В книге «Древние тюрки» Л.Н.Гумилёв, приводя татарский вариант древнетюркского стихотворения «Аттим карга, Тошти карга, Карга тошти ак карга» квалифицировал его, как заклинание. Но это неверно, - фактически, мы имеем дело со скороговоркой-каламбуром. И вот почему… Первая строка выражает действие и переводится буквально словосочетанием «стрелял я ворону». Во второй строке слово тошти выступает в значении и роли прилагательного, обозначающего цвет (тош, тус, туш,и краска тушь!). В данном конкретном случае тошти переводимо посредством слов: пёстрая, цветистая, разноцветная, пятнистая. Но уже в третьей строке то же тошти выступает уже в качестве глагола и одновременно омонима предшествующего прилагательного. Перевод этого тошти - упала (от глагола в повел. накл. тош, тус, туш, т.е. слезь, пади). В этой же строке слово карга означает уже другое явление, а именно, - речь уже идёт о снеге (кар) : карга здесь переводится букв. выражением – «на снег». Подстрочный и буквальный перевод всего стихотворения «Стрелял я ворону, цветистую ворону, ворона упала на беленький снег» не выражает сути «игры слов», которую перевести на русский язык невозможно в силу отсутствия эквивалентных омонимов. Верность хода рассуждения подтверждается позиционностью омонимов: прилагательное в препозиции, глагол в постпозиции. Гумилёв записал этот стих почему-то в форме трёхстишия, хотя сам же замечал, что возможна цезура строки с превращением всего стиха в четырёхстишье. Цезура не только возможна, но и необходима, ибо трёхстишие обессмысливает великолепие замысла и его оформления. Стих должен быть записан только в виде четырёх строк. В форме классического тюркского стихосложения. Тюрки каламбурили испокон веков, т. к. этого позволяла с лихвой массовость омонимов в лексиконе. В определённом смысле этот язык можно назвать «языком омонимов»: одно и то же слово в нём имеет многочисленнейшие значения, которые оно выражает в зависимости от контекста или от подтекста. Если индоевропейские языки (в особенности, начиная с Бэкона и кончая неопозитивистами) развивались в сторону конкретизации слов, сокращения их значения путём введения в обиход новых слов, т. е. истребления омонимов и введения строгого (логического, терминологического, категориального) «языка науки», то тюрки цепко держались за «язык поэзии», язык метафор и иносказаний, афоризмов и каламбуров. Поразительно и то, что тюрки, оказывается, не только одни из «отцов» жанра «игры слов», но и палиндрома, и, возможно, самого слова «каламбур»! Удивительная находка-гипотеза заключена в следующем… Сначала они называли каламбур по-своему: БУРМАЛАК. Это сложносоставное слово сформировано из основы БУР (поворачивай, поверни, переверни и т.п.) + её отрицания МА, получив таким образом БУРма (глагол- императив «не поворачивай», «не переворачивай» и одновременно существительное (бурма – нечто перевёрнутое, поворот, оборот) и + аффикса «лак». Этот аффикс участвует в создании целого модельного ряда : қумаЛАК, домаЛАК , жапаЛАК, бұрмаЛАК. Приблизительные переводы последнего: искажение, сознательное «переиначивание», перевирание, фальсификация, перевертень, палиндром, каламбур. Тюрки не только составили это слово, но и не оставили его в покое, продолжая работу с ним и над ним: посредством слогового палиндрома частично перевернули слово БУР-МАЛАК (вторую часть слова читай наоборот и прибавь первую без изменения) и получили его синоним КАЛАМ-БУР. В последнем уже «зафункционировали» и «заиграли» и латинское каламус, и арабский калам: новое слово получило дополнительное семантическое значение («калам бур» переводится дословно выражением «перо поверни», а метафорически – «пером играй»). …Тюрки «докаламбурились» и доигрались до того, что их произведение сохранилось не в родном лексиконе, а во французском. «Игра» пера и языка «пробралась в слух» французика. Был изумлён «вертеньем» слов тот первый франкский острослов. Когда же начал он писать – не захотел уже признать, что палиндром и каламбур творил давно какой-то Тур…(к). Примеры тюркского каламбура и палиндрома можно найти сколь угодно. Возьмём лишь один. АБРАКАДАБРА... Вроде бы бессмыслица. Но и в природе, и в обществе есть законы, включая законы грамматики. Бессмыслицу может «творить» лишь шизофреник, или сознательный грамматист. Грамматист создаёт слова нарочито, надуманно. Даже бессмыслицу. Перевернём предмет, получим палиндром: АРБА дак АРБА. Закрутилось колесо древних степных колымаг. Буквальный перевод словосочетания: «АРБА ещё АРБА». Речь, конечно, идёт о караване колесниц, лицезреть движение которого было, не очень-таки, лицеприятно для лиц, не имеющих колесниц. И этот «грамматист» свою зависть и презрение превратил в бессмыслицу, словно хотел повернуть движение каравана вспять. Но любая бессмыслица, в конце концов, имеет свой смысл. Любите слово! Любите язык! Любой язык, могуч, велик!!! | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
