Николай Фёдорович Дмитриев (25 января 1953, д. Архангельское, Московская область — 13 июня 2005, д. Аниськино, Владимирская область)

 

Родился в семье сельских учителей. В 1973 году окончил Орехово-Зуевский педагогический институт, работал сельским учителем в Рождественской школе, затем в Покровской школе Рузского района.

Член Союза писателей СССР с 1977 г.

С мая 1977 по ноябрь 1978 г. служил в Советской Армии на испытательном полигоне войск противокосмической обороны в Джезказганской области Казахстана.

С 1979 по 2001 годы жил и работал в г. Балашихе Московской области, в 2001—2005 гг. — в Москве; лето проводил в родовом имении в д. Аниськино Владимирской области.

Умер 13 июня 2005 года в деревне Аниськино под Покровом. Похоронен на Покровском городском кладбище.

 

"О САМОМ-САМОМ"

 

«Пиши о главном», – говорят.

Пишу о главном.

Пишу который год подряд

О снеге плавном.

О желтых окнах наших сел,

О следе санном,

Считая так, что это все –

О самом-самом.

Пищу о близких, дорогих

Вечерней темью,

Не почитая судьбы их

За мелкотемье.

Иду тропинкою своей .

По всей планете.

И где больней, там и главней

Всего на свете.

 

* * *

 

Рань в окне, расстегнут ворот,

В белой кружке молоко,

На столе ромашек ворох,

Собранных недалеко.

И тепло. Моя сторонка

Позабыла холода;

Спит отец, и спит сестренка,

Отчего ж еще тогда

 

С дорогими, с ними, с теми,

В светлом доме над горой,

В нераздумчивое время,

Несерьезною порой

Подкатила к горлу жалость,

Губы жалостью свело,

Словно сердце догадалось,

А о чем – не поняло.

Может быть, о том, что зорька

В путь торопит молодца,

И о том, что будет горько

Без ромашек и отца.

 

* * *

 

Тихо кружится звездная сфера,

Светит млечная пыль на сосне.

«Разворачивай пушку, холера!» –

Это батька воюет во сне,

На земле, под разрывами шаткой,

Обругав по-российски ребят,

Он в последнюю сорокапятку

Досылает последний снаряд.

На полу мои ноги босые ––

Вот бы мне в этот сон, в этот бой!

Вдруг все это отец не осилит,

Не вернется оттуда живой?!

 

* * *

 

Помрачневшими полянами

Выйду к речке в тишине;

Полосатые, стеклянные

Дышат окуни на дне.

...А когда мой нос расплющенный

Лунку вытает во льду,

Под ольшиною опущенной

Я костерик разведу.

Сяду близко, скину валенки

И о ствол поколочу.

Выл у этой речки маленьким

И еще побыть хочу.

Дунет ветер и уляжется,

Глянет месяц молодой,

Может, что-то мне расскажется

Этой черною водой?

Ждал бы – пусть морозит понизу

Я умею долго ждать.

Но зачем-то надо к поезду

Недалекому бежать.