Недавно в каком-то – не помню! – году По небу летал надо мной какаду Пронзительно-белого цвета. Играл голубою волной океан, Январь отгонял с побережья туман, Жарою пропитывал лето. Витал эвкалиптов целительный дух. На ветках медведей я видела (двух), Повисших меж небом и твердью. Дремали в ажурной шуршащей тени, И были ушасто-прекрасны они, И плюшевы были медведи. А солнце сияло, как медный пятак, И жарило кожу и этак, и так, В своем небывалом накале. Качались былинки в степи на ветру, И ели с ладони моей кенгуру, И лапками руку держали. Лениво возилась в норе из песка И, кажется, мне улыбнулась слегка (Совсем не ехидно) ехидна. Но все же остался неясным вопрос: Зачем утконосу расплющенный нос? (Неужто ему не обидно?) |