Что хочет автор. Литературные конкурсы

Обернувшись по сторонам, кого бы на этот раз взять с собою на Край света, полковник Дальневосточной авиации Владимир Спивак неожиданно вспомнил о нас. Вышел по скайпу с вопросом – не хотели бы мы сопровождать православный гуманитарный груз, и есть ли у нас возможность выделить часть подарочного фонда книг для детишек Чукотки? Времени на размышление – два дня. Авантюра понравилась.

И вот детские книжки грузятся в багажник ЛандКруизера в надежде увидеть Байкал, Благовещенск, и зацепившуюся за сопки Крайнего Севера Анадырскую красавицу церковку.

В конечном итоге с 10 по 17 сентября 2012 года произошло не кругосветное, но достаточно обширное путешествие от Москвы - в Рязань, затем г. Энгельс, Байкал( Белая), Благовещенск (Украинка), Анадырь и обратно. Кроме автора сей летописи, горстка путешественников под руководством Владимира Спивака состояла из съемочной группы Марии Карпинской, учредителя Золотого Пера Александра Бухарова, и Отца Владимира из г. Печеры(Псков).

Мы оттолкнулись от земли, и заслушались в полете историями и легендами. А может быть, нам это приснилось…

ЛЕГЕНДА О СЕВЕРНОМ СИЯНИИ

Полярной ночью так холодно, что стоять на одном месте невозможно. Даже небо греется, пританцовывая. Тьма оживляется Северным сиянием. Всполохи причудливых танцующих радуг поют и потрескивают. Инуиты, коренные жители Аляски передают от дедов и прадедов красивую легенду. Это не сполохи небесные. Это души умерших предков.

Духи людей вместе с духами собак танцуют на небе, и тем самым напоминают ныне живущим о своем прежнем существовании. Именно поэтому лайки любят лаять на полярное сияние. В хороводе духов они безошибочно узнают сородичей, и просят вернуться в мир живых.

ВОЕННЫЙ БОРТ 33

Не так-то просто провести даже час на летающей посудине, предназначенной для перевозки военного груза. Никаких таких «удобств» там нет. А перелеты длинные. Жесткие металлические откидные боковые сидения выкрашены в зеленый цвет. Над ними на молниях – маски. На всякий случай. Под сидениями – фонари. Над «потолком» какие-то кабели, кнопки, грузоподъемные оранжевые лебедки. Центральная часть тела самолета занимают трапы и еще круглые чехлы для двигателей, окрашенные яркой красной краской. Пол металлический, весьма холодный на вид, весь в клепках. Иллюминаторов всего несколько. У трапа температура достаточно жаркая. В хвосте – холодно. Пассажиры в основном летчики или командировочные, направленные по разным делам, кто на Байкал, кто в Благовещенск, кто на Чукотку, спокойно переносят неудобства, устроившись на рюкзаках. Случайно попавшая сюда особой породы английская псина поскуливает в клетке – боится летать… Однако, во всем чувствуется приподнятость духа и какое-то особое доброжелательное военное братство и взаимопомощь. Наши нехитрые пожитки поднимаются сильными руками по оранжевой лестнице. Полет проходит в полутьме. Дремать сидя достаточно неудобно. Но по мере удаления от Москвы попутчиков становится все меньше. И вот каждому из нашей группы достается не по одному, а по три места. Мы блаженно вытягиваемся, и дремлем в ожидании чуда.

СВИДЕТЕЛЬСТВА АВЕСТЫ

Священная книга зороастрийцев «Бунда Кришна» гласит:

«Йима – первый человек - поступил по совету Ахура Мазды, и построил на далёком Севере город Вара, окруженный стеною. И собрал туда семена всего лучшего от людей, зверей и растений, чтобы сохранить их от роковой зимы, пришедшей как наказание Духа зла Ангромани на священную землю счастья.

И поместил Йима город в золотой стреле, и сделал врата светящиеся и иные светильники. И спросил Спитама Заратустра Ахура Мазду:

- О, творец материального мира, достойный законодатель ариев и установитель Аши, что за светильники в городе, который построил Йима?

И ответил Ахура Мазда:

- Светильники эти вечны и приходящи. Только раз в году заходит и восходят в этом городе Вара звёзды, и луна, и солнце. И жители его считают весь год за один день…

Нет в мире ничего надежнее военного борта. Это не мы выдумали. Это Спивак сказал. Причем убедиться в правильности такого заявления нам пришлось достаточно быстро.

Сербская народная примета – надо вылить перед собою ведро воды, чтобы дорога шла «как по воде»!

Армянская народная примета – под колесо сзади плеснуть водою, чтобы благополучно вернуться.

Русская народная примета – дождь в дорогу – к удаче. Рязань нас встречала дождиком. И утренним солнцем.

Ничего кроме удачи, окропленные благодатными каплями дождя, мы и не ждали. И предчувствия нас не обманули.

У летчиков тоже есть своя летчицкая примета – нельзя фотографировать друг друга, и снимать военные объекты.

Зато можно передавать членам летчицкого братства на край света посылки и сувениры. И это подтверждает еще одну хорошую народную примету – бросай хлеб по воде, он вернется к тебе с маслом!

ВОЛГА – САРАТОВ – ЭНГЕЛЬС

«Огней так много золотых

На улицах Саратова…»

Саратов и Энгельс – два города, разделенные Волгой. Наше второе место посадки.

Вообще, как-то диковато звучит название Энгельс, которое ну прямо совершенно не подходит этому удивительно красивому русскому месту.

Представьте!

«Под крылом самолета о чем-то поет» широкая легендарная Ра-река, ныне Волга, она сверху кажется главною артерией Земли. Изгибы притоков… Острова… Живописные зеленые холмы. А на них – удивительной красоты терема – домики. Прямо как в наших добрых мультфильмах про богатырей.

Конечно, «предприниматель» Фридрих Энгельс не виноват в написании Карлом Марксом знаменитого «Капитала». Но выбранный Ульяновым-Лениным за парадигму идеи построения коммунизма, «призрак которого (наверное) до сих пор бродит по Европе», но давненько покинул эти места, возможно и имеет право остаться в названии какого-нибудь города, например, Брюсселя… А здесь призрак Энгельса зафиксирован в названии, как некий атавизм времен раздутых мировых пожаров «на горе всем буржуям».

Но вернемся к путешествию.

К удивлению нашей команды именно с этого места и начался для нас коммунизм. Мы, естественно взяли с собою запас продуктов. Но там, «на военной дороге» нам даже не позволили им воспользоваться. От базы к базе плотно и качественно кормили в летчицких столовых, предоставляли место для ночлега, транспорт, сопровождение, с любезною улыбкой давали паек с собой. Заботились как могли: корректно, интеллигентно, красиво, как в лучших советских фильмах о путешественниках, типа «Чук и Гек».

У Волги – сезон арбузов, помидор, яблок и других овощей и фруктов, не вызревающих на Чукотке. Ребята собирают для собратьев передачи этих деликатесов. Грузят на борт.

А нам показывают музей Дальневосточной авиации под открытым небом.

ВИДИМОСТЬ НУЛЕВАЯ. ИДЕМ ПО ПРИБОРАМ.

«Где-то багульник на сопках цветет

Кедры вонзаются в небо,

Кажется, будто давно меня ждет

Край, где ни разу я не был…»

И вот, рев моторов глушит сознание. Взлетаем уверенно и мощно. И песни флебустьеров звучат на устах. И рвется сердце встречь солнцу. Мы опережаем время. Чем дальше, тем увереннее. Наши московские и европейские современники, остаются в прошлом, сначала на час, потом на два, на три… Впереди Край Земли. Край Света. Но прежде мы должны приземлиться «в ночь» у Ангарска. Заправить борт топливом. Вручить адресатам груз. Поместить на борт что-то еще.

Военная база у Байкала носит имя Белая.

Шутка Спивака «Видимость нулевая. Идем по приборам» оказалась не шуткой, а обыденной реальностью военных буден.

Мы плывем в белом мареве облаков, точно в небесном молочном море с открытыми глазами иллюминаторов. И неожиданно быстро попадаем в ночь!

НОЧЬ ПОД СОЗВЕЗДИЕМ СТРЕЛЬЦА

Интересно плыть на лайнере «среди звезд». Там за бортом, не черное небо. Оно полно таинств, над нашей головою многомерно разворачивает веер звезд галактика. Но самое удивительное и загадочное место – созвездие Стрельца!

Вот же оно! Совсем рядом! «Чем дальше, тем ближе!»

В Стрельце находятся точка зимнего солнцестояния, а также центр Галактики, удалённый от нас примерно на тридцать тысяч световых лет и скрытый за облаками межзвездной пыли.

Считается, что в Стрельце располагается самая красивая часть Млечного Пути, множество шаровых скоплений, а также тёмных и светлых туманностей. В радиодиапазоне в Стрельце находится несколько ярких источников, один из которых (Стрелец A*), как считается, является сверхмассивной чёрной дырой в центре нашей Галактики.

На военном борту, слабоосвещененом и таинственном это кажется особенно занятным.

Как правило, Солнце гостит в созвездии с 18 декабря по 18 января. Под этим созвездием родился Иисус…

Древние греки на всех небесных атласах изображали это созвездие в виде Кентавра Кротоса, именно он по преданию изобрел стрельбу из лука.

Занятная борьба мифических героев за центральное место на небе привела к следующему.

Считалось, что изобретателем небесного глобуса был кентавр Хирон, создавший его специально для похода аргонавтов, а, может быть, для нашего перелета:)

На глобусе Хирон оставил место для себя в виде зодиакального созвездия Стрелец. Но кентавр Кротос опередил Хирона, заняв его небесное место, и тому пришлось довольствоваться менее почётным по положению созвездием Центавр. Вон там, видите? Справа?!

ЗАБАЙКАЛЬЕ

Теплая встреча теплее предыдущих. Наверное, чем дальше в холод, тем теплее простые человеческие отношения. И люди как-то меняются. Меняются глаза. Суровей сжимает стальные объятия климат. А ночь, которую мы нагнали вопреки естественным законам развития Земли, пожимает недоуменно плечами млечного пути.

11 сентября в 6 часов утра закончился еще один завтрако-обедо-ужин (мы капитально сбились с определениями), и наша группа, досыта уфотографировавшись забайкальским колоритом, взъерошенными нахохлившимися воробьями на ледяных откидных сидениях ждет взлета. Попутчики предлагают омуль. Какой там омуль? Мы сыты. Вот только спать чуть-чуть хочется! Человек привыкает ко всему. Даже к неудобствам. И они, как это удивительно, кажутся теперь нормальными допустимыми условиями жизни здесь между небом и землей.

СИБИРСКИЕ ПРИМЕТЫ

Есть поговорка: «Собака сама грязная, а ее язык чистый. Кошка же наоборот: сама чистая. А язык грязный». Это правда. Укус кошки ядовит. Он долго не заживает. А для некоторых мелких животных является смертельным. С собакой другой случай. Раненые таежники обмазывали сметаной пораженное место, и давали вылизывать собаке. Это способствовало очень скорому заживлению. А в подростковом периоде избавляло от прыщей!

Почему еще говорят, «мы с тобой не одну собаку съели!»? Это значит, условия тайги оказались столь суровые, что пришлось пожертвовать другом-собакой, чтобы остаться в живых. В крайних случаях эвенкийцы, проживающие в Забайкалье и Восточной Сибири, советуют полностью съесть собаку, это якобы излечит туберкулез или воспаление легких. На самом деле, в отличие от Китая, Кореи и Вьетнама, в России собак не едят.

КРАЙ, ГДЕ НИ РАЗУ Я НЕ БЫЛ. СЕРЫШЕВО

В 4 часа по нашему времени 33-й приземлился близ Благовещенска на военной базе Украинка у поселка Серышево. Это «близ» по местным меркам действительно рядом, около 100 километров. Пятьдесят больше, пятьдесят меньше – не в счет.

Команда летчиков нуждалась в отдыхе. Борт – в дозаправке.

А нам на всех выделили трехкомнатную квартирку для ночлега. Кстати, этот пятиэтажный дом военного городка еще 2 недели назад был по пояс затоплен наводнением. А теперь достаточно гостеприимно нас принял. Обеспечил пропитанием. Душем. Мягкими кроватками со свежими простынями. О! Счастье стой! Но отсыпаться никому и не приходило в голову!

Военный поселок предоставил машину для экскурсии.

Первым делом, мы посетили местную достопримечательность – церковку, построенную летчиками в виде ракет с яркими голубыми куполами.

Проехали Белогорск и реку Домь. Прекрасная дорога усыпана золотом ранней осени. Крепкий холодящий ветерок, как леденящий первач, настоянный на веточках багульника, проникал в легкие через походные куртки, пугая мыслью, а чем же встретит Чукотка?

Первое, что удивило еще в аэропорту – примятая наводнением трава.

Но бедствие лишь косвенно коснулось этих мест.

Проезжая по трассе к Благовещенску, мы стали свидетелями масштабной катастрофы. По левой и правой стороне дороги - затопленные по нижние окна жилые дома и коттеджи.

Амур и Зея разлились с небывалым размахом. И души наши скорбели, представляя, что через неделю другую в этих местах ожидаются заморозки…

На пути нам попадались громадины современных машин, пытающиеся выкачать воду насосами. Да где там?

Когда водохранилище сбрасывает тонны воды, и реки идут вспять, невозможно восстановить экобаланс, как бы не пытались сделать это добросовестные спасатели.

БЛАГОВЕЩЕНСК

Наконец, благая весть Отца Владимира, что мы подъезжаем к Благовещенску, порадовала всех.

Оператор Александра снимала без остановки. Также, не давая себе шанса на перерыв, комментировала все события Маша Карпинская. Саша Бухаров, выдавал редкие, но меткие замечания. Я все это записывала. А командир группы Володя Спивак отдал приказ «Вольно».

Мы сверили часы, и обозначили место встречи у набережной.

Кстати, с нее открывался вид на реку Амур – водную границу между Россией и Китаем.

Что представляет собою Благовещенск сегодня?

С одной стороны – культурный центр региона. Есть и оперный театр, и музеи, и библиотеки и симпатичные памятники: все, как положено. С другой стороны – цены в супермаркетах и продуктовых магазинах раза в два выше московских. Поразила стоимость рыбы и красной икры. Кроме того, во всем городе улавливается налет некоего разрушения. Серости. Я бы не смела говорить об отсталости. Но чувство тревоги за Державу сопровождается повсеместно.

Удивило и то, что соседство с Китаем не предполагает наличие китайских товаров на прилавках. Не везти же в Москву вакуумные упаковки рыбы, мяса и колбасы, приготовленные в Останкино?! Мы « с налету и перепугу» с трудом нашли какое-то «фирменное» корейское печенье, японскую сухую лапшу и вьетнамский соевый соус. Собственно, единственные трофеи, приобретенные там…

Теперь о самом грустном.

По ту сторону Амура ясно видна развеселенькая китайская сторона.

Выглядит она впечатляюще, и с некоторой угрозой.

В чем же эта угроза? Не в этой ли самоуверенной внешней благополучности и развеселости?

Ну конечно, она не в гигантском колесе обозрения парка культуры и отдыха цвета радуги. Не в шикарных небоскребах, выстроенных из стекла и бетона и выкрашенных в модные краски современных дизайнеров.

Угроза эта в разнице меж нашим запустением и их развитием. Меж нашим безлюдием громадной территории и их массовостью, сосредоточенной у границ. Меж нашим поголовным, извините, откровенным пьянством и «опофигизмом», и их муравьиной ожесточенной рабостоспособностью!

На обратном пути получилось, буквально как в той песне. Полнеба заслонила очередная осенняя грозовая туча. Обрушился аномальный ливень, добавивший «радости» местным жителям, замурованных водою в домах.

Докладываем с места бедствия: «На границе тучи ходят хмуро. Край суровый тишиной объят. У высоких берегов Амура часовые Родины стоят…»

ОБЕРЕГ ДЖУНЫ

И тут я спохватилась. Я же обещала Джуне бросить в Байкал рублик! А мы пролетели над этим гигантским морем-озером, и оказались так далеко…

Джуна – моя любимая волшебница. Наши встречи редки и знаковы.

Я вспомнила, как она перед поездкой пошептала что-то над монеткой, и вложила ее мне в ладони, загадочно сверкая черными звездами очей.

Забегая вперед вопреки нормальному течению повествования, открою секрет. Когда через месяц я предстала пред нею с виноватым взглядом, она спросила:

- Ну что? Привезла обратно?

- Откуда ты знаешь? – удивилась я.

- У вас было слишком мало шансов вернуться. А мне без тебя скушно, - хитро улыбнулась Джуна, - оставь себе. Пусть… будет!

КИТАЙСКАЯ ТРАДИЦИЯ

Считается, северные народности произошли от жителей Китая, те в свою очередь от народа группы мяо-яо, которые обитают на больших пространствах Южного и Юго-Западного Китая и Северного Индокитая. А, соответственно те, ведут свое происхождение от собаки!

Послушаем же, что говорит народ яо.

Древнекитайский император Гаосин вел длительную ожесточенную войну, которая обескровила страну. Не надеясь уже на победу, он объявил, что победителю вождя врагов он отдаст дочь-принцессу. Вскоре с головой врага пришла жившая во дворе пятицветная собака Пань-ху. Императору пришлось отдать за нее дочь. Пес увел жену на юг в горы, где у этой пары появились потомки — яо. В честь предка Паньху стали проводить празднества, а женщины носить головной убор, похожий у одних мяо и яо на уши собаки, а у других — на головной убор принцессы. У мужчин сзади свешивается повязка в виде хвоста.

В домах яо устанавливается алтарь, посвященный Паньху. У них собака Паньху выполняет также функции главного духа-хранителя и защитника, помогает в путешественникам в странствиях.

ВПЕРЕД НА КРАЙ СВЕТА

После двух суток бессонницы несколько часов на сухих простынях показались раем. По первому звонку будильника в пять утра местного времени все живенько поднялись. Взбодрились кофиём.

До аэропорта доехали во мраке. Фары освещали седую полынь, густо орошенную росою, похожую больше на изморозь. Кстати, по дороге встретили несколько дружелюбных многоцветных собак. Подумали, что это тоже хорошая примета.

Пока шла обычная суета погрузки, розовый дальневосточный рассвет обернулся голубым и теплым восходом. Быстро запустили турбины. И в час по нашему времени( а по ихнему в 7 утра), военный борт по обыкновению резко взлетел, так что попадали ящики с болгарским перцем, покатились неукрепленные наши глупые гражданские чемоданчики на колесиках, а мы вцепились коготками в твердые углы откидных сидушек.

Под нами – изумруд тайги Амурской области.

До Анадыря 3-4 часа лету. Как повезет с ветром!

Нас всех охватило небывалое воодушевление. Виною тому была невиданная красота, над которой воспарил наш борт, похожая на розово-голубую кашу облаков.

Варит ее небесный повар в волшебном горшочке. Столько наварил от щедроты душевной, что закрыли облака пол-земли и пол-неба. Да мало ему, затейнику. Решил на десерт побаловать гоголем-моголем. Хотите посмотреть, как над кашею сей волшебной изжелта-желтое небо взбивает ветрами желток солнца? Так в чем дело? Слетайте на Чукотку! Понравится!

Самолетик наш военный совсем опустел. Мы – единственные пассажиры. Володя Спивак, готовясь ко встрече с Владыкой Анадырским Серафимом читает житие Сергия Радонежского. Девчонки радостно фотографируются в опустевшем пространстве. Борт, прошитый вдоль и поперек мощными прожекторами солнечных трассеров, становится уютным и домашним.

Подлетая к намеченной точке, волнуемся.

Небо стало совсем белым. Солнце ослепительно белым. Возле реки Вилюй я заметила КРУГЛУЮ РАДУГУ на облаках. Редкое явление порадовало.

Хорошая примета.

НАЧАЛО ЧУКОТКИ И РУССКОЙ ЗЕМЛИ

Прилипнув к иллюминаторам, увидели океан, море Лаптевых, Берингов пролив и Анадырский лиман. Показались сопки, опустившие бархатные края лап в синюю безбрежность вод. Они поросли карликовыми рыжими лесами, похожими на шерстку пятицветных собак Пань-ху.

А капитан, первым опустившийся по трапу, озвучил откровение:

- Кто назвал это место Краем Света? Это Начало Света!

И действительно! Как не приходило раньше на ум?! Именно здесь жители первыми встречают солнце! Страна Чукотка – и есть страна Восходящего солнца. А не Япония какая-нибудь! Чукотка дальше!

Ошарашенные открытием, выкатились из летающей посудины, разминая бока и мозги, привыкая к шуму прибоя, свинцовому суровому ветру, мелкорастущему под ногами лесу, оказавшемуся ниже травы на золотых солончаках гор. Это не кустарник! Это лес!

Нас радостно встречали тусклое солнце и свинцовый ветер. Там, за проливом – Аляска, наша земля! И здесь – наша Земля.

Съемочная группа брала интервью у летчиков и у всех подряд.

А мне хотелось взять его у помидоров, настроение и внешний вид которым явно подпортили горячие двигатели, а теперь прихватил чукотский ветерок.

Полярные авиалинии совершают с данного аэропорта рейсы в Америку и Канаду, естественно, «на материк».

Вот уж поистине « а в этот край таежный только самолетом можно долететь!»

Что же является причиной названия «материк»?

Вечная мерзлота. Бездорожье.

Трудно было представить, пока не убедились воочию, что под нами в полутора метрах, если капнуть - линзы вечной мерзлоты! Но об этом чуть позже.

БРОШЕННЫЙ ГОРОД ГУДЫМ

«А вот он я, вот он я

А вот он, выходка моя.

А вот он выходка моя.

А посмотрите т на меня!»

Северная сибирская частушка

До Перестройки в районе велась добыча руд и полезных ископаемых. Но наступили времена перемен. Богатства земли, никеля, например, стали ненужными, раз Китай готов за бесценок поставлять их без затрат на дорогу. Люди обрели статус свободы, но не знали, что с нею делать. Город тружеников Гудым прекратил существование. Люди буквально меняли квартиру на билет в теплые города, и как это теперь говорят «ушли», бросая угольные копи, золото, газ, песок, камень. Бросили недостроенные метроспецстроевцами проходы в горах.

Не думается, а почти уверена, если в любом мегаполисе лютой зимой прекратить подачу электричества, воды и отопления, потребители наши, или как их теперь называют «электорат» разбежится в поисках любой теплой избенки. Землянки ведь через асфальт не вырыть! Тем более: здесь! Население на Чукотке со 150 тысяч сократилось втрое. Зарплаты в пределах московских, цены выше втрое. Брошенные дома похожи на серые мрачные остовы, глядящие с укором черными провалами окон в сторону инициаторов развала Великой Державы. Вот вам и «выходка», вот вам и «результат», за который дают Нобелевские премии.

И даже медведи, коих численность также выросла на Чукотке втрое до 75 тысяч особей бурых и 45 тысяч белых, в это гиблое место не имеют надобности заглядывать.

ПРЕДВКУШЕНИЕ ВСТРЕЧИ С РЫТХЕУ

«Мы… нечаянно ворвемся прямо в снежную зорю.

Ты увидишь, что напрасно называют Север Крайним.

Ты увидишь, он Бескрайний!

Я тебе его дарю!»

- О чем ты думаешь? – время от времени спрашивали меня благословенные мои попутчики.

Я улыбалась, молча отворачивая лицо. О чем я могла думать, «глядя на эту кучу камней»? Конечно, о Рытхеу! О Тихоне Сёмушкине. И о своей первой любви. И чувства переполняли меня. И слезы наворачивались на глаза. Ведь с годами все реже и реже нам даётся право взглянуть на мир своими же, только детскими глазами.

И точно белый-белый забытый сон проступало сквозь память ни разу за сорок лет не упомянутое время первых счастливых открытий от захватывающего чтения…

Ноябрь 1970 год. Мне уже семь. Мне только-только исполнилось семь. Я самая мелкая в первом классе «В» 23-й Балашихинской школы. К тому же я самая младшая, потому что всем уже исполнилось заветное число совершеннолетия, а мне 10 октября, и в школу взяли «условно» по убедительной просьбе отца, главного редактора газеты «Знамя коммунизма»…

Мои одноклассники только-только складывают в слова буквы, и старательно выводят на доске «мама мыла раму». А я уже сама прочла первую книжку - «Конек горбунок» Ершова. Но, не смотря на это, моя первая учительница, Гетта Михайловна изводит меня за излишнюю бойкость, что отдаст обратно в детский сад. Меня дразнит, подражая ей, весь класс: «Дет сад! Дет сад!».

Мне, тем не менее, очень нравится моя учительница. Когда она ведет урок, ее пухлые ручонки очень удобно устраиваются на круглом пузице под толстой грудью. Гетта одета в белую блузку и черный шерстяной сарафан. А, когда я у доски, мне некуда деть руки. И я, подражая первой учительнице, мечтаю скорее стать взрослой и отпустить такое же брюшко, чтобы было, на что их складывать. Гетта тем временем успешно блокирует любую творческую активность, воспитывая класс послушных маленьких солдатиков.

Каждый день я возвращаюсь домой в слезах. И однажды отец не выдерживает и идет выяснять отношения с учительницей. Но я об этом ничего не знаю. В нашем классе есть один мальчик Андрюша Архипов. Отличник. Самый умный. Очень симпатичный. Куда мне до Андрюши! В его аккуратных дневниках – одни пятерки! Его отец работает на Чукотке, и как-то приходил в школу и после занятий рассказывал о снеге, северном сиянии и белых медведях…

Толи от первой влюблённости, толи от любопытства, толи взволнованная мечтами о дальних неизведанных землях, душа моя тянется к знаниям. В кабинете отца – полки с книгами от пола до потолка. Одна из них «Алитет уходит в горы» - взрослый роман о Севере. Вскарабкавшись на табуретку, выбираю его. Быстро и кое-как сделав уроки, прячусь от взрослых, которые «гоняют» меня, чтобы не занималась «ерундой», а лучше прибралась в комнате или помыла посуду, и читаю… читаю… читаю.

Живо дополненные воображением предо мною – бескрайние снежные поля Чукотки. Стойбище Лорен. Американцы-скупщики. Становление советской власти. Богач Алитет. Но, главное – горячая любовь вымышленных героев, впервые пронизавшая мое детское сердечко. Рождение ребенка прямо в снег, и омовение его этим снегом. Рожаница, которая не должна кричать, чтобы не спугнуть злых духов… Открытие за открытием…

- Папа! Мне так понравился этот роман! – восклицаю я, возвращая ему книжку, переполненная эмоциями.

Папа курит трубку. Он в отличие от меня – настоящий писатель. С образованием ВГИКа. У него уже вышло несколько фильмов. Он дружен с Шукшиным, знает Распутина, Солоухина, Паустовского. Уже в детстве я знаю твердо – писатели не любят друг друга, не любят особенно тех, кто лауреаты каких-нибудь престижных премий, Сталинских, например. К ним относятся и Тихон Семушкин, автор романа «Алитет…» и его переводчик на чукотский Рытхеу…

- Это классика, как не надо писать! – ухмыляется отец.- Бездарность! Почитай лучше Пескова «Шаги по росе»!

Я не понимаю его. Он не разделяет моих восторгов. Беру Пескова. Читаю. Интересно. Много фотографий. Информации. Но не «цепляет».

Закрываясь от взрослых, делаю роман «Алитет уходит в горы» первым своим литературным открытием. И консервирую в сердце навсегда, запечатав на те замки-секреты детства, которые не выдрать клещами. Как можно ответить: «о чем я думаю, глядя на эту кучу камней?» Конечно о Рытхеу! И о Семушкине, обучающем детей-чукчей и участвующем в экстремальных экспедициях, о том, что когда-то весной на чукотский берег прибыл отряд советских людей, чтобы помочь чукчам построить новую жизнь на свободной земле.

А еще я почему-то вспоминаю о том, как нас толпою выводят в рекреацию, и строят звездочками. В классе 43 человека. Я – в самой последней звездочке без пары. Мы должны хором маршировать, и петь «Мы – веселые ребята, мы ребята-октябрята. Так назвали нас не зря, в честь победы октября». В слове «октябрь» мне слышится что-то приятное, ведь для меня – это моя личная маленькая победа, день рождения, свершившийся наконец! Чтобы Андрюша Архипов обратил на меня внимание, я дергаю его за форму. Гетта Михайловна, кажется, только этого и ждет.

- Ну что, детский сад? Опять нарушаешь правила дисциплины? Опять побежишь к папочке жаловаться? А ну-ка, выходи сюда перед всем классом. Раз твой папочка говорит, что у тебя там какие-то таланты, ты покажешься нам сейчас во всей своей красе! Ну-ка пой! Будешь запевалой. А вы все молчите.

Ребята затихли.

Я, неловко и неудобно шаркая по линолеуму заношенными тапками старшей сестры, которые мне были чуть велики, и понимая, что безобразно пузырятся на коленках синие школьные колготки, выхожу перед всеми самая мелкая со смешными заколками на белой челке, покраснев до ушей. Я впервые выставлена на позор перед всем классом в таком вот глупом виде.

- Пой! – издевательски улыбаясь, восклицает учительница, дернув меня за плечо, - Твой же папочка говорит, что ты еще и поешь, вот и пой! И маршируй перед всеми, вот так!- Гетта Михайловна показывает, как я должна двигаться, проделав три шага налево и три шага направо.

- Звёздочка из кумача, мы внучата Ильича, - мой голосочек, точно угасающая свечечка на ветру, тихонько выводит знакомую мелодию, - знаменосец выше знамя поднимай, запевала громче песню запевай!!! – но я не выдерживаю энергетической агрессии ненавидящей меня взрослой толстой тетки, голос срывается на мерзкие рыдания бессилия и горя. Я убегаю обратно в строй одноклассников, прячусь за девчонок. Весь класс дружно хохочет. Это «га-га-га» усиливается громом пустынного огромного коридора с высокими окнами и школьным эхом. Громче всех раздается смех Гетты Михайловны и… Андрюши Архипова.

Он имеет на это право. Он отличник.

- Еще раз твой папаша придет в школу жаловаться, и говорить, что ты там на что-то способна кроме мелкого хулиганства, я с позором выгоню тебя из школы, и пойдешь ты обратно в свой детский сад! – Орет, одержавшая победу, перекрикивая детский беззлобный смех, довольная Гетта.

- Детский сад! Детский сад! – подхватывает класс…

Возвращаясь домой, поднимаю глазенки к небу, чтобы слезы закатывались обратно в голову, и чтобы родители не видели заплаканного лица. Громко на всю улицу пытаюсь смеяться, сначала срываясь на рыдания, потом все увереннее и увереннее. Вспоминаю песенку, так часто в те времена транслируемую по радио телевидению «Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам, шкуру белого медведя брошу я к твоим ногам…» И лишь когда это получается искренне, я смеюсь над собой по-детски простодушно - действительно детский сад! Глупые смешные заколки! Смешные колготки. И смешные слова! Какие мы дети Ильича!? Мы же дети наших пап и мам! Да и как я могла допустить, чтобы мои мелкие пакости увидел взрослый? Взрослым нельзя доверять! Я даю себе обещание, что обязательно снова скачусь с перил, но только тогда, когда не увидит Гетта. Обязательно снова дерну Архипова, но исподтишка. Обязательно буду хулиганить, но так, чтобы это не видела она, ставшая врагом тетка в аккуратном черном сарафане. Я выучу уроки. И принесу домой пятерки и четверки. Назло ей, гадкой Гетте Михайловне. И она никогда, НИКОГДА не отправит меня в детский сад! А когда вырасту, я уйду от всех на Чукотку! К Алитету! В горы!

- Как прошел день? Учительница больше не обижала?

- Нет-нет! Наоборот! Я солировала сегодня перед всем классом, потому что я лучше всех пою! – почти не обманула я. – И все весело и дружно смеялись. И я вместе со всеми!

- Вот и хорошо! – сказал отец.

Он больше не ходил в школу до самого выпускного вечера, когда получил благодарность за воспитание дочери и особый диплом за мои успехи в области литературы. Правда, уже от другой учительницы.

А на Чукотке я оказалась только сейчас. Так сбылась детская мечта. Вдруг щелкнул замочек. Отворился сундучок. Вспомнилось ее полное имя Генриетта… Только зачем оно мне сейчас? Я на сорок с лишним лет забыла о неудачном пении перед первым классом «В». Забыла о неоценимых уроках первой учительницы, зависть к ее круглому брюшку, оно мне как бы сейчас ни к чему, потому что поменялись ценности. Все это ушло. А что же осталось?

Мы взрослые. Или еще дети? Как я благодарна тебе, папа, что ты подарил мне целый год! И отдал меня в школу раньше. С годами время ценится на порядок больше!

Здравствуй, Чукотка. Здравствуй, куча камней. Здравствуй Рытхеу!

Как выяснилось потом, его жизнь тоже складывалась непросто. Родившись в семье охотника-зверобоя в поселке Уэлен, мальчик получил имя Рытхэу, что в переводе с чукотского означает «неизвестный». В дальнейшем, поскольку, чтобы получить паспорт, необходимо было указать имя и отчество, будущий писатель взял русские имя и отчество, имя же «Рытхэу» стало ему фамилией.

Рытхэу закончил семилетнюю школу в Уэлене и хотел продолжить обучение в Институте народов Севера, но по возрасту не попал в число тех, кто был откомандирован в этот вуз.

Дед у него был шаманом. А отец, понятно, не главный редактор газеты, поэтому некому было его устроить.

Поэтому он решил самостоятельно поехать в Ленинград на обучение. Этот путь растянулся на несколько лет. Для того чтобы заработать средства на проезд и жизнь, будущий писатель нанимался на разные работы: был матросом, работал в геологической экспедиции, участвовал в зверобойном промысле, был грузчиком на гидробазе.

Переехав в Анадырь, Рытхэу поступил в Анадырское училище. В 1947 году он начал печататься в анадырской окружной газете «Советская Чукотка», где публиковал свои первые очерки и стихи. В Анадыре Рытхэу встретился с ленинградским ученым Петром Скориком, который возглавлял лингвистическую экспедицию. Тот помог молодому писателю добраться до Ленинграда.

Рытхэу учился на литературном факультете ЛГУ имени А. А. Жданова с 1949 по 1954 год. Писателю было чуть больше 20 лет, когда его рассказы появились в альманахе «Молодой Ленинград», а чуть позже в журналах «Огонёк», «Молодой мир», «Дальний Восток», молодёжной газете «Смена» и других периодических изданиях. В период своего студенчества Юрий Рытхэу активно занимался переводческой деятельностью, переводил на чукотский язык сказки Александра Пушкина, рассказы Льва Толстого, творения Максима Горького и Тихона Сёмушкина.

Писатель много путешествовал, ему удавалось часто бывать за границей во многих странах мира с творческими поездками, культурными и дружескими визитами.

После распада СССР в новых постсоветских странах Юрия Рытхэу перестали печатать.

Благодаря Абрамовичу выходили небольшие тиражи нескольких его книг, но распространялись исключительно на Чукотке. Умер он в 2008 году.

А в Анадыре, первым что мы отметили - был памятник Рытхеу в обществе славных собак лаек.

Пятицветные они или нет, уже не различить, потому что памятник выполнен в бронзе.

На Чукотке стоит небольшой микрорайон. Всего то на 11 тысяч душ. Дома в Анадыре раскрашены в яркие цвета, как в Словакии или Швеции. Розовый, оранжевый, салатовый, голубой, фиолетовый – все не серый!

Особой радостью было воочию лицезреть знаменитый Дом пионеров, ныне Дом Детского творчества. Когда-то и вы, и мы, да и все школьники СССР собирали металлолом. На эти средства и возведен этот замечательный дом. Пред ним оставлен памятник Ленину.

Дом ныне реставрирован, и пребывает в прекрасном состоянии.

Да. Важная деталь. Все дома на Чукотке - на сваях. Высота их до двух метров. Иногда основание уходит на 20 метров вглубь. Причина проста. На такой почве, где возможны подтаивания, оползни и другие неожиданности, надежность – прежде всего.

Поэтому на Чукотке нет подвалов. В лучшем случае «надвалы». Зимою случаются сильные бури. Метели. Они как входят под сваи, так и выходят из-под них. Порою люди не могут просто перейти улицу от силы таких ветров. Только ползком. Зато зимою бывает северное сияние, когда небо играет органными потрескивающими спиралями зеленого, голубого, оранжевого. Яркие краски Чукотки проявляются и по весне. Природа перед долгой ночью старается быстро вспыхнуть, вызреть, дать семена и отцвести.

Сейчас же солнце еще заходит на ночь.

Мы посетили краеведческий музей. В нем собрано множество чучел местных животных. Показан быт малых народов Севера. Выставлена уникальная резьба по кости и художественные полотна.

Особое слово хотелось бы сказать об Абрамовиче, бывшем губернаторе. Здесь его уважают. Не смотря на то, что он посредством фирм тотально присваивает результаты добычи золота и других драг металлов, оставляя государству 3 процента налогов, он заботится хоть как-то о содержании города Анадыря, за что и снискал любовь местных граждан.

В центре города есть улица Отке, того самого, который бегал с «Начальником Чукотки», есть шикарная пятизвездочная гостиница «Анадырь» и кинотеатр «Полярный». Есть тематические магазины и супермаркеты с колоритными названиями типа «Зимушка». А также установлено несколько монументов, в том числе памятник писателю Рытхеу в окружении ездовых лаек.

ЛЕГЕНДЫ АМЕРИКИ

Культ собаки существовал в Перу задолго до культа солнца. Индейцы Аляски вели свое происхождение от местных собак лаек. Эскимосы в древности также считали собаку своим тотемом. Не были исключением индейцы Северной и Южной Америки. Красивую легенду рассказывает калифорнийское племя Като. Бог Нагайхо сотворил мир из ничего, создал все вещи, явления природы и живых существ. Но собаку ему не пришлось создавать, потому что она была всегда.

ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В АНАДЫРЕ

Вот и цель, которой бредили, вот и вы, в которых верили…

Добрались-таки до чуда, что на краю света. Как до золотой рыбки. Оторопели: что ж просить, если хочется лишь смотреть-восхищаться плодами рук человеческих? Да впрочем. Что человек смог бы возвести без Бога? Здесь???!!! Где под ногами на полтора километра вглубь вечная мерзлота!

Трава осенняя яркая глядится отражением в океанские глубины серо-синие, стелется шелковыми прядями лисьих шкур. Под нею – деревья ниже травы. Карликовые березки. Ивы. Акации. Над нею – грибы – надберезовики да надосиновики.

Все не так, как у нас. Царствует в этих местах Его Величество Холод. А побеждает Ее Высочество Жизнь.

А средь домиков разнопестрых, на счастье выкрашенных прямо-таки по-китайски, церковка из лиственницы солнечно-янтарной светится. По-над нею ослабленное небо перед полярною ночью сползает прядями до самых трав, кутает сопки пеленками облачного дождя-тумана. Солнечный храм, похожий на легендарную избушку на высоких ножках, теплом зовет. Умиротворением. Уже в полете. В воздухе. Меж землей и небом. Вот-вот взлетит. Да сваи держат, точно грехи людские!

- Владыка! Благослови преданиями северными! Одари Словом мудрым!

Владыка Серафим, хозяин православный всея Чукотки, ласково глядя на церковку, молвит задумчиво:

- Любовь божественная ангельская ее строила. Когда костерок мал, его может потушить одна капелька, а сей светоч, возведенный на мертвых замороженных скалах, стоит навскрес!

Середина сентября. Мы попали на Новолетие.

Этот незаметный церковный праздник в православном календаре торжественно именуется началом индикта. Некоторые историки считают, что счет по индиктионам был введен Константином взамен счета по языческим олимпиадам, которые окончательно были упразднены Феодосием Великим в 394 году. Священное предание сохранило свидетельство о том, что индикт и индиктион были введены в церковный календарь в знак благодарности равноапостольному Императору за прекращение гонений и провозглашение веротерпимости. Создание Великого Индиктиона отцами Первого Вселенского собора было, по сути дела, воцерковлением известного с языческих времен Юлианского календаря.

А как же в наше время отмечается Новолетие в глубинке России? На Чукотке, например?

Дни нашего Новолетия длились долго. От проповеди Владыки. До проповеди Владыки.

У каждого из нас в Епархии, выстроенной из той же солнечной лиственницы на таких же высоких сваях - свои кельи с бревенчатыми теплыми стенами, которые нравится гладить. Мы почти в раю, потому что в воздухе. И облака-перины теплы и свежи, в них не хочется просыпаться от запахов ангельских ладанов. Как в детской люльке. В красных углах – иконы. Нас учат молиться, как раньше позвездочно учили маршировать. Научимся ли?

Мы едим красную икру столовыми ложками в трапезной. Суп из оленины. Жаркое из оленины. Кисло-сладкую морошку.

Тепло. Светло. Приятно. Мирно. Но манят просторы северов. Для начала подымаемся к памятнику Николаю Чудотворцу. Он рядом с Епархией и церковью. Руки Чудотворца, простертые к океану, благословляют путников. Значит, нас.

Там – лишь только ступишь на мох – в глаза летят хладные дождевые капельки, которым не потушить костра души твоей, так Владыка сказал, капли забираются в глаза, потому что летят вверх и вниз, вправо и влево. Наверное, время от времени они попадают в сердце размякшей скорбью – ведь мы то уедем. А как же она останется без нас, проникающая в душу каплями предзимнего дождя Чукотка? … и на ладони уступа - церковка, взлетающая в небеса…

Пришлось осмелиться заглянуть под своды, где от стройного пения рождается волшебство Новолетия.

Утром зазвонили малые колокола. Дружно. Звонко. Владыка вышел в фиолетовом одеянии с красными и белыми полосками и высоким черным головным убором. В его руках – золоченый жезл. Владыка Серафим поднялся на орлец. Знакомые нам по дорожным путям батюшки, облаченные в золотые одеяния, пронесли кадила с колокольчиками, и целиком погрузились в общее священнодействие.

Мы заняли дальние углы, чтобы не мешать прихожанам наслаждаться обрядом. Но не так то просто в православной церкви оставаться незамеченными ортодоксами. Несколько раз нам «случайно» пытались выбить из рук блокнот то боком то спиною, пока не пришлось поднять внимательного взгляда.

Вообще, верующих было маловато. Гораздо меньше, чем на обычной службе в обычной церкви «на материке». Но больше чем в простой день. Надо отдать должное, служители этой церкви так самозабвенно предавались ритуалу, что мы залюбовались профессиональной работой, заслушались чистым пением и зауважали за усердие выбить из нас бунтарский дух свободомыслия, дабы приобщить к традициям христианства.

Редкий случай, когда в едином помещении собрано столь много изысканных предметов культа единого стиля. Долго невозможно было понять, отчего сердце ликует гармонией небывалого эстетического упоения, а это – резьба! В деревянных ризах и окладах, воссозданных искуснейшими мастерами, угадывались в мерцании многочисленных свечей барельефы святых. Резной алтарь. И резные двери. И колонны. И все! Все там живое, теплое, милое. Трепетное. Будто не тысяча мастеров трудилось над образами – а один.

На балконах пел женский хор. Может, человек тридцать. Вдвое больше, чем предыдущим вечером. Поскрипывал паркетный пол. Сияли золоченые подставки свечей. По сторонам – красные хоругви.

На лицах прихожан – глубокие скорби и обреченности. Стало вдруг горько и тоскливо. И сердце и мозг прорезали слезы жалости ко всем этим бедным несчастным молящимся с перекошенными мольбою очами. Представилось, что после службы они выстроятся в очередь к священнику на покаяние во грехах. И он терпеливо будет выслушивать о самом плохом, что совершили эти люди на краю света. А за стенами теплой церкви – дождик. Но это самое лучшее, что здесь может быть. Потому что после дождя придут ураганные муссонные ветра. А за ними – снег. И метель на 10 месяцев года, и стужа. И лютые морозы. И ночь – долгая, беспросветная северная ночь…

Отчего-то заплакали дети. И не прекращали ныть до самого конца службы. Наверное, им тоже было жалко всех присутствующих здесь.

Отворены ворота к алтарю. Там то, на что нельзя смотреть женщинам – таинство православной веры.

Стройное многоголосье женского хора льется, снисходя звуковыми волнами. На октаву ниже, как некий стержень - глас Владыки. Он не рядом. Он внутри. Он снаружи невидимым куполом. Он вместе с нами. И мы наслаждаемся чудесной гармонией многоголосья.

Но вот Владыка понес свечи, точно высокие мечи, вокруг алтаря. Народ – свидетель сего действа, кланялся и молился. Меж ними неприкаянно бродил косоватый хромоватый юродивый с блаженной улыбкой. Он не разделял нашей скорби и жалости. А просто усваивал душою на уровне голосовых импульсов, округлых гласных и согласных звуки, где нет решительно ничего несогласного, а лишь смирение, призывающее тихо лечь и затворить очи. Он так и сделал. Присел на скамью. Откинулся. Ненадолго уснул.

Молящиеся стоя вкушали благодать молитвы.

Вот и остальные – дышали бы ладаном, слушали бы, и внимали ангельскому пению. Так нет! В грязь! В дождь! В шторм! Туда, где главенствует авантюра (фр. aventure — приключение) — рискованное и сомнительное дело, предпринятое в надежде на случайный успех (по словарю Ожегова), приключение, опасное по своей природе, как некий зов развития вселенной в движении вечности. Оттолкнувшись от святых церквей, поют люди: «Надоело говорить и спорить, и любить усталые глаза», устремляют к далеким берегам взоры отважные мореплаватели, флибустьеры, летчики, охотники, и пускаются в путь. «А ну-ка песню им пропой, веселый ветер!»… голубь на фоне символа солнца благословит отсюда, запутанный в деревянных сетях старославянской вязи.

Театр действия переместился в общую залу. Рядом с нами прошло шествие священников с книгами и свечами. Читались непонятные тексты по этим книгам. Да никто и не старался вникать. Внимание детей тревожно привлекала золотая объемная вышивка – ришелье на парчовых одеждах. Взрослых – шанс на искупление. Злобных теток в черных платках – все, кто не делал так, как они. Например - не платок на моей голове, а дорожная меховая кепка. Под удлиненным стеганным плащом – брюки! Особенно раздражение вызывала записная книжка. Еще более того ручка. Не по канонам!

От этих нервных ненавидящих взглядов пятнами распространялась чернота отрицательной энергии.

- На туристическую экскурсию пришла, бестыжая? – зашипела коброй прихожанка, показывая всем видам, что она тут главная. Рыкнула зверем, злобно завращала глазами и циркнула угрожающе, - пошла вон из святого места! Здесь люди молятся, а не писульки с..е пишут!

- Давайте наоборот. Вы пойдете во двор помолиться, а я здесь допишу, - предложила я, приветливо улыбнувшись.

Тетка остолбенела. Но быстро опомнилась. Двинула меня костлявым подобием бедра. И демонстративно встала прямо перед носом, не смотря на то, что храм был полупустой. Она пыталась наступить на обувь. Шаркала и пыхтела. Но не учла 34 размер ноги. Промахнулась. Оступилась. От этого еще больше разозлилась. И грубым прокуренным голосом демонстративно громко и противно стала вторить священнику молитвы, давая мне мастер-класс по христианству. Заскорузлыми грязными пальцами перекрещивала мутные очки. Так как она выставилась очень и очень близко, в ее стеклах для моего взора красиво отражалась сотня свечей. Тетка врала не в тон: «Аллилуйя!», поднимая проснувшемуся юродивому настроение. Она то глядела на священника, то кланялась к самым кончикам растоптанных своих бот из черного облезлого кожзаменителя, ударяя меня тощим задом в блокнот. А потом и вовсе стукнулась об пол башкой, опрокинувшись на колени с выкриком:

- Господи, ты боже мой! – под вопли детей с мученическими лицами и злобные шипения старух с мученическими лицами, на фоне ангельского пения хора с мученическими лицами и улыбок косого юродивого.

Это ж сколько надо было нагрешить, чтобы так стараться?

Пошла по губам чаша-братина. Праздник Новолетие удался.

Воздуха! Нам хотелось теперь только воздуха!

Упругий бриз океана струился по улочкам Анадыря. В нем угадывался запах рыбы и морских водорослей. Бездомные собаки разгоняли с берега чаек.

Я оглянулась на деревянную церковку, которую держали сваи. Я думала, она улетит. Она не улетела. Может и вправду, грехи не пускали. О чем нам в тот день было молиться? Что загадывать? О чем взывать к христианской вере? Может, лишь повторить, как это делали богатыри из сказки:

- Избушка-избушка, повернись ко мне передом!

ЕЩЕ ОДНО ПУТЕШЕСТВИЕ В ДЕТСТВО

Мерзлячка по природе, я куталась, как велела мама. Три свитера. Трое штанов. Теплый шарф. Куртка с капюшоном. Поэтому на холодной Чукотке мне было сравнительно комфортно.

На побережье я увидела… себя. Только мне было лет пять. Или четыре. Поначалу, я даже не стала спрашивать, как «меня» зовут. Девочка сама подошла и завела разговор.

Устами младенца мне доверилось откровение.

К тому же к нам подбежала собака. И так себя вела, точно тоже хотела общаться. Причем, когда девочка закончила свои несвязные рассказы, собака ушла, не попрощавшись, даже не вильнув хвостом.

У ацтеков Северной Америки собака считалась священной. Согласно их воззрениям, душа человека может спастись после смерти с помощью собаки, которая поможет найти верный путь в потусторонний мир. Поэтому перед смертью ацтек обязательно смотрел на свою собаку, обнаруживая в ее преданных глазах готовность исполнить любое желание хозяина.

Вот и я смотрела в глаза собаки. Собака была готова ко всему. А девочка говорила, нравоучительно подняв пальчик:

- Ублажение – от слова блажь! Сегодня – литургия. Это малая Пасха.

Я не мешала девочке. Она мне нравилась. Она была одета, так как я. Трое штанов и три свитера. И шарф. И капюшон. И толстая куртка…

- Отец Стефан у нас шеф повар. Отец Алексей по документам. Заместо отца Виктора – Роман. Есть еще один мальчик, его зовут Семен. Он сводил меня на колокольню. Там хороший вид. Жаль, что вы осенью приехали, услышали бы звон всех колоколов. Осенью холодно, колокола потрескаются… только тратить…

Она пошла к океану, совершено уверенная, что я иду за ней. Ощущение детства не покидало. И я пошла.

- Ну что тебе надо? Пес? – отмахнулась девочка от заигрываний бродячего друга.

Дождик прекратился. Солнце на несколько секунд высветило яркие краски чукотской осени. Сопки вспыхнули рыжим и золотым, багряным и желтым. Кипельно-красные горы фундаментально напомнили о своих богатствах.

Девочка углядела на склоне черную ягоду.

- Это шикша! От нее чукчи никогда не болеют раком. Ешь!

Я съела. Сладкая костлявая ягодка не напоминала по вкусу ни одну из ягод.

- Ее еще зовут вороника! – сообщила девочка. – Самая лучшая корзина – это рот! – резонно заметила она. – Вы тоже приглядывайтесь.

Кустики шикши были похожи на веточки тиса. Сантиметров пятнадцать высотою. Среди травы и мелкорастущих деревьев я очень скоро обнаружила бруснику и чернику. И даже черную-пречерную шикшу. У девочки рот моментально стал черным. Ягода красилась!

- Проводник я худой. А вот солдат – добрый! – заявила девочка.

Я улыбнулась. Земля на сопке постоянно шевелилась мягкими перинами ягеля.

- Откуда ты все знаешь? – спросила я.

- Где Владыка рассказал. Где Семен, где сама узнала. На Чукотке считается, кто болеет – в том бесы. Их изгоняют шаманы. И… земля. Вот, ложитесь! – приказала девочка.

Я не болела, но охотно легла за нею на деревья. В глаза снова закапал дождик. Мягкие объятия карликовых березок подхватили и угомонили как-то. Я глубоко вздохнула. Девочка лежала рядом и блаженно смотрела в небо.

- Земля лечит, - заговорила она не по-детски мудро, - когда покрывается травами, ягодами, грибами…

Я почувствовала небывалый прилив сил. Поняла, что каждое лето здесь – лишь короткая передышка перед студеными ледовитыми объятиями вечности.

- Как тебя зовут? – спросила я.

- Даша, – ответила девочка. - Хочешь, я расскажу тебе сказку?

Я поняла, что это будет, может, самый главный подарок Чукотки: Дар от Дарьи, и затаив дыхание произнесла осторожно, почти прошептала:

ДАР ОТ ДАРЬИ

У Северного оленя самая удивительная шкура. Шерстинки внутри имеют трубчатую форму! Да-да! Так они держат тепло! Их меховое одеяние - плотное с пухом. Шерсть настолько хорошо накапливает тепло, что снег под лежащим оленем даже не тает. Эти животные хорошо выдерживают 50-ти градусные морозы.

На рожках Северные олени приносят по весне солнце! И так как такое большое и горячее нельзя удержать одному, олени ходят большими стадами.

Этих волшебных животных выбрал в помощники Санта Клаус, американский Дед Мороз.

Именно Северный олень рассказал гордой и смелой девочке Герде о том, где видел ее названного братца Кая!

Северный олень является официальным животным острова Бонльо и провинции Ньюфаундленд и Лабрадор.

Северный олень изображен на канадской монете в 25 центов, а также на гербах норвежских городов: Ейдфиорд, Порсангер, Рендален, Пендален, Тромсо, Вадсе и Вес, шведского города Питео и шведской провинции Вастерботтен.

- А знаете, почему эскимо называется эскимо? Да потому что эскимосы замораживают кровь оленей! И потом едят ее на палочке!!!!

Это уже потом вместо крови на материке молоко замораживать стали. А сверху шоколад так похож на запекшуюся оленью кровь! Да-да!

А еще у эскимосов был обычай класть в детские могилы черепа собак, чтобы те могли защищать души детей в загробном мире.

Видите, собака бегает? Она же не просто так бегает!

Вон там, в пещере на каменистом берегу речки жило племя охотников на мамонтов. Как-то раз, когда зимним днём все взрослые пошли на многодневную охоту за мамонтом, хранителями огня в пещере остались подростки, дети и старики. Этим воспользовались людоеды, и напали на стойбище в пещере. Подростки мужественно защищались, но людоеды ворвались в пещеру, стали хватать детей и поедать их. Крики и мольбы пробудили богов верхнего мира Вирия. Они превратили подростков, поддерживающих огонь в удивительных животных - собак. Собаки покусали людоедов, погнали их прочь, и спасли стойбище…

РЫБАЛКА НА ЧУКОТКЕ

«Сколько хочешь самоцветов мы с тобою соберем»…

Чукотский автономный округ – три Франции. Но туристов в Анадыре практически нет. Поэтому сувенирную продукцию можно приобрести лишь в самом центре. Это резьба по кости буквально на вес золота. И магниты на холодильник раз в десять дороже наших. Главным сокровищем является все-таки рыба. Ну, может быть еще золото для Абрамовича. Но мы к этому сословию не принадлежим.

Цены в супермаркете просто дикие по сравнению с Москвой. К тому же, как оказалось, в них львиная доля морепродуктов московских производителей…

Парадокс. Ведь Чукотка практически живет рыбой. Местное население не выращивает хлеба. И даже священники, ведя проповеди в дальних чумах, вынуждены произносить молитву «Отче наш» не «дай нам Боже хлеб насущный», а чтобы понятнее было «дай нам бог, рыбу…»

Анадырь расположен на «шее» небольшого полуостровка, напоминающего голову птицы с хищным клювом. Куда бы с него вы не отправлялись, по-любому придется пересекать водную преграду.

Для этого предназначены танкеры и паромы, баржи и баржички, ждущие у берегов охотников и рыболовов.

Наша команда за эти дни арендовала паромы с характерными названиями «Гром» или «Шторм». Хорошо, что мы забирались внутрь машин, потому что северные волны не шутя заливали палубу, и нас бы с головой, если бы мы «зевали» с наружи.

Зимой эти места преодолеваются по «зимнику». От зимы до зимы не так уж и долго. Интересная деталь. Когда в эти места приходит пост, то китов есть разрешается, так как это морские гады. То есть рыбы.

Здесь шутят:

- Лето видел?

- Нет. Я в это время в наряде стоял…

Июнь – еще не лето, июль – уже не лето! В мае сюда добираются еще по льду. А сентябрь иногда бывает гораздо суровее. Нам просто везло!

В тихие дни водную преграду удается преодолеть легко и приятно. Так в первый раз и произошло с нами. Шторма где-то бушевали, но вдали. Синяя вода миролюбиво позволила проскользнуть на противоположный скалистый, поросший мелким лесом берег.

На сопках угадывались военные брошенные объекты и трубы.

А внизу – сооружения охотников и рыболовов, на время приютившие нас.

Море в этих местах богатое. Когда рыба идет на нерест, и вода буквально закипает от бурлящих рыбин, выходят лакомиться медведи. Они прекрасные рыболовы! Похоже, рыбу на Чукотке едят все, даже собаки и волки! Чукчи и подавно!

Ревут белухи. Играют стаями дельфины. Снуют туда-сюда суетливые нерпочки.

В сети очень скоро попалась большая кета с икрой. Потом еще одна.

Наши хозяева быстро разделали рыбу, засолили икру.

Пока мужики готовили уху(это считается здесь делом не женским) мы со съемочной группой вооружились фотоаппаратами. Ведь океан дразнил теплыми и дрёмно-молочными сказками. Время от времени из-под воды казали плавники уходящие в зиму рыбины, и мелькали мордашки уморительных хитрющих нерп. Но более всего привлекал загадочный берег. Моряки пугали приливом. Мол, сейчас вернется вода, и окажитесь вы по самое брюхо в воде, как соленые киты! Ни приведи господь, провалитесь в растаявшие колодца белесой зыбучей глины! Да мы устали бояться. Разбрелись кто куда на удачу.

Очень скоро я действительно соскользнула с влажного голыша в нежнейшую мелкодисперсную субстанцию, но вовремя сгруппировавшись, отпрыгнула в сторону, и не ушла под ее болотные глубины. Наученная опытом стала перепрыгивать с камня на камень, разглядывая, а что же выбрасывает на берег?

Прилив оставлял у камней рыбьи крупные кости. Попался даже череп какой-то птицы, белый-белый. И зубастая рыбья челюсть.

Но очень скоро я обнаружила под ногами и прозрачные камни, которые оказались самоцветами – опалами, сердоликами… Причем два из них с дырочками, как куриные Боги. Их еще называют собачьими богами. В древности им приписывали свойства оберегать животных и жилища от злых сил. То есть, камень с естественным отверстием, образованным речной или морской водою является апотропеем (от греч. apotropaios — отвращающий беду), амулетом, «оберегом», в археологии и этнографии название предметов и изображений, которым приписывалась магическая способность отгонять злых духов.

Название куриный бог аналогично словосочетанию «скотий бог» — так характеризуется Велес в летописях, так в Нижегородской губернии, например, горлышки от разбитых кувшинов вешали в курятниках и под стрехами домов, полагая, что это помешает домовому и щипать кур, и мучить скот. По А. Н. Афанасьеву, в Костромской губернии такой Собачий камень вешают как талисман в псарне, чтобы кикиморы не давили собак.

А теперь люди, нашедшие случайно на берегу камень с дырочкой, считают, что это приносит счастье.

Набив самоцветами карманы своей внешней куртки, я услышала звук обрушения берега. Мне под ноги посыпались достаточно крупные сердолики килограмма по три, вот их-то я уже не смогла бы унести, и запросила помощи мужчин.

Практически весь день шел дождь. Мы торопились. Вода приближалась. И только мы достигли времянки, от которой уже доносились аппетитные запахи ухи, прилив действительно закрыл берега до самых сопок.

В день полнолуния корзину с самоцветами мы оставили в подарок епархии, так любезно принявшей нас. Кстати, и о корзине, и о луне есть интересное предание.

СТАРУХА С КОРЗИНОЙ

По поверьям индейцев племени сиу, конец света наступит тогда, когда взобравшаяся на Луну старуха закончит вязание корзины. Но всякий раз, когда бабка должна вот-вот завершить свою работу, лайка, что живет на самом краю материка, успевает вспрыгнуть на Луну, и проглотить бабушкину корзину, и тем самым спасает человечество от страшной катастрофы. И по их мнению, именно это является причиной периодических лунных затмений.

КАК ВАРИТЬ ТУЗЛУК

Быть в икрином месте и не приобрести икры – дело невероятное. Но члены нашей команды постеснялись просто подойти к рыбакам и задать вопрос. К тому же в тайгу они «почему-то» поехали без денег.

С детства страдающая за излишнюю бойкость, я единственная набралась наглости «дернуть за форму» чукотского рыбака. Он только-только вышел из ледяной воды, и предстал предо мною по пояс мокрым.

- Можно вас сфотографировать?

Рыбак заулыбался, и стал охотно позировать, подтягивая пустую сеть.

- А рыбу у вас купить можно? – я знала, что чукчи браконьерствуют, забирают икру, и выбрасывают рыбу на съедение чайкам, нерпам или медведям.

- Как же, у такого славного охотника, и нет рыбы? Не может быть! А икра есть?

- Нет икры… - обманывал, улыбаясь, рыбак. И это было так же очевидно, как солнце, только что вдруг вышедшее из-за туч и окрасившее тундру всеми оттенками самой яркой осени, какую только может представить воображение.

Кипельно-красное, ржавое, рудое, рыжее, бурое в срезах желтого и лимонного кустарника вспыхнуло кострами на осенних горах. Небо высветилось голубее самого глубоко голубого. Облака стали белее лебединого пуха. А глаза моего собеседника заискрились лукавыми искрами.

- Ну вот, и икры нет, - не унималась я, - едешь-едешь тут на край света, а там ни рыбы, ни икры! А почем бывает икра, если она есть?

Чукче нравилось со мною разговаривать.

- Если икра соленая, она бывает даже по две с половиной тысячи за килограмм!

- Даже по две с половиной? – удивилась я, в Москве красная икра по сто пятьдесят тысяч в Елисеевском! - А, если несоленая?

- То по четыреста!

- Может, у вас хоть немного несоленой есть?

- Может и есть, только немного…

- А, если я всю возьму?

Чукча улыбнулся еще шире:

- А там больше двух килограмм!

- Это прекрасно!

Так мне досталось два с половиною килограмма несоленой свежайшей красной икры в стыках за целую тысячу рублей! Но ее надо было как-то засолить.

В этом непростом деле мне помогли работники Епархии и лично отец Стефан. Они подарили мне секрет интересного рецепта засолки красной икры.

Сначала готовится так называемый тузлук. 4 кг. соли на 10 литров воды. Варится 8-10 часов. Охлаждается.

За это время икра освобождается от пленок. Несколько раз ее необходимо прогнать через своеобразное сито с крупными деревянными ячейками, чтобы в них застревали пленочки. Когда каждая икринка станет отдельной от остальных, на 20 минут все заливается рассолом, но если есть сразу, то на 5-7 минут. И помещается в марлю стекать на ночь.

После чего помещается в баночки. И хранится пока не съедят:) А съедают обычно быстрее, чем она может испортится.

МЕСТНЫЕ НА МЕСТАХ

Если собрать все население Чукотки в один московский небоскреб, то еще квартиры останутся! Что изменила для Чукотки советская власть? Когда-то в этих местах прошла коллективизация. У каждого имелось по 20 оленей и свой могучий чум. Оленей отобрали. Шаманов убили. По Чукотке прокатился голодомор. После восстания многие ушли на Аляску. Естественно, Советская власть дала детям образование. Но вот в чем парадокс. Отрываясь от семей, дети забывают местные обычаи, не возвращаются в стойбища, но и не интегрируют нашу культуру. Плотно садятся на дотацию государства.

Уважают нашего «батушку» или «бладыку», называя русским шаманом. Еще бы! Именно он со своей паствой собирает в нерест по берегам брошенную ими же рыбу, а иногда этим же буквально спасает население от голода в зимнее время. Местные художники, когда рисовали иконы, и их попросили нарисовать деревья, изобразили рядом со святыми траву. Просто они никогда не видели, какими высокими бывают березы…

Часто случаются нюансы. Когда строились дома, например, и предлагались местному населению, семья чукчей или других народностей севера могла поселиться в квартире, при этом внутри все равно ставился чум, и разводился огонь. Рядом устраивалось по 20 собак и 12 оленей…

Организм малых народов имеет низкий порог восприятия к спиртным напиткам, он не расщепляет алкоголь, и подобно индейцам, моментально пьянеет, и теряет контроль над собою. Этим свойством всегда пользовались нечистоплотные купцы.

На Аляске коренные жители проживают в резервациях. Неадекватность поведения охотников с ружьями можно представить, если они появляются в кафе или где угодно там, за пределами. Америка этих случаев просто не допускает.

У нас в стране резерваций нет. Государство дает достаточно крупную сумму денег, если рождается ребенок в условиях стойбища. Или же дети сразу же забираются в интернаты.

Родители в большинстве случаев на выделенную сумму покупают «огненную воду». Вино они не любят, считают его кислым. Но от сиропа и ликера не отказывается. И коротают длинные чукотские ночи в далеко не трезвом виде. Возле стоянок патрулируют вездесущие украинские таксисты, по спекулятивной цене доставляющие малые народности к магазину за какие-нибудь пять-семь тысяч рублей.

Женщины на Чукотке старятся быстро. В сорок лет уже старуха с черными гнилыми зубами.

О книгах речи не ведется. В чумах их просто нет.

За пределами чума зимою градусов сорок мороза. И внутри градусов сорок. Заворачиваясь в шкуры, члены семьи, раскатываются коконами по углам чума…

Развито язычество, как бы не прививало русское население в них веру в христианство.

Все равно, предлагают жен для «разведения» морозоустоячивых русских. Все равно хоронят людей неглубоко. Считается хорошей приметой, если отец(лет сорока) умер от руки старшего сына( лет двадцати). Его как бы освободили от старости. И еще лучше, если кости мертвеца тщательно обглоданы дикими зверями. Значит, человек был хорошим, духи приняли его душу. Развита вера в реинкарнацию. Временами живы еще случаи людоедства и прочие «славные традиции» Севера.

Маша Карпинская, когда ехала сюда, рвалась спасать коряков. А наслушавшись и наглядевшись, как-то призадумалась и перестала проявлять инициативу.

У народов Севера есть мужской язык( язык охотников) и женский язык( язык хозяек). Если мальчиков воспитывают одни женщины, они не знают языка мужчин, то становятся чужими в стойбище и потерянными для местной этнокультуры.

Шаманы – явление совершенно не ушедшее в прошлое. Кстати, местные шаманы одеваются совершенно не так, как показывают в кино. Наоборот. Это самая бедная и скромная одежда. Без всяких цацок. Шаман, показывая, как он себя истязает ради соплеменников, даже выполняет женские обязанности, то есть, моет посуду например, что считается унизительным для мужчин. И изучает женский язык.

Коряки, ламуты, бает, ненцы, чукчи трепетно относятся к окружающему миру природы – камню, дереву.

В яранге порою живет три-четыре поколения. Господствует матриархат. Добытчиком является мужчина. Шаманши курят мухоморы, как бы открывая чакры.

На наскальных изображениях с «довременных» лет прослеживаются две темы: охота на оленей или других промысловых зверей и камлание под грибами-галюциногенами, типа мухоморы.

Обычно соединение в одном образе гриба и человека связывают с общей закономерностью антропоморфизации животных или растений на определенной стадии развития у самых различных народов. Но также пляшущие фигуры людей-мухоморов могут свидетельствовать и о весьма глубоких истоках шаманизма на Крайнем Северо-востоке Сибири. Известно, что пьяные у первобытных людей воспринимались как прорицатели. От жевания мухомора человек становился невменяемым, и начинал галлюцинировать — состояние, близкое к шаманскому экстазу, достигаемому обычно исступленным камланием и изнурительным битьем в бубен.

Кстати, наши бабы Ёги тоже частенько изображались в обществе этих красных в белый горошек грибочков. И способности бабуль предсказывать и предвидеть сильно схожи с талантами северных шаманш.

В общем, все очень и очень интересно.

Охотятся местные не только на оленя, но и на песца, а то и на евражка( это такие суслики), естественно, живут рыбой.

Хорошие воины. Каждая народность из двадцати шести, населяющих Чукотку – своя цивилизация.

Кто хочет быть брутальным – в душе поэт! Чукчи сжигают мертвых. И должны радоваться при этом. Чтобы человек не подумал, что о нем скучают, не вернулся, и не оборотился злым духом.

Собак уважают более всех животных. Наших кошек, случайно завезенных в эти места, называют прыгающими по деревьям собаками.

Власти в этой любви идут на встречу. Духов не гневят.

Если бродячие собаки попадают в Анадырь, их отлавливают, и берут в приют, а весной выпускают, и те благополучно носятся по городу. Гоняют чаек, и умеют ловить рыбу, когда ошалелые стаи идут на нерест и вскипает вода.

АССИРИЙСКАЯ ПРИТЧА

Жил человек, у него была собака. Собака сторожила дом и сад, но пришло время, собака состарилась, и тогда сказал себе человек: "Зачем мне держать собаку, если она такая старая? Пойду и утоплю ее". Он отвязал лодку, посадил в нее собаку, которой привязал на шею камень, и поплыл на середину реки. Когда лодка выплыла на быстрину, человек встал, поднял собаку, и бросил ее в воду. Но от резкого толчка лодка покачнулась, человек не удержался, упал в реку, и стал тонуть. Петля с камнем соскользнула с мокрой шеи собаки, и она оказалась на свободе. Изо всех сил кинулась собака спасать человека, и дотащила его до берега. Человек остался жив, и вместе с собакой вернулся домой. Он стал заботлив, и ухаживал за ней, пока она была жива.

ЧТО ПЬЮТ МЕДВЕДИ

Гризли – самые коварные жители Чукотки спят в пушистых обвалах земли.

Тундра, если смотреть ее с высоты самолета, похожа на мохнатое болото в лужах и поймах. Под слоем травы и мелко растущего леса – вечная мерзлота. Она и подтаивает в короткое летнее время, делая тайгу непроходимой.

Медвежья сопка буквально пружинит под ногами, особенно у океана. Край земли обваливается. На срезе можно наблюдать метровый слой черного торфа, под ним – материковая мелкодисперсная голубовато-серая глина, и далее – линзы льда.

Лед плавится и сочится, стекая ручейками в морские воды.

Ее то и пьют дикие медведи.

А еще они пьют кровь зазевавшихся путников. Обгладывают до половины. Другую половину оставляют чуть притухнуть.

Если медведь попробовал сладенькой человеческой крови, он становится людоедом. Таких особей отстреливают.

Здесь на медведей не охотятся. Их мясо часто бывает заражено неизлечимыми болезнями. И не идет в пищу.

Особенно много их на Медвежьей сопке, куда мы и направились отдыхать. Отец Владимир хотел было пешком идти обратно в Епархию.

Да местные жители его с трудом отговорили. Рассказали пару-тройку страшилок с плохим концом. И мы вернулись с прогулки благополучно на любезно предоставленном транспорте.

ЦЕННОСТИ ЧУКОТКИ

Мало что менялось тысячелетие за тысячелетием в быте коренных народов крайнего Севера. Браконьеры по-прежнему ходят за яйцами на птичьи базары. Быт современный подчас не отличается от того, что было здесь и пять и десять тысяч лет назад. Точно мерзлота ко всему прочему и обычаи заморозила! Считается, что первые люди пожаловали на Чукотку из более южных областей Центральной и Восточной Азии в эпоху древнекаменного века.

В те времена тундра и лесотунда Северо-Восточной Азии и Аляски были соединены перешейком, и представляли единый природный регион Берингия, где росли леса, и паслись стада мамонтов, шерстистых носорогов, бизонов, северных оленей.

В отличие от загадочной и мифической Атлантиды, Берингия, ушедшая под воду около 10 тысяч лет назад, — историческая реальность. Уровень мирового океана повысился до 150 метров, и обширная равнина между Чукоткой и Аляской была затоплена. С тех пор на ее месте плещутся волны Берингова и Чукотского морей.

Раскопки древних поселений и могильников показывают, что уже с середины I тыс. до н.э. хозяйство жителей побережья Берингова пролива основывалось на развитом зверобойном промысле. Основной особенностью арктической культуры зверобоев является их приспособленность к морю: глухая, остроумно скроенная непромокаемая меховая одежда, полуподземные жилища, построенные из китовых костей, пологи из оленьего меха, отапливаемые жирниками, быстроходные каяки и большие легкие байдары из моржовой кожи, поворотные гарпуны с соскакивающими наконечниками и многие другие хитроумные изделия из камня и кости.

Став искусными охотниками на моржа, нерпу, кита, оленей, белых медведей и других животных и птиц, эти люди сумели не только выжить, но и научились чувствовать себя комфортно и счастливо там, где для уроженцев средних широт жизнь возможна только благодаря могуществу современной техники.

Здесь на Краю и на Начале земли невольно открываешь для себя старые ценности коллективизма. Одному не вытащить из моря ни кита, ни моржа, ни даже нерпу. Не разделать, и не засолить на зиму достаточное количество рыбы.

Не сразиться с медведем. Взаимовыручка, основанная на законах жесткого матриархата, позволяет жителям этих суровых мест оставаться в живых.

И, снова возвращаясь к теме о собаках, что приобрели на материке статус иждивенчества, здесь начинаешь понимать, что содружество человека и собаки не случайно.

В древних поверьях племени химба говорится: когда Земля покрылась льдом, и холод заставил искать теплых мест, Творец послал к людям собаку с пылающей ветвью. С тех пор собакам разрешено спать у огня.

А вот в племени ньянга считается, что говорящая собака Рукуба сама украла у бога Ньямурайри огонь для людей. За это люди навеки подарили ей свою дружбу.

Так или иначе, собака огня не боится, в отличие от других диких животных. Стоит даже посмотреть, как у костра северные собаки начинают улыбаться!

СКАЗКА НАРОДОВ СЕВЕРА

Однажды с неба пропало Солнце, и мир окутался мраком. Не стало жизни людям. Собрали они последние шкуры, и отнесли шаману, чтобы вернул Солнце. Но хитрый и жадный шаман обманул их: забрал все шкуры, а обещание не сдержал.

Тогда решил богатырь Этувги сам к Солнцу отправиться, и узнать, почему же оно не выходит из своей яранги. Много добрых дел совершил он по дороге: победил и злодея Северного ветра, и злого бога камней, и коварного сына шамана, который увязался за ним, чтобы помешать. А добравшись до Солнца, узнал богатырь, что Мороз украл дочь Солнца Весну, и держит ее взаперти. Оттого-то Солнце и не выходит больше. Этувги ничего не оставалось, как сразиться с Морозом, и спасти Весну.

СЛУЖИТЕЛЯМ ЕПАРХИИ

Как уже упоминалось ранее, мы сопровождали православный гуманитарный груз. Он состоял из литературы, переданной для Чукотской Епархии от Сергиева Посада.

Так или иначе, наши неуемные творческие попутчики соприкасались с прихожанами, служителями и монахами Епархии.

Не смотря на всю нашу бестолковость в воспроизводстве обрядов и прочих принятых ритуалов, отношение к нам оказалось исключительно доброжелательным и терпимым.

Встречающая сторона показала себя высокопрофессионально по отношению к выполнению обязанностей, и вызвала глубочайшее уважение.

Нам показали несколько поучительных фильмов о православии.

Главная их цель, которую я поняла из недолгого, но неординарного общения – спасение душ православных во Христе.

Естественно, у нашей церкви на краю света есть трудности.

Рабочим и служащим города не до праздников и не до молитв. Они работают порою круглые сутки. А иные пьют в том же круглом режиме. Коренное население приходит в Анадырскую церковку крайне редко и в небольших количествах. Чукчи и коряки заглядывают, как нам показалось, более из любопытства, чем из искренних побуждений. Остается какое-то количество русскоязычных пенсионеров ортодоксов, которые, как нам показалось, более портят престиж церкви, чем его поднимают, своим демонстративным навязчивым поведением. Но это не влияло на настроение, а вводило в некое раздумье о мире и вечности вообще. Другое дело, было чуть не по себе после московского темпа и достаточно мощного информационного потока, прежде всего, от дефицита общения с внешним миром. К примеру, чтобы скачать фильм из интернета, в Анадыре надо заплатить что-то около 20 тысяч рублей за трафик. Поэтому фильмов не скачивали. Интернетом не пользовались. Отправляли короткие смс, что медведики нас пока не съели. Занимались созерцанием местной экзотики, плюс посещением книгодоступных мест.

Низкий поклон Епархии и лично Владыке Серафиму за прекрасно проведенные дни. Они останутся в наших сердцах не только как праздник Новолетия, но и вообще как праздник души. Ведь в этих экстремальных условиях мои спутники показали себя с самой лучшей человеческой и гражданской стороны.

ПРОЩАЯСЬ С ЧУКОТКОЙ

Наступило время штормов. Не каждый паром соглашался везти нас в обещанные 17 баллов! Был шанс застрять на каком-нибудь острове на пару месяцев… Но все кончалось благополучно.

И вот, только прикипев к здешним местам и легендам, мы поняли, что «каникулы для Банифация кончились» и пора в обратный путь.

Последним жадным взором мы еще цеплялись за поросшие сопки дикими карликовыми акациями, что цветут белыми, красными, желтыми и фиолетовыми цветами. Искали глазами на сопках пурпурные цветики княженики, звездочки камнеломок, ковры багульника, капельки брусничной крови и черные глазенки шикши.