Школа киномехаников

 

Возвращаясь по демобилизации из ГДР, где я тридцать восемь месяцев отдербанил в танковом батальоне, из города Куйбышева я не сразу отправился в Утевку. Сначала я с сослуживцами к его сестрам заехал на Безымянку. Попраздновал и я у них сутки с Василием Денисова, с земляком, потом оказалось - дальним родственником.

Потом как я очутился у родственников в Кинеле, уже и не помню. И только оттуда в кузове попутной машины я приехал в Райцентр.

Но это еще не Зуевка. До ней еще прямой дорогой двадцатью пятью километрами ехать. А шел конец декабря 1957 года, по короткой дороге можно проехать только санным путем и на лошадке. Благо, именно в этом мне и повезло.

А дело вышло как? Машина, на которой я ехал из города Кинеля, примерно через час, полтора уже въезжала на широкую улицу Утевки, нашего райцентра. Это большое, старинное село раскинувшаяся равниной на десятки километров степи, северным краем примыкая к берегам проточной речки Самарки. Утевка старинное село, которое было образовано еще в середине восемнадцатого века переселенцами по царскому указу Анны Иоановны. Народ здесь проживает трудолюбивый, добрый, гостеприимный.

Здесь, раньше говорили, заезжих дворов было больше чем вселе улиц; с удобствами и уютом для заезжих: просторные дворы, конюшни, загонами, колодезь для водопоя, палати для сна. У местных поселян есть свои обычаи, давние традиции.Утевцы славятся и своей богатой историей, искусным ремеслом, творческими изделиями, культурой. Все наверно читали у писателя Алексея Толстого расска "Никита", (если меня память не подводит) рассказывающий о детских впечатлениях писателя, когда он с родителями проездом посещал Утевку, видел ее округу. Примерно в эти же годы родное село прославляет своим необычным талантом художник, местный житель, сын простого крестьянина, инвалид детства, Журавлев Григорий Николаевич. Это им были величественно расписаны и разрисованы иконами своды местного прихода. Родившись калекой, не имея рук и ног, рисовал он иконы и картины, держа кисть в зубах.

Также значимо жители Утевки из поколения в поколение славят свое село знанием множества песен, талантливым их исполнением, Старинные песни.утевцы записывают, исполняют и сохраняют из поколения в поколение, которых набралось теперь сотни.

Они исполняются на завалинках в праздничные дни, на посиделках вечерами, на свадьбах и на клубных сценах.

А подъехали мы тогда в Утевке к столовой, к желаемой всеми нами. Я к тому времени изрядно проголодался, поэтому с большим удовольствием зашел в столовую и в первую очередь поспешил подойти к торговой стойке. Заказываю себе первое и второе блюдо, после чего устраиваюсь в дальнем углу за четырех местным столиком, жду официантку. Делать нечего, наблюдаю за людьми, за их перемещение. Вижу, к стойке подходят двое мужчин, они тоже заказали обеды и теперь идут ко мне. К удивлению, узнаю одного из них; Петра Ивановича Зуева. Он на меня сначала посмотрел, я гляжу на него, улыбаюсь. Наконец он воскликнул, тоже улыбаясь «О, наш солдат, Меженин!? – «Угадал?» - ответил я

Я здороваюсь с ним, поприветствовал кивком головы и его попутчика. Напоминаю Зуеву о доармейской поездке в лес за Самарку, в Старую крепость мы от колхоза ездили. Он подтвердил, что тоже это помнит.

- Я тогда в нашей группе колхозных лесорубов был старшим. Оглобли для колхоза мы заготавливали. Помню, мы еще ночевали у лесника, за ужином выпивая еще, - припомнил случаи и он.

После такого объяснения он знакомит меня и со своим попутчиком. Им оказался тоже наш селянин - Соложонков Николай Иванович. У них теперь работа другая; Соложенков заведует сельским клубом в Зуевке, а Зуев уже третий год как председатель Кулешовского сельсовета. Они пообещали после улаживания своих дел в районе забрать и меня с собой в Зуевку.

Мы поели плотно, выпили по два стакана яблочного компота, где добрая половина стакана трижды вареного перевареного жома. После этого стали говорить о Зуевке, о новостях, о людях, ее населяющих,

И в это время у Зуева Петра Ивановича я увидел в руках районную газету «Ленинский луч». Я попросил ее у него, сказав «На досуге погляжу фотографии, почитаю». – «Ды ради бога», - сказал он.

Домой я приехал на их лошадке еще завидно. Повертел головой, огляделся и от Ветлянского моста пошел вдоль огородов нижней дорожкой, так называемыми - задами. Но кое - чего во дворах сельских изменилось, где-то я чего подзабыл за три года с лишним, где-то убрали плетни с огородов, где-то их поставили. Одним словом, я проскочил свой двор,

пришлось мне немного к нему возвращаться.

А далее были теплые встречи с родственниками, потом посетил я сельский клуб, сельские посиделки. Время шло уже ближе к новому году. Не помню точно, может через неделю я проглядывал ту газету «Ленинский луч», может позднее. Не помню ее фотографии, содержание, запомнился редактор районной газеты; Карпенко Петр Тимофеевич. До армии он не был ее редактором. Но о нем я был наслышан в армии, в письмах мне о нем сестра Анна сообщала. Она тогда заведовала Зуевской избой читальней, а он был председателем сельсовета в Зуевке. Естественно, их рабочие дороги и дела пересекались.

И вот в том «Лучке» я нахожу нужное для себя объявление. Где к счастью сообщалось «Продолжается прием абитуриентов в Куйбышевскую школу киномехаников». Это меня заинтересовало, я решил тоже стать их абитуриентом.

Отпраздновав с товарищами и подругами новый год, я подался в Куйбышев. Поступаю на учебу без проблем, так как парней отслуживших армию там просто боготворили. Мы считались как бы повидавшими жизнь. Мало того, нам в группе доверяется быть избранными на почетные должности. Стрепневу доверяется место председателя профкома, а мне – секретаря комсомольской организации.

Труднее было найти жилье, общежитий от школы не было, а денег на покрытие расходов школа ежемесячно отпускала только 10 рублей. Не так-то просто за такие деньги в городе снять квартиру. Я и хожу по незнакомым улицам по адресам. В одном месте договорился, пошел в школу за вещами. А мне у выхода из подъезда старушки со скамеечки говорят «Сынок, если ты к ним насчет квартиры приходил, то бежи отсюда поскорее и не оглядывайся. Пока они тебя еще не обчистили или в Самарку не сбросили. Я и ушел. А квартиру найти мне удалось совсем от школы рядом; от улицы Куйбышевская, где учились. Помог Толик, приехавший тоже учиться с Пензенской области. Толик в школе киномехаников уже учился; пухленький такой, шустрый и по детски наивный. Он мне говорит как-то:

- Я вижу, ты квартиру разыскиваешь? Я один на квартире, требуется еще парень. Ты из села? – Я ответил «Да». – А хозяйке моей квартиры и нужен как раз деревенский парень, могу с ней поговорить.

Он удачно с ней переговорил. И мы будем у нее вдвоем жить.

Я обрадовался, отблагодарил его. Оплату она точно подвела к десятке. Хозяйку мою звали Анна Георгевна Смирнова. С хитрецой женщина, но не жадная, а мудрая и рассудительная. У нее дочка взрослая, веселая и необыкновенно красивая. И у нас с Толиком рядом с их комнатой была наша комната (через ширму). Словом, устроились мы у них не плохо, питались сообща, зажили мы нормально.

 

Встреча с Никитой Сергеевичем Хрущевым

 

Летом 1958 года власти города Куйбышева наводили порядок, готовили область к встрече с высоким гостем. Стало вскоре известно, приедет к нам сам Никита Сергеевич Хрущев. Приезд его был связан с открытием Куйбышевского ГЭС. От школы киномехаников на встречу с высоким гостем готовилась тоже делегация, от 52 группы меня и Стрепнева назначили быть делегатами.

Пришло время, когда нас построили в две шеренги, вручили всем древки с портретами членов правительства (мне достался Анастас Микоян). Торжественно со всех улиц к площади Куйбышева потянулись колонны. У кромки площади шла проверка пропусков. Подошла и наша очередь, но впереди заминка, женщина замешкалась, чего-то уронила, нагнулась поднять, толпа сзади на их колонну надавила. В итоге шум, крик..., не понять – чего с ней стало.

Сама площадь имени Куйбышева небольшая, окружена скверами, зданиями, а народ на нее беспрерывными колоннами все стекает и стекает. На площади все теснее и теснее. Мы с нетерпением ждем гостя, июньский полдень наступил, солнце почти в зените - палит нещадно. Многие из нас без головных уборов. Нас, к примеру, спасают от палящих лучей солнца портреты, служащие теперь теневыми щитами. Иногда людская волна так колыхнется, что, кажется - конец, грудь, словно в тисках. Одежда на всех мокрая - хоть выжимай. Очередная давка, с женщины, которая рядом сползает платье. Она в растерянности и гневе, от безысходности ругается, неистово кричит "Кровопийцы, паразиты". А на кого? Трудно понять.

С товарищем пытаемся выбраться из мертвого кольца и метр за метром пробираемся ближе к трибуне. Видны уже хорошо лица местных руководителей. Добрались и мы до оцепления солдат, которые двойным кольцом держатся рука об руку, не пускают толпу к трибуне. Организовать решаемся в помощь солдатам третье живое кольцо из молодежи, освобождаемся от мешающих нам портретов.

Часа два длилось наше "противостояние" с народом. На призывы и наши, и с трибуны массы не реагировали.

И тут шум "Приехали!!!". Власти, кто льстиво, кто пугливо встречали Никиту Хрущева, который со своей свитой по шипрким ступенькам поднимался на трибуну. Он в белых брюках, улыбающийся, в белоснежной расшитой рубахе, ворот расстегнут, соломенная шляпа в приветственном жесте обращена на площадь, к многотысячному народу.

Глава великого государства приблизился к первому секретарю обкома Ефимову, поздоровался с ним за руку, с другими, подошли они все к микрофонам.

Находясь близко, мы слышали их разговор. Указав пухлой рукой, в широком рукаве вправо он спросил «Первого»

- Там какой, в той сторонке район?"

- "Самарский», - ответил секретарь обкома.

- А там?

- "Кировский".

- Ах, самарцы! Ну, неспокойный народ. Вон с Кировцев и брали бы пример. У них нет волнений, они спокойно стоят. А вообще, товариши, маловата у вас площадь для такого города.

- Да, Никита Сергеевич, мы уже думали о расширении площади, - ответил ему Ефимов.

- А вы солдатики, ну ко - расцепили ваши ряды.

Подходите товарищи к нам, к трибуне. Ближе, ближе, - распоряжался Хрущев, беря микрофон пухлой ладонью.

Свое выступление он начал с великого свершения нашего народа, с завершения строительства такого гиганта, как Волжская ГЕС, которая, по его мнению, отныне носить должна имя великого вождя пролетариата В. И. Ленина.

- Как товарищи, вы согласны со мной!? - спрашивал он нас, утирая платочком обильно вспотевший лоб и лысину.

- Мы согласны!!! - отвечала площадь.

И по завершению короткого выступления он опять обратился к народу, притихшему и успокоившему на площади.

- А есть ли среди вас старые большевики!?

- «Есть», - послышалось не такое дружное, от тех болшевиков, кто его расслышал с разных сторон.

- Тогда, товарищи, давайте мы с вами вместе споем наш интернационал.

И он взялся за микрофон, запел в него, на трибуне его поддержали и мы на площади. А закончив куплет, он опять привычно простер руку со шляпой вперед, крикнул "Ура, товарищи!!!"

В ответ толпа дружно шумела "УРА!!!", «Ура!!!», «Ура!!!». Вверх полетели фуражки, платки, шляпы, кепки. Заколыхались и выше поднялись плакаты, портреты, знамена.

А он, махая нам все той же шляпой, говоря в микрофон громко "Досвидания товарищи! Успехов вам и новых свершений! Великих свершений!"

Правительственные гости спусклись по лесенке с трибуны и рассаживались в черные "Волги", Народ довольный, после встречей с высокими гостями медленно расходился, обсуждая, мнения друг другу высказывая.

И в последующие дни чего в городе только о встрече не говорили. И что Хрущев был в стельку пьян, и что его в Куйбышеве камнями закидали. Говорили, что в отместку на это Никита Сергеевич обозвал моих земляков Самарскими жуликами. И в завершение ко всему этому приводились страшные примеры давки людей на площади. Такие вот распространялись слухи. А очевидцы его исторического визита говорили потом реальную правду, как правительственную комиссию после осмотра и приема ГЭС пригласили в ближайший богатый колхоз Ставропольского района. Там Никита Сергеевич после осмотра жизни и деятельности селян по-крестьянски и расслабился на хлебосольных приемах – щедрых угощениях.

После этого вся делегация, которая сопровождала Хрущева, на пароходе, Волгой и прибыла к речной пристыне города Куйбышева. Далее, в сопровождении охраны и свиты Никита Сергеевич прошелся по набережной, беседовал с отдыхающими, поднялся улицами и переулками до улицы имени Куйбышева.

И потом их колонна черных «Волг» и «Зимов» взяла направление к площади, где от июньского зноя и долгого ожидания действительно изнывал собравшийся на встречу люд.

Через день-два Куйбышевский кинопрокат выпустил на экраны области киножурнал. Будучи на практике в кинотеатре имени Ленинского комсомола, я сам его демонстрировал. Не все в нем, конечно, было показано, о чем выступал Хрущев. Многоопытная политическая пропаганда знала тогда, что народу можно показать, а о чем следует умолчать, хотя мои впечатления были неплохими в том смысле, что Никита Сергеевич, как нам показалось был не из робкого десятка, коих теперь много.

И его простота речи, народный язык, откровенность, жесты, доступность – все подкупало, вселяло надежду людям того времени естественным и неподдельным.

О его простоте и приветливом обращении к народу через печать и радио мы были также немало осведомлены, его простыми и доступными по смыслу статьями dufptnt «Сельская жизнь» и речами по радио крестьяне на селе зачитывались и заслушивались.

Естественно накануне его визита в Куйбышев мы ощущали, что кто-то важный из правительства приедет. Примерно за месяц на улицах и в парках появились молодчики на подбор, красавцы-милиционеры в формах с иголочки, на их погонах со стороны видны были две буквы с позолотой "ПО". В магазинах товары появились, которых раньше не было. Большое разнообразие продуктов на прилавках, город стал чище, порядка больше и т. д.

Но кто посетит столицу нашей области и когда, об этом везде умалчивалось

Теперь дело прошлое, времени много прошло, событий и правителей разных было-было. А правильно говорят, хорошее и плохое видится на расстоянии. Народ Никиту Сергеевича любил, особенно крестьяне. Во-первых, к народу с правительственных небес его предшественники так близко не спускались. При нем село жило, колхозы развивались экономически, культурно и социально. Да, он был реформатором, но не головотяп. Да, армию не безболезненно сократил более чем на миллион человек. Были этим недовольные. Закупочные цены на зерно повысил, чем здорово помог стать на ноги колхозам. Но он это сделал так, чтобы хлеб на прилавках в цене не повысился. И мало того, он при этом хлеб в столовых общепита сделал вообще бесплатным. Пожилые люди о его разумном нововведении помнят. И я хорошо помню по учебе на киномеханика. Я из села, мне мать выкроит червонец, если на месяц. На него поди проживи. А мы придем в столовую, супчик самый дешевый и чай закажем, с хлебом бесплатным поедим это, и сыты. И городские жители этим пользовались. Я уж не говорю о рабочих столовых, там

были обеды вообще бесплатные, либо чисто символические, для работающих на этом предприятии, естественно.

И реорганизация МТС селу пошло только на пользу, это развязало им руки по многим вопросам; по кадрам, по технике, по самостоятельным действиям и т.д. А над кукурузой мы не смеялись, мы за ее внедрение на наших полях благодарны Хрущеву по гроб жизни, мы перед царицей полей преклонялись бы и теперь, не растащи жулье наши богатейшие колхозы. Это благодаря ей, общественное и частное животноводство поднялось тогда на заметный уровень в развитии, на недосягаемый уровень, я бы сказал. Причем; как по количеству голов скота и по ее продуктивности. Теперь продукта животноводства своего даже и в селах нет, и мы едим бог знает чего.

Я же не случайно здесь описал теплые воспоминания о Никите Сергеевиче Хрущеве. Другие правители упоминались ранее мной тоже, но чаще с критической стороны. Он у руля нашего великого государства был без малого одиннадцать лет, в его годы сельское хозяйство развивалось не куриными, а семимильными шагами. Поэтому и в современной России его в селах не забыли, Хотя официально о нем нигде не вспоминается. Только недавно я Хрущеве прочитал на портале Дмитрия Гордона (интервью его сына Сергея).

И теперь, используя возможности интернета, я Сергею Никитовичу, сыну Хрущева шлю наше крестьянское спасибо за отца. Он был выходцем из лучших крестьян, если их так чувствовал и понимал, и руководителем был с большой буквы. Это мнение о нем разделяли и разделяют миллионы россиян.

 

P.S.

Мне и не мечталось еще когда-то встретиться с Никитой Сергеевичем Хрущевым, а довелось. Видимо так нужно было хотя бы для того, чтобы эта моя статья завершение полное имела. А может просто это совокупность или стечение обстоятельств.

А случилось это в 1974 году, в апреле месяце. Тогда мы после окончания шестимесячных курсов подготовки руководящих кадров по пятидневной путевке отправились на ВДНХ в МОСКВУ в сопровождении преподавателя КСХИ. Столица в те годы была гостеприимной и богатой в сравнении с периферийными городами. Все для нас в ней блистало и удивляло величием и стариной.

Жили мы при ВДНХ в гостинице «Колос». Рядом от выставочных павильонов, поэтому два полных дня мы посещали выставку – изучали, в основном достижения сельского хозяйства. Было там чему удивляться. И мы многое записали для внедрения.

Следующие три дня мы посвятили знакомству с историческими местами и с современными архитектурными достижениями.

Нам повезло, нашими гидами были два парня родом из села Патровки, Куйбышевской области, а проживающие в Москве.

Естественно они в первую очередь привезли нас к Александровскому саду, пристроили в очередь, которая и привела нас в мавзолей к великому Ленину. Да, он великий. И мы искренне считали его таким. Теперь о Владимире Ильиче может у кого-то мнение и поменялось. Но я здесь поведу речь о другом.

Из мавзолея, пройдя вдоль Кремлевской стены, мы вышли на широкую и, как нам говорили, всегда многолюдную улицу. Сели на остановке в автобус, чтобы отправиться на Новодевичье кладбище. А цель их посещения для нас была определенной; посмотреть там исторические памятники, воздвигнутые в разное время историческим людям, в том числе и посетить могилку любимицу современного крестьянства – Н. С. Хрущева.

Доходили слухи, что там растет один дурман, разбросаны вокруг бутылки. Оказалась картина обратная. Вокруг могилки чисто, на надгробной плите (где написано «Н.С. Хрущев», год рождения и смерти) лежали свежие цветы.

А памятник выглядел так: его бюст (в пояс) размещен между двух массивных, фигурно-витых столбов. Цвет одного столба мраморно-черный, другого – мраморно-белый. Сходство лиц Хрущева живого и на памятнике достигнуто архитектором идеально.

От наших гидов мы узнали две легенды о Никите Сергеевиче, которые появились после его смерти.

1 – В отношении столбов на памятнике. Скульптор их изготовил из черного и белого мрамора, как бы говоря этим о его добрых и не добрых делах (противоречивая фигура).

2- Скульптор на памятнике с белым мрамором связывает его царские годочки, когда он находился на самой вершине славы. А черный мрамор, когда все отвергли его и забыли.

И в это же время на Новодевичьем кладбище была похоронена мать-старушка Л.И. Брежнева. Пока на ее могилке возвышалась гора еловых ветвей, ее портрет и венки. Сказали москвичи «Принято у нас памятники возводить через год». Много других знаменитостей мы там увидели; в мраморах и без мрамора. Смерть уравняла всех; и кто осуждал, и кого осуждали..