Яков Есепкин На смерть Цины Четыреста тридцать первый опус Фавны оперы нас охранят, Веселяся, витийствуйте, хоры, Сводность ангели тусклые мнят, Режут цоколь мелки Терпсихоры. Белый царь ли, мышиный король, Всё б тиранить сиим винограды, Темных свечек заждался Тироль, Негой полны Моравии сады. И куда ж вы несетесь, куда, Италийские ангели требы, Нас одела иная Звезда Во гниющие мраморы Гебы. Четыреста тридцать второй опус Раскрошили юродские тьмы Гребни желтые наших полотен, А и золото сим для Чумы, С кистью Брейгель,Ероним бесплотен. Кто успенный еще, алавастр Виждь и в нем отражайся, каддиши Нам ли чаять во цветнике астр, Львы умерли и здравствуют мыши. Сколь начнут адострастно гореть За Эдемом белые цесарки, Мы явимся - камен отереть И сотлить перстной желтию арки. Четыреста сорок четвертый опус Тисов твердые хлебы черствей, Мак осыпем на мрамор сугатный, Где и тлеет безсмертие, вей Наших сводность жжет сумрак палатный. Шелк се, Флория, что ж тосковать, Лишь по смерти дарят агоние Из партера бутоны, взрывать Сех ли негу шелковой Рание. В Александровском саде чрез тьмы, Всекадящие сводные тени К вялым розам тянулися мы -- Днесь горят их путраментом сени. Четыреста сорок пятый опус С Ментой в мгле золотой предстоим, Лишь для цвета она и годится, Алым саваном Плутос таим, Гея тленною мятой гордится. Крысы выбегут хлебы терзать, Маки фивские чернию веять, Во столовых ли нощь осязать, Ханаан ли хлебами воссеять. Сем путраментом свечки тиснят В изголовьях царевен синильных, Яко гипсы кровавые мнят Всешелковость их лон ювенильных. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
