые стены расступились перед нами только через три часа. У саянских рек есть ещё одна особенность. В среднем течении все они протекают по довольно-таки широким долинам с быстрым течением, но без водопадов, и с удобными для стоянки берегами. Вот здесь, на первой удобной для ночёвки полянке, мы и остановились. Всё путешествие было ещё впереди, а мы уже были вымотаны и устали, как собаки. Это нормально. Дело в том, что первые два-три дня человек только втягивается, привыкает к нелёгкому и монотонному перемещению своего отягощённого рюкзаком туловища. И лишь потом уже начинает с лёгкостью преодолевать пространство. Забегая вперёд, скажу, что путь, который занял у нас туда ровно неделю, обратно мы преодолели за три дня. Завтра снова в путь! А пока я оставлю нас блаженствующими в тёплых спальниках на берегу убаюкивающе рокочущей саянской реки. Этот шум будет сопровождать нас на протяжении всего путешествия, потому что каждая стоянка обязательно получалась вблизи бурлящего горного потока, который тысячелетиями обтачивает и перекатывает с места на место круглые валуны, и ему абсолютно нет никакого дела до жалких человечишек, пытающихся своим существованием бросить вызов вечным и незыблемым горным хребтам... Шли мы такой трудной дорогой не за исцелением, а за восторгами и впечатлениями, чего и получили с избытком на всю оставшуюся жизнь. Я уверен, что все участники похода до сих пор с благоговением вспоминают те счастливые денёчки. Пот застилал глаза, дыхание с хрипом вырывалось из груди, мухи и слепни звенящей тучей вились над головой, горстями снимались с одежды иксодовые клещи, но память человеческая так устроена, что сейчас я вспоминаю только те счастливые моменты, когда я, затаив дыхание, рассматривал такие близкие и манящие горные вершины, которые испокон веков привлекают человеческое самолюбие. Такая уж природа этого "венца эволюции", что каждый из нас мечтает оказаться выше своих собратьев и, сидя на неудобном и твёрдом горном пике, мысленно поплёвывать оттуда на весь мир. А ещё больше раздувает от собственного величия, когда ты пухнешь от осознания своего беспримерного героизма, проявленного для достижения цели. Таковы, наверное, потаённые человеческие желания, но тогда мы не задумывались об этом, а просто лезли вперёд, наслаждаясь открывающимися видами. Тропа всё круче и куче поднималась в гору, петляя между здоровенными кедрами и ёлками. Ветви елей иногда были увешаны длинной, седой, свисающей почти до самой земли бородой лишайников, которую приходилось раздвигать, словно намокшие от утреннего тумана занавески. Чем выше, тем корявее и ниже становились деревья, пока совсем не распластались по земле, превратившись в кедровый и еловый стланик. Дикий ревень тут и там выставлял прямо на тропу свои разлапистые мясистые листья. Всегда можно было заморить червячка, засунув в рот кислый и сочный черешок. Мой отец, который каждое лето торчит в этих местах, всегда варит из ревеня варенье и потом, довольный, привозит его домой. Редкостная гадость, на мой вкус, но он любит потчевать ей всех гостей без разбора. Очень скоро я научился ходить в два раза быстрее, чем обычно. Это совсем не трудно, нужно просто думать только о ходьбе. Как заправские скороходы, мы с Галиной бежали впереди, ровно вдвое быстрее всех остальных. А на ежечасных привалах успевали или сбегать полюбоваться ближайшим водопадом, которых было полно на каждом ручье, или искупаться в природных ваннах с кристально чистой ледяной водой. Эх! Как я люблю нырнуть с головой в такую купель! С тех пор я и стал ценителем купания в холодной воде, когда усталось и хворь вылетают из тебя быстрее, чем ты успеваешь выскочить на берег. На третий день мы подошли к подножию перевала. Леса на такой высоте уже нет, а всё пространство вокруг покрыто восхитительным чудесным ковром из высокогорных цветов. Впрочем, многие из них вполне обычные, по дороге мы набрали кучу щавеля для салата и листьев дикого лука для супа. Долины почти всех рек в Саянах имеют ещё одну особенность. Начинаются они обширными горными цирками, обрамлёнными высокими и крутыми склонами скалистых хребтов. А сам цирк - это огромная относительно ровная поляна, покрытая сплошным ковром обалденных по красоте альпийских лугов. Лето здесь короткое, в тенистых распадках никогда не тает снег, поэтому природа спешит и отрывается по полной сумасшедшим и буйным цветением луговой растительности. Это действительно потрясающее зрелище - миллионы и миллионы всевозможных цветов на сколько хватает взгляда! Короче, это надо видеть! Сам Аршанский перевал, наверное, один из самых лёгких в этих горах. По крайней мере, из тех, что я проходил впоследствии. Восхождение не требует каких-то особых навыков, кроме силы и выносливости. Обычно подъём от подножия до гребня занимает не больше полутора часов, но можно и намного быстрее. Я доскакал за сорок минут, а потом сидел на освежающем ветерке, дожидаясь остальных и любуясь живописными видами. Примерно столько же занял и спуск. Когда мы оглянулись, то увидели, что перевал заволокло туманом. Река, по которой тропа спускалась от перевала имеет русское название. Она называется Федюшкина речка. Впадает в Китой. Шумак тоже впадает в Китой, и в той воде, которую я набираю дома из проруби есть и частичка живительных минеральных источников! На каком-то этапе наш отряд разделился. Мужик с двенадцатилетним сыном решили не идти дальше, а порыбачить на Китое. С ними остались ещё двое. А я, мой отец и четыре женщины продолжили путь. Конечно, мы встретили ещё много интересного, но я не могу писать об этом бесконечно. От устья реки Шумак до источников около тридцати километров. Это очень много для горных извилистых и опасных троп. Но мы бежали налегке, оставив почти всю поклажу на стоянке, поэтому дошли за один день. Уже в сумерках мы добрались до цели и нашли место в одной из избушек, которых там было несколько десятков. Прообраз будущей турбазы, только самостроенный и бесплатный. Вечером ничего не увидели, а утром отправились на осмотр достопримечательностей. Надо сказать, там было на что посмотреть. В долине на небольшом участке сосредоточена чуть ли не сотня минеральных источников, каждый из которых имеет свой собственный уникальный состав, хотя вытекают они, бывало, с двух сторон одного и того же камня. Целебные свойства источников были известны ещё очень давно и широко использовались для лечения монгольскими ламами. Говорят, ламы знали про силу источников всё, но их записи были утеряны после революции. На камнях же до сих пор местами сохранились красочные рисунки, указывающие на то, какой орган следует лечить именно этой водичкой. А местные завсегдатаи, как правило, всё уже знают сами и охотно объяснят тебе, что и где следует пить, а что пить нельзя. Например, на одном камне был нарисован глаз. Значит, этот источник предназначен для промывания органа зрения, дабы лучше видеть. Многие, конечно, не лечат какой-нибудь определённый орган, а просто каждое утро совершают обход источников с маленькой мензуркой, зачерпывая понемногу из всех ста. Мы тоже попробовали пробежаться с кружками, но после двадцати возлияний пузо уже отказывалось принимать больше жидкости. А времени у нас было мало. Обычно никто не приходит туда на один день, некоторые живут на Шумаке чуть ли не месяцами. А от нечего делать занимаются народным творчеством. Всё, что только можно вокруг, украшено всякими резными фигурками, поделками и безделушками. Помню, какой-то ручеёк был пущен в деревянный лоток, на котором стояли водяные вертушки с двигающимися деревянными медведями, петухами и т. д. Целый сказочный уголок! Но, как я говорил, нам надо было спешить. Женщины даже успели искупаться в радоновых ваннах, а я не стал. Мы и так вели себя, как Аладдин в сокровищнице разбойников: нужно было нахватать всего, и как можно больше, но при этом успеть за короткое время. Обратно вышли только в час дня. Как бы мы быстро не бежали, не успели бы до темноты добраться до табора, где оставили вещи, если бы не чудесное растение саган-дайля. Сколько раз на привале, чувствуя упадок сил, протягиваешь руку и срываешь один-единственный листочек. Через пять минут после того, как пожевал горькую травку, силы возвращаются, как по мановению волшебной палочки! А чай с веточкой этого целебного растения это вообще что-то! Я, как обычно, бежал впереди, но вечером решил дождаться остальных и вскипятить чаёк с сахандалёй для поднятия духа. Галина ждать не стала и ушла одна. Я сидел, сидел, сидел, сидел, но дождался остальных. Сунув им котелок с горячим ароматным чаем, я убежал дальше. До табора я добрался с последними лучами солнца. Мой чай настолько поднял силы бабушке из нашего отряда, что она рванула вдогонку за мной, как мои собаки на старте лыжной гонки, хотя до этого плелась самая последняя. Меня она, правда, не догнала, но далеко оторвалась от остальных. А когда стемнело, она, ничтоже сумняшеся, достала фонарик, который был только у неё, и продолжила путь. Пришла она около 12-ти ночи, а две тётки на попечении моего отца, который тогда ещё был ого-го, вынуждены были пробираться по ночной тайге в кромешной тьме. Они могли, конечно, остановиться и переночевать, у них было с собой всё необходимое, но делать этого, почему-то, не стали и заявились часа в три ночи, когда мы уже все спали. Короче, всё обошлось благополучно, без вывернутых на камнях ног и выколотых сучками глаз. Обратный путь прошёл вообще без приключений, мы за сутки догнали наших, которые неспеша возвращались обратно, а через двое суток были уже в цивилизации. Кроссовки, которые были на мне, не выдерживали бешенной скачки по камням. Каждый вечер я пришивал к ним отрывающуюся подошву, и к концу путешествия они были уже дважды обшиты по кругу нитками, но выдержали! Я потом долго с гордостью демонстрировал их друзьям. Дома сначала было неудобно спать на мягком матрасе и сильно не хватало привычного шума реки. Кстати, этот шум может сыграть и злую шутку. Человеческое ухо постоянно пытается выискать в монотонном однородном гуле какие-то членораздельные звуки. Отсюда слуховые галлюцинации. Часто кажется, что кто-то кричит где-то далеко или разговаривает. А в другой раз, когда мы были вдвоём после нескольких дней пути, каждый независимо слышал по ночам, что там внизу, вдоль реки, гуляет весёлая пьяная компания с гармошкой и горланит разудалые песни. Причём, мелодия была настолько узнаваемая, что мы даже пытались подпевать! И это там, где мы уже несколько дней не встречали ни одного человека! А зимой помню, когда шли на лыжах, то товарищ впереди каждую минуту оборачивался и переспрашивал: "Что?" Ему казалось, что я что-то говорю. Монотонный скрип снега сбивал с толку. Жизни не хватит, чтобы описать все красоты земли нашей сибирской... | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
