Нинушка уже дома. Вчера днём прилетела, сегодня днём улетела. Уже получила, небось, заработанное от родителей - дочка не ночевала дома! - и уже, наверное, спит.

… Звонок в дверь, открываю - а там Нина!.. В лёгкой шубейке, замёрзшая, бледная, кровиночки нет на лице. А на улице морозяка!.. Говорит, в автобусе спрашиваю у женщины, где такой-то дом по Ленинскому проспекту. А та, в свою очередь, спрашивает, к кому же это я еду в такую-то холодрыгу? А я, говорит, почему - то соврала - к подруге, говорю, как летом маме врала, что твои цветы от подруги. Женщина весело хмыкнула и пробурчала, что в такой-то холод к подругам не ездят. Но остановку подсказала… Оказывается, Нина экономила на обедах и других учебных нуждах, и когда набралось 22 рубля, по студенческому прилетела - билет до Воронежа стоит 11 рублей. Мы не могли отклеиться друг от друга, не могли наговориться: - «А помнишь?.. А помнишь…»

А вспомнить действительно было что… Как я по вечерам просеивал взглядом спешащих навстречу тысячи лиц пассажиров метро на Киевской, и кольцевой, и радиальной, и на выходе к автобусным остановкам, в течении двух недель, по вторникам и четвергам, пытаясь вновь встретить её. Ведь на первое свидание в Немчиновке она так и не пришла тогда. И однажды поздно вечером, после безрезультатных бдений на лестнице у электричек я вышел из метро под проливной дождь и увидел вдруг её фигурку в ощетинившейся зонтами очереди на остановке автобуса N 139. Она тоже заметила меня и постаралась поскореей протиснуться подальше вперёд в подошедший автобус, стараясь стать незаметной среди толчеи пассажиров. С бухающим сердцем я тоже протиснулся: - «Здравствуйте, Нина. Давно не виделись»… Как мать выговаривала ей: - «Ну вот, школу закончила, стала ездить в Москву, стала взрослой, молодые люди стали тебя провожать». А она потеряла чувство реальности и как в тумане сдавала экзамены в институт. «Как под колесо попала», - говорит. А когда в первый раз увидела меня в автобусе, была недовольна, что заслонил газетой её иностранцев: - «И зачем он там стал? - удивлённо думала она. - И какой волосатый!..». А когда я вернулся в Воронеж, она ещё долго не могла поверить, что осталась одна, и всё ей казалось, что вон идёт, едет или стоит её Володя… Как однажды я встретил её на Калужской, где она усиленно занималась рисунком и живописью в группе в мастерской у художника, готовясь поступать в институт. В руках у меня огромный букет жёлтых роз. Из электрички вышла Нина и спешит ко мне, улыбающаяся, светящаяся счастьем, в красивом платьице в цветочек, вся по-девичьи такая ладненькая и хорошенькая. Потом мы стояли в вагоне уже другой электрички, держась за поручни и соприкасаясь в такт покачивания громыхающего вагона, стараясь перекричать его шум и визг. Миловидная дама просветлённо спрашивает нас: - «Вы, наверное, молодожёны?». Мы переглянулись, заулыбались и согласно закивали головами: - «Да!». - «И, наверное, расстаётесь?» - снова участливо спросила она. Я рассмеялся в ответ: - «Да нет, просто я люблю жёлтый цвет». А Нина смущённо уткнулась в цветы…

Таня кормила нас супчиком. А потом я уговорил Нину остаться до завтра. Как-то и не подумал про её родителей, как там они, что там они без дочери… Спала она с Таней на диване, в халатике сестры. В аэропорт поехали на дневной рейс, мучительно гадая, что же теперь будет ей дома…