Самое страшное в семейных отношениях – это удушливый неторопливый покой... За этим, как правило, следуют гром и молния...

 

... Гостиная архитектурно соединялась с кухней, и отдыхавший на диване Джим никак не мог сосредоточиться на смешном телевизионном шоу из-за манящих ароматов: жена готовила ужин. Он зачем-то увеличил громкость телевизора, словно это могло снизить интенсивность запахов и притупить чувство голода.

В этот вечер она приготовила спагетти с грибами и чесночным белым соусом. По выходным у нее появилась привычка смотреть разные поварские передачи и заимствовать рецепты понравившихся блюд. Это отвлекало от скуки и однообразия супружества, в котором стали отчетливо проступать трещины времени и, возможно, невысказанности. После 15 лет совместной жизни почти все семьи нуждаются в косметических обновлениях. А некоторые – и в капитальном ремонте. Психологи считают, что супруги должны озвучивать свое недовольство. Но они с мужем были не склонны к этому.

Мэрилин ела не спеша, наблюдая за Джимом, страстно поглощавшим спагетти. Она пыталась отгадать, о чем он думает в тот момент, когда она откровенно ждет от него похвал на кулинарную тему, но его взгляд был устремлен в тарелку. Она вздохнула и позволила, наконец, давно скопившимся тревожным ощущениям пройти в гостиную ее сознания:

«Сколько семейных ураганов выдержал их супружеский союз! Вначале основной причиной ссор было банальное безденежье, потом Мэрилин стала нервничать на тему возможного бесплодия Джима. Она и не подозревала, что он испытывал точно такие же переживания по отношению к ней. Куда они только не обращались! Они утешали друг друга, но проходил год за годом, врачи не находили ни у одного из супругов причин для бездетности, однако беременность так и не случилась.

Тем не менее, каждый из них затаился, считая в душе, что детей нет по вине второй половины. Расставаться и искать новых супругов или остаться вместе, но прожить жизнь без детей, - было вопросом не из легких. Внутреннее решение каждого из них откладывалось на «потом», но вся ситуация вызывала депрессию и молчаливое напряжение. Оно нарастало... И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы один из опытных врачей не обнаружил-таки причину бесплодия в Джиме.

После этого атмосфера разрядилась. Правда, на некоторое время Джим запил, но, когда психологический кризис миновал, Мэрилин окружила мужа такой заботой и нежностью, какой сама от себя не ожидала. Это были лучшие дни их супружества. Они поняли, как дороги друг другу, и ни о каком расставании речи быть уже не могло.

Несколько раз обсуждалась возможность усыновления ребенка. Но кто-то из них всегда вспоминал о проблеме наследственности: ведь родители многих сирот были алкоголиками или наркоманами, как показывала статистика и примеры из жизни.

Так пробежали годы. Сегодня им уже под сорок, они прожили вместе пятнадцать лет, но так и не решились взять на воспитание ребенка. Да они не решились даже зарегистрировать свои отношения: все как-то не до этого было.

Мэрилин в душе обижалась на Джима: столько лет вместе, а он так и не подарил ей заветного кольца, о котором мечтает каждая девушка... Да, задержалась она в статусе гражданской жены или вечной невесты! Скоро станет невестой на пенсии...

... Телевизор надрывался, но веселое шоу уже закончилось, и диктор сурово предупреждал об опасности надвигающегося урагана, настоятельно рекомендуя телезрителям эвакуироваться в безопасные районы.

- Ох, уж - эта вечная паника перед ураганами! Эти запугивания! – Джим резко встал и направился к телевизору с намерением его выключить . Но пульт дистанционного управления куда-то подевался.

- Ты уверен, что нам стоит остаться дома? - голос Мэрилин звучал немного растерянно.

- А зачем срываться? Да и куда? Я сыт этими предупреждениям: не первый ураган на нашем веку! И никогда, слова Богу, впрямую нас это не касалось. Мы все-таки живем не в частном ветхом домике из хрупких бревенчатых стен на самом берегу океана, а в многоэтажном кирпичном билдинге центрального Нью-Джерси, причём на четвертом этаже. Так что при наводнении нас вряд ли может затопить, а уж разрушить такую громадину, как этот дом, это даже для урагана – маловероятно. Что же касается полетов людей и машин над домами, эффектно показанными по ТВ в прошлые ураганные времена, то для этого нужно, как минимум, выйти на улицу. А мы этого делать не станем во время бури: переждем. И вообще, если бы не угрозы СМИ, мы бы не обращали никакого внимания на эти ураганы. Побушует и перестанет. Пойду выключу этот чертов ящик. Опять ты куда-то спрятала пульт дистанционного управления!

- Надо родиться мужчиной, чтобы такое говорить! Хотя бы из суеверия стоит, наверное, воздержаться от категорических слов о нашей неуязвимости для урагана...

- Господи! Ну, почему меня всю жизнь все учат, что мне стоит говорить и делать, а что – нет! Я – уже вполне взрослый «мальчик», мне скоро - сорок. Да и ты – далеко не девочка.

 

Мэрилин задохнулась от бестактности мужа: прежде он никогда таким не был. Замкнутым и угрюмым, пожалуй, бывал не раз, но не хамом же! Неужели погода и атмосферное давление способны так влиять на психику? Или это что-то другое... Протест против нее? Другая женщина? Пока он добрался до телевизора, диктор успел торжественно сообщить:

«За последние 10 лет ураганы принесли ущерб США в 350 млрд долларов. О пяти самых крупных из них мы напомним вам в ближайшие минуты...».

Джим с раздражением выключил телевизор вручную, так и не найдя пульт. Затем он немного успокоился и начал читать газету.

Мэрилин мыла посуду. За окном лил дождь. Они уже знали наизусть программу остатка вечера: через полчаса они лягут в постель и будут смотреть сериал. Если он окажется скучным, Джим лениво затеет секс, а если повезет с фильмом, то он попросит пива в постель, и она с радостью и вздохом облегчения выполнит его просьбу.

Потом Мэрилин, скорее всего, уснет, так и не досмотрев кино до конца: в последнее время она выматывалась на работе и трудно восстанавливалась, особенно в конце месяца, когда нужно было сдавать бухгалтерские отчеты.

Все темы были давно исчерпаны, все сексуальные игры сыграны, и наступил автоматический уровень взаимопонимания и скуки.

Однажды Мэрилин подсчитала, что за неделю они с Джимом не сказали друг другу и пяти предложений. Только «привет», «как дела» и «пока!»

Она пыталась реанимировать их отношения новыми нарядами, красивым бельем, псевдовесельем и даже попытками вызвать ревность к несуществующим другим мужчинам ее жизни. Но Джим реагировал на все это вяло и невыразительно. Такая ситуация в семье давно уже вызывала ее внутреннее одиночество и тревогу. Она долго искала причину, и причина нашлась: Джим разлюбил ее.

«Наверное, если бы он не был бесплодным, он давно бы бросил меня и нашел свою любовь. Он меня ценит, но явно скучает со мной. А мне никого искать и не хочется... Я ведь люблю его... А, может, я просто – неинтересный человек? Во мне нет ничего внутренне привлекательного... Я и сама для себя давно скучна», - она с трудом сдержала слезы и поспешила в ванную.

Закрывшись, Мэрилин включила воду и внимательно посмотрела на себя в зеркало.

На нее тревожно и вопросительно смотрели большие зеленые глаза. Густые каштановые волосы еще сохранили утреннюю укладку. Они аккуратно обрамляли лицо, в котором, преодолевая усталость и взрослость, а также игнорируя возрастные морщинки и грусть, светилось неистребимое детство, романтичное, обиженное и наивное.

Мэрилин вглядывалась в свои черты, пытаясь понять, в какой момент и как именно человек теряет интерес к себе. Что первично в судьбе: мнение со стороны или мнение о самом себе? Вот, живет человек, живет... И вдруг его постигает разочарование в себе. Он не сумеет этого долго скрывать. Это чувствуется в походке, во взгляде, - во всем! И очень быстро его внутренняя растерянность, как заразный вирус, передается и супругу, и сослуживцам, и всем вокруг... А бывает и наоборот: супруг пресыщается тобой, и ты начинаешь невольно презирать себя за это. А импульсы неприязни к самой себе тут же чувствуют сослуживцы, подруги, соседи... И пошло-поехало...

А у нее когда и как исчезло счастье? Да и было бы оно?

Мэрилин приняла душ, немного успокоилась и заставила себя вспомнить, как они с Джимом любили друг друга в самом начале их отношений... Да, она вспомнила: счастье все-таки было... Пусть и недолго...

- Мэрилин, куда ты пропала? Сколько можно возиться? Кино начинается!

Сегодня по ТВ показывали новый фильм о любви аферистки. Сюжет настолько захватывал, что даже горькие мысли Мэрилин отступили на какое время, и она увлеклась чужой экранной любовью...

Но тут, на самом интересном месте исчез свет и отрубился телевизор.

- Ну, вот! Жди теперь, когда включат! Это может продлиться и целый час, – с досадой сказала она, вспомнив про ураган, и направилась на кухню ставить чайник.

Однако чаепитие не состоялось. Начался ураган, и стало вовсе не до чая. В один миг на улице все потемнело, и невероятно мощные порывы ветра зловещими завываниями проникли прямо в душу. Казалось, небо протестует и кричит от боли и возмущения. Природа вела себя так, словно заранее запаслась поясом со взрывчаткой и обмоталась им вокруг талии. Гремел гром, сверкала молния, звенели в напряжении окна квартиры, намекая на возможность своей гибели... Всевышний явно за что-то мстил землянам. Он поднимал с поверхности земли пыль, камни, траву, и, как выяснилось позже, даже людей и машины, он вырывал с корнем кусты и деревья, разрушал дома, валил столбы, затапливал целые районы и города. Ураган длился всю ночь. К утру порывы ветра ослабли и полил неудержимый дождь. Он лил так, будто, боясь увольнения, помощник режиссера нанял армию прохожих, льющих с ближайших крыш воду из ведер.

Электричества не было еще долгое время после урагана. Продукты в холодильнике испортились, отопление отключилось, компьютеры и все электроприборы, разумеется, не работали. Единственное, с чем повезло, - так это с плитой. У них она была газовой, и можно было пить чай и кофе хоть целые сутки! Правда, в полной темноте и холоде.

На улице не горели фонари и не работали светофоры. Машины ездили на свой страх и риск. После урагана откуда-то появились очень странные люди. Они выглядели так, словно только что вышли из подземелья. То ли это были потенциальные мародеры в поисках добычи, то ли ураган вытряхнул из уютных «малин» блатных. Но смотреть на этот контингент было жутковато.

Зайти в кофейню или ресторан никто не мог: там тоже не было света и не работали холодильники. Ураган не делал разницы между бизнесменами и частными лицами, между богатыми и бедными. Он сметал со своего пути всех и вся. И в силу демократичности ураганного нрава пострадавшими оказались самые разные люди.

В ожидании электричества и тепла уже прошло трое суток. Но для большинства все оставалось по-прежнему. Восстановить нормальную жизнь сразу и везде не удавалось ни представителям власти, ни армии добровольцев. Средством связи с миром в эти дни явилось радио в машине: каждое утро народ спешил к своим автомобилям, чтобы послушать новости. Каждый день сообщали о разрушениях и человеческих жертвах.

***

Джим играл сам с собой в шахматы или читал, пока старая батарейка фонарика окончательно не выдохлась.

«А зря мы все-таки не запаслись заранее свечами и батарейками!» - думал он, - Сейчас бы все это очень пригодилось. Вот они, самонадеянность и легкомыслие! Говорили же нам: «Готовьтесь к урагану!»

Но он, конечно же, не выдавал эти мысли жене.

Они сидели молча в холодной неосвещенной комнате, отрезанные от связей с миром, а на улице лил беспощадный и бесконечный осенний дождь. На душе стало невыносимо, и, прижавшись к Джиму, Мэрилин прошептала:

- Мне страшно!

- Чего ты боишься, дурочка! Я – с тобой.

- Я устала от этого холода, от темноты ледяной квартиры и зловещей атмосферы в городе. Меня никто не любит. Родители умерли, детей нет. А ты... Я даже не уверена, нужна ли я тебе. Мы живем, как роботы. Мы почти не замечаем друг друга.

Она произнесла все это и тут же испугалась своей откровенности. Впервые за историю их супружества она высказала вслух то, что давно ее мучило. Как повлияет на их отношения с Джимом это ее выступление? Иногда умнее не произносить страшные диагнозы вслух. Например, такие, как «отчуждение». Вдруг он еще не успел понять, что она ему не нужна, а она своими речами помогает ему осознать это! Она испугалась, что Джим бросит ее, и она останется совсем одна, потерянная, стареющая и никому не нужная...

Но Джим так увлекся игрой в шахматы с воображаемым противником, что не обратил вообще никакого внимания на ее слова. Он резко пересел на стул, где должен бы сидеть второй игрок, щелкнул зажигалкой, чтобы осветить шахматную доску и обратился к придуманному собеседнику:

- Ну, что, гроссмейстер? Ты думаешь, что устроил мне ловушку? Ты уже мечтаешь о моем поражении? Полагаешь, что скоро объявишь мне мат? Как бы не так!

Джим заулыбался, потер руки, еще раз щелкнул зажигалкой и сделал какой-то важный шахматный ход...

 

Мэрилин бесшумно выскочила из квартиры, успев накинуть на себя плащ и всунуть ноги в резиновые сапоги. Она не взяла зонт, да и не стала бы его открывать: ей хотелось промокнуть и умереть, сгинув навсегда. Она бежала от Джима, от себя, от такой мучительно благополучной жизни, от бессилия, от нелюбви к себе самой и от равнодушия мужа... Она беззвучно плакала, но слезы сливались с каплями дождя, и никто, кроме нее самой, не смог бы понять, что она плачет. Да и некому было понимать. В этот поздний час улица была практически безлюдна. Редкие машины и еще более редкие прохожие под зонтами... Она долго шла, пока не почувствовала усталость и равнодушие. Душевная боль немного отступила под порывами ветра и дождя, и Мэрилин почему-то стало легче. Она остановилась, спрятавшись под крышу высокого дома, какое-то время стояла там, дожидаясь, пока дождь немного угомонится. Затем она вышла, посмотрела наверх, на небо, сплошь затянутое тучами, и, найдя небольшой просвет, откуда струился приветливый небесный свет, мысленно обратилась не то к Богу, в существовании которого никогда не была уверена, не то к давно умершим родителям, которых ей так не хватало! Она просила у них покоя для своей души и больше ничего, поскольку не знала, что ей нужно. Она была уже не уверена, что ей нужен Джим, как и она ему. Что-то оборвалось в ней сегодня в тот момент, когда он не обратил внимания на ее слова и на нее саму, заулыбавшись шахматным идеям...

Она не умела молиться, но знала, что молитва может быть выражена обычными словами. Главное, искренность ...

Опять усилился дождь, и это вполне соответствовало ее настроению...Когда-то она боялась грома, а сейчас он почему-то радовал ее. Он сулил обновление... Скоро природа сполна выразит свой протест и заулыбается. Нельзя так долго терпеть и копить напряжение...Никому нельзя... И человеку тоже необходимо периодически извергать громы и молнии, выливать обиды дождем слез, иначе можно умереть от душевной боли в любом возрасте. А она, Мэрилин, никогда этого не умела. Все копила в себе.. И вот, наконец...Что же делать? Как жить дальше? Ничего! Она не пропадет. У нее есть работа, подруги... Можно снять комнату на первое время... Мимо нее прошмыгнула знакомая toyota, потом она вернулась задним ходом... Господи! Это – Джим. Он вышел из машины, подошел к Мэрилин, подхватил ее на руки и понес в салон автомобиля. Она пыталась что-то говорить и сопротивляться, но он положил ее, как ребенка, на заднее сидение, закрыл двери и молча рванул с места.

Дома он внес ее в ванную комнату, раздел и натер водкой. Чуть позже он вскипятил два ведра воды и заставил ее принять горячую ванну, чтобы она не заболела. Пить водку она наотрез отказалась, но Джим настаивал, и ей пришлось уступить. Она плакала, и он не мешал ей. Когда все ее слезы закончились, она накинула халат и вышла из ванны. Джим нежно обнял ее и, грустно вздохнув, произнес:

 

- Я давно ждал этих слез и этого протеста. Твоя покорность и неприхотливость просто выводили меня из равновесия, и я почти возненавидел тебя за то, что ты завернула наши живые в прошлом отношения в это монотонное вежливое однообразие, в эту жуткую серую упаковочную гадость под названием «женская мудрость» или как вы там, женщины, это называете? Мне хотелось живых чувств, ярких эмоций, как это было раньше, в юности, но ты так изменилась! Ты стала вежливо-чужой и непроницаемой. И я не знал, как превратить тебя в прежнюю Мэрилин, в мою девочку, которую я когда-то так сильно полюбил! Я мечтал о твоей откровенности или хотя бы о твоих слезах, но никогда их не видел. Ты была ровной, правильной и сильной, как полк солдат, брошенных на осаду крепости. Но я – не крепость, а живой мужик. И мне хотелось твоей слабости и нежности. Да, мы плохо живем в последнее время, но я очень люблю тебя. Я думал, ты чувствуешь это.

- Я ничего не понимаю, Джим. Сегодня я впервые в жизни решилась на откровенный разговор с тобой, а ты... Ты даже не заметил моих слов! Ты играл в шахматы...Это было чудовищно!

- Я делал вид, что увлечен шахматами. Я хотел окончательно вывести тебя из равновесия, потому что ты впервые за столько лет попыталась что-то сказать мне не по уставу правильной супруги, но зато от всего сердца... Я испугался... Я жутко обрадовался... Я хотел бОльшего... Бури, протеста, твоих признаний в любви, которую я перестал чувствовать... Я хотел спровоцировать тебя... Но я не думал, что ты уйдешь на улицу в такую непогоду... Могло случиться все, что угодно! Ты так бежала, что я не мог догнать тебя. Тогда я вернулся и сел в машину...Потом потерял тебя из вида и не мог найти...

Он обнял ее, подхватил на руки и посадил к себе на колени...Она прижалась к нему и вдруг громко разревелась от неожиданного счастья, даже не пытаясь сдерживать слезы. Да и не смогла бы она удержать этот шквал эмоций никакими усилиями воли.

Когда она, наконец, успокоилась, Джим тихо произнес:

- Я хронически не высыпаюсь, девочка моя. А сейчас наша контора закрыта из-за урагана, и я выспался и отдохнул наконец. Отдохнул и понял, что не могу жить по инерции, что хочу любить и чувствовать любовь к себе. Понимаешь? Хочу видеть живую жену, а не робота! И учти, мне никто не нужен, кроме тебя, Мэрилин.

Посмотри, что я нашел для нас? Он вытащил свечку, поставил ее в подсвечник, зажег, и тут же в квартире стало таинственно и уютно. Джим взял Мэрилин на руки и бережно принес, как ребенка, в постель.

- Ты замерзла, малышка? А я притащил второе одеяло с антресоли. И вот тебе лакомство, апельсин! Он не испортился. Я его вымыл и нарезал ломтиками.

Мэрилин посмотрела на свечку с тревогой: надолго ли хватит ее колдовских возможностей. Но свечка была очень толстой, и это был тот редкий случай, когда полнота являлась неоспоримым достоинством.

Джим напевал какой-то блюз и с нежностью смотрел на жену. А она пыталась заставить себя не анализировать слишком глубоко причины неожиданного счастья, а просто наслаждаться им. И все же, как ей хотелось бы найти и никогда не терять этот волшебный пульт управления сердцем Джима! Но она понимала, что это невозможно. «Почему же так сложно быть собой и просто радоваться жизни!» - думала она.

-Что с тобой, Джимми? Ты такой романтичный и нежный?

- Я вообще нежный. Просто усталость для нежности, ну, можно сказать, - своего рода, ураган. Мне к лицу высыпаться и меньше работать. Но главная причина – в тебе. Ты ожила сегодня, и ты оживила меня.

Она улыбнулась. Потом они смеялись вместе без всякой причины, как умеют смеяться только дети. Они разговаривали без умолку, словно не виделись многие годы, и вновь неожиданно встретились. Они любили друг друга, как никогда прежде. Это была яркая и необъяснимая вспышка родства.

Не нужно было никуда торопиться, опаздывать, накручивать будильник на ранний час. Их не мучили угрызения совести, что они не вылезают из постели, потому что вылезать нужно было лишь в душ или на кухню. Никто из них не работал: их организации были закрыты. Им повезло: некоторым приходилось еще и трудиться после ледяного душа и всех прочих «прелестей». Да не каждый мог и добраться до работы: почти все бензоколонки были закрыты.

Телефоны молчали по той же причине отсутствия электричества. Мобильники разрядились, а зарядить их было негде.

- Как здорово просто любить друг друга, болтать и не думать ни о чем серьезном!

- Да, Джим, мы с тобой оказались на неосвещенном безлюдном острове холода и молчания, согреть и озвучить который не смог бы никто, кроме нас самих. И мы сделали это.

- Ты знаешь, даже во время отпусков нам всегда что-то мешало раствориться друг в друге: там были пляжи и отдыхающие, рестораны и постоянно звонившие телефоны... А здесь и сейчас нет никого и ничего, кроме нас и нашей любви.

- В последнее время я потеряла интерес к самой себе. Джим, ты только что вернул его мне, и это – самый ценный подарок на свете! Оказывается, если ты интересен любимому, ты интересен и себе. Ты извлекаешь из меня все новые и новые темы, в твоих глазах такой неподдельный интерес ко мне и моим мыслям!.. Мне так здорово с тобой, Джим!

Он стал серьезным, обнял ее и долго не разжимал рук.

А еще через два дня в их доме появилось электричество, и Мэрилин испугалась, что волшебный роман с мужем закончится и придется возвращаться в этот упакованный комфортом и бесконечными обязанностями мир. Но он успокоил ее, сказав, что теперь они завели двигатель отношений, который начал было барахлить, и он будет очень долго работать до следующего ремонта.

- Как бы нам высыпаться? Поменьше бы работать и побольше зарабатывать!

- Будем грабить банк?- пошутила Мэрилин.

- А как же? Обязательно!» - ответил Джим и поцеловал ее.

На следующий день он пришел с работы с букетом роскошных роз и подарил ей кольцо.

- Ты сам ограбил банк?- с улыбкой спросила она, замирая от восторга при виде кольца...

- Нет, милая! Не надейся! Мы сделаем это вместе, когда станем супругами! Пойдешь за меня замуж?

- А проверить чувства? – засмеялась она.

Вечером следующего дня она обзванивала подруг, чтобы пригласить их на вечеринку, посвященную новому статусу официальной жены Джима. Они заказали столик в ресторане, и нужно было уточнить количество приглашенных.

Эвелин, ее самая близкая подруга, заявила, что придет одна, без мужа. На распросы Мэрилин она ответила коротко:

- Мы решили развестись. Знаешь, этот ураган вынудил нас провести в квартире пятеро суток без электричества, и мы поняли, что нам не о чем говорить. Мы – чужие люди, а наше супружество – дурацкая привычка бывать на людях вместе, вечерами расходясь по разным комнатам. А наедине нам попросту невыносимо. И учти, я не намерена страдать: я воспринимаю это как шанс встретить свое настоящее счастье. Так что соболезнования не принимаю. Только поздравления!

Знаешь, мои слова прозвучат кощунственно: ведь многие люди жутко пострадали во время урагана. Были даже жертвы! Но лично я прозрела именно в эти дни. У меня гора свалилась с плеч. Скажи, я кажусь тебе странной? Должна ведь, наверное, страдать, а я радуюсь!

- Если разрыв с мужем приносит не боль, радость, то стоит погрустить о рождении такого союза. Хотя со стороны вы с Эриком производили впечатление счастливой пары.

- Да, мы и сами себя убеждали долгие годы в собственном счастье, но жутко устали от этого. Слушай, а на вашей вечеринке случайно не будет одинокого короля для меня?

 

P.S. Через два месяца Мэрилин и Джим усыновили пятилетнего мальчика, чьи родители погибли во время урагана.