Баллада о рыжей клизме

 

Во все времена на Руси, начиная с Петровских в ХVII веке, государевы слуги (теперь их называют офицерами) были на особом счету у государства. Им платили больше, одевали лучше, кормили всегда хорошо и учили в специальных учебных заведениях. Особо почитали в народе офицеров армии, авиации и флота. Во все времена это был истинный золотой фонд державы, благодаря которому сохранялось как таковое золото в державе вообще.

Выпуск молодых офицеров из военного училища – это всегда очень волнующее событие, и не только для тех самых молодых.

На голове красивая фуражка, ниже - самодовольная физиономия, очень заметно, что не кормили, а скорее откармливали. Весь вид этих парней излучает молодость, силу, здоровье и готовность к решительным героическим действиям. Мундир цвета морской волны, погоны золотом горят, аксельбант на плече, сияющие хромовые сапоги - все вышеописанное невольно наводило на мысль, что находишься в месте, где производят генофонд нации, да что там генофонд - это сама нация, вернее, сливки ее. Это те самые русские, которые «идут». Прибавьте сюда умение уверенно управлять оружием, высшее образование и относительно приличное денежное содержание, и, по идее, у вас, дорогой читатель, в сознании должен сформироваться образ, с одной стороны, верного служаки-богатыря, а с другой, эдакого здорового «жеребца», способного осчастливить всех женщин мира бесплатно.

После церемонии выпуска с вручением дипломов, значков и золотых медалей вновь испеченные офицеры выстраиваются в очередь для получения назначения. Кто-то поедет на Дальний Восток, а кто-то попадет в Феодосийскую мотострелковую дивизию. Будут и такие, кому придется командовать ротой в пустыне Кара-Кумы на Кушке, а кто-то будет в благословенной Прибалтике балдеть, но все поголовно мечтают о загранице, а уж кому достанется в Германии служить… - это высший уровень сухопутного офицерского счастья. И была одна особенность этого счастья, определенная руководящими армейскими документами, - ежели счастливец женат и едет в Германию с женой, то служить там будет пять лет, а вот если холостой, то вкушать прелести европейской цивилизации ему отпущено три года.

Моему другу лейтенанту Козлову Владимиру в результате неведомо какой лотереи по распределению выпала Германия, а он не был женат. Начальник строевого отделения в училище был очень добрым человеком и дал Козлову только сутки, чтобы он женился, предполагая, что у Козлова есть избранница и осталось только оформить официально их отношения. У Вовки, безусловно, знакомые девушки были, но, если помягче выразиться, то они были, ну, не очень тяжелого поведения, и в жены явно не годились. Было 11 часов дня 20-го июля 1977 года. На поиски жены, фактически, было отведено времени не более четырех часов, потому как ЗАГС закрывался в 15 часов.

Конечно же, я считал своим святым долгом помочь другу в таком деликатном деле, как женитьба. И решали мы эту проблему, как учили – по-военному, конкретно. Исходя из нашего опыта пребывания в увольнении, нам было известно (разведка доложила точно), что наибольшее скопление особей женского пола соответствующего возраста имеет место в городском медицинском училище. Вот туда мы и направились. Волей случая все девчата были собраны в актовом зале училища. Они гудели там, как пчелы в улье, чего-то ожидая. На сцене никого не было. Козлов поднялся на сцену. В зале установилась мертвая тишина. Ну, еще бы, такой красавец-самец появился на ясны очи, тут поневоле рот раззявишь. И, похоже, выбросы тестостерона в крови у девчат начались литрами. Зал подорвался криками, визгами и аплодисментами. Козлов поднял руку, и шум стал меньше, он сказал: «Девчата, я в Германию еду, кто за меня замуж пойдет?» Девчата ухмылялись, смеялись, выкрикивали реплики, не очень их достойные, но никто не говорил, что хочет замуж за Козлова, видимо полагая, что это не очень удачная шутка со стороны бывших курсантов.

К сцене подошло существо, которое очень отдаленно напоминало девочку. У нее было сморщенное в кулачек личико, ноги тонкие, как спички, были вставлены во что-то непотребное, на чем держалась куцая юбчонка. Вес у этой козявки был, ну, килограммов 12, ну, может быть 15. Маленькая головка с рыжими волосами довольно громко пропищала: «Я хочу замуж». Козлов спрыгивает со сцены, хватает за отросток от тела у существа (возможно, это была рука) и тащит оное на выход. Через 6 минут 22 секунды мы были в ЗАГСе. За это время я успел сказать: «Вован, брось этого червяка, время есть, может, что получше подберем». На что он ответил: «Мне в Германию прорваться на 5 лет, а там денег дам и пну».

В этой спешке все позабыли о документах. Вовка отправился в строевую часть за удостоверением личности, а мне было поручено препроводить будущую мадам Козлову в общежитие медучилища за паспортом. Не подозревая о том, что меня ждет в общежитии, я спокойно на такси довез эту «ошибку природы» прямо до при кроватной тумбочки, где паспорт лежал. До меня потом дошло, что девчата, которые были здоровы и красивы, генетически не могли допустить, чтобы этот «гадкий утенок», как они считали, мог раньше их обрести счастье замужества, да еще в германско-офицерском варианте. В комнате общежития стояло около 10 коек, и я по-хозяйски плюхнулся на одну из них. Поначалу я не очень прислушивался к тому, что девчата говорили невесте, а, прислушавшись, ужаснулся. Они очень эмоционально, активно отговаривали невесту Козлова от немедленного выхода замуж, и аргументы приводили при этом, ну, прямо таки чудовищные:

- у них сегодня во всех ротах выпускные балы, а тебя в подарок берут, чтоб развлечься с тобой по очереди тайком от своих жен, - вещала одна из девиц, – потом родишь невесть от кого, сын полка будет.

- Дурочка, они над тобой посмеяться хотят, позабавятся в вагоне и выбросят перед границей, как помойную кошку, – вдувала ей в уши вторая.

Моя попытка вразумить девочек, что люди столько не пьют… Вот тут я и получил взгляд, как удар сабли. Исподлобья эта маленькая девочка так взглянула на меня, что у меня мурашки по коже забегали, так умеют смотреть только ведьмы. Такие взгляды как печать на сердце, никогда не забудешь.

Третья вообще откровенно и прямо озвучила тайные мысли: «Куда ты суешься? Мы без нормальных парней сидим, а тут блоха плюгавая замуж собралась… ишь ты!»

Невеста паспорт в ладошке зажала, руки к лицу поднесла да как начала плакать. Сквозь рев слышу, говорит: «Никуда я не собралась, никуда я не пойду».

Мне еще этого не хватало. Что я Козлову скажу? Казалось бы, паспорт забрать – делов–то, а тут надо же. Как обычно у нас бывает, мы сперва делаем, а потом думаем. Я схватил горе-невесту под мышку левой руки, благо вес меньше, чем у барана, и по кроватям, тумбочкам и столам побежал к двери, правой рукой я отбрасывал от себя уж очень озабоченных девочек. Удар сапога, и я в коридоре, лестница … о провидение, больно. Это чучело вцепилось зубами мне в бедро. Взяв это несчастное создание за свитерок одной рукой, другой за юбку, я ее, как куклу, зашвырнул в такси. Возле ЗАГСа нас поджидал Вован и только, когда он открыл дверцу «жигулей» я увидел, какого цвета трусики у невесты, потому как в результате моего броска у нее ноги оказались там, где должно быть голове, а голова там, где должны быть ноги.

Козлов посмотрел на меня строго и изрек: «Ты не нашел другого способа перевозки моей невесты?» У меня очень болело место укуса, я только то и смог из себя выдавить: «Да пошел ты…»

Позже, когда мы стояли в очереди на регистрацию, я коротко пояснил, что произошло. Да! Невеста по-прежнему брыкалась и все норовила укусить жениха, и приходилось ее придерживать. Даже когда мы зашли в зал регистраций и встали перед женщиной, перетянутой наискосок широкой красной лентой, она продолжала вырываться и перестала только, когда эта женщина спросила, согласна ли она стать женой гражданина Козлова, она пискнула «да» и затихла. Похоже, она до последнего момента не верила, что это все серьезно.

На следующий день после выпускного бала Козлов уезжал в отпуск на родину во Львов. Я провожал его на вокзале, в отличие от меня он уже переоделся в гражданскую одежду. За спиной рюкзак большой, в одной руке чемодан, а другой он держал за руку свое недавно приобретенное пятнадцатикилограммовое сокровище. Я еще подумал, что она больше похожа на дочку, чем на жену. Как водится, обнялся с Козловым, обещая писать письма, и в полном соответствии с правилами офицерского этикета я поприветствовал супругу лейтенанта Козлова В.Н. Я принял стойку «смирно», при этом громко щелкнул каблуками, резко наклонил голову вперед, приветствуя мадам Козлову, после чего, слегка припадая на правое колено, взял своей правой рукой ее правую руку и легким касанием губ ее поцеловал. Выпрямился и снова поприветствовал наклоном головы. Уже, отходя от нее, я заметил у нее на лице множество веснушек, или это были небольшие пигментные пятна. Она все время прятала глаза, отворачивалась и не произнесла ни слова, на ней по-прежнему были тот самый свитерок и юбчонка.

Прошло 13 лет, ни на одно письмо Козлов за эти годы так и не ответил. Слышал от однокашников, что в академию поступал. Меня же служба в зубах таскала по Дальнему Востоку, по полигонам Забайкалья, и, в конце концов, я оказался в той самой благословенной Германии. Там, уже будучи в звании майора и являясь офицером штаба Западной группы войск, я был направлен в составе комиссии проверять части зенитно-ракетной бригады в городе Гера.

Вы бы знали, какое вкусное пиво в Германии, но в Чехословакии, утверждают знатоки, вкуснее. От Геры до чешской границы всего 40 километров. Вот мы и поехали к чехам пиво попить. На границе с той и другой стороны и немцы, и чехи нам лихо козыряли, но остановить не могли, ведь мы были офицеры самой могучей армии мира.

Так вот, в заведении, где у чехов пьют пиво, я увидел нашего майора, и он тоже пил пиво. Я без особого труда узнал в нем моего друга Вована. Мы хлопали друг друга по спине и по плечам, обнимались и бурно радовались встрече. Как оказалось, он был начальником разведки полка и служил в Чехословакии (центральная группа войск) и просто случай и любовь к пиву позволили этой встрече состояться. Военный городок, где он жил, был недалеко, и мы, естественно, отправились к нему домой.

Нас встретила миловидная, белокурая женщина. По квартире бегала худенькая девочка около 10 лет с косичками. В детской кроватке пританцовывал и энергично бил ручками улыбающийся бутуз. Было заметно, что это создание имеет непосредственное отношение к Вовану. Когда я его взял на руки, он содрал с меня фуражку и стал ее грызть. Потом мы засели на кухне и, как принято у нас - водка, закуска и воспоминания.

Мы рассказывали друг другу о себе. Козлов благополучно отслужил после училища в Германии 5 лет, потом в Ленинградском округе 5 лет и вот уже 3 года в центральной группе войск, проще в Чехословакии. В академию поступал, не поступил и оказался на курсах “Выстрел”.

- И все-таки, Вова, как сложилось у тебя на личном фронте? Жена и дети у тебя шикарные, а ту “клизму рыжую” куда дел? – допытывал я его, не очень стесняясь громкости своего голоса.

И вот тут я ощутил на себе, подчеркиваю, не заметил, не увидел, а именно ощутил тот самый сабельный взгляд. И снова мурашки по коже и осознание, что это не просто ведьма – это та самая ведьма. Вы себе представить не можете, что испытал я тогда. В памяти пролетело и то, как я ее “червяком” обозвал, и то, что люди столько не пьют…, и трусы розовые…

И тогда уже шепотом я спросил: «Вован – это она?» Он, ухмыляясь, утвердительно кивнул головой. Я чувствовал, как затылок у меня краснеет, потом стало гореть лицо, а тут еще Вован кричит: «Надя, иди сюда». Я чувствовал себя большой-пребольшой свиньей. Надя уселась за стол строго напротив меня. Она смотрела на меня в упор огромными, красивыми и немигающими глазами. Обращаясь ко мне, она сказала: «Вова, я вам очень благодарна за то, что вы вытащили меня из общежития в тот день, когда мы с Владимиром бракосочетались. Если бы не вы, я бы, наверное, до сих пор была бы тем самым «червяком», как вы изволили выразиться тогда, а вот «клизму рыжую» я вам никогда не прощу». После чего она встала и с гордо поднятой головой, твердо ступая, слегка покачивая великолепными бедрами, удалилась в другую комнату. Я сидел и молчал, зато Вован не без гордости и какого-то пафоса делал одно заявление за другим: «Она у меня партийная! Между прочим, председатель женсовета полка! Терапевт. Ленинградский медицинский окончила - это тебе не хухры-мухры!»

Козлов проводил меня к машине. Мы сдержано попрощались, обещая писать друг другу. Возвращаясь в город Геру, я думал о той разительной перемене, что произошла с Надей. Я подумал, что сказка про царевну-лягушку вовсе и не сказка, а во истину быль. Кто бы мог подумать, что в той уродливой малявке внутри душа гордой аристократки высшей пробы. Уже подъезжая к Гере, подсознательно ища оправдание для себя, я подумал, что на такую волшебную трансформацию способны только ведьмы, и успокоился.

С тех пор я со всеми девочками почтительно здороваюсь, обращаюсь на «вы», изначально уважая их как будущих матерей и женщин, и не дай Господь, в их присутствии сказать, что-либо негативное. Поди знай, во что она превратится? За кого замуж выйдет? А может, она ведьма?