Поезд отстукивал ритм дорожного рэпа. Под одеялом на верхней полке Таню было не видно. Зато она могла разглядывать ночные звезды за окном. Каждая звездочка – чья-то судьба, возможно, такая же незаметная, как и ее, а вот все судьбы вместе, отправленные на небо, – это уже – великая вечность. Но ей туда еще рано.

Слезы текли молча, а редкие всхлипывания таяли в симфонии стучавших колес, болтовни пассажиров и позвякивания стаканов на столе. Скоро она нырнет в убежище родного дома зализывать раны неудавшейся попытки взрослой жизни.

Одно неловкое движение – и все самое лучшее позади. И это – в 23 года!

Вообще-то, нелепых движений в ее жизни хватало. Весь четырехлетний роман с Валерой оказался в итоге путешествием в пропасть. Из пропасти вытащил Женя. Вернее, не дал в нее свалиться.

Это был не его ребенок. Женька появился в ее жизни позже. Ей тогда и жить-то не хотелось! А он смог, как волшебник, растопить ком в горле и вынести ее на руках из горя и безысходности. И пока он нес ее через все это пепелище, она успела полюбить его так, как никогда не любила того, первого в жизни мужчину, бросившего ее в самый тяжелый момент.

Говорят, сначала нужно расправиться с прежним чувством... Но как долго расправляться? Годы? А вот одиночество и боль не ждут, когда человек может их принять. Они сразу прыгают, опрокидывают на спину и вонзаются клыками в горло.

А еще говорят, от любви до ненависти – один шаг. Наверное, нужен большой разрушительный талант, чтобы одного шага хватило. Вот прохожий может стать родным гораздо быстрее! А мгновенно разлюбить предавшего трудно.

Однажды она услышала разговор двух пожилых женщин... Одна из них утверждала, что предатели могут быть, в сущности, хорошими людьми.

– Бывает, человек проявил слабость...Нужно простить: это ведь – родной предатель! Что толку искать чужих совершенных людей? Однажды и они предадут. Талант – в умении наслаждаться реальностью, а не в мечтах о том, чего нет. Каждый человек в определенной ситуации способен предать.

Таня не раз вспоминала этот невзначай подслушанный разговор и никак не могла принять своей юной душой философию подобной мудрости.

«Мудрости ли? А может, просто отчаяния и разочарования в жизни? Нет, не дай Бог, дожить до того, чтобы ничего не оставалось, как любить предателей», – думала она, потрясенная услышанным.

И вот, буквально через полгода, пришлось примерить эту ситуацию на себя. Узнав о ее беременности, Валера заговорил об аборте, о том, что они еще сами дети... А потом стал избегать ее, что было несложно: они учились на разных факультетах. Прощения никто не просил. Но она точно знала, что простить не смогла бы.

Кто-то внутри Тани смеялся над этой ситуацией, называя ее мыльной оперой. Но там же, внутри, жил оппонент. И вот он испытывал нестерпимую боль и страх. Эти двое спорили между собой, а она стояла на набережной, свесившись вниз, к Неве, и спрашивала себя, реально ли вообще все то, что с ней происходило.

Ее история вызвала бы скуку и насмешку любого прохожего, способного к ироничному созерцанию жизни, потому что дикое количество людей проходило и будет проходить через этот банальный сюжет. Но героиней пошлой драмы оказалась она сама, Таня, и самоирония не помогала изгнать боль.

В тот день, когда Валера предал ее, она простояла у реки целую вечность, потом разогнулась, с трудом оторвавшись от гранита, словно он был единственной в ее жизни опорой, и медленно пошла вдоль набережной, а затем, увеличивая скорость, чуть ли ни побежала в неизвестном направлении, как-будто за ней мчалось ее прошлое.

В итоге, ей удалось убежать: в какой-то миг любовь к Валере, так и не перейдя в ненависть, превратилась в брезгливую жалость к нему и в жгучий стыд, что она, Таня, так ошиблась.

И именно в этот момент пришло письмо от Жени. Они учились в одной группе.

«Таня! Мне нужно с тобой поговорить. Жду тебя завтра у входа в метро «Канал Грибоедова» сразу после занятий. Это – важно».

Таня улыбнулась и тут же заснула: она стала быстро уставать.

…Она наблюдала за ним из Дома Книги. Он искал ее глазами, нервничал, и это вызвало в ней щемящую благодарность: «Кому-то я нужна!»

Женя обрадовался, заметив ее, но разволновался еще сильней. Пышная копна его каштановых волос раздувалась ветром, и он постоянно откидывал волосы назад, словно они могли помешать ему в ответственную минуту. Она была ему по плечо, несмотря на туфли на платформе, которые носила, нарушая запреты врачей.

Они молча дошли до «Спаса на Крови». Но у входа Женя встал, как вкопанный, и без всякого предисловия произнес:

– Таня, я люблю тебя с первого курса, с первого дня. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Только ничего не говори. Я знаю, ты меня пока не любишь. Понимаю: ты многое пережила. Но я верю, что...

– Женя, милый, спасибо тебе, но ты не знаешь всего...

– Знаю. Ты ждешь от него ребенка. Таня! Это будет наш ребенок. Я очень люблю детей, и я очень люблю тебя, – он посмотрел на нее с нежностью и мольбой и продолжил, – я бы никогда не женился на бездетной, не смог бы... А ребенок любимой женщины – это такое счастье! У него будут твои зеленые глаза, твои рыжие волосы и эти очаровательные веснушки... Я сниму комнату, я буду работать, Таня, и мои родители помогут ...

Она закрыла лицо руками, и... Женька едва успел поддержать ее. Но уже через пару минут головокружение прошло. Он проводил ее до дверей комнаты в общежитии, убедился, что она – в порядке, и уехал домой.

Утром Таня проснулась с улыбкой. Странно, что Женька, на которого она никогда раньше не обращала внимания, казался ей близким и родным, а Валера, чей ребенок жил в ней, вызывал стойкую неприязнь.

«Неужели я такая легкомысленная? Не может быть! Но ведь к Жене у меня – всего лишь дружеская симпатия и благодарность», – успокоила она себя.

Следующим вечером они гуляли по Невскому. Легкий дождик внезапно превратился в ливень и загнал их в сломанную телефонную будку, где они решили переждать, пока небо выплачется. Сначала они смеялись над своим облезлым мокрым видом, а потом вдруг Таня разревелась во весь голос и рассказала все, что с ней произошло. Она говорила о том, как уничтожала свою любовь к другому... Говорила так страстно, так эгоистично пылко, что даже не заметила, как вместе с каплями дождя по Женькиным щекам потекли слезы. Он держал ее руки в своих руках и не перебивал.

С этого дня что-то изменилось. Женя перестал быть просто другом. Ей хотелось его поцеловать, прижаться к нему, но он не давал повода. «Наверное, это потому, что я – беременна», – пыталась понять его Таня, и в ней зарождались смешанные чувства обиды, желания и благодарности за бережное отношение к ее непростой ситуации.

Они встречались всего два месяца, но каждый день. Для Тани этого срока хватило, чтобы полюбить. Он уже целовал ее, жутко заводился, но от большего отказывался...

«Я чувствую, ребенку этого не нужно. Мы подождем... Все у нас будет!», – жарко шептал он и резко уходил курить на улицу. Это было мучительно, но и она не хотела переступать опасную черту сейчас, когда в ней был ребенок от другого.

Трагедия случилась в выходной. Ирка, соседка по комнате, покидала общежитие по случаю замужества. Она попрощалась и выбежала во двор: водитель такси вовсю сигналил. И вдруг Таня заметила под ее кроватью забытые свадебные туфли. Она вытащила их и тут же помчалась на улицу. Такси еще не отъехало.

Таня ринулась к машине, но подскользнулась на обледеневших ноябрьских ступеньках, упала и потеряла создание.

Скорая приехала быстро, но врачи не смогли совершить чуда: Таня потеряла ребенка и, как чуть позже сообщили врачи, детей у нее больше не будет.

Ее психологическое состояние держало врачей в напряжении, и они задерживали выписку. Ей давали снотворные и успокаивающие лекарства, но едва она просыпалась и вспоминала о случившемся, как начиналась истерика.

Женя приходил в больницу каждый день, признавался в любви, говорил о свадьбе, хотя уже знал страшную правду – детей не будет никогда.

Ей так хотелось навсегда остаться с ним, крепко обнять и никуда не отпускать! Но она не могла принять его любовь-жалость. В памяти звучали слова, сказанные им еще тогда, в их первую встречу у метро: «Я бы никогда не женился на бездетной, не смог бы...»

Она считала, что обязана освободить его от себя. Именно потому, что любила. Его посещения стали приносить боль, и в ней созрел план.

Когда все были на занятиях, она примчалась в общежитие в больничном халате, переоделась, быстро собрала вещи, оставила заранее написанное письмо Жене, вызвала такси и поехала на вокзал. Ей повезло с билетом: ждать долго не пришлось.

«Нельзя думать о Жене, о потерянном ребенке, о бездетности. Думать мне временно запрещено».

Она приняла снотворное, которое вчера повторно выпросила у медсестры, и провалилась в тревожный сон. Снилось, как Женя читает ее письмо. Ему, конечно, очень больно, зато потом он вспомнит о ней с благодарностью. Он женится на ком-то, у них родятся дети.

Но тут же приснилось, как Таня, Женя и их сынишка идут по улице. Малыш виснет у них на руках. А Женька подхватывает его и сажает себе на шею. Таня хохочет, глядя на них обоих... Женька во сне обнимает ее и шепчет: «Танюша, а когда ты родишь мне девочку?»

Проводница никак не могла разбудить пассажирку на верхней полке.

– Скоро Челябинск! Вы же просили сказать заранее!

 

* * *

 

... Она медленно шла по перрону родного вокзала. Он разделял ее прошлое и будущее.

Кто-то сзади выхватил из ее рук чемодан. Таня вскрикнула, резко повернулась и увидела... Женьку.

Он улыбался, наблюдая, как испуг на ее лице сменился искрящейся радостью, и крепко обнял ее.

– Я прилетел самолетом, был у тебя дома, там никто не открыл, вот и помчался на вокзал. Адрес твой дали в общаге.

Женя вдруг стал серьезным. Он поставил чемодан рядом, взял Танину руку, приложил ее к своей замерзшей щеке и тихо произнес:

– Таня, прости меня, но я не все рассказал о себе. Я скрыл... Видишь ли, мы оба не сможем иметь родных детей. Я болел в детстве свинкой в тяжелой форме, и врачи сказали маме, что я никогда не стану отцом. Но это ведь еще – не приговор! Можно усыновить... Если, конечно, ты не против. Многие так делают.

Таня посмотрела на него с сомнением, но он честно ответил на ее взгляд, и она уткнулась в его плечи, не задавая никаких вопросов.

 

Эпилог.

 

Через три года они усыновили мальчика, а вскоре после этого... у них родилась дочь.

– Значит, врачи не так уж редко ошибаются в своих прогнозах, Женя!

– К счастью, это так.

– Но в нашем случае, ошиблись два разных врача, твой и мой!

– Да, случай – удивительный: двойная ошибка. Успех стоит закрепить. Родишь еще одну девочку?

Таня так и не узнала, как после ее бегства из больницы и города, ее будущий муж провел в читальном зале Публичной библиотеки целый вечер, судорожно выискивая в солидной медицинской литературе наиболее правдоподобную причину своей несуществующей бездетности в надежде убедить любимую, что они – в равных положениях.