ЯКОВ ЕСЕПКИН ЛИТИИ В ОДЕОНЕ I-XX I Восстенаем, Господь, в слоте черных иглиц, А сидят за Тобой фарисеи одесно, Не узрят ангелки наших траченых лиц, Звоновые Твои не живятся чудесно. Ах, высоко лились золотыя псалмы, Искрашали трухой нищету дарований, Только сохнут и днесь на хоругвях гурмы Василечки от сих иродных пирований. Вижди, Господи, нас, буде слава Твоя Не превянет-горит, осеняя церкови, Гордовые певцы умножали ея, Горла их пропеклись чернозмейками крови. II За мытарства ль Христос возжалел Не прошедших святые оплоты, Вертоград Гефсиманский истлел И без шпилей мертвы камелоты. Васильков полевых не узреть: На венцах лишь они и сверкают, Двиньтесь, мытари, всем и гореть, Разве истинно веры алкают. Яко минем страстные пути, В огни темные души вселятся, Чтоб с любовию нивы прейти, Где цветки наши палые тлятся. III Веночки белые сонимем, Преобнажим святые лики, Имен ли, цветности не имеем, Одно лишь – смертию велики. Худые крови излиенны, В очах лазури не осталось, А звезды Божии нетленны, Число их парками считалось. Над перстью ангелы воспрянут, Над белым цветом закружатся, И нимбы мертвые протянут, Во коих звезды обнажатся. IV Яко певчим нельзя уцелеть И преложны венцы золотые, Так и будемся в тернях алеть, Кровотлести, елико святые. Но еще восхотят, восхотят Голосов божеимных и песен, И еще ангелочки слетят, Чтобы узреть: единый не взнесен. До поры ли молчанье храним, Изордеется пламень болотный – Этой алостью мы ограним Иисуса венец всезолотный. V А и тратно, Господь, наши красить гробы Васильковым сребром, вешней цвет-озолотой, Все позорные днесь расписанны столбы Бойной кровию чад и нисанскою слотой. Мы слезами вотще на крестах изошлись, Молодицы в пирах стервенеют безложно, Со кадящей гурмой колпаками пречлись, И молиться теперь, и алкати неможно. Так не смогут одно и перстов окраснить, Белой краскою мы восписали по черни, Станут нощно, Господь, колокольцы звонить – Убелятся тогда наши рдяные терни. VI Что хотите еще отнимать, Мы и в смерти богаче не стали, Всё претщимся цветки сожимать, Из которых венец заплетали. Во среду к нам слетят ангела, Исполать озолотам их ясным, Яко тризна у нас весела, Время рдеться глициниям красным. Будут мертвые звезды гореть, И неживы, а света не имем, И еще положат умереть – Лишь тогда мы венец этот взнимем. VII За эти красные псаломы, За то, что звезды мертвым светят, Введут нас в Божии хоромы И ангелочки всех приветят. Темно дорожье Иудеи, Во злате мертвых убоятся, Алкали крови лиходеи: И где теперь они таятся. Где Смерти грозная старизна, Где Слово – книгу озаглавить, Красна веселием и тризна, И ни спасти нас, ни ославить. VIII Золота наша Смерть, золота, К ней мы жизнею всей и стремились, Век брели от Креста до Креста, Без огней горнецветных томились. Но воспыхнут еще васильки О могилах и звоны ударят, И сплетут голубые венки Нам тогда, и червицей подарят. В крови нашей страстные пути, Бою их не избыть ледяному, И такими, Господь, нас пречти – Не могли мы соцвесть по-иному. IX Ах, Господь, мы теперь неодесно сидим, На трапезных пирах царевати не тщимся, Иисусе-царя со терниц преглядим, Во спасительный день ко Тебе и влачимся. Излетели в лазурь от пиров ангелки, Благодатный огонь расточен по кюветам, Только были одно мы всекупно жалки, Сколь хоромных живить ослепительным светам. Ныне темен, Господь, светозарный канон, И горчат куличи, и вино солонеет, И плетется в псалмы боготраурный звон, Чрез пасхалии Смерть надо златом краснеет. X Положатся Христу васильки, Яко роз и шиповья не станет, Отберем юровые цветки, Их ли Смерть о тернице достанет. Будет венчик тяжеле креста, Пречернее церковных лампадок, Ах, багряная цветь излита, Вертоград наш разорен и падок. И не станется горних огней, И начинут светила клониться, И тогда от кровавых теней Мы соидем, чтоб ангелам сниться. XI Мы кровью нети освящали, Юдоль Господняя широка, А нас и мертвых не прощали, И с житий выбили до срока. Угаснут свечи во трапезных, Не будут книжники стучаться, И со трилистников обрезных Начинет злато источаться. И возгорать сему листовью, Христу ль темно, явимся в цвети -- Своей точащеюся кровью Обжечь безогненные нети. XII Хватит мертвым сирени златой, Ангелочки ль ее пожалеют, Были мы во когорте святой, Всё еще наши тернии тлеют. Расточатся благие огни, Соцветут пятилистья в июне, Так зардеются розы одни, А горели и святые втуне. Нет распятий иродских черней, Та сирень холодит камелоты, Всем и хватится наших огней, Сколь не будет для гробов золоты. XIII Веселятся, Господь, скоморошьи ряды, Но огнем возгорят червоцветные лиры, И собили зачем псалмопевцев чреды, Нечем боле теперь красить эти порфиры. Василечки-цветы претеклись из корон Вместе с кровию чад, разделивших мытарства, Недоступно высок вседержительный трон, Прозябают в крушне многоземные царства. Век держали, Господь, нас за жалких шутов, По успенью внесли в образные альбомы, Хоть и немые мы вопияем с крестов, И точатся по нам первозвонные бомы. XIV И бывает серебро в крови, Сколь огоням червонным точиться, Ко Христосу взалкаем: живи, Мы и мертвые будем влачиться. Вот приидем к Нему без венцов, Червотечное сребро уроним, Различит ли одесных певцов, Хоть сочествует нас Иероним. А терничным не цвести лучам – И преминем иродские версты, И тогда лишь Господним очам Зримы станут кровавые персты. XV Мы к алтарю стези торили, Христосу алча – огнь увидеть, Любовь Его боготворили, Страшились жалобой обидеть. И кто пренес бы те мытарства, Но чуден путь со перстью ровный, Во стенах Божиего царства Горит венец Христа всекровный. Так что ж горчей полыни хлебы И свечи кровью обвиются, Жива любовь, а мертвы небы, И гвозди нам одне куются. XVI Преточатся волошки в лугах, Исцветут золотые рамоны, И тогда о мирских четвергах Станут бить кровеимные звоны. Веротерпцев искать со огнем, А и мы мировольно горели, С полевой ли дороги свернем, Не обминуть сие акварели. Эти блеклые краски легки, Полыхать им на вербной аллее, Мы ж Христосу несли васильки – Звонов цветик любой тяжелее. XVII Ах, недолго цветут и лазурь-васильки, Травень пестует их, а рамонки сминают, Как уроним, Господь, из десниц туески – И приидем к Тебе, аще нас вспоминают. Собирали мы в них те цветочки весной, Отреченно плели рукоделья неловки, Ароматы вились золотой пеленой, Долу ныне легко их клонятся головки. А и сами, Господь, тяжело премолчим, Яко бельная цветь, наши головы ницы, Слили кровь и одно пурпурою точим, И хоругви плетут из нея кружевницы. XVIII Будет лето Господнее тлеть, Расточаться во благости дольной, И не станем тогда мы жалеть О Кресте ли, о розе юдольной. Соберем луговые дары И в красе цветяных одеяний Изъявимся гурмой на пиры – Веселити их чернью даяний. Ах, не жалко июльских светил, Только б видел Христос оглашенных, Только б рек Он, что мертвых простил И не вспомнит грехов совершенных. XIX Горят в коронах полевые Цветы меж сорной озелени, Инаких нет, а мы живые, Студим кровавые колени. Куда влачимся, там и север, С колен восстанем – обернемся, Найдет коса на белый клевер, Тогда чернить его вернемся. И будут ангелы неловки, Исцветность палую сминая, И те зардевшие головки Превиждят: всяка именная. XX Со левкоев цветущих венки Заплетем и приидем к чертогам, Опознают ли нас ангелки – Исполать вифлеемским дорогам. Будет ясное лето гореть, В белом клевере тлеть-расточаться, И очнемся еще усмотреть, Где на царствие Божье венчаться. Мертвым нечего даже снести, Им и звезды тлетворнее свечек, Ах, Господь, мы и будем тлести Хоть во льду херувимских сердечек. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
